Итак, дальнейший пусть беглецов лежал на север, вдоль бурного Родана, который впоследствии будет называться Роной, несшего свои воды с арвернских высот на юг, в Средиземное море. Всю долина Родана заселяли галльские племена, верные Риму, — вольки, воконсы, гельвиены, а дальше, на север — секваны и эдуи. Верцингеторикс, правитель арвернов и предводитель всех восставших, примерно в это время должен был спуститься с войском в долину Родана, желая полностью подчинить себе эдуев и битуригов, а тем самым преградить Цезарю путь к расположенным на севере легионам. Римляне, наспех собранные Цезарем, сейчас как раз в долине — направляются в земли арвернов, надеясь разбить врага и быстрым маршем воссоединиться с легионами. Беглецам предстояло идти практически вслед за теми, только не в земли арвернов, а к секванам. А еще дальше на север начнутся земли эдуев и сенонов — там находятся города Бибракте и Алезия, где-то между которыми и лежит искомая точка в пространстве.
Итак, нужно отыскать усадьбу, находящуюся примерно на равном расстоянии меж двумя крепостями, слева от дороги, если идти с севера. А если с юга, тогда, получается, справа. Знать бы еще, кто хозяин той адифиции. Ладно, отыщется, чай, не иголка… А вот что потом?
Об этом Виталий пока старался не думать — не время еще. Вернуться туда, откуда пришел, где все началось, а уж там видно будет. Если получилось попасть сюда, в Цезаревы времена, то, верно, возможен и обратный процесс. Если же нет… Но об этом думать не хотелось.
Проникшийся большой симпатией к столь хорошему слушателю, как Беторикс, хозяин судна сделал крюк в дельте, высадив пассажиров напротив галло-римского городка Арелата. Но туда беглецы не пошли, а после торопливого прощания с бывшим ланистой повернули к дороге, стараниями римлян местами уже замощенной. На многих участках она еще оставалась простой грунтовкой, однако очень приличной — широкой, с аккуратно засыпанными мелкими камешками и песком ямами.
С моря дул теплый ветер, ощутимо пахло весной — жимолостью, сладким клевером, сиренью. Вокруг зеленела свежая травка, на обработанных клочках земли бодро шли в рост озимые. Яровой клин как раз сейчас интенсивно вспахивали галльскими плугами — с большими колесами и массивным лемехом, запряженными парой быков. Пахари виднелись тут и там, а на возвышенностях паслись стада коров и овечьи отары. Для выпаса на заливных лугах еще не настало время, не сошел паводок со своенравного красавца Родана.
Примерно с неделю путники шли по римской земле, по Нарбонской провинции с ее ухоженными чистенькими городками и многочисленными селениями по обоим берегам реки. Ночевали на постоялых дворах, а тех денег, что еще оставались у Виталия, с лихвой хватало на еду и ночлег.
Правда, на полдня пришлось задержаться в Араузио, довольно живописном местечке с беленными известью домиками и столь же белоснежным храмом Меркурия на вершине холма. Но причиной тому были вовсе не местные красоты, а, как ни странно, неподобающий гардероб наших путников! Беглецы путешествовали под видом торгового агента со слугами, который якобы намеревался скупить в Лугдуне урожай озимых и на арендованных повозках отправить его вослед легионам. Сама по себе сия коммерческая операция была совершенно обычной, и передвигающийся пешком торговец средней руки не вызвал бы никакого удивления. Но костюмчики внушали сильные сомнения: те лохмотья, что были сейчас на беглом гладиаторе со товарищи, под определение «приличная одежда» явно не подходили. Наряды Кариоликса и Алезии блистали главным образом прорехами и заплатами, но слугам простительно. Однако в целом эта троица выглядела подозрительно — бродяги или побирушки! Однажды их, встретив по одежке, в соответствии с пословицей, не пустили на ночевку в деревню: жители бросались камнями да еще пригрозили вызвать стражников из соседнего городка.
— Гады! Сволочи! Недоумки! — оглядываясь, грозил кулаком молодой галл.
Обычно немногословный, нынче он не на шутку разошелся: один из камней угодил парню в плечо. Прочих путников, слава лесным богам, сия чаша миновала, но заставила задуматься о своем внешнем виде.
— А я вам давно говорила, надо что-то поприличней надеть, — ехидничала Алезия. — Удивляюсь, и как это еще нас до сих пор не схватили?
— А чего нас хватать, мы же мирные люди? — Беторикс пожал плечами. — Однако ты, милая, совершенно права — одеты мы с вами просто с вызывающей роскошью.
— С роскошью? — Галл недоуменно похлопал глазами.
— Это он так шутит, Кари! — хмыкнула девушка.
— Да я понял давно, что наш Тевтонский Лев — большой шутник, — отмахнулся юноша. — Хорошо хоть не в башку, а в плечо попали. Метко кидают, собаки!
— В цирке бы им выступать!
— Где?
Никакой крепостной стены с воротами в городке не имелось — по сути, это была просто большая деревня или, скорее, разросшийся после ухода солдат военный лагерь. Торгующую тканями лавку путники нашли сразу — спросили первого попавшегося мальчишку, он и показал:
— Вот по этой улице, потом налево, а там увидите. Между харчевней и книжной лавкой.
— Ого! — неподдельно изумился Виталий. — У вас и книжная лавка есть?
— А то! — Мальчишка приосанился. — У нас ведь тут город, не что-нибудь! Лет через двадцать не хуже Рима будет.
— Ага, ага, через двадцать лет, — с ухмылкой покивал Беторикс. — Это что, предвыборные обещания вашего магистрата?
— Болтают тут всякие, сами не знают что!
От дальнейших дебатов юный представитель местной общественности уклонился и побежал дальше по своим делам. Не все хвосты еще у местных собак пооткручены, не до разговоров тут!
Лавочник, седой старик в длинной шерстяной тунике и палле, оказался еще и портным, так что все проблемы решились одним махом. Цыкнув на Алезию, устремившуюся было советовать «хозяину», Виталий принялся лично выбирать ткани, при этом с досадой жалуясь на воров — хотели, мол, смыть в реке дорожную грязь, а пока мылись, одежку и унесли, оставили вот эти лохмотья.
— Да, — сочувственно хмыкнул хозяин. — Воров здесь хватает. А что, деньги-то ваши тоже украли?
— Слава Меркурию, деньги уцелели — я их во рту держал, когда мылся.
— Вы очень предусмотрительны, уважаемый господин. Осмелюсь предположить — путешествуете по торговой части? Ах, в Лугдун… О, это большой город. Урожай озимых? Рожь покупать собираетесь? Ах, пшеницу… Бракатые могут запросто вздуть на нее цены, ведь что творится-то, знаете! Сам наместник, дай боги ему здоровья, отправился с легионами, чтобы разбить мятежников. Ведь только что их замирили, и вот опять! И чего им неймется? Вон мы — живем себе тихо, спокойно, никто нас не грабит, все есть… Вот хотя бы ткани — какие предпочитаете, уважаемый господин?
— А что бы вы посоветовали? Только особых изысков не надо, не хочется привлекать завистливые взгляды, знаете ли.
— Тогда вот, посмотрите — отличная шерсть, как раз на верхнюю тунику. А эта, льняная ткань — на нижнюю. Вам ведь еще и плащи нужны? С капюшонами шить?
— С капюшонами.
— Ну что же, заходите денька через три…
— Нет-нет! — Виталий резко качнул головой. — Я не могу ждать три дня! А сегодня нельзя все сделать?
— Нельзя…
Гладиатор со вздохом вытащил оставшийся ауреус.
— Но если хорошенько подумать… Пожалуй, можно! К утру… даже к вечеру сделаю. Вы где остановились?
— Еще нигде.
— Очень советую корчму господина Лютения Марра — у него и дешево, и надежно, и вкусно кормят. Я пошлю слугу вас проводить.
— Так за заказом когда приходить? Утром?
— Пожалуй, уже и к вечеру все будет готово. Вы заглядывайте, уважаемый господин.
Уважаемый господин так и сделал, оставив Алезию и Кари отсыпаться в корчме, дабы не привлекали излишнего внимания горожан своими лохмотьями. Сам же, памятуя, что вечером здесь считается время до захода солнца, а после, как стемнеет, официально начинается ночь, вышел из корчмы пораньше. По пути все же не удержался, заглянул в книжную лавку, любопытствуя: на что похож здешний оплот культуры?
Хозяйничал в магазинчике мужчина лет двадцати пяти — услужливый, элегантный, в туго подпоясанной верхней тунике и изысканных башмаках, он производил впечатление небогатого провинциала, выбившегося в сельские учителя или агрономы своим собственным трудом, без всяких связей. Кроме книг — в ту эпоху они имели форму свитков, хранившихся в деревянных футлярах, — в лавке еще продавались канцелярские принадлежности: восковые дощечки, листы папируса, стилосы, перья, чернила.
— Желаете что-нибудь выбрать? — Вошедшего продавец встретил поклоном и самой доброжелательной улыбкой. — Есть Вергилий, Теренций, Катон… Ах, вижу, вижу, риторика и поэзия вас не очень интересуют. Тогда, может быть, Плавт? О, эти старики писали очень бойко, очень. Берите, не пожалеете… — И уже потянулся к полке.
— Желаете что-нибудь выбрать? — Вошедшего продавец встретил поклоном и самой доброжелательной улыбкой. — Есть Вергилий, Теренций, Катон… Ах, вижу, вижу, риторика и поэзия вас не очень интересуют. Тогда, может быть, Плавт? О, эти старики писали очень бойко, очень. Берите, не пожалеете… — И уже потянулся к полке.
— Нет, не беспокойтесь, — поспешно остановил его Виталий. — Я просто так, посмотреть зашел.
— Ага! — Повернувшись, лавочник вдруг хлопнул в ладоши и, зачем-то понизив голос, подмигнул. — Понимаю, понимаю, к чему вы клоните… Греков вам подавай! Вам надолго?
— Почему — греков? И в каком смысле — надолго? — не понял беглец.
— Вы ведь почитать возьмете? Давайте уговоримся — на три дня. Есть у меня один грек, Аристофан…
— Аристофан?
— Вижу, вижу, за ним вы и пришли! — Продавец хитро прищурился. — Не вы первый…
Опасливо глянув на дверь, он наклонился и вытащил откуда-то из-под прилавка засаленный футляр.
— Вот он, Аристофан! «Женщины в народном собрании», «Птицы» и еще… кхе-кхе… кое-что.
— Неужели на греческом?
— Ну что вы, конечно же на латыни. Очень добротный перевод. Вакхические сцены буквально как живые!
— Какие сцены? — Виталий уже начал понимать, к чему клонит книготорговец и что пытается ему всучить.
— Вот, у меня тут и закладки приклеены, чтобы долго не искать. — Лавочник вытащил из футляра свиток, тоже весьма потрепанный: видно, сочинения господина Аристофана (или ему приписываемые) пользовались в городке большой популярностью.
— Видите, красные ниточки — это вакхические сцены, так сказать, обычные, мужчина и женщина… Но как все описано, умм! Синие нитки — мужчина с мужчиной или с мальчиком, желтые — женщины с женщинами…
— А зеленые?
— Вот! Все про них спрашивают… Не знаю даже, как и сказать… Зеленые — это когда со скотом. Ну, с козочками там, собачками…
— О как! — Виталий откровенно развеселился. — Даже с собачками! Слушайте, а это точно Аристофан, вы ничего не путаете? Что-то я у него ничего подобного не помню.
— Вы, вероятно, не все читали.
— Истину глаголете! Такого я точно не читал!
Виталий уже собирался идти своей дорогой, оставив ушлого продавца наслаждаться его подозрительным Аристофаном в стиле «три икса» или «только для взрослых», как вдруг в лавку ворвался запыхавшийся молодой человек самого что ни на есть деревенского вида: лошадиной кожи башмаки, торчащие из-под туники браки, на голове мохнатая шапка из козьей шкуры — кервезия. Кнут за поясом, красные руки-грабли, круглое простецкое лицо, добродушное, но с печатью тяжкой заботы.
— У вас тут этот… Аристарх есть? — с места в карьер начал парень.
— Кто-кто?
— Ну, Аристан…
— Может, Аристофан?
— Ну да, он! Давай, на три дня берем… Только поскорей, мне еще коров на пастбище гнать.
— Так ты пастух, что ли?
— Ну!
— И читать умеешь?
— Не-е-е… — словно корова, протянул любитель сценического искусства, ухмыляясь.
— Тогда зачем тебе…
— Да есть у нас грамотей! Пишет еще не очень, а читать умеет. Ну, давай же, давай… Вот тебе деньга! — Развязав кошелек-мешочек, пастух высыпал на стол горсть медных монеток. — Всем миром собирали. Хватит?
— Ладно, так и быть, бери. Только смотри, не потеряй.
— Обижаешь!
Поклонившись, парень убежал, прихватив Аристофана.
— Ну надо же! — подивился Виталий. — Вот это пастухи у вас — Аристофана почти в подлиннике читают.
Рассеянный взгляд гладиатора упал на принадлежности для письма.
— Послушай, любезнейший… Мне бы письмо написать.
— А пожалуйста! — с готовностью откликнулся лавочник. — Вон там стол, садитесь. Все принадлежности я вам дам, а вот за папирус заплатить придется.
— Ничего. — Беторикс улыбнулся. — Заплачу.
— Тогда присаживайтесь.
Виталий уселся, разложил перед собой желтый папирусный лист, задумался… Блин, и как же у них такие грамоты назывались? Мандаты, что ли? Нет, точно не мандаты… А тогда как? Пес его… Ладно, напишем просто, без всякого заголовка:
«Грамота сия дана человеку по имени Гай Вителий Лонгин, из Медиолана, с правом представлять меня во всех торговых делах. Как он скажет — так я сам говорю. Марк Фабий Максим…»
Написав имя, Виталий хотел уже было добавить «всадник», но передумал и вывел «сенатор». Полюбовался, пока сохло — да, с «сенатором» оно куда круче вышло!
И, спрятав грамотку под одежку, наконец-то покинул книжную лавку.
Портной не обманул, заказ был готов: шесть туник (три верхних и три нижних) и три плаща с пристегивающимися капюшонами — паллы. Осмотрев вещи, Беторикс хмыкнул: вероятно, чтобы успеть за такой срок в эпоху, когда не было швейных машинок, старик засадил за работу всю женскую часть семьи, и каждую вещь шили в шесть рук одновременно, из-за чего швы получились кривоваты, стежки везде разной величины, словом, кто в лес, кто по дрова… Но сойдет для сельской местности, все уж лучше прежнего!
Получив плату, портной лично уложил покупки в корзины и отправил с «любезнейшим господином» слуг.
— Эй, вставайте! — Первым делом Беторикс разбудил товарищей. — Обновки примерять будем.
— А что, готово уже? — Алезия заинтересованно открыла глаза. — Вот славно!
Надели кому что подошло, хоть девушка и протестовала: мол, зеленое к голубому не подходит, а уж коричневое к лиловому — тем более. Парни лишь переглянулись да хмыкнули — вот еще, тонкости! Что за важность, какого цвета платье — лишь бы удобно было да тепло.
Кариоликсу еще купили кальцеи — слуга солидного негоцианта не должен ходить босиком. Алезия все посмеивалась над галлом — мол, без брак коленки не мерзнут? Или другое что? Парень отмалчивался, а девчонка веселилась — ишь, хохотушка.
Так вот, выдавая себе за римских торговцев, путники добрались до Лугдуна, города куда больше и богаче, нежели Араузио. Тут и крепостная стена имелась, мощная, еще галльской постройки, со следами ремонта. Сразу можно было отличить, где римская кладка, а где постарались галлы: те строили крепости, засыпая землей и щебнем каркас из продольных и поперечных балок, скрепленных железными стержнями; таким образом, стена получалась непробиваемой, к тому же из нее торчали балки, образуя видные издалека специфические квадратики.
Виталий осматривал все с интересом: помнил, что в скором времени Лугдун станет столицей новой провинции, известной впоследствии как Лугдунская Галлия. Тогда в нем появятся и амфитеатр, и акведук, и все такое прочее, хотя город и сейчас производил солидное впечатление. Бывшая галльская крепость Лугдун после захвата римлянами разрослась и похорошела. Кроме жителей здесь находился многочисленный гарнизон — город располагался на самой границе. А за холмами и высоким валом уже лежали чужие, «косматые» земли — территория арвернов.
Горожане даже гордились тем, что живут в приграничном, довольно опасном месте, чувствуя себя последним оплотом цивилизации, и в некоторых отношениях были куда большими римлянами, нежели сами обитатели столицы. Влияния галльских племен, аллоброгов и тех же арвернов, здесь уже почти не ощущалось, хотя Лугдун возник на рубежах их владений. Наоборот, все считали себя жителями огромной страны, будущей империи, пусть даже пока и провинциалами. Уходили или смешивались с новыми старые верования, латынь все больше вытесняла местную речь, еще бывшую в ходу у простолюдинов, но презираемую аристократией и купцами, особенно молодежью. Говорить на языке галлов, носить кервезию и браки считалось признаком отсталости. Даже уличный торговец лепешками и тот старался выглядеть так, словно только что явился откуда-нибудь с Палатина или Форума Романо. Вот такие тут были нравы.
— Торговцы? Из Медиолана? — Хозяин небольшой корчмы, расположенной на виа Фамилиа, прищурившись, оглядел вошедших.
Сам трактирщик выглядел типичным римлянином: никаких брак или телогреек из козьих шкур, одет в две туники, на ногах кальцеи, вот только произношение подводило: по-латыни говорил примерно так же, как и Беторикс. Круглое мосластое лицо, зачесанные на лоб темные волосы с едва заметной рыжиной, карие с хитринкой глаза, будто две букашки.
— Говорят, у вас можно недорого снять комнаты. — Виталий улыбнулся во весь рот. — Нам на пару дней. Хочу кое-что прояснить про озимые.
— А! — понятливо кивнул хозяин. — Пшеницу хотите купить?
— Хотелось бы.
— Боюсь, вы опоздали! — Трактирщик сочувственно развел руками. — Пораньше надо было приезжать.
— Так ведь тут еще и урожай-то не собран! — удивился Беторикс. — Не юг.
— Да, не собран, — согласился хозяин. — Но уже продан почти у всех. Легионам требуется много зерна, и, уж поверьте мне, заготовители славного Цезаря времени даром не теряют, скупают все на корню.