- Вот я и сделал выбор, - закончил Пирсон. По его лицу блуждала слабая, растерянная улыбка человека, который знает, что вел себя как идиот, {что продолжает} вести себя как идиот, но не знает, почему. - Я не мог ни бросить курить, ни удалить подоску. Вот я и ...
- {Перестал носить полоску!} - разом выдохнули оба, а затем разразились таким хохотом, что бармен в зоне для некурящих укоризненно взглянул на них, нахмурился, а затем вновь уставился в телевизор.
- Жизнь - сплошное искушение, не правда ли? - спросил Дьюк, продолжая смеяться, и принялся рыться в кармане своего кремового пиджака. Он остановился, увидев, что Пирсон протягивает ему пачку "Мальборо" с одной выдвинутой сигаретой. Они опять обменялись взглядами - Дьюк удивленным, Пирсон понимающим, и снова дружно рассмеялись. Бармен опять посмотрел на них, на этот раз нахмурившись немного сильнее. Ни один из них не обратил на это внимания. Дьюк взял предложенную сигарету и закурил. Все это заняло не более десяти секунд, но обоим мужчинам этого было достаточно, чтобы стать друзьями.
- Я дымил, как паровоз, с пятнадцати лет и до женитьбы в 1991 году, - рассказывал Дьюк. - Матери это не нравилось, но она била довольна, что я хотя бы не курю травку и не торгую ею, как половина пацанов на нашей улице - я говорю о Роксбери-стрит, - так что она не сильно ко мне цеплялась. Мы с Венди провели медовый месяц на Гавайях, и в день возвращения она сделала мне подарок. - Дьюк глубоко затянулся и выпустил из ноздрей две струи дыма, похожие на инверсионный след истребителя. - Она нашла это в одном каталоге. У него было какое-то замысловатое название, но я забыл; я его называл просто "павловской дыбой". Но я страшно любил ее - и люблю сейчас, можете мне поверить, поэтому старался изо всех сил. Впрочем, оказалось не так плохо, как я представлял. Вы знаете, о каком приспособлении я говорю?
- Разумеется, - ответил Пирсон. - Бибикалка. Заставляет вас подождать, когда вам хочется снова курить. Лизабет - моя жена включала мне это, когда была беременна. Грохот такой, будто тачка с цементом падает с лесов.
Дьюк с улыбкой кивнул и, когда появился бармен, попросил снова наполнить стаканы. Потом повернулся к Пирсону и продолжил:
- Если не считать того, что я пользовался "павловской дыбой" вместо вшитой полоски, все остальное у меня было точно так же, как у вас. Я все сделал, чтобы пробиться туда, где машина играет в какую-то дерьмовую интерпретацию "Хора свободы", но привычка меня не отпустила. Убить ее труднее, чем змею с двумя сердцами. - Бармен принес полные стаканы. В этот раз заплатил Дьюк. Отхлебнув, он сказал: - Мне надо позвонить. Подождите минут пять.
- Ладно, - согласился Пирсон. Осмотревшись, он заметил, что бармен отступил в относительно безопасную зону для некурящих ("К 2005 году профсоюзы добьются, чтобы здесь было два бармена, - подумал он, для курящих и для некурящих") и повернулся к Дьюку. Теперь он понизил голос:
- По-моему, мы собирались поговорить о людях-летучих мышах.
Дьюк приподнял свои темно-каштановые брови и заметил:
- А мы о {них} и говорим.
Не успел Пирсон открыть рот, как Дьюк скрылся в туманных (хотя почти не задымленных) глубинах бара Галлахера, где висели телефоны-автоматы.
Его не было уже минут десять, и Пирсон начал было подумывать, не пойти ли ему поискать своего нового знакомого, как вдруг его внимание привлек экран телевизора: ведущий новостей сообщал, какой фурор произвел вице-президент США. Выступая в Национальной ассоциации образования, он предложил пересмотреть программу государственных субсидий детским садам и закрыть их везде, где возможно.
Включили видеосюжет, снятый в каком-то вашингтонском зале, и когда показали крупным планом вице-президента на трибуне, Пирсон обеими руками вцепился в край стула так, что пальцы вдавились в обивку. Ему вспомнилось то, что он слышал утром: {"У них полно приятелей в верхах. Именно верхи их интересуют".}
- Мы ничего не имеем против работающих матерей Америки, говорило чудовище с головой летучей мыши, возвышаясь на трибуне с голубым вице-президентским гербом, - и против нуждающихся бедняков. Тем не менее мы считаем...
Рука опустилась Пирсону на плечо, и он закусил губу, чтобы не вскрикнуть. Обернувшись, он увидел Дьюка. Молодой человек явно изменился - глаза его сверкали, на лбу блестели мелкие капельки пота. Он выглядел так, словно только что выиграл крупный приз на скачках.
- Больше так не делайте, - попросил Пирсон, и Дьюк, уже было садившийся на стул, замер. - Я чуть инфаркт не получил.
Дьюк с удивлением взглянул на него, затем перевел взгляд на изображение в телевизоре. Он все понял.
- С этой сволочью еще как-то прожить можно, а как насчет президента? Он не...
- Не думаю, - сказал Дьюк. Но, подумав, добавил: - Пока, во всяком случае.
Пирсон наклонился к нему, чувствуя, как его губы опять странно немеют:
- Что {значит} "пока"? Что происходит, Дьюк? Кто они? Откуда взялись? Что они делают и чего хотят?
- Я вам расскажу то, что знаю, - ответил Дьюк, - но сначала хотел бы пригласить вас на небольшое собрание вечером. Около шести. Вас устроит?
- На эту тему?
- Разумеется.
Пирсон помялся:
- Хорошо. Но я должен позвонить Лизабет.
Дьюк встревожился:
- Ничего не говорите о...
- Конечно, нет. Я ей скажу, что {Прекрасная Дама Без Капли Милосердия} требует перепроверить ее опционы прежде, чем покажет их японцам. На это Лизабет купится: она знает Холдинг как облупленную и понимает, что та всех поставит на уши, чтобы угодить ее друзьям из Тихоокеанского региона. Годится?
- Да.
- Мне тоже, но немного некрасиво.
- Ничего нет некрасивого в том, чтобы держать твою жену подальше от летучих мышей. Я же тебя не в сауну приглашаю, брат.
- Надо полагать. Так что говори.
- Ладно. Наверное, лучше начать с того, как ты привык курить.
Из музыкального автомата, который несколько минут молчал, вдруг послышалась нудная аранжировка знаменитой песни Билли Рей Сайруса "Разбитое сердце саднит". Пирсон удивленно уставился на Дьюка Райнемана и открыл было рот, чтобы спросить, какое отношение имеет его курение к ценам на кофе в Сан-Диего. Но не произнес ни звука. Ни одного.
- Ты бросил... потом снова начал... но понимал, что если не будешь соблюдать осторожность, то через пару месяцев опять будешь тянуть по две пачки в день, - начал Дьюк.
- Так?
- Да, но я не вижу...
- Увидишь. - Дьюк достал платок и вытер лоб. Когда Дьюк вернулся, поговорив по телефону, Пирсону показалось, что он весь пылает от возбуждения. Да, но было и кое-что еще: он был страшно напуган.
- Просто поверь мне.
- Ладно.
- Как бы там ни было, ты приспособился. Можно это назвать "модус вивенди". Бросить ты не мог, но оказалось, что это еще не конец света: это вовсе не кокаин и не алкоголь, когда надо все время наращивать дозу. Курение - очень противная привычка, но есть масса промежуточных состояний между тремя пачками в день и полным отказом.
Пирсон уставился на Дьюка широко открытыми глазами, и тот улыбнулся:
- Я вовсе не читаю твои мысли, не думай. Просто мы знаем друг друга, так ведь?
- Видимо, да, - задумчиво произнес Пирсон.
- Я просто забыл, что мы оба Люди десятого часа.
- Кто-кто?
Пирсон прочел небольшую лекцию о Людях десятого часа и об их племенных жестах (мрачный взгляд при виде таблички "КУРИТЬ ЗАПРЕЩАЕТСЯ", обреченное пожатие плечами, когда некто облеченный властью требует: "Пожалуйста, бросьте сигарету, сэр"), племенных амулетах (жевательная резинка, леденцы, зубочистки и, разумеется, флакончики с аэрозольным дезодорантом) и племенных молитвах (наиболее распространенная {"Со следующего года точно брошу"}).
Дьюк восхищенно выслушал, а потом воскликнул:
- Боже милостивый, Брэндон! Ты открыл пропавшее колено Израилево! Все чокнутые пошли за верблюдом, нарисованным на пачке!
Пирсон расхохотался, заслужив еще один неодобрительный взгляд бармена.
- Во всяком случае, подходит, - продолжал Дьюк. - Позволь тебя спросить - ты куришь при ребенке?
- Боже упаси, нет! - воскликнул Пирсон.
- А при жене?
- Нет, никогда больше.
- Когда ты последний раз тянул в ресторане?
Пирсон подумал и не мог вспомнить. Теперь он садился в зале для некурящих даже тогда, когда был один, и воздерживался от сигареты, пока не доест, расплатится и выйдет. А дни, когда он курил между каждым блюдом, остались в далеком прошлом.
- Люди десятого часа, - зачарованно произнес Дьюк. - Слушай, мне нравится - нравится, что у нас есть имя. И мы действительно как племя. Это...
Он вдруг замолчал, посмотрев в окно. Мимо проходил полицейский, беседуя с красивой молодой женщиной. Она смотрела на него с восхищением и желанием, совершенно не замечая черных, оценивающих глаз и сверкающих треугольных зубов над своей головой.
- Боже, взгляни на это, - прошептал Пирсон.
- Да, - вздохнул Дьюк. - Это распространяется все больше. С каждым днем. - Он задумчиво рассматривал свой недопитый стакан. Потом встряхнулся, прогоняя мрачные мысли. - Кем бы мы ни были, - сказал он Пирсону, - мы единственные на всем проклятом свете, кто видит {их}.
- Боже, взгляни на это, - прошептал Пирсон.
- Да, - вздохнул Дьюк. - Это распространяется все больше. С каждым днем. - Он задумчиво рассматривал свой недопитый стакан. Потом встряхнулся, прогоняя мрачные мысли. - Кем бы мы ни были, - сказал он Пирсону, - мы единственные на всем проклятом свете, кто видит {их}.
- Кто, курящие? - недоверчиво спросил Пирсон. Конечно, надо было понять, что Дьюк к этому ведет, но все же...
- Нет, - терпеливо объяснил Дьюк. - По-настоящему {курящие} их не видят. {Некурящие} не видят тоже. - Он смерил Пирсона взглядом.
- Их видят только такие, как мы, Пирсон, - ни рыба ни мясо. Только Люди десятого часа вроде нас.
Когда через пятнадцать минут они вышли от Галлахера (Пирсон сначала позвонил жене, изложил свою выдумку и обещал быть дома к десяти), ливень перешел в мелкую морось, и Дьюк предложил пройтись пешком. Не весь путь до Кембриджа, куда они направлялись, но достаточно, чтобы Дьюк успел рассказать ему побольше. Улицы были пустынны, и они могли разговаривать, не оглядываясь поминутно через плечо.
- Это похоже на первый оргазм, - говорил Дьюк, когда они шли в тумане в сторону Чарлз-ривер. - Коль уже пошло, это становится частью твоей жизни. То же самое здесь. В какой-то день вещества у тебя в голове вступают в нужную реакцию, и ты начинаешь их {видеть}. Знаешь, я удивлялся, сколько людей буквально умирало от ужаса в этот момент. Очень много, я уверен.
Пирсон взглянул на кровавый отсвет фар движущихся машин на мокрой мостовой Бойлстон-стрит и вспомнил то ощущение ужаса от своей первой встречи:
- Они такие мерзкие. Такие отвратительные. И мясо у них движется вокруг черепа... это же не описать словами, правда?
Дьюк кивнул:
- Они действительно уродливейшие твари. Я увидел первого в метро, когда ехал домой в Милгон. Он стоял на платформе станции Парк-стрит. Хорошо, что я был в поезде и поехал дальше, потому что я закричал.
- И что случилось?
Улыбка Дьюка перешла в кислую гримасу:
- Люди посмотрели на меня, потом быстренько отвернулись. Знаешь, как к этому относятся в большом городе: на каждом углу стоит чокнутый и проповедует, как Иисус Христос любит тарелки фирмы "Таппер".
Пирсон кивнул. Он знал, как это выглядит в большом городе. Вернее, считал, что знает, - до сегодняшнего дня.
- Высокий рыжий парень, весь в веснушках, сел рядом со мной и взял меня за локоть так же, как я сегодня утром сделал с тобой. Его зовут Робби Дельрей. Он маляр. Сегодня ты его увидишь у Кейт.
- Кто такая Кейт?
- Специализированный книжный магазин в Кембридже. Фантастика. Мы там встречаемся раз или два в неделю. В основном хорошие люди. Увидишь. Как бы там ни было, Робби схватил меня за локоть и сказал: "Ты не спятил, я тоже это видел. Это действительно человек-летучая мышь". Так он, конечно, мог разглагольствовать и под действием хорошей дозы амфетамина... только я же {видел} это, и облегчение...
- Да, - произнес Пирсон, мысленно возвращаясь к сегодняшнему утру. Они пропустили бензовоз на Сторроу-драйв и перебежали всю в лужах улицу. Пирсон обратил внимание на нанесенную краскораспылителем, уже выцветшую надпись на обратной стороне скамейки у реки. "ЧУЖИЕ ВЫСАДИЛИСЬ - гласила она. - МЫ СЪЕЛИ ДВОИХ".
- Хорошо, что ты там был утром, - сказал Пирсон. - Мне повезло.
Дьюк кивнул:
- Да уж. Когда летучие мыши берутся за человека, это с концами полиция потом находит кусочки в мусорном ящике после таких встреч. Ты об этом слышал?
Пирсон кивнул.
- И никто не замечает одну деталь, общую {для} всех жертв: они все ограничивались пятью-десятью сигаретами в день. На эту маленькую деталь не обращает внимания даже ФБР.
- Но зачем убивать нас? - спросил Пирсон. - Ведь если кто-то начнет бегать и кричать, что его босс марсианин, никто не станет мобилизовывать национальную гвардию - парня просто отправят в дурдом!
- Спустись на землю, приятель, - сказал Дьюк. - Ты же их видел.
- Они... звери?
- Ну да. Но это означает ставить телегу впереди лошади. Они вроде волков, Брэндон, невидимых волков, которые прогрызают себе путь в стаде овец. А теперь скажи, что хотят волки от овечек, кроме того, что те должны выражать бурную радость, когда их убивают?
- Они... что ты сказал? - Пирсон вдруг перешел на шепот. - Ты говоришь, они {едят} нас?
- Какую-то часть едят, - подтвердил Дьюк. - Так считал Робби Дельрей в день нашей встречи, и большинство из нас и теперь считает.
- Кого это "нас", Дьюк?
- Людей, к которым я тебя веду. Мы там будем не все, но на сей раз большинство. Что-то должно произойти. Что-то большое.
- Что?
Дьюк только покачал головой и предложил:
- Может, возьмем такси? Ты не устал?
Пирсон устал, но брать такси не хотел. Прогулка возбудила его... но не прогулка сама по себе. Он не думал, что сможет сказать это Дьюку - по крайней мере, сейчас, - но в этом ему виделась другая сторона... {романтическая} сторона. Будто он очутился на страницах дурацкой, но увлекательной приключенческой повести для детей; ему живо представились иллюстрации Н.С.Уайета. Он взглянул на нимбы из белого света, которые медленно растекались вокруг уличных фонарей, выстроившихся вдоль Сторроу-драйв, и словно улыбались. {"Должно произойти что-то большое,} - подумал он. - {Агент Х-9 вернулся с хорошей новостью с нашей подземной базы... мы нашли яд для летучих мышей, который долго искали".}
- Возбуждение проходит, поверь мне, - сухо заметил Дьюк.
Пирсон удивленно повернул голову.
- К тому времени, как второго твоего друга выловят в бухте без половины головы, ты поймешь, что Том Свифт не придет помогать тебе красить чертов забор.
- Том Сойер, - пробормотал Пирсон и стер с ресниц капли дождя. Он чувствовал, как щеки у него начинают гореть.
- Они съедают что-то, что вырабатывает наш мозг, так считает Робби. Может быть, какой-то фермент, может, особые электрические волны. Он говорит, это именно то, что позволяет нам - хотя бы некоторым из нас - видеть их; мы для них как помидоры в огороде - они нас берут с грядки, когда считают, что мы созрели.
- Я воспитан в твердой баптистской вере и не признаю всяких дурацких объяснений. По-моему, они высасывают души.
- Да? Ты шутишь или действительно так считаешь?
Дьюк, засмеявшись, пожал плечами и принял вызывающий вид:
- Дерьмо это все. Эти твари вошли в мою жизнь, когда я считал, что рай - это сказка, а ад здесь, на земле. Теперь у меня опять все перепуталось. Но это все ерунда. Важна только одна вещь, которую ты должен крепко зарубить на носу, - у них {масса} причин убивать нас. Во-первых, они боятся того, что мы делаем, - собираемся, организуемся, пытаемся остановить их...
Дьюк замолчал и задумался, мотая головой. Он походил на человека, который разговаривает сам с собой, все пытаясь найти ответ на вопрос, который уже много ночей не дает ему спать.
- Боятся? Не уверен, что это точное слово. Но стараются не рисковать, так будет правильнее. И еще одно не подлежит сомнению - им не нравится, что некоторые из нас могут их видеть. Чертовски {не нравится}. Как-то мы отловили одного, и это было все равно, что засадить джинна в бутылку. Мы...
- {Отловили} одного!
- Ну да, - сказал Дьюк и мрачно, безжалостно подмигнул. - Мы затащили его на одинокую дачу на шоссе ? 95 под Ньюберипортом. Нас было шестеро во главе с моим другом Робби. Мы спрятали его в сарае, и когда лошадиная доза наркотика, которую мы вкатили ему, вышла - а это произошло чертовски быстро, - попробовали допросить его, чтобы получить правильные ответы на те вопросы, что ты сейчас мне задал. Он был в наручниках и ножных кандалах, а сверху мы запеленали его нейлоновым тросом, как мумию. Знаешь, что мне сильнее всего запомнилось?
Пирсон покачал головой. Чувство, что он живет на страницах детской книжки, исчезло.
- Как оно пробудилось! - продолжал Дьюк. - Не было никаких промежуточных состояний. На одно мгновение оно еще отключилось, но секунду спустя в полном сознании уже уставилось на нас этими своими страшными глазами. Глазами летучей мыши. У них есть глаза - многие не знают этого факта. Разговоры, будто они слепые, - это чушь, которую распространяет какой-то их агент. Оно не разговаривало с нами. Ни слова не сказало. Думаю, оно понимало, что не выйдет из этого сарая, но никакого страха в нем не было. Только ненависть. Господи, какая ненависть была в этих глазах!
- Что произошло?
- Оно разорвало цепочку наручников, как папиросную бумагу. Кандалы оказались крепче - мы их приковали к полу, но нейлоновый корабельный трос... он перегрызал его всюду, куда мог достать зубами. Как крыса перекусывает бельевую веревку. Мы все стояли будто оглушенные. Даже Робби. Мы не верили своим глазам... а может, оно нас загипнотизировало. Знаешь, я долго над этим размышлял. Слава Богу, там был Лестер Олсон. Мы приехали в "форде"-фургоне, который угнали Робби и Мойра, и Лестер помешался на том, что машину будет видно с трассы. Он пошел проверить, а когда вернулся и увидел, что эта тварь уже совсем распуталась и не успела только освободить ноги, он выстрелил ей три раза в голову. Просто бах-бах-бах.