– Скучаем? – на этот раз проведать Аллу пожаловал Смоленский. – Пошли к нам! Там захватывающая обстановка. Рыба так и прет, так и прет. Уже три уклейки поймали.
Алла пожала плечами, чего может быть захватывающего в том, чтобы сидеть, как истукан, уставившись на поплавок, и ждать, когда он дернется. Даже если он и дернется, то это не станет гарантией того, что кто-то попался на крючок. Странные существа эти мужчины. Их интересуют такие глупые вещи, как рыбалка, футбол, экономическая теория. Нет! Лучше тосковать о своей несчастной любви. Пока рядом с ней нет Алены, она немного подумает о Емельянове, совсем немного, только чуть-чуть. Алла улыбнулась Смоленскому, сказала, что начнет готовиться к варке ухи. Тот похвалил ее за оперативность и… поцеловал в щеку. Они сегодня сговорились ее целовать. Все, кроме Емельянова. Тот сейчас целует Эмму. Интересно, а думает ли он о ней? Думает ли о ней Емельянов, Алла так и не узнала. Зато лишний раз убедилась в том, что ею увлечен швед. Ведь он признался, что она самая лучшая женщина на свете, и помахал рукой. Слова Алла услышала хорошо, руку едва разглядела, темень наступила такая, хоть выколи глаз. Смоленский тоже прокричал, что она молодец, к их голосам добавился голос Антона, подтверждающий, что она классная. Алла поняла, что они просто хотели поднять ей настроение, распугав при этом своими криками ту мелкую рыбешку, что стремилась к ним на крючки.
Алла оторвалась от созерцания огня и посмотрела на небо. Внезапно звездный фейерверк буквально посыпался у нее из глаз, она ничего не успела сообразить и провалилась в забытье. Очнулась она от шума работающего двигателя и по сильной боли поняла, что получила удар по голове. Собрав остатки сил, Алла поползла к дороге, откуда доносился шум автомобиля, исчезающего в темноте, но ничего не увидела: ни марку машины, ни того, кто был за рулем. Зато Алла уловила знакомый запах. Такими духами пользовалась только одна женщина из ее окружения – Эмма! Алла принюхалась, никаких сомнений не оставалось, это именно ее духи. Она знала точно: в последний раз их ей привез Карлсон и вручил на той самой корпоративной вечеринке. Эмма тут же ими воспользовалась, и все задохнулись от терпкого аромата с едва уловимым акцентом восточных пряностей.
Сомнений не оставалось, Эмма приехала в деревню, выследила ее и нанесла подлый удар. Откуда Эмма знает про ее деревню? Конечно! Ей все показал Смоленский. Вполне возможно, что она была здесь не один раз, профессор с его матерью очень гостеприимные люди. Но зачем Эмме приезжать поздно вечером, практически ночью, и бить ее по голове? Она могла это сделать в городе, встретив ее в подъезде. Алла содрогнулась. На что еще способна эта женщина, теряющая своего любовника?! Ага, она все-таки его теряет, поэтому и решилась на хулиганство. Вряд ли она хотела ее убить, удар был несильным. Эмма хотела ее припугнуть. Но из-за кого? Точно ли из-за Емельянова? Алла, пошатываясь, вернулась к костру. У реки ей снова кто-то махал рукой. А если она сделала это из ревности к Смоленскому?! Алла вспомнила, как она восхищалась его стройным загорелым телом. Смоленский очень хорош, он уступает Емельянову только в том, что тот гораздо моложе. Но для Эммы в самый раз, и не только по возрасту. Они смотрятся прекрасной парой. Эмма должна это осознавать, есть же у нее глаза. И мозги, которые давно прикинули, что Смоленский будет следующим, как только она выпустит из своих цепких коготков Емельянова. Тогда, в ресторане, было так очевидно, что Эмме нравится привлекательный сосед.
Зря он ее поцеловал, а потом кричал, что она молодец. Зря. Эмма пряталась за деревьями и все видела. Она приревновала и поэтому ударила Аллу. Но если она была здесь, то, значит, не была рядом с Емельяновым?! Они снова поссорились! Алла тряхнула головой, пытаясь выбросить оттуда навязчивый образ. Стало больно, она заскулила. Поплакать? Еще чего. Она не станет по нему рыдать. К черту Емельянова. Сейчас она спустится к воде и поцелует шведа. А со Смоленским не станет особо разговаривать и целовать себя не даст. Пусть Эмма успокоится и возьмется за него основательно. Она сделает это не для того, чтобы вернуть Емельянова, а чтобы оградить себя от покушений возбужденной красотки. Алла сцепила зубы: ничего, она ей обязательно отомстит. И месть эта будет сладка. Она соблазнит шведа на глазах Емельянова. Если тот не воспылает к этому моменту жуткой ревностью, то она готова съесть этих трех уклеек живыми!
Алла задумалась, говорить ли об ударе дочери. Аленка станет переживать за мать, волноваться. Но и не говорить нельзя. Если ее холодный труп найдут в подъезде поздним вечером, то пусть хоть знают, кто свел ее счеты с жизнью. Она обязательно все расскажет дочери, та ей посоветует что-то дельное. Или нет, они сделают лучше. Они вместе разработают план соблазнения шведа на глазах Емельянова. Одно плохо, все это время в их доме не будет готового их защитить мужчины – Антон остается жить в деревне. Но ничего, обходились они до этого без мужчин, обойдутся и теперь. К тому же она получила удар по голове в тот момент, когда рядом находились трое!
Алла ничего не сказала. Залепив пластырем шишку на лбу, она наплела, что споткнулась о корень сосны и упала. Самое интересное, что все поверили в ее неуклюжесть. Это было обидно.
Щуку все-таки поймали, но практически за хвост, а не на удочку. Она охотилась за уклейками, мирно плавающими в импровизированном садке. Или это была сбрендившая влюбленная щука, которая решила покончить жизнь в ухе, подобное предположение для Аллы оказалось более близким. У нее, в отличие от рыбины, настроение было боевым, может, оттого и уха получилась отличная, Смоленский снова ее похвалил и полез целоваться. Алла отстранилась и в свою очередь поцеловала шведа. Никаких контактов с профессором. Пусть Эмма берет его себе и оставит Емельянова в покое.
То, что Эмма подбиралась к профессору Смоленскому, Алена узнала со слов его матери. Людмила Александровна предложила девушке почаевничать, та с удовольствием согласилась. Тем более ложиться спать без Антона не хотелось. Две женщины, несмотря на значительную разницу в возрасте, нашли много общих тем. Пожилая дама действительно поведала Алене свою трогательную историю любви, та в ответ рассказала ей о своей, потом они занялись обсуждением близких. Алена была немногословна, о матери она сообщила только то, что, после того как ее бросил Аленкин отец, Алла никем серьезно не увлекалась. Матушка принялась описывать бурное прошлое своего сына, нисколько не стесняясь его ученицы. Впрочем, Алена была для нее, прежде всего, хорошей знакомой, соседкой и просто отличной девчонкой. По словам Людмилы Александровны, жена Смоленскому досталась отвратительная, какой никому не пожелаешь, она-то и приложила все усилия к тому, чтобы сделать жизнь профессора достаточно бурной. Только в последнее время бедный ребенок (!) успокоился и увлекся настоящей женщиной, достойной его внимания по всем параметрам.
Алена напряглась, собираясь услышать комментарии про Аллочку, но неожиданно последовало описание ухоженной блондинки в возрасте, воспылавшей к ее сыну неземной страстью. Вот это был сюрприз! Аленка догадалась, что этой блондинкой была Эмма. Да и гадать, собственно, было не о чем. Людмила Александровна рассказала, как Смоленский привез красотку к матери, и та представилась шикарным именем «Эмма». По словам родительницы, они с Эммой провели в деревне весь день и уехали только поздно вечером – оба собирались на следующий день на работу. Эмма показалась старшей Смоленской чрезвычайно занятой бизнес-леди, которой понравился ее сын. Да что там, Людмила Александровна махнула рукой: она в него была влюблена, как кошка. Такое признание повергло Алену в шок. Вот это новость! А как же Емельянов? Неужели она собралась его бросить? Надо сказать Аллочке, чтобы та ни в коем случае не кинулась его подбирать. Пусть учится у профессора Смоленского выделываться и набивать себе цену.
По рассказам Людмилы Александровны, Эмма носилась с профессором, как с писаной торбой. Она заметила, что два раза в саду пара поцеловалась. Конечно, Эмма не кидалась ему на шею, она вела себя весьма достойно, но по всему было видно, что ей очень приятны его поцелуи. Аленка усмехнулась, она-то знала, что половина девчонок с их курса уж точно бы млели от поцелуев своего преподавателя, они, дурочки, были в него влюблены. Но что такое любовь студенток в подобном случае – этакий суррогат настоящей любви. А вот чувства Смоленского к Эмме для Алены оставались полной загадкой. Одно было ясно, как день, что дело темное, как ночь. Прослушав словоохотливую старушку до двух часов ночи, Алена задремала на диванчике.
Смоленский вел машину и смотрел в зеркало заднего вида. Там сидела Алла, положив сонную и раненую голову на плечо Ульриха. «До чего она хороша, – думал он радостно, – и так похожа на Эмму!» Он вспомнил их последнюю встречу, Эмма была просто головокружительна, она то приближала Смоленского, то отдаляла одним только взглядом. Он решился и поцеловал ее, она ответила. Шаг через пропасть был сделан, он обязательно добьется того, чтобы она бросила своего молодого любовника и стала его. Только его. Третий лишний. К тому же, при упоминании этого третьего у Эммы в последнее время портилось настроение, а на лбу появлялась глубокая морщинка. Она выдает ее возраст, который Эмма отчего-то так тщательно скрывает. К чему эта тайна? Смоленскому все равно, сколько ей лет. Всем давно известно, что женщине столько, на сколько она выглядит. А выглядит Эмма божественно. Профессор подавил в себе тяжелый вздох. Ничего, скоро конец сессии, и он будет свободным человеком, уедет в отпуск, в деревню, возьмет с собой Эмму, ей здесь так понравилось. Или нет, она много работает, чтобы обеспечить себе безбедное существование, так пусть приезжает к нему каждый выходной. Он не станет ей навязываться, он будет ее любить спокойно, с достоинством.
Глава 8
На войне как на войне
– «Рогоносец»?! Срочно пришлите мне мастера для замеров! Я буду на вас жаловаться, вы не выполняете желание клиентов. – Галкина отставила от уха телефонную трубку, из которой, ни на секунду не переставая, неслись крики, и удивленно поглядела на Аллу. – Где эта милая девушка, что обещала мне помочь?! – доносилось оттуда. – Приведите ее к аппарату!
– Это меня, – обреченно сказала Алла и взяла из рук Машки телефонную трубку. – Добрый день, как у вас дела? – она постаралась говорить как можно спокойнее.
– Отвратительно! – заявила старушенция. – Невестка собралась меня бросать! Пришлите мне мастера, я хочу установить металлическую дверь на их спальню. Пусть живут и не рыпаются.
– Ваши молодожены решили съехать на съемную квартиру? – догадалась Алла.
– Они решили, видишь ли, – недовольно ворчала старушка, – да вот только решилка у них маленькая. Как он ее прокормит с детьми?! Ему ж придется отваливать ползарплаты за квартиру.
– Зато вы теперь останетесь одна, – провоцировала Алла, – ничего у вас не подгорит, не убежит. Сама себе хозяйка, здорово! И двери никакие дополнительные ставить не нужно. Живите в свое удовольствие.
– Я ж этим удовольствием поперхнусь, – призналась старушка, – каково мне будет одной сидеть, зная, что они там, у черта на куличках, друг на друге живут впроголодь?! Что мне делать-то? – она всхлипнула.
Алла поглядела на Галкину, прислушивающуюся к странному разговору, и покачала головой.
– Значит, вам с ними плохо, а без них еще тяжелее?
– Значит, так, дочка, – вздохнула старая дама. – Что делать-то? Вы же в своем «Рогоносце» умные все. Дверями вон какими заведуете. Небось мой случай не первый. Посоветуйте что-нибудь.
– А что тут можно посоветовать? – спросила ее Алла. – Вам же все равно не угодишь. А третьего варианта в вашем случае нет.
– Матерей не выбирают, – строго сказала та.
– Жен, между прочим, тоже, – тут же парировала Алла. – Говорят, что все браки осуществляются на небесах. Вы же верующая женщина, смиритесь, попросите прощения. Вот увидите, сын будет рад, а невестка сама перед вами извинится. Я думаю, что вы подружитесь, цель-то у вас одна.
– Это что же у нас за цель? – переспросила старушка.
– Сделать вашего сына счастливым, – просто ответила Алла. – Вы же желаете ему счастья? Конечно. Так ведь и она его любит, и тоже хочет, чтобы он был всем доволен.
– Третьего выхода точно нет? – старая дама всхлипнула. – Ладно, мастера не присылайте, я еще подумаю. – И трубка запикала.
– Странная клиентка, – удивилась Машка. – Но ты с ней разговариваешь, как со старой знакомой.
– Она не в первый раз звонит, беда у нее. Вырастила сына, выучила, а делить его ни с кем не хочет. Здоровый материнский эгоизм. С ней нужно долго разговаривать, убеждать, чтобы она приняла правильное решение. В принципе, она права, матерей не выбирают, но и они должны мириться с выбором своих детей. Вот я же смирилась, хотя Антон очень хороший молодой человек. С другой стороны, я теща, а она – свекровь. Возможно, я чего-то не понимаю.
– Чего тут понимать? Старая дура вцепилась в сына, как майский клещ. Портит жизнь и ему, и себе.
– Маша, ты, как всегда, категорична. Мы же ничего толком не знаем об их отношениях. Возможно, она растила его одна.
– Ты тоже свою дочь растила одна, но дала же девчонке нормально жить так, как она хочет.
– Я неправильная мать, – отмахнулась Алла, – сама вся неустроенная, пусть хоть у дочери все сложится.
– Скоро устроишься, – усмехнулась Галкина, – швед за тобой по пятам ходит. Глядит, как коршун на цыпленка, только дашь слабину, он тут же тебя сожрет.
– Машка, ты что? Он тебе тоже нравится?!
– Я не знаю, кто мне нравится: Семенов или Емельянов, но уж точно не Карлсон. Он весь такой изворотливый, хотя по его комплекции не скажешь. Слушай, ты мне не подруга, но все-таки коллега по работе, и я не хочу слушать тут твои стенания после того, как он выжмет из тебя все соки и выбросит. Не подпускай его близко, сначала убедись, что он на самом деле чувствует то, о чем твердит на каждом углу.
– А что он твердит на каждом углу? – испугалась Алла.
– Что любит тебя, – фыркнула Машка, – это больше похоже не на любовь, а на капкан – обкладывает, как зверя, чтобы заманить в ловушку. Вон Семенов молчит, а я-то знаю, что он меня любит. Почему он не кричит об этом на каждом углу?
– Потому что ты сама ему навязала Эмму, он перед ней и скачет озабоченным кроликом.
– Это другое дело, – не согласилась Машка, – он молчит, потому что действительно любит. Не верю я твоему шведу: недаром царь Петр их гонял. Я вчера видела, как вы целовались в коридоре. Поверь мне, Хрусталева, ни у тебя, ни у него глаза не блестели от страсти.
– А у тебя всегда блестят? – не поверила ей Алла, досадуя на то, что свидетелем их нежных отношений должен был быть другой человек.
– А то. Но если этот цирк был устроен для Емельянова, то ты своего добилась. Он подсматривал за вами в приоткрытую дверь, – Машка рассмеялась, – как раз напротив моей двери. И представляешь, меня не видел.
Алла обомлела. Он видел, как они целовались в коридоре, и ни слова ей не сказал! Ему совершенно все равно. Ему на нее наплевать. Другой бы уже рвал на себе волосы и метался по офису, как тигр, загнанный в клетку. Возможно, он даже обрадовался, что один угол из любовного треугольника отпал. Теперь ему выбирать не из кого, осталась одна Эмма. Но, если верить тому, что сказала Аленка, то и Королева может скоро его оставить. Как бы хотелось этому верить!
Емельянов вошел стремительно, окинул строгим взглядом приятельниц и скорчил недовольную физиономию. Внезапно, будто что-то гениальное пришло ему на ум, он остановился и уставился на Машку.
– Мария, – строго сказал Емельянов, – вы, собственно, где у нас работаете?
– В отделе рекламы, – пропищала та, понимая, к чему клонит начальник. – Идти в рекламу? В отдел?
– Погодите, – остановил ее Максим, – над каким проектом вы сейчас трудитесь?
– Над сверхпрочной обшивкой, – более уверенно ответила та.
– Значит, так, – заявил Емельянов, не глядя на Аллу, – берите обшивку, кофе и ко мне! – Он улыбнулся торжествующе: – Обсудим наш проект тет-а-тет. Без лишних, так сказать, свидетелей.
– Да, – сразу согласилась Машка, – лучше без свидетелей, а то он еще сырой. – Она виновато поглядела на притихшую Аллу и побежала за бумагами.
– Та-та-та, тра-та-та, – довольно запел Емельянов и скрылся в своем кабинете.
– Ну и пусть! – прошептала ему вслед Алла. – Я не девочка какая-то, плакать не побегу. – Но на всякий случай она залезла в сумочку и достала носовой платок.
– Ты извини, – Машка моментально вернулась обратно, – на войне как на войне. Каждый за себя.
– А как же с товарищем в разведку? – процедила Алла. Машка скуксилась и пошла к начальнику.
Только она ступила за порог, как на ее лице заиграла кокетливая улыбка.
– Вызывали, Максим Леонидович?
Алла фыркнула достаточно громко, чтобы они услышали, и поплелась к Татьяне.
Татьяна корпела над бумагами и, горестно вздохнув, сообщила подруге, что на нее собираются навесить кадровую работу, поскольку есть мнение, что она слоняется целый день по офису без дела. Ясно, что это шло от главной бухгалтерши, которая спала и видела скинуть с себя тяжкую ношу кадровой рутины. Алла махнула рукой: пусть вешают, ей теперь все равно. Татьяна внимательно на нее поглядела и посоветовала зайти в обеденный перерыв поплакаться. Сейчас она была занята и не могла уделить подруге лишнюю минуту. Пришлось возвращаться и торчать под дверью, пока за стенкой ворковали голубки.
Безусловно, Алла, как гордая представительница слабого пола, должна была сидеть с невозмутимым видом и делать вид, что ей на все плевать. Но на то он слабый, этот пол, чтобы позволять себе небольшие слабости. Подкравшись на цыпочках к двери, она тихонько потянула ее на себя. Тяжелая дверь поддалась не сразу, Алла два раза повторила попытку, после чего она бесшумно приоткрылась. В небольшую щель помещался только нос. Алла пожалела, что «третий» глаз обычно располагается на лбу. Вот на носу ему было бы самое место. Пришлось рискнуть и открыть дверь шире. Риск того стоил. Емельянов с Машкой ничего не заметили. Зато Алла увидела то, что хотела. Они сидели рядом на диванчике, бок о бок и пили кофе, который сделала подлая Галкина. Алла прислушалась, они болтали о чем угодно, только не о делах. Емельянов интересовался личной жизнью сотрудницы. Машка таращила на него свои восторженные глазищи и радовалась, как последняя дурочка.
Но дурой Маша не была. Она много читала. И не просто художественную литературу, а ту, где давали советы по обольщению мужчин, одним из которых она и воспользовалась.
– Ой! – Машка прикрыла рукой один свой глаз. – Что-то попало и колет!
Алла подумала, что ей очень даже пошла бы повязка пирата. Захватчица! Емельянов сразу купился и полез разглядывать Машкин глаз.