В действительности Алезия пала, но здесь, на маневрах, галлы не собирались так просто сдаваться! Беториксу очень нравилось название крепости — Алезия. Красиво звучит. В Париже такая улица есть, в четырнадцатом округе.
— Ты чего такой веселый? — Вернувшись мыслями из французской столицы, Беторикс покосился на довольно улыбающегося подростка.
— Так… — Парнишка пожал плечами. — Рад, что теперь не предатель. Уф… Словно гора с плеч свалилась.
Глава 3 Лето. Туманный Бор и окрестности. «К Элизе»
Было уже за полночь, и Беторикс простился с Кагеном — все ж таки к завтрашнему дню надо было выспаться, в полдень — общее построение и штурм. Пиво пивом, а война по расписанию. Не бухать, чай, приехали! В лагере кто-то еще пел песни из мультиков, кто-то уже храпел, упав наземь прямо возле костра на расстеленный плащ, кто-то упорно продолжал «квасить» — завтра распухшая башка в шлем не влезет. Римляне расползлись по своим палаткам, галлы набились в хижину — круглую полуземлянку, выстроенную и подновляемую заботами того же Мастера.
— Беторикс! — позвали сзади, едва он собрался сойти по трем деревянным ступенькам. — Куда ты запропал? Я тебя искала, а мне сказали, ты ушел с каким-то парнем! Вот уж не ожидала от тебя!
— Веста? — резко обернувшись, откликнулся Виталий и усмехнулся. — Даже не думай так обо мне думать!
— А я и подумала — на тебя не похоже!
С мокрыми спутанными волосам, в одной короткой тунике и босиком, Веста казалась сейчас какой-то озерной нимфой, берегиней прозрачных вод.
— Купалась, что ли? — усмехнулся вождь.
— Хотела попросить: поможешь отнести мою оставшуюся одежку к машине?
— А ты что, в машине спать собралась?
— Да, лучше там. — Девчонка кивнула. — В шатре комары достанут. И покурить очень хочется, а в лагере нельзя.
У озера слышались веселые голоса и вопли — девушки и молодые люди купались голышом в теплой летней водичке.
— И ты с ними плескалась? — Беторикс кивнул в ту сторону.
— Ну, тебя же не было! Вон моя одежонка, за кустом. Бери столу, кальцеи, мешок тоже забирай.
— Твой мешок?
— Ну а чей же?
— Красивый. Бисером сама вышивала?
— Нет. Сделали…
Молодой человек поднес мешок к глазам, при свете луны и звезд пытаясь разглядеть узор.
— Это откуда? И не римский, и не галльский, не пойму, что за стиль.
Не отвечая, Веста помахала рукой веселой компании варваров-викингов, которые жаждали угостить красивую девушку кондитерским коньячком и предлагали на закуску шоколадные пряники. Поднявшись по тропинке к лесу, Беторикс и Веста миновали пологий холм и оказались у поляны с автомобилями. У сосен околачивалось несколько человек — белели в темноте рубахи, мерцали огоньки сигарет.
— Это… у вас покурить, случайно, нету? — окликнул кто-то.
— Случайно есть, но в машине. Пошли, выдадим.
— Вот здорово! И комары еще заели, собаки!
Комары в начале лета и впрямь составляли проблему, даже разная химия из баллончиков и дымящие спирали помогали мало.
— Держи! — Забравшись в салон, Веста бросила парню пачку каких-то тоненьких женских сигареток.
— С ментолом, что ли? — подозрительно принюхался воин. — Ладно… хотя бы что. А зажигалки нет?
— Ой как хорошо! — Усевшись на капот, Веста прикрыла глаза и блаженно затянулась. — Ты не куришь?
— Нет. Вот не привык как-то.
— И славно. Не стоит привыкать — потом не отвыкнешь. Ладно. — Девушка выбросила окурок и потянулась. — Забирайся в салон, поболтаем. Мне что-то совсем спать не хочется, а тебе? И Васюкин, как назло, в райцентр уехал — какие-то заморочки со следствием.
— Стало быть, не такие у Кассия легкие повреждения, как он в ментовке говорил.
Молодой человек уселся рядом, точнее сказать, улегся, поскольку Веста уже опустила спинки сидений. Дальше все пошло, как и ожидалось. В какой-то момент их пальцы встретились… а губы слились в поцелуе. Руки Беторикса скользнули под тунику Весты, лаская спину, животик, грудь, впитывая в себя жар юного упругого тела… Так жаждущего любви…
Вот уже полетела прочь туника, тела сплелись в едином порыве, и послышались стоны… И…
Молодые люди обрели наконец друг друга… им сейчас завидовали звезды…
А в динамиках что-то тихо мурлыкал французский певец, Виталий не знал, какой именно.
— Это Ален Сушон, — вдруг улыбнулась Веста, будто прочитала его мысли.
— Давно хотел сказать — ты очень красивая, — прошептал Беторикс, целуя девушку в мочку уха.
— Ты говорил уже… Как мы с тобой зажгли, а? Аж амортизаторы скрипели — слышал? Хорошая все-таки вещь — машина. И не увидит никто, и комары не кусают.
Да, на богиню-хранительницу домашнего очага, в честь которой получила имя, эта девчонка походила мало. Скорее, на Венеру, любвеобильную и легкомысленную.
И снова Беторикс и Веста занялись любовью, которой, наверное, оба ждали давно, с тех пор еще, как познакомились по Интернету. И как-то очень быстро наступило утро — сделалось вдруг светло, а на вершинах сосен вспыхнули золотым пламенем первые лучи встающего летнего солнышка.
— Хорошо как! — Опустив стекло, Веста закурила и расслабленно потянулась. — И небо какое прозрачное. Ничего, что курю?
— Ничего.
Виталий пожал плечами. Вообще-то ему не очень нравились курящие девушки, но Веста ведь не его девушка, она сама по себе. Правда, где-то в глубине души появилась надежда, что эта случайная связь все же станет началом чего-то большего.
Откуда-то из пролеска вдруг послышались возбужденные голоса, будто кто-то там ругался или даже дрался.
— Пойду гляну. — Беторикс живенько натянул браки. — А ты не дергайся, спи…
Веста лукаво прищурилась:
— Дадут тут некоторые поспать, как же!
Звякнул браслет на ее запястье; мельком бросив на него взгляд, Виталий в который уже раз удивился. Браслеты были изумительные: очень хорошей работы, бронзовые с красной эмалью, он таких никогда не видел — в смысле, на людях. Только в музее. Спрашивал, кто же такие делает, но Веста только усмехнулась. Может, из-за границы привезли? Из наших мастеров точно никто не умеет, это Беторикс знал. Секрет древних галльских ювелиров считается утерянным. Впрочем, у Весты все антуражные вещи были высочайшего качества, что уже выдавало хорошую подготовку и неслабое материальное обеспечение. Но все остальное достать можно, были бы деньги и желание, а вот браслеты на всю тусовку такие одни, Виталий мог бы за это поручиться.
Осторожно закрыв дверцу машины, Беторикс зашагал к перелеску. На лесной дорожке, упрямо выставив вперед выкрашенную в желто-красный цвет тупорылую морду, стоял ГАЗон с кунгом, рядом гомонили мужики самого брутального вида — небритые, смолящие «Беломор» и постоянно сплевывающие. Пахло от мужиков, как и полагается, перегаром, одеты они были в одинаковые куртки, зеленые с синим.
— Ну так че, мля, мы долго тут стоять будем? — наседал на бедолагу Кагена здоровяк в оранжевой каске, сдвинутой на затылок.
— Ну, чуть-чуть-то подождите, я уже человека за шефом послал.
— И долго нам ждать еще? Нет, ну, блин, специально решили сегодня пораньше выехать — пока эту чертову утечку отыщешь.
— Здорово, мужики! — подойдя ближе, доброжелательно улыбнулся Виталий. — Что такое случилось-то?
— Да коротнуло где-то, — махнул рукой детинушка. — А этот вот черт не пускает!
— Правильно, в лагерь въезд автотранспорта запрещен. И здесь частная территория.
— Во, мля! Вам все игрушки, а нам работать надо. И главное, с той стороны, по другой дороге сунулись — там тоже какие-то голоногие черти со щитами, с копьями. Это вы что же, кино снимаете?
— Ну, типа того. — Виталий кивнул, ибо видел: данному контингенту объяснять суть и принципы исторической реконструкции совершенно бесполезно и незачем.
— Значит, от вас коротнуло! — Пожилой сплюнул. — Так я и думал.
— Да у нас электричества нет.
— Ага, нет… А как кино снимаете?
— Василич, сейчас все камеры на батарейках, на аккумуляторах, — с важным видом пояснил парень в замасленных джинсах и кирзачах. — Ну, как твой мобильник, типа того.
— Ну, мля… Чего же нам делать-то?
— Подождите немного, — усмехнулся Беторикс. — Сейчас хозяин придет.
— Это Васюкин-то?
— Он. И земелька эта его тоже. В аренду на сорок девять лет взял.
— Землю-то взял, а линию? Линия-то наша, нашим электросетям принадлежит. — Василич начал как-то не по-хорошему волноваться. — Не, мужики, вы сами-то думайте, вчера шесть деревень обесточили! Ладно бы зимой, когда там две с половиной бабки живут, а сейчас дачники, родственники, людей море! И у каждого холодильник, телевизор, компьютер. Волнуются люди, жалобы пишут.
— Ну это понятно. — Виталий кивнул.
— Ну это понятно. — Виталий кивнул.
— Понятно им… Хэ! — Василич с презрением сплюнул.
Что ж, мужиков этих, судя по всему, электриков-линейщиков, можно было понять. Что поделать — работа, за которую не так уж много и платят. Точнее сказать, мало, с городскими зарплатами не сравнить. В городе и на пятнадцать тысяч неохотно идут, а здесь и десятка — зарплата приличная, потому что другой никто не даст. Работать особо негде: развалено все, даже леспромхоз, не говоря уже о колхозах-совхозах. Вот и крутятся мужички, бедуют — кто-то извозом подрабатывает, если колеса есть хоть какие, кто-то лесок напилит втихаря, украдет — да ведь еще проблема на пилораму его вывезти! Да и лес-то нынче не народное добро, а частная собственность арендаторов-лиходеев. Попробуй-ка укради — головенку твоей же пилой и отчекрыжат, бывали случаи — целые «дикие» бригады пропадали.
Относительно безопасна только охота-рыбалка, ну и грибы-ягоды в сезон на сдачу собирать, приторговывать на обочине или, кому некогда да и не на чем до федеральной трассы добраться, сдавать местным перекупщикам, которые тоже не на себя, а на чужого городского дядю работают. Такие вот дела. Все, нет деревни! Разворовали, схарчили — одни дачи остались. В чем-то, конечно, и объективный процесс — урбанизация называется, а в чем-то — ну уж такой подлый, что дальше некуда. Чем деревенский мужик, вот тот же Василич, хуже городского пижона? Только тем, что в деревне родиться угораздило. У кого-то с рождения все, а у кого-то и то, что было, отхватить норовит родное государство. Школы закрывают, больницы — выживай как знаешь, в город беги, гастарбайтеров локтями расталкивай… Да растолкаешь тут — уж больно много их, бедолаг, в обеих столицах уже счет пошел на миллионы. Лет через тридцать узбекский или таджикский вторым государственным языком будет.
И вот на фоне всей этой невеселой жизни вдруг приезжают в родные места, где каждый листик, каждое деревцо знаешь, какие-то не пойми кто. С точки зрения деревенских жителей — сытенькие городские бездельники, ворюги, потому как работящий-то человек разве будет по болотам голыми волосатыми ножками бегать? Тьфу! И смотреть-то противно.
Черт! А Васюкин-то, между прочим, в райцентр вчера вечером укатил! Ну да — и джипа нет, так что зря Мастера ищут. Искать надо Ариовиста, он комендант лагеря и должен знать, где тут линия и что делать. Только его мало разыскать, его еще разбудить надо, а он в такую рань едва ли шибко соображает. Вот засада-то! А мужики ждать не настроены. Если местные всерьез обидятся, тут и охотничьи ружья в ход пойдут, и обрезы, а у кого-то, может, на огородике дедушкой еще и пулемет прикопан!
— Вот что, мужики, шефа вы, думаю, не дождетесь, но я сам с вами поеду, — решил наконец Беторикс, подозревая, что из командиров он сейчас один в здравом уме и твердой памяти, а значит, надо брать все на себя. — Покажу, где тут у нас что. К обеду-то управимся?
— Как пойдет.
— Ну и ладно. Поехали.
И все же Виталия терзали смутные сомнения. Он подозревал, что Васюкин, будь он на месте, ремонтников на свою территорию не пустил бы, по крайней мере до конца маневров. С властью бы местной связался, милицию бы подключил… Пожалуй, это было сейчас единственно верным решением — поехать с линейщиками.
У Ариовиста обязательно должен быть васюкинский телефон — с опозданием сообразил Виталий. И у Лонгуса, и у Хагена, и у Кетиля, у прочих местных вождей, которые давно с богатеем-благодетелем знакомы. Чего сам-то вчера не догадался номер взять, на всякий случай?
А скорее всего, и Веста знает, как с Мастером связаться, — вдруг осенило Беторикса. Не сама же красотка заработала денег на красный «рено» и браслеты с цветной эмалью, а Васюкин явно принимает девушку близко к сердцу, так что… Но эти мысли были настолько неприятны, что Виталий поспешно их отогнал. Пусть девушка спит, незачем будить.
Линейщики, видно было, обрадовались, заскочили в кунг. Бригадир Василич, выгнав парнишку-шофера, сам уселся за руль, пригласив Виталия с собой в кабину. Скосив глаза, буркнул:
— Уж извиняй, ежели от чего оторвали.
— Да ничего.
— Ну и это… спасибо. У мужиков чуть премия не сорвалась. Да и шесть деревень без света сидят — тоже нехорошее дело.
— Оно ясно, что нехорошее, — в задумчивости кивнул Виталий.
Бригадир тронул машину — поехали, поглядывая по сторонам, по лесной дорожке.
— Это наш лагерь, — время от времени пояснял Виталий. — Вон, у реки шатры.
— Ага, вижу! — Василич смотрел во все глаза, благо газик как раз выехал на пригорок. — Это ж надо — народу-то! Вот бы всех да на колхозное поле. На прополку там или камни за трактором собирать.
— Они все и так где-то работают или учатся, а здесь выходные и каникулы проводят. Да ведь колхозов-то давно уже нет.
— Вот и плохо, что нет. Плохо. — Выруливая на идущую вдоль озера повертку, бригадир неожиданно улыбнулся. — А у меня ведь прадеда раскулачили. До войны еще. Мы как раз в этих местах жили — два десятка деревень было, сейчас вот осталось шесть. Все забрали, суки, и дом отобрали, и коров, и коней, и сад… Сад ведь был у прадеда-то, да какой сад! Сколько труда вложено, все своим горбом, умом своим. Коммуняки-то поганые, после прадеда-то так ведь и не смогли с садом управиться — вырубили.
— Странный вы какой-то, — честно признался Виталий. — Прадеда репрессировали, а вы о колхозах ностальгируете.
— А что тут странного? — хмыкнул бригадир. — Ничего странного нету. Сталина-то многие сейчас поминают не потому ведь, что страшно при нем жилось. Страшно было, да. Бабка, царство ей небесное, порассказывала — ужас! И жмых приходилось есть, и председателя молодухи, бывало, за трудодни ублажали. В лесу, казалось бы, жили, а дров попробуй выпроси, и покосы — если дадут, так загонят в самую неудобь. И вот случай был: клуб в деревне одной к празднику украшали, все как положено — лапник еловый к стенам прибили, ленточки красные… Сталина портрет в углу стоял, очереди своей дожидался. Один-то мужик возьми да ляпни — вот, осталось Сталина только повесить… Ну, не подумавши сказал. А на следующий же день из района полуторка за ним пришла — это ж позвонил кто-то, донес. Больше мужика этого и не видели.
— Да уж, — кивнул молодой человек. — Страшные времена были.
— Страшные, да… Но справедливые. Да всех, суки, жали, но ведь и ворье всякое не могло подняться. А сейчас, ты посмотри, что творится-то? Всю Россию продали, твари. Хорошо хоть на нефть еще цену дают, а не было бы, так давно бы все сдохли.
Бригадир угрюмо замолчал, видать, погрузился в свои не очень-то веселые мысли. Впрочем, помалкивал он недолго.
— Вон наша линия. — Василич кивнул на появившиеся из леса серые чахлые столбики. — Тоже с советских времен стоит, глаз да глаз нужен. То деревом провода порвет, то веткой, а то и столб ветром повалит, старое ведь все! Сейчас выпущу мужиков, чтоб «прозвонили».
Притормозив прямо на середине узкой дорожки — никакой обочины все равно не наблюдалось, одни кусты да папоротники, — бригадир выскочил из машины и сразу едва не ступил в глубокую коричневато-желтую лужу, после чего выругался, высморкался и заорал:
— Эй, вы чего там? Оглохли, что ли?
Дверь кунга сейчас же открылась.
— Все, Василич, выходим. Ваську вон с Лехой «козлами» оставили! С «хвостами» и с «яйцами»!
— Картежники, блин! — Бригадир сплюнул. — А ну, живее давайте, что нам тут, до ночи по лесам шастать? Да и человека, вон, задерживать не с руки.
Беторикс улыбнулся: стоило проехаться да потрепаться за жизнь, как уже стал не городским пижоном, а человеком! А если бы еще и водки выпили вместе, то считался бы другом, практически родственником.
Электрики живенько «прозвонили» линию, но особых неполадок не обнаружили, разве что кое-где пришлось поменять изоляторы.
— Та-ак… — задумчиво пробормотал Василич. — Здесь, значит, все чисто. Стало быть, ЛЭП!
— Значит — ЛЭП! — эхом откликнулся молоденький водила. — Тогда поехали к просеке… Василич! Может, все-таки меня за руль пустишь?
— «Козла» покуда забей. Может, повезет — отыграешься.
Шофер поправил кепку.
— Я, Василич, никогда не отыгрываюсь — потому что не азартный. Вот и жена говорит…
— Ладно, хватит болтать, поехали. — Загнав ремонтников в кунг, бригадир вновь уселся за руль и, посмотрев на Виталия, пояснил: — До просеки не близко, верст пятнадцать будет, да еще по такой дороге. Васюкин-то от ЛЭПа чего запитал?
— Честно сказать, не знаю. — Виталий пожал плечами.
— Если и запитал, так только через нашу подстанцию. — Запустив двигатель, бригадир хмыкнул и тихонько въехал в лужу.
— Думаю, все законно там. — Беторикс усмехнулся. — Всяко Васюкин уж проплатил кому надо. Денег у него хватит.
— Кто бы сомневался! — рассмеялся Василич. — Почему только у нас таких денег нет? Вот… извини, имя запамятовал…