Дейтер нахмурился, услышав сорвавшийся с губ Джона смешок.
— В моей родной деревне жил один человек…
Еще одна деревенская история! Только не это!
Джон застонал.
— Он удовлетворил многих женщин, но не смог поладить с одной-единственной…
Джон искоса взглянул на него.
— Мы привязали его к амбару на два года.
— И это все, Дейтер?
— Да. Запомните, лорд Секстон, за ней нужно ухаживать!
Джон уже спешил назад к дому. Мысли его были заняты вовсе не ухаживанием.
Лорд Секстон пользовался известностью совсем не за умение баловать дам.
Хлоя, запахнув полы своего пеньюара, пристально разглядывала содержимое платяного шкафа, размышляя, что бы надеть.
Одежда, бывшая на ней во время ночной прогулки, в беспорядке валялась на полу. Она не понадобится ей несколько дней. Проклятие!
Поскольку Черная Роза оставил свой последний «подарок» у ворот их дома только этой ночью, то логично предположить, что некоторое время о нем ничего не будет слышно.
Она поджала губы. Если бы Джон не был таким упрямым и спросил бы у кого-нибудь дорогу на Рэн-долф, они могли бы настигнуть его!
От этой мысли волна гнева вновь захлестнула ее.
Хлоя шагнула внутрь шкафа и закрыла за собой дверцу.
И сразу же оттуда послышались совсем неподобающие леди выражения.
Джон очень удивился, войдя в свои апартаменты и не обнаружив там Хлои.
Но удивление его было недолгим.
Со стороны шкафа донеслись приглушенные французские фразы.
Он различил свое имя в сопровождении россыпи замысловатых ругательств.
Вот, значит, как. Возможно, стоит попробовать собственный способ ухаживания.
Хлоя услышала, как приоткрылась дверца шкафа.
Она умолкла и через некоторое время заметила на потолке узкую полоску света. Она забилась в самый дальний угол огромного шкафа и поэтому ничего не могла различить за ворохом одежды.
Полоска света стала уже, а затем исчезла совсем. Хлоя услышала звук закрывающейся дверцы, после чего вновь погрузилась в желанные темноту и одиночество.
Вероятно, это кто-то из горничных, решила она, пожав плечами.
Вспомнив упрямство лорда Джона, Хлоя продолжила с того же места, на котором прервалась, обозвав его, кроме всего прочего, высокомерным и самоуверенным негодяем. Естественно, по-французски.
Шкаф слегка вздрогнул. Затем послышался шорох шелковых юбок.
Что-то двигалось по направлению к ней. Хлоя нервно сглотнула. В шкафу был кто-то еще!
Чья-то сильная рука схватила ее за лодыжку. Из груди Хлои вырвался звук, напоминающий пронзительный писк. Таинственная рука тянула ее к себе. Спина Хлои скользила по задней стенке шкафа.
Совсем скоро Хлоя уже лежала.
Мужская рука в темноте скользнула по ее груди поверх шелкового пеньюара. Несмотря на волнение и испуг Хлои, соски ее мгновенно отвердели, откликнувшись на нежное прикосновение.
Она почувствовала, как развязывают узел на ее поясе. Затем полы пеньюара распахнулись.
Теплая рука скользила по ее коже. Шелковистые подушечки пальцев со всех сторон ласкали ее нежную грудь.
Один палец проехал по самой середине груди, а затем спустился ниже и остановился у пупка. Там он описал круг по краю углубления, слегка царапая ногтем чувствительную кожу. Это действовало очень возбуждающе.
Пальцы скользнули ниже.
Они погрузились в завитки волос внизу ее живота, продвигаясь вперед легкими осторожными толчками. Их эротические движения возбуждали ее все сильнее.
Хлоя тихо застонала.
Пальцы двинулись еще дальше. Они гладили нежную внутреннюю поверхность ее бедер, спускаясь к самым коленям и возвращаясь к сокровенному холмику.
Вторая рука присоединилась к первой, скользнув вокруг ее бедра, а затем остановилась под ягодицей.
В тесном пространстве шкафа Хлоя слышала свое собственное учащенное и неровное дыхание.
Горячие губы сомкнулись вокруг ее соска. Она вскрикнула от невыразимого наслаждения.
Влажные, настойчивые и умелые губы принялись ласкать ее.
Хлоя запустила пальцы в шелковистые волосы, провела ладонями по длинным прядям и развязала тонкую ленточку, стягивавшую их у него на затылке.
Затем Джон лег на нее.
Ласковые губы двигались вверх по ее груди и коснулись нежной шеи. Она извивалась под ним, придавленная ко дну шкафа всем весом его тела.
Рука, обхватившая ее ягодицы, крепко прижала Хлою… прямо к мужской плоти.
Она была горячей и бархатистой. Длинной, толстой и твердой.
У Хлои перехватило дыхание.
Пульсирующая плоть скользнула вдоль ее увлажнившегося лона и после нескольких пробных движений погрузилась в нее.
В порыве нежности Хлоя произнесла его имя.
— Откуда ты знаешь, что это я? — осведомился Джон, растягивая слова, и лизнул ее ухо.
Хлоя куснула его в плечо.
— А кстати, Лорд Страсти, откуда вы знаете, что это я? — насмешливо спросила она.
Он замер на секунду, глубоко погрузившись в нее. Джон знал, на что она намекает: будто бы для него она ничем не отличается от других женщин. Как она ошибается!
Он шептал хриплым прерывающимся голосом, согревая дыханием ее шею:
— Хлоя… если бы я только ощущал тебя… вот так. — Его плоть изогнулась внутри ее. — Я бы узнал.
Тихий вздох сорвался с ее губ.
— Если бы я только мог слышать этот твой вздох, — продолжал он, сделав вращательное движение бедрами и еще сильнее прижавшись к ней, — я бы узнал тебя.
— Джон, — потрясенно прошептала Хлоя.
— Если бы я только мог почувствовать твой запах, — он вдохнул исходящий от нее цветочный аромат, — я бы узнал тебя.
Хлоя крепко обняла его и прижала к себе, обвив ногами его бедра.
— Если бы я только мог ощутить твой вкус, котенок. — Его горячие полуоткрытые губы скользнули по ее горлу к ключице, а затем прижались в страстном поцелуе к раскрывшимся навстречу губам Хлои. — Я бы узнал тебя, узнал, узнал.
Его голос был грубым и хриплым, а плоть продолжала свое неистовое движение внутри ее.
Темный старый шкаф превратился в жаркое прибежище любви.
Движения Джона, его горячее дыхание, пылкие слова, необузданные ласки преследовали одну цель — еще больше разжечь ее желание.
Он овладел ею в темноте. На дне шкафа. Она умоляла его не останавливаться.
Хлоя Секстон совсем забыла, что была в ссоре с Джоном Секстоном.
Она подумала, что именно поэтому таких людей и называют плутами.
Горничная Фиона, перекинув через руку несколько свежевыстиранных вещей виконтессы, вошла в комнату хозяйки. Она открыла шкаф и застыла, нахмурившись. Из-под груды нижнего белья, украшенного кружевами и оборочками, торчала пара мужских ботинок.
— Интересно, как они попали в спальню ее сиятельства? — вполголоса пробормотала Фиона. — Наверное, это новая служанка — вечно она все путает.
Горничная нагнулась, чтобы убрать ботинки, но они внезапно зашевелились.
— Господи Иисусе и пресвятая дева Мария! — вырвался у нее леденящий душу вопль.
Среди груды одежды показалась золотоволосая голова виконта.
Он не очень удивился, обнаружив, что это та же самая горничная, с которой он столкнулся в первую брачную ночь, когда голым бежал по коридору.
— Боже милосердный! — прижала она руку к сердцу. — Что… что вы здесь делаете, милорд?
— Я… ну… я просто… — На этот раз Джон не нашелся, что сказать.
— Я потеряла пуговицу, Фиона, а виконт помогает мне искать ее, — раздался приглушенный голос из глубины шкафа.
Горничная узнала голос хозяйки.
— Пуговицу, миледи? Тогда позвольте, милорд. Я постараюсь найти ее, и нет никакой необходимости вам самим…
— Нет! — одновременно вскрикнули ее хозяева.
Горничная попятилась.
— Вы уверены? Это совсем нетрудно, и…
— Мы уверены, — слабо улыбнулся Джон. — Но все равно спасибо.
Джон откашлялся.
Эти титулованные особы бывают такими странными, уже не в первый раз подумала горничная.
— Положи одежду на кровать и можешь быть свободна, Фиона, — распорядился виконт.
Фиона незамедлительно выполнила его приказание, с глухим стуком захлопнув за собой дверь.
Хлоя захихикала.
— А ты говорил, что нас здесь никто не найдет.
— Я недооценил здешнюю прислугу, — ответил Джон и ухмыльнулся. — Значит, пуговица, моя милая женушка?
Хлоя тихонько засмеялась.
— Наверное, вот она. — Двумя согнутыми пальцами Джон ухватил ее за кончик носа и игриво подергал. — А может, вот эти пуговицы?
Он коснулся пальцами ее сосков, которые тут же стали твердыми.
Хлоя опять хихикнула.
— Или вот эта. — Он пощекотал пупок жены.
— Нет, не думаю, милорд, — улыбнулась Хлоя и погрозила ему пальцем.
— Тогда эта, наверное… — Его рука скользнула ей между ног в поисках еще одной, глубоко запрятанной «пуговицы». Палец Джона сделал несколько дразнящих движений.
— Джон!
Мужская рука высунулась из шкафа, ухватила ручку и захлопнула дверцу.
— Джон!
— Я просто помогаю вам, миледи… разобраться с пуговицами.
И он действительно помог.
Днем все решили отправиться на скачки, которые устраивались на известном ипподроме в окрестностях Брайтона. Поначалу Джон отказывался ехать, но Хлое в конце концов удалось уговорить его присоединиться к остальным.
На скачках собралось все общество.
Сюда съехались дворяне из окрестных поместий и городов, а также гости принца Уэльского из его загородного дворца.
Сам принц, большой любитель конных состязаний, отсутствовал. Он перестал бывать на скачках еще в девяносто первом году, после известного скандала, связанного с одной из его лошадей по кличке Беглец и жокеем Чифни.
Проиграв заезд днем раньше, Беглец чудесным образом выиграл, когда ставки существенно выросли. В обществе поползли слухи о сговоре. Вины принца здесь не было, но жокейский клуб принял решение, направленное против Чифни, и потребовал, чтобы принц отказался от его услуг.
Принц с неохотой подчинился, но с тех пор перестал активно участвовать в скачках. Тем не менее он продолжал делать ставки на бегах.
В тот день в первом заезде участвовали кобылы-трехлетки.
— Почему бы тебе не выставить Нетти? — подшучивал Джон над Хлоей. — Тебе нужно всего лишь рассыпать на финише побольше овса — и она придет первой.
Хлоя толкнула его локтем в бок.
Он улыбнулся, отчего на его щеках образовались две глубокие ямочки.
— Ей даже не нужен будет жокей.
— Джон, это не смешно. Нетти очень ласковая лошадь.
— Но не такая ласковая, как ты, морковка. — Джон повернул к себе Хлою и запечатлел на ее лбу поцелуй.
Хлоя покраснела, смущенная таким публичным проявлением любви.
— Джон, все же на нас смотрят! — воскликнула она и попыталась вырваться из его объятий.
— Неужели на нас? А я полагал, что все они смотрят на лошадей, — отшутился он.
— До нас дошли слухи, что вы дали себя захомутать, Секстон, — донесся сзади высокомерный голос. — Трудно в это поверить.
Они разом обернулись. Рядом с ними стоял лорд Снелсдон в окружении своих обычных спутников.
Джон никогда не любил лорда Снелсдона. Это был подлец и хвастун, получавший удовольствие, оскорбляя тех, кому не выпало счастье родиться сыном богатого вельможи.
Он окружил себя крайне неприятными людьми, такими же мерзавцами, как и он сам. Лорд Крэндалл, лорд Ховардсби, лорд Лейкстон — все они не уважали никого, кроме себя.
Много раз Джону казалось, что они специально провоцировали столкновения с прохожими, выстраиваясь на тротуаре по четыре в ряд, и порой попавшиеся на их пути бедняги даже получали серьезные травмы.
Разумеется, они вместе учились в Итоне.
Джон не был воспитанником Итона. В то время молодой виконт влачил полуголодное существование в сельской местности Англии, стараясь выжить. Отыскав его, Морис, который никогда не одобрял жестокости, царившей в английских закрытых школах, посчитал более правильным пригласить для своего племянника преподавателей.
Независимая натура и беспечный характер делали Джона неподходящим кандидатом для Итона.
Кроме того, маркиз считал, что мальчик достаточно настрадался в юности, и поэтому не хотел подвергать его новым испытаниям, ждущим молодого человека в этом аристократическом заведении.
Позже Джон неоднократно отдавал должное решению дяди. То, что он слышал о царящих там порядках, привело его к мысли, что он никогда не отправил бы туда члена своей семьи. Он был убежден, что сила характера воспитывается совсем другими методами.
Доказательством правильности его взглядов служили эти стоящие сейчас перед ним агрессивные и злобные люди, чьи характеры складывались в этом ужасном месте, называвшемся Итон. Джон не принадлежал к их кругу, и они не упускали возможности указать ему на его место. Во всяком случае, пытались. Но беззаботный и веселый характер лорда Секстона не позволял им достигнуть цели. Оскорбления, казалось, совершенно не задевали его.
Его успех у женщин еще больше приводил их в ярость, а зависть заставляла все сильнее нападать на него.
Естественно, это скрывалось под тонкой завесой английской вежливости.
Хлоя молчала, но в ней все кипело. Она прекрасно поняла, что имели в виду эти шалопаи. Но сочувствие к мужу все же прорвалось наружу. Джон не заслуживал этого. Она вложила ладонь в его руку.
Он на мгновение сжал ее пальцы, прежде чем ответить лорду Снелсдону:
— Да. Жаль, что вы не присутствовали на свадьбе, Снелсдон. К нам съехались все сливки общества.
«Браво, Джон!» — мысленно зааплодировала Хлоя его ответу. Лорд Снелсдон пропустил самое значительное событие сезона.
— Зачем понадобилось так спешить? — ощетинился Снелсдон. — Должен сказать, что все были поражены.
Он многозначительно посмотрел на живот Хлои.
Укол достиг цели. Самого Джона это не волновало, но он не мог позволить, чтобы оскорбляли Хлою. Его зеленые глаза сверкнули. Он сделал шаг вперед, но Хлоя удержала его.
Она одарила стоящих перед ней мужчин очаровательной улыбкой.
— Действительно, со стороны это могло показаться странным, но мы с Джоном всегда собирались пожениться. Просто он ждал, пока я подрасту, правда, дорогой?
Он взглянул на жену, и в глазах его мелькнула задумчивость.
— Да, — тихо сказал он. — Совершенно верно.
— О, это так романтично! — Подошедший к ним Адриан Синдреак похлопал Джона по спине. — Трудно поверить, что он не француз.
Молодой граф окинул внимательным взглядом группу светских шалопаев, ожидая ответа. Знатностью он превосходил всех их.
Они немедленно согласились, что это действительно необыкновенно романтично.
Адриан украдкой подмигнул Хлое, она улыбнулась ему в ответ.
Однако лорда Снелсдона нелегко было смутить.
— Выиграли приличную сумму, да, Секстон?
Джон никогда не играл, разве что в шутку. Никогда. Все прекрасно знали об этом. Многие считали странным, что виконт, проявляя такое безрассудство в амурных делах, совершенно равнодушен к азартным играм.
Только Хлоя знала правду.
Насмотревшись на пагубное пристрастие отца, Джон питал отвращение к этому развлечению. Он никогда бы не поставил на карту то, чем дорожил.
Тем более теперь, когда он отвечал за благополучие целого поместья.
— Я не играю в азартные игры. — Его ответ был краток и сух.
— Духу не хватает, да? — попытался поддеть его Снелсдон. Этот человек придавал чересчур большое значение способности мужчины поставить все свое состояние на карту. Джон всегда удивлялся такой странной постановке вопроса. Единственное, в чем он всегда был уверен, — это в своей состоятельности как мужчины.
Лорд Страсти взглянул на Снелсдона сверху вниз и прищурился.
— Мне нет нужды таким способом утверждать себя как мужчину.
Оскорбление было едва прикрыто. Лорд Снелсдон густо покраснел. Все знали, что он никогда не пользовался успехом у женщин.
— Прошу меня извинить, лорд Секстон. Я вижу, здесь присутствует маркиз Лэнгтон. Мне нужно поговорить с ним.
Джон вежливо кивнул, и молодые люди удалились.
— Вот почему ты не хотел ехать, Джон! Тогда прости, что заставила тебя. — Лицо Хлои выражало раскаяние.
Джон улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа.
— Нет, милая. Это не имеет к ним никакого отношения. Мне просто не нравится, как здесь обращаются с лошадьми.
— Что ты имеешь в виду? — наморщила нос Хлоя.
— Они содержатся в ужасных условиях. В конюшнях слишком жарко, а на свежий воздух лошадей выпускают только на скачках. Я иногда удивляюсь, как они вообще ухитряются добраться до финиша.
Хлоя побледнела.
— Я этого не знала.
— Я не одобряю подобного обращения с лошадьми.
— Я тоже, — раздался рядом с ними голос с сильным акцентом.
Хлоя и Джон с удивлением взглянули на подошедшего к ним араба, с головы до ног закутанного в широкие одежды. Верхняя часть его лица была скрыта покрывалом.
Рядом стояла самая великолепная вороная лошадь, какую они когда-либо видели.
Джон восхищенно улыбнулся:
— Какая чудесная лошадь!
Как будто поняв, что речь идет о нем, жеребец фыркнул и наклонился, чтобы понюхать Джона.
Джон усмехнулся и погладил его гладкую шкуру.
— Привет, парень.
— Боюсь, он слишком красив, — сказал араб, явно гордясь великолепным животным. — Но скакун превосходный.
— Что это за порода? — спросила Хлоя и похлопала коня по лоснящемуся боку. Она никогда прежде не видела такой лошади.
— Разумеется, арабский скакун! — сказал хозяин жеребца и улыбнулся каким-то своим мыслям.
— Никогда не видел вороного, — признался Джон.
— Их осталось мало.
— Почему?
Жеребец потянулся губами к волосам Хлои, и ей пришлось оттолкнуть его морду.
— Он думает, что это морковка, — насмешливо сказал Джон.
Хлоя состроила ему гримасу.
— Почти все животные такой масти уничтожаются, — объяснил араб.