— Слышу, — усмехнулся Тевтонский Лев. — Плохо поют, нескладно. Это что там — девки визжат?
— Красавчик их за пятки щекочет. Любит он это дело. Ну ладно, не о них сейчас речь, а о тебе.
— Обо мне?
— Ну не обо мне же? — Валерий хлопнул себя по коленкам. — Хочу поговорить с тобой о награде. Господин Сульпиций, конечно же, наградит особо понравившихся публике гладиаторов, и я практически уверен, что и ты окажешься среди них. Так вот, уговор: деньги не присваивать, не крысятничать, а потом поделим по-честному, среди всех отличившихся бойцов.
— Но центурион и так отметит всех отличившихся!
— Отметит, да не всех! — Допив вино, ланиста пригладил кудри. — Альпийский Тигр тебе проиграет — так условлено, ты не забыл? А достойно проиграть не так просто, да и решиться на это нелегко. Хватит ли у поклонников Тигра решимости отстоять своего гладиатора? Клянусь Юпитером, я, например, до конца в этом не уверен.
— Никто никогда и ни в чем не может быть уверенным до конца, — глубокомысленно промолвил Беторикс. Немного помолчал, выпил еще полкружки, а потом спросил: — Сколько поклонников у Северьяна?
— Две дюжины особо рьяных поклонниц и столько же сочувствующих, — не раздумывая пояснил ланиста.
При этих словах Виталий его даже зауважал: двадцатилетний пацан, сам почти мальчишка, а нужной информацией владеет!
— Ну, думаю, поклонницы подружек с собой приведут… — задумчиво продолжил Валерий. — В общем, где-то пять-шесть дюжин наберется.
— А на трибунах сколько вмещается?
— Четыреста семьдесят два человека, если считать приставные стулья.
— Да-а… — Аспирант покачал головой. — Для полной уверенности маловато. Хотя… можно один приемчик попробовать. Чтобы уж наверняка.
— Ну-ну-ну? — тут же заинтересовался ланиста. — Что еще за приемчик? Говори!
— Надо рассадить поклонниц не абы как, а с умом.
— Это еще как?
— Арена довольно большая, — принялся рассуждать Виталий, не обращая внимания на загоревшиеся глаза ланисты. — Это плохо. Однако акустика там слабая — это хорошо. Значит, поклонников и поклонниц Тигра усаживаем… скажем, у южного края. Две дюжины в первых рядах, остальные по всей ширине трибуны, так чтобы на десять обычных зрителей приходился один наш. И они должны будут в нужный момент вскочить, закричать — все одновременно, понимаешь?
— Ну-ну! — Валерий закивал, заулыбался. — Они заведут остальных, ну конечно!
Замятин прикрыл глаза — этот парень удивлял его уже второй раз за вечер! Не зная основных социологических понятий и приемов, хитрый ланиста сам сообразил, как работают механизмы управления толпой, столь охотно и ловко применяемые российскими политиками. А принципы индуктивности, то есть заражаемости толпы и всего такого прочего, давно исследованы Лебоном, Тардом, но труды их в России издают мало либо вообще не издают. К чему нашему обывателю знать, как его, дурачка, «разводят»?
— А здорово ты придумал, дружище! — От избытка чувств ланиста обнял гладиатора за плечи. — И, я надеюсь, Тигр нас не подведет, будет биться достойно.
Аспирант спрятал усмешку: теперь уже не важно, хорошо ли будет биться Альпийский Тигр. Психология толпы — понятие объективное, и логики там никакой нет: толпа по природе своей тупа, самонадеянна и абсолютна глуха к логике. Главное вовремя запустить эмоцию, вбросить простой и понятный лозунг — например, «Россия — вперед!» или «Голосуй сердцем!».
— Ладно, ладно! — Поднявшись, Валерий азартно потер руки. — Все сделаем, как ты сказал. Я помню, мой батюшка устраивал иногда нечто подобное, но я тогда был еще ребенком, плохо понимал. А ты… Ты жди! И сражайся! Будет успех — будет все: изысканная еда, вино, красивые женщины. О! Девчонки будут ходить за тобой толпами, как сейчас за Красавчиком или Германским Ветром. Кстати, Ветер именно за этим в гладиаторы подался, хоть он свободный человек! И если не убьют, то скоро он станет богачом. Все в руках судьбы! Ну да ничего, дружище! Придет время, и ты заживешь, как парфянский царь.
— Угу, угу. — Виталий ухмыльнулся. — Если, как ты говоришь, не убьют раньше времени.
— Да, — серьезно промолвил ланиста. — Убить вполне могут, ведь ты — гладиатор, и смерть — твое ремесло. Но я верю в тебя! Ладно, пойду к девкам… Прощай.
— Прощай… — Молодой человек вдруг улыбнулся и спросил: — Слышь, Валера… А ты почему не женишься?
— Шутишь? Какая же честная девушка пойдет за ланисту?
Обиженно шмыгнув носом, Валерий с шумом захлопнул за собой дверь. Лязгнул засов.
Оставшись один, Виталий погрузился в свои невеселые мысли. Сатурналии! Радостный праздник с отчетливой эротической окраской, во время которого исчезали общественные перегородки и приличия отступали далеко-далеко, когда раб предавался любви со своей госпожой, а ее муж — с чужой рабыней.
Этот праздник с нетерпением ждали все. Ждал и Замятин, со всей отчетливостью и ужасом осознавая, что иного пути просто нет. Ему придется выйти на арену и сражаться, а уж там все решит воля богов. Одно утешало — до следующих игр он точно отсюда выберется, значит, надо выдержать только эти.
День игр, словно по благословению Юпитера и Минервы, выдался солнечным, ярким. Над головами зрителей, в высоком голубом небе, величаво плыли редкие белые облака, остро пахло весной, хотя по календарю только началась зима — на дворе стоял декабрь. Впрочем, здесь, на побережье Средиземного моря, первый зимний месяц был похож на апрель или даже май.
Гладиаторов до начала схваток, как и положено, выдерживали в деревянных клетушках под трибунами. Однако и сюда долетал восторженный гомон толпы, вызывая в мыслях видения: вот под овации зрителей на золоченой колеснице выехал на арену всадник Марк Сульпиций Прокул, устроитель игрищ, вот судьи в синих, украшенных блестками плащах, а вот и ланиста, довольный, улыбающийся… Ага — гомон затих, видать, центурион обратился к народу с речью. Здесь много было римских граждан — легионеры, маркитанты, обслуга, — перед ними-то и рассыпал перлы своего красноречия Сульпиций. Обычная предвыборная программа: бесплатный хлеб и зрелища, разные льготы, ремонт дорог, доступное жилье…
Снова вопли и шум — центурион закончил свое выступление. Молодец, долго терпение собравшихся не испытывал, знал — не на него любимого смотреть пришли.
Где-то рядом послышались голоса и лязг — кого-то уже выпускали на арену. Виталий стиснул зубы совсем скоро наступит его очередь, и тогда…
— Тевтонский Лев! — окрик прозвучал, словно выстрел.
Что — уже? Неужели двадцать минут прошло?
Лязгнул засов.
— Выходи! Готовься.
Молодой человек поспешно натянул подшлемник, нахлобучил шлем с гребнем и блестками, сверкавшими, словно рыбья чешуя. Так, что еще? Поножи… тоже красивые, с блестками, на бедра широкий ремень, который в случае чего прикроет живот и не даст кишкам вывалиться на арену. Стеганый нарукавник на правую руку, поверх него — доспех. Грудь не прикрыта, но ее достаточно трудно достать… Обычный римский щит, как у легионеров. Поединок будет недолгим, а там — или грудь в крестах, или голова в кустах.
Перед самым выходом наконец-то дали меч — обычный короткий гладиус, хотя Беторикс, конечно, предпочел бы спату.
— Все, парень! Иди… Да помогут тебе боги.
Резко распахнулись деревянные створки. Ударило по глазам солнце. И крик! Жуткий многоголосый вопль… Типа как — «Оле-оле-оле!». Или — «Шайбу, шайбу!».
— Вот он, пресловутый Тевтонский Лев, — надрывался комментатор, или номенклатор, как его тут? — Тевтонский Лев, гладиатор-загадка… О, сейчас мы с вами разгадаем ее, ибо соперник Льва… соперник Льва тоже хищник… Ну, что вы замолкли? Ждете, когда я объявлю? Протрите глаза, уважаемые! Вот он, он уже появился… Да! Да! Да! Это знаменитый и грозный Альпийский Тигр! Он идет… он уже здесь… вот он!
Поддавшись общему порыву, Замятин скосил глаза и увидел соперника, нынче выступавшего в обличье фракийца. Сверкающий шлем с высоким гребнем, увенчанный фигуркой грифона, синий квадратный щит, небольшой, с бронзовым умбоном, массивные поножи, стеганые накладки на руках и бедрах. Меч — странный, серповидный, похожий на турецкую саблю.
— Тигр! Тигр! Тигр! — надрывалась толпа…
Большинство голосов были женскими, и аспирант ухмыльнулся: значит, правильно всех рассадил.
— Фракиец, а ну, покажи этому зазнайке!
Альпийский Тигр напал сразу же, даже не поклонился зрителям — впрочем, те от столь стремительного натиска пришли в восторг. «Фракиец» двигался изящно и быстро, будто сама смерть!
Удар!
Беторикс быстро подставил щит, занимая оборонительную позицию, — у фракийцев вооружение легче, можно бегать, прыгать, а ему все это делать было гораздо труднее.
Снова удар! Толпа завыла от восхищения.
Замятин отбил выпад клинком и сам перешел в атаку — уже слышался презрительный свист, а значит, хватит изображать мямлю.
После тяжелого тренировочного меча гладиус казался легким как перышко и просто порхал в руке. Удары были многократно отрепетированы, хотя без импровизации тоже не обходилось — ибо кто же всерьез отрепетирует возможную смерть?
Клинки мелькали стальным вихрем, под лучами солнца разбрасывая жгучие искры, в ушах стоял звон, едкий пот обильно струился из-под шлема.
Удар — на щит, теперь контратака… Противник тоже подставил шит? Ладно… Перехитрить. Дернуться чуть влево… Ха! Он тоже влево, тоже хочет перехитрить! Нет, вот двинулся вправо… а вот…
Ввуххх!!! Что-то с оттяжкой скользнуло по правой стороне груди. Острое словно бритва лезвие рассекло кожу, Беторикс почувствовал, как потекла кровь, а зрители зашлись в экстазе.
— Давай, фракиец! Давай! Покажи этому Льву!
Царапина — вроде пустяк, а сколько восторга! Все для вас, уважаемые господа! И снова Альпийский Тигр бросился в атаку — все же он был замечательным бойцом, этот верткий и сильный парень. Снова удар! Ну, прямо мельница. Но мой щит тебе не по зубам, точнее, не по клинку.
— А ну Тигр, покажи, на что ты способен! Задай ему жару!
Это и были условные слова — «задай жару». Молодец судья, все по плану. Пришло время для атаки.
«Фракиец», похоже, утомился, а тяжеловооруженный мирмиллон, как ему и положено, приберег свои выпады напоследок. Тевтонский Лев пригнулся, взмахнул мечом, нанес удар — и снова посыпались искры, раздался скрежет. В лучах солнца зрителям хорошо были видны потоки ярко-красной крови, струящейся по груди. Ох как лихо машет своей «саблей» Северьян — не слишком ли увлекся?
Удары следовали один за другим, в глазах бойцов вспыхнула настоящая ярость, словно между ними и впрямь кипела смертельная вражда. Азарт, кровь, шум толпы и стихия битвы захватили гладиаторов в свои сети, наполнили «спортивной злостью» и жаждой бить, крушить, резать! Кинуться на противника, перегрызть горло, свалить на землю, а затем долго топтать, упоительно, сладостно.
— На-а!!!
Беторикс не просто улучил подходящий момент — он долго его готовил. Ухнул, размахнулся, якобы открываясь, вскинул щит и нанес резкий удар по горизонтали нижней кромкой, вложив всю свою силу, — а она, помноженная на вес восьмикилограммового скутума, произвела сокрушительное действие. Да и место для решительного натиска было выбрано не случайно — возле южной трибуны.
Альпийский Тигр явно такого не ожидал и на миг растерялся. Но и этого хватило, чтоб выбить из его руки меч.
Толпа заревела, потрясенная зрелищем: мирмиллон в сверкающем шлеме, с окровавленной грудью вознес над головой клинок…
Судья дал знак, и поверженный «фракиец», сбросив шлем, подставил шею… Виталий вздрогнул — а вдруг? Вдруг расчет не оправдается и установленные еще Лебоном законы толпы не подействуют? И… и придется убить? А сможет ли он вот так, просто, мечом по безропотно подставленной шее? Нет, не сможет. И не будет. И вообще — надоело все! Эти вопли дурацкие, этот кровавый песок, обжигающий ноги…
Нет! Кажется, все хорошо.
— Ви-та! Ви-та! — скандировали трибуны. — Жизнь!
Аспирант улыбнулся: ага! Подействовало.
— Вита! — громко провозгласил судья.
Убрав в ножны меч, Тевтонский Лев снял шлем и, как учил не худший актер Эней, картинно отвел в сторону, с достоинством кланяясь публике. Прямо тебе артист, выходящий на бис.
— Лев! Лев! Лев!!!
О, толпа быстро забывает своих героев.
— Тевтонский Лев!
— Тигр!!! Фракиец!!!
Вот и Северьян наконец поднялся, пошел, нарочно прихрамывая, к южной трибуне — благодарить поклонниц. Ох как те завизжали! Будто самого Джона Леннона увидели на пару с Маккартни.
Виталий тоже двинулся в обход вдоль трибун, чувствуя, как хлынувшая сверху волна обожания накрывает его с головою.
— Лев! Лев! Тевтонский Лев!
— Тевтонский Лев! — громко возопил комментатор. — Запомните это славное имя, вы услышите его еще не раз!
Прибежавший под трибуны Валерий обнял Виталия, едва только тот вошел.
— Ну, поздравляю! Северьян, ты тоже бился достойно. Вы оба молодцы. Да, Тевтонский Лев! Помнишь, что я говорил о награде?
Кто-то принес кружку с кислым вином, щедро разбавленным водичкой, — пришлось в самый раз.
— Ничего! — проходя мимо, подмигнул Северьян. — Уж сегодня-то мы попьем хорошего вина вволю. И девочек приведем, верно, Валерий?
— Верно, верно, — на бегу отмахнулся ланиста. — Обещал — сделаю. А сейчас, уж извините, некогда, сейчас Красавчик с Германским Ветром биться будет.
Виталий пожал плечами — смотреть на чужую схватку ему абсолютно не хотелось.
Освободившись от амуниции, новоиспеченный любимец публики уселся в каморке, прислонившись к стене, и попросил напиться. Шустрый раб тут же притащил кувшин. Вот все и позади. Слава Богу!
Снаружи слышались чьи-то нервные голоса, вот кто-то пробежал, что-то крикнул. Лязгнул засов — что, домой пора уже? А где же награда, где обещанные денежки? Или гад Сульпиций их зажилить решил? Они бы потом очень даже пригодились. Как без денег добраться до земель арвернов, или где там все началось? Вот, кстати, сперва надо это выяснить поточнее.
— Беторикс! — В клетушку вновь заглянул ланиста. — Ну, там это… зрители требуют продолжения битвы. А что ты хотел? Я, кстати, предупреждал, что, может, придется сражаться еще и с галлами. Правда, вы с Тигром и Карритом бойцы опытные, для вас это будет не бой, а бойня. Публика жаждет крови, и она ее получит! А вам, кстати, не повредит подкрепить репутацию умелых бойцов. Так что давай готовься.
И снова арена, и гул распаленной толпы, и настороженный блеск в глазах обреченных галлов. Да, эти исхудавшие парни хорошо понимали, что обречены, но не собирались так просто сдаваться. К тому же их было много: на каждого из числа «избранных» приходилось по двое противников, и пусть те всего лишь необученные подростки, в прошлом им уже приходилось сражаться с непобедимыми легионами Цезаря и Тита Лабиена.
Виталий сглотнул: шлем нагрелся на солнце и казался тяжелее обычного, хотя благодаря подшлемнику обжечь не мог. А сейчас станет еще жарче!
— А вот наши славные герои! — вновь заверещал номенклатор. — Они вернулись, потому что так пожелал наш уважаемый Марк Сульпиций Прокул, устроитель нынешних игр, вернулись, потому что так захотели вы-и-и-и!!! И снова с нами Альпийский Тигр! О, сейчас он докажет, что вы не зря сохранили ему жизнь. А рядом с ним, плечом к плечу, выступает Тевтонский Лев, новая знаменитость, чью ловкость и силу вы только что имели возможность оценить…
Виталий поднял руку с зажатым мечом — толпа взревела.
— Мы все знаем прославленную храбрость этих бойцов. Но и галлы, пусть они худы и костлявы, однако полны решимости биться за свою жизнь! Итак…
Судья подал знак к началу схватки. Галлы первыми бросились в атаку — в браках, с голой грудью, с длинными мечами и разноцветными щитами, украшенными перьями и бронзовыми бляшками с красной эмалью. Хитрый ланиста выпустил не самых знаменитых бойцов, вроде Каррита Фракийца, Германского Ветра или Красавчика, тем более что те отдыхали после своего выступления, а только «подающих надежды» и «обреченных».
Зрители снова взревели, будто лицезрели невесть что, будто к ним явился король рок-н-ролла Элвис Пресли!
Раздался звонкий удар меча по щиту, а второй едва не достал сердце! И чему удивляться — длинный галльский меч имеет перед коротким гладиусом все преимущества. Виталий тем более не удивился, что в его реконструкторской практике галлы всегда, за редчайшим исключением, побеждали римлян, особенно вынужденных сражаться вне строя.
Его атаковали снова. Задумав взять Беторикса в клещи, юные галлы подбадривали друг друга криками, бросали на врага полные лютой ненависти взгляды. Уж это не показуха, тут все всерьез, по договоренности никто поддаваться не станет, как и жалеть соперника: или он, или ты. И кого обвинять? Ланисту Валерия? Не он, так другой бы нашелся, свято место пусто не бывает. Толпа, гнусная, жаждущая крови, — вот кто главный виновник! Эти расфуфыренные матроны, и те мальчики, что жались к краям трибун и вытягивали тонкие шеи, и девушки-хохотушки, и почтенные отцы семейств — все они питались чужой смертью!
Бух!!!
Меч обрушился на щит и тут же отскочил, а другой удар Беторикс взял на клинок, завернул хитро, так чтобы тяжелое галльское лезвие, с размаху перерубив бронзовую полосу, застряло в верхней части щита.
Ну что ты тянешь руку, дурачок? Хочешь вытащить обратно свой меч? Еще ногой бы уперся… Нет уж — дудки!
Пронзительный звук судейской флейты резанул по ушам. Сразу двое судей поспешно подскочили к Тевтонскому Льву и его соперникам, остановили схватку, освободили меч галла и снова вручили хозяину.