– Рад, что тебе понравилось, – скромно сказал Мазур.
– Где ты такого нахватался?
– Жизненный опыт, – сказал Мазур. – Когда болтаешься по белу свету в одиночку и полагаешься только на себя, поневоле научишься качественно бить морды...
Она опасливо оглянулась, ускорила шаг:
– Они за нами не погонятся?
– Не думаю, – сказал Мазур. – С них хватит... А почему ты так странно себя вела?
– Ты о чем?
– Для законопослушной американской девочки было бы наиболее естественным в такой вот ситуации орать, как корабельная сирена, призывая полицию... А ты и не пискнула. Настолько испугалась?
– Понимаешь ли... Я не знала, стоило ли звать полицию.
Мазур приостановился, глянул на нее с любопытством:
– То есть?
– Черт тебя знает, Дик. Вдруг бы я тебе навредила?
– Ого! – сказал Мазур. – Интересное заявленьице. Милая, я полиции ничуть не боюсь, документы в порядке и никаких хвостов за мной нет. Совершенно нечего опасаться.
– А как это совмещается со всеми странностями вокруг тебя? Этот тип, потом эти четверо... Я, конечно, не специалист, но они, по-моему, на обычных хулиганов не похожи...
– Умная девочка. И наблюдательная.
– Что тогда?
У Мазура мелькнула великолепная идея. Никто ему, конечно, не давал санкции на подобные хохмы, но и не запрещал...
– Тьфу ты, – сказал он совершенно естественным тоном. – Мне только сейчас пришло в голову... Вот оно что... А ведь чертовски похоже...
– Ты о чем?
– Довелось мне сидеть в тюряге... – сказал Мазур.
– Тебе?!
– А что тут необычного? – пожал плечами Мазур. – Три года сидел, у нас в Австралии.
– За что?
– Ловил девушек в темных закоулках. Насиловал, грабил и перерезал глотки. После девятой повязали.
– Да ну тебя! Думаешь, я поверю?
– Проницательная девочка, – сказал Мазур.
– Просто немного знаю жизнь. Дали бы тебе три года за такие вещи... Тут пожизненным пахнет...
– От тебя ничего не скроешь, – сказал Мазур. – Ладно. Порезал одного парня в кабаке. У него тоже был нож, и он сам нарывался – в портовых кабаках такое случается сплошь и рядом, знаешь ли. Но мне повезло больше. Вот и сидел три года. Так вот, там были парни гораздо похуже меня. И они меня потом хотели взять на работу... Смекаешь? Работа была очень уж поганая и рискованная, за такую как раз можно словить пожизненное. А у меня есть свои правила. Не тянет что-то делать нарушение закона профессией. Ну, послал их подальше и смылся. Вот и вполне может оказаться, что они меня и тут отыскали...
– Кошмар какой. Нужно, по-моему, обратиться в полицию. Если ты и правда ни в чем таком не замешан...
– Легко сказать, – хмыкнул Мазур. – А в чем их обвинить, и где улики? Сама посуди... Ладно, рано или поздно отвяжутся. На мне, в конце концов, свет клином не сошелся.
Какое-то время она молча шагала рядом с ним. Искоса поглядывая на спутницу, Мазур втихомолку веселился. Задумка была неплохая: если она все же не имеет никакого отношения к этому придурку в белом, должна чувствовать себя не лучшим образом: нежданно-негаданно оказалось, что связалась с чертовски мутнымпарнем, вокруг которого кружится непонятная суета с криминальным оттенком. Если и дальше будет поддерживать отношения как ни в чем не бывало, значит, имеет к тому самые серьезные поводы... или просто бесшабашная. Черт, ну не Штирлиц я, сказал себе Мазур с нешуточным сожалением. Тот бы моментально установил истину, а мне вот не докопаться...
– Надо же, какой ты, оказывается, романтичный...
– Вздор.
– Нет, правда. В тюрьме сидел, по морям плавал, чуть не зарезал кого-то... До сих пор все мои знакомые были жутко добропорядочными и респектабельными.
Мазур подумал: то ли благонравная девочка, по контрасту с прежней размеренной жизнью возжелавшая пощекотать нервы сомнительной экзотикой, то ли поставлена в условия, когда просто нельзя отлипнуть от мистера Дикинсона. Нахамить ей, что ли?
– Вот уж кем меня не назовешь, так это респектабельным, – сказал он, не раздумывая. – Два месяца как из-за решетки. Все бы ничего, но без женщин тяжеловато...
Она фыркнула:
– Ходят слухи, вы там какой-то выход находите...
Мазур остановился, повернул ее к себе, аккуратно прислонил к теплому шершавому стволу вольно произраставшей пальмы, придвинулся вплотную и осведомился на ухо:
– Подробностей хочешь?
Она закрыла глаза и какое-то время смирнехонько пребывала в его объятиях, отвечая на поцелуи и позволяя вольничать руками, вырываться начала гораздо позже, возмущенно шепча:
– Ну не здесь же!
– А как насчет романтики? – поинтересовался Мазур, немного умеряя натиск.
– Это уже не романтика... Поехали домой.
– А дома что?
– Все, – пообещала она, проворно приводя платье в порядок.
Такси поймали на том же месте и добралисъ до «Ниагары» без всяких приключений. В кухне свет не горел, не похоже было, что мистер Джейкобс собирается просыпаться. Когда они поднимались по темной лестнице, Мазуру пришло в голову, что в ее комнате все еще может шуровать Лаврик, и он проворно потянул девушку к своей двери, тут же сообразив, что паникует зря – Лаврик не из тех, кого можно приловить врасплох. Она, впрочем, не противилась, вошла сама, остановилась возле постели и тихонько предупредила:
– Только без тюремных штучек, ладно?
– Ну, с этим мы сейчас определимся, – сказал Мазур ей на ухо, в два счета освободив от платья. – Договоримся, что считать тюремными штучками, а что, собственно, нет...
И уложил в постель довольно нагловато – в рамках той же стратегии, принялся избавлять от последних тряпочек с нетерпением человека, три года пребывавшего вдали от женского общества. Она не сопротивлялась, и все очень быстро пошло по накатанной – вот только Мазур никак не мог отделаться от впечатления, что за ними неустанно наблюдает то ли объектив, то ли просто чьи-то бесстыжие глаза.
«В жизни не пошел бы в разведчики, – подумал он рациональными остатками сознания, не задействованными в процессе. – Не жизнь, а преисподняя – они ж подобное должны каждую минуту испытывать, а?»
А впрочем, эти бдительные мысли вскоре перестали досаждать – и потому что девушка досталась ласковая, темпераментная и оттого, что все, собственно, происходило в рамках задания, партийной проработки опасаться не приходилось...
Равным образом не произошло и других неприятностей, которых он, ученый жизненным опытом, опасался, так сказать, с противоположной стороны – никто не ворвался в комнату, щелкая фотовспышками, махая полицейскими жетонами и громогласно обвиняя в изнасиловании юного непорочного создания. Само же создание (не столь уж юное и вовсе не страдавшее непорочностью) уютно устроилось у него в объятиях, вербовочных подходов не предпринимая и тайн не выпытывая.
– А если они заберутся в дом? – вдруг поинтересовалось помянутое создание.
– Кто?
– Эти типы.
– Глупости, – сказал Мазур, что-то не усмотрев в ее голосе настоящегоиспуга. – Еще раз разбить парочку физиономий – и отстанут в конце концов... Не бог весть какой серьезный народ.
– Честно тебе скажу, я в такую историю первый раз влипаю – гангстеры, любовник с тюремной отсидкой...
– Да вздор, – сказал Мазур. – Нет никакой истории. Абсолютно.
– И ты действительно бродячий моряк в поисках работы...
Что-то в ее тоне Мазуру крайне не понравилось. Он насторожился, но Гвен тему развивать не стала. Зато у него самого вдруг возникла версия, многое объяснявшая в происходящем. И даже выругал себя за то, что не додумался до этого раньше – прекрасно зная напарника и его ухватки...
– Не совсем, – сказал он. – Вообще-то я главным образом продаю белых красоток нефтяным шейхам. Неплохой бизнес, если кто понимает.
– Да ну тебя. С твоим-то добропорядочным видом, несмотря на отсидку...
– Это я умело маскируюсь, – сказал Мазур. – Потому и бизнес процветает – кто меня заподозрит, такого добродетельного?
– Ерунда! – фыркнула Гвен, приподнялась на локте и уставилась на него, такое впечатление, пытливо. – По-моему, совершенно не в твоем стиле – продавать девушек. Уж если бы ты занялся чем-то противозаконным, то, такое у меня впечатление, выбрал бы более крутую, что ли, специальность: банки грабить на миллион или перевороты устраивать в таких вот экзотических местах вроде этого Флоренсвилля...
Мазур как лежал, так и остался лежать с невозмутимым видом, но чувствовал он себя, как человек, на которого неожиданно обрушилось с крыши даже не ведро с краской, а полновесный кирпич. Внезапно и качественно. Прикажете верить, что и э т о – дурацкое совпадение? Касаемо переворота?
– Какие еще перевороты? – сказал он насколько мог безмятежно. – Вот уж чем в жизни не занимался...
– Не знаю, мне просто в голову пришло...
Покопаться бы в твоей симпатичной головке с аппаратом для чтения мыслей, который пока что не изобрели, подумал Мазур. Ручаться можно, масса интересного обнаружится...
– Это все болтовня, – сказал он, выбрав самый простой способ изменить тему. – А вот мне в голову только что пришло...
И сгреб ее с самыми недвусмысленными намерениями. Она пискнула, но не сопротивлялась.
Глава 7 Бродячие моряки
Судя по первым впечатлениям, Сент-Каррадин как две капли воды походил на все карибские острова, где Мазуру довелось бывать – те же разлапистые пальмы, пестрые толпы курортников, безмятежно-синее небо, разноязыкая речь. Разве что висевшие там и сям государственные флаги были другие – столь же пестрые, разноцветные, чуточку уморительные...
Одним словом, неосуществленная мечта Остапа Бендера – почти все поголовно в белых штанах, предупредительные мулаты.
И шхуна под названием «Виктория» – потрепанное, ничем не примечательное деревянное суденышко, нужно отметить, довольно вместительное, чтобы ребята Бешеного Майка разместились там со всеми пожитками в относительном комфорте. Мазур сам именно такую посудину и раздобыл бы, доведись ему решать схожие задачи.
А еще следовало констатировать, что Бешеный Майк разместил свое плавсредство весьма даже грамотно: в самом конце длинного пирса, так что любой шпик, вздумавший бы изображать праздношатающегося случайного туриста, будет бросаться в глаза, как куклуксклановец в белом балахоне на молитве в негритянской церкви. Не случайно же на палубе развалились в легких раскладных креслах два крепких широкоплечих детинушки, лениво цедивших пивко и притворявшихся беззаботными. Наверняка у них под футболками имелось что-нибудь компактное и многозарядное – ну, предположим, палить средь бела дня они тут не будут, но все равно, оружия на «Виктории» должно быть предостаточно, народ определенного пошиба даже в сортир странствует с пушкой под полой...
– Подобраться к ним можно только с моря, а? – задумчиво спросил Лаврик. – Или с борта этой вот красавицы...
Мазур кивнул, проследив его взгляд. Метрах в двадцати от «Виктории» расположилось судно совершенно другого сорта – роскошная и огромная, гораздо больше шхуны, белоснежная яхта: собственно, никакая не яхта, без мачт и парусов, самый настоящий корабль. Но так уж повелось на загнивающем Западе – именовать подобные игрушки супербогатых бездельников «яхтами».
На корме означенной как бы яхты вяло трепыхался американский звездно-полосатый штандарт, что вполне соответствовало порту приписки, Новому Орлеану, надраенными медными буквами обозначенному под названием. Яхта звалась «Доротея».
– Вот именно, – сказал Мазур. – Безмятежной темной ночью тихонько ныряешь с «Доротеи», аккуратненько подплываешь под водой – расстояньице пустяковое – и крепишь пониже ватерлинии что-нибудь взрывчатое. Простенько и сердито. Можно подобрать заряд так, что на яхте не будет ни царапинки, а шхуна быстренько затонет к чертовой матери...
– Телепат ты у нас.
– В смысле?
Лаврик, отхлебнув ледяного пивка, безмятежно сказал:
– А потому что мы за этим сюда и прилетели. Качественно и без лишнего шума пустить эту посудину на дно. Глубина у пирса приличная, футов сорок, коробка моментально пойдет на дно... людишки, конечно, успеют повыпрыгивать за борт, но черт с ними, насчет них ничего такого не приказано. Задача одна – утопить шхуну. Майк останется с живой силой, но без пожитков. Вполне возможно, на этом дело и кончится, второй раз ему могут и не выделить денежек на амуницию, справедливо решив: коли уж судно рванули, значит, кто-то полностью в курсе, а следовательно, крепенько пахнет провалом... А в общем и целом, это все бесполезные умствования. Главное, у нас есть ясный и четкий приказ: в сжатые сроки пустить кораблик на дно, пока он не ушел во Флоренсвилль...
– Ну, в принципе, задачка несложная, – сказал Мазур, глядя на шхуну и уже прекрасно зная, где лучше всего крепить мину. – А конкретнее?
– Ну, конкретика – всецело на наше усмотрение. Мы с тобой мальчики опытные, не первый год окаянствуем по земному шару, и начальство совершенно справедливо рассудило, что на месте нам будет виднее. Не особенно сложная задачка, верно?
– Пожалуй, – сказал Мазур.
Теперь он смотрел на «Доротею». Там объявилась блондинка в красном купальнике-бикини, расположилась в шезлонге неподалеку от роскошного трапа и, надев огромные темные очки, определенно нацелилась позагорать, судя по расслабленной позе. Насколько можно судить на таком расстоянии, молодая и довольно симпатичная. Хмырь в белой курточке поставил рядом с ней на столик поднос, уставленный сифонами и бокалами – она и ухом не повела. Насколько можно судить по ее поведению, не залетная шлюшка дорогая, а полноправная обитательница роскошной яхты – даже издали в ней чувствовалась некая безмятежная уверенность человека, ощущающего себя посреди этой роскоши совершенно свободно.
– Я имею в виду, как насчет снаряжения? – спросил Мазур. – Акваланги и все прочее?
– Акваланги вообще-то можно достать при необходимости... вот только зачем? Ты, по-моему, в таких декорациях и без акваланга справишься, да и я тоже. Акваланг – штука громоздкая, с ним нужно таскаться, привлекая внимание... Резон?
– Резон, – подумав, кивнул Мазур. – А гремучка?
– Сам понимаешь, нам приказано идти по линии наименьшего сопротивления. Как бы вольготно и прочно себя здесь не чувствовали кубинские товарищи, какую бы надежную сеть ни создали, все равно, не стоит таскать по каналамштатные заряды, передавать их нам, держать где-то... Гораздо проще...
– Да ладно, я понял, – сказал Мазур без всякого неудовольствия. – Дело знакомое...
Он и в самом деле не видел здесь никаких препятствий. На острове полным-полно хороших аптек, где в два счета можно купить чертову уйму порошков и жидкостей, каждая из которых сама по себе совершенно безобидна. Но если в надлежащих пропорциях смешать их с кое-какими, опять-таки безобидными субстанциями, которые найдутся в любой лавочке, обслуживающей садовников и цветоводов... Садовников здесь хватает, значит, есть и обслуживающие их магазины... Алюминий раздобыть тоже не проблема – прозаические ложки, колесные диски и тому подобное. Поработав часок, изо всей этой мирной продукции можно в два счета соорудить хлопушку, которая эсминец или фрегат, конечно, не потопит – а вот деревянную посудину вроде «Виктории» отправит на дно моментально и качественно, тут и беспокоиться нечего. Главное, знать, что с чем смешивать и в каких дозах. Мазур знал прекрасно.
– Лучше всего – нынче же ночью, – сказал Лаврик. – В крайнем случае – следующей. Потому что послезавтра утром они точно уйдут на Флоренсвилль: погода прекрасная, никаких тайфунов на сотни миль окрест... Денег у меня достаточно. При нужде скупим хоть все аптеки и магазинчики «Все для садовода». С технической стороны – никаких сложностей. Вот над процессомпридется поломать голову.
– А что ее ломать? – сказал Мазур. – У нас, собственно говоря, только два варианта. Первый – раздобыть лодку, акваланги и болтаться в море, изображая мирных туристов, увлеченных подводными красотами. Ночью выходим на рейд и цепляем сюрприз.
– Громоздко чуточку.
– Не спорю. А что прикажешь делать? Второй вариант, сдается мне, малость потруднее будет претворить в жизнь. Теоретически говоря, можно, конечно, исхитриться попасть в гости на эту шикарную посудину, – он подбородком указал в сторону блондинки, разнеженно дремавшей в шезлонге. – Дальше было бы совсем просто: протащил на борт все компоненты в обычной спортивной сумке, места они занимают немного... Изготовил ночью сюрприз, проплыл метров двадцать и прицепил, где следует... Но как простым австралийским парням вроде нас на эту «Доротею» попасть? Судя по виду, на ней не клерк какой-нибудь мелкий приплыл отдохнуть от дебета-кредита... Миллионер какой-нибудь хренов. Обратил внимание на кошечку?
– И обратил, что ты обратил... – хмыкнул Лаврик. – Действительно, лоханка исполнена пошлой роскоши...
– Чья она, ты не в курсе?
– Ну, не считай меня Джеймсом Бондом... Запрос, конечно, пошел, но такие дела быстро не делаются. Что ты на меня так загадочно таращишься?
– Дела мы вроде бы все обговорили?
– Ага.
– Тогда давай отвлечемся на побочные вопросы, – сказал Мазур. – Можно сказать, личные. Я в толк не возьму, чего все они липнут именно ко мне – и ветреная красотка Гвен, и этот хмырь в белом, с замашками дешевого гангстера. Но у меня, знаешь ли, подозрения родились, вспомнил недавние события на Пасагуа, где ты меня выставил на открытое место в качестве видимой за версту приманки...
Лаврик смотрел на него ясным, чистым, незамутненным взором юного ангела со старинной иконы, бесконечно далекого от мирской суеты и грязи. Лик его был благостен и непорочен. Он даже не улыбался, стервец.
– Вот это вот я и имею в виду, – сказал Мазур сердито. – Когда ты обретаешь вид святого отшельника, жди подвоха... Так что?