«Даже если мой отец вас чем-то обидел, почему я должна быть козлом отпущения?»
«Козой отпущения… Гм. Видите ли, в Тэйри ваш отец почти всемогущ — у меня просто не было другого средства оказать на него давление».
«Другими словами, я — ваша заложница».
«Я вас задержал, я заставил вас подняться на борт этого судна. Я обязан доставить вас домой в целости и сохранности».
«Тогда поверните обратно и немедленно доставьте меня домой!»
«Вы хотите упустить Рамуса? Представьте, как разгневается ваш батюшка!»
Миэльтруда раздраженно отвернулась.
Близился вечер, Мора спускалась к горизонту. За час до заката с запада приблизилась стая крепостных рыб. Шрак сбросил чехол с судовой пушки и развернул орудие.
Одно из чудовищ проплыло метрах в тридцати от «Кланша» — его спинные башни, каждая с глазом и гарпуном, возвышались на два метра над планширом фелуки.
Крепостная рыба медленно обогнула судно, внимательно изучая независимо вращающимися глазами стоявшие на борту фигуры, после чего раздраженно, с плеском повернула прочь и присоединилась к удалявшейся стае.
Миэльтруда замерла на квартердеке, глядя в море. Джубал впервые заметил на ее лице оживление: интерес, ужас и — когда гигантская тварь решила плыть по своим делам — гримасу облегчения. Девушка спросила капитана: «Они нападают на суда?»
«Достаточно часто. Щупальце вытягивается на двадцать пять метров, протыкает человека гарпуном и резко сокращается. Еще немного, и пришлось бы пустить ее ко дну».
Визродская барышня соблаговолила торжественно обозреть морской горизонт: «Вам ежедневно приходится иметь дело с опасностями?»
«Того, кто всегда начеку, опасности не застают врасплох. Впрочем, у Дохобейских берегов беда может настигнуть любого, зарекаться не стану».
«Зачем же плавать в Дохобей?»
Шрак пожал плечами: «Плавая вокруг света, никогда не знаешь, в какой порт придется зайти. Да и выгодное это дело — в До-хобее хорошо платят за привозной товар. Главное не попадаться на глаза пиратам и держаться в стороне от рифов и подводных скал, не забывая про Скай — приливы там такие, что суда разбиваются в щепки».
Разглядывая волны, Миэльтруда неодобрительно хмурилась: «И вам не скучно плавать в одиночку?»
Моряк покачал головой: «Мировая скорбь[27] страшнее скуки. Человек стареет, океан не меняется. Бывает, плывет мимо корабль, а на борту никого. Кто-то думал, думал — и додумался».
«А вас мировая скорбь тоже мучает?»
«Только не в этом плавании!»
Миэльтруда покосилась на Джубала, но не высказала никаких замечаний. Помолчав, она указала рукой на горизонт: «Другой корабль уже исчез. Как вы за ним поспеете?»
«Торквассо взял курс на Земнокаменную Заводь. Мы идем туда же».
«Там можно посмотреть на ваэлей?»
«Если повезет. Они не любят показываться без повода».
«Говорят, неискупимость завела их в лабиринт диковинных заблуждений — они не выходят из леса, поклоняются деревьям… Говорят, их Великое Божество — бессмертное дерево, уходящее корнями во тьму времен».
«В баснях много правды. Каждый ваэль ухаживает за рощей де-ревьев-джиннов, посвящает им всю жизнь. Так же, как Тэйри, Уэл-лас страдает от перенаселения. Ваэлей немного, но джиннов невероятное количество. Они растут повсюду, ни на что другое просто не остается места. Ваэлям, само собой, приходится туго».
«Вы верите, что ваэли — помесь людей Ойкумены и джанов?»
«Чего не знаю, того не знаю. Иногда кажется, что они, скорее, породнились с деревьями. Один национал как-то изнасиловал ва-эльскую девушку — так мне рассказывали. Вскоре после этого он
покрылся зеленым мхом. Мох расцвел черными цветами, и он умер».
«А что стало с цветами? Появились какие-нибудь плоды или семена?»
«Никто не видел. Его фелуку пустили ко дну посреди океана».
«Кто живет у Земнокаменной Заводи?»
«Там что-то вроде городка — склады для менового товара, верфи вдоль берега. Ну, и конечно же, знаменитый кабак «Море по колено»».
«Туда плывет Рамус Имф?»
«Похоже на то».
«Что ему нужно в Уэлласе?»
«Может быть, он хочет купить фелуку?»
«Вряд ли».
«Больше там нечего делать. Ваэли не позволяют приезжим покидать городок у заводи».
«Странно, все это очень странно… Иногда мне кажется, что я сплю».
Мора заходила среди великолепия ярких темно-красных, вишневых и темно-синих тонов. Под конец она блеснула лучами оттенка шачана — соцветия, служившего джанам-ткачам источником чуть красноватой фиолетовой краски.
Понимая, что упрямый Джубал никогда не станет прислуживать Миэльтруде, а Миэльтруда скорее умрет с голоду, нежели потрудится себя накормить (о том, чтобы она готовила пищу для других, не могло быть и речи), Шрак философски направился в кубрик и приготовил рагу из тушеного мяса с травами. Спутники поужинали под светом фонаря на средней палубе, запивая мягким зеленым вином.
Ветер затих — «Кланш» тихо плыл вперед, движимый струями электреактов. На линии горизонта появилось мерцание мачтового огня «Фарверля». Шрак выключил питание, и «Кланш» превратился в бесшумную тень на волнах, озаренных призрачными лучами Ская. Ворча себе под нос, Джубал убрал и вымыл посуду. Когда он выбрался из кубрика, Миэльтруда сидела на скамье у гакаборта с бокалом вина в руке. Шрак стоял, прислонившись к нактоузу. Джубал налил себе кружку вина и разлегся на палубе.
Шрак рассказывал о жизни моряка-торговца: «По крайней мере, мне не тесно — а к безбрежным горизонтам человек привыкает. Плавать по океану не так скучно, как может показаться. Наоборот, я сказал бы, что жизнь на волнах разнообразна, временами потрясающе разнообразна — потом неделями руки трясутся. Как можно сравнить, к примеру, Джоргозо во льдах моря Заморозков со знойным Лингом, столицей Большого Морка? Или с тем же Визродом? К тому времени, когда фелука выходит из теснин пролива Тротго, уже начинаешь с тоской вспоминать о безмятежной беседе в таверне с видом на Тенистерле. Темные дела, однако, творятся в Визро-де! Хуже, чем в Лахарго на Навлусском мысу. Неприятные открытия отрезвляют после самой беспечной выпивки. Не так давно, например, я обнаружил на пляже под Парадной набережной двух наемных убийц, собиравшихся хладнокровно пытать и прикончить Джубала Дроуда на основании незаконно оформленного и никем не опротестованного судебного приказа».
Рука Миэльтруды, державшая бокал, раздраженно дрогнула, но девушка ничего не сказала.
Шрак продолжал: «Два месяца в Визроде — более чем достаточно. Человеку со стороны не дано познать радости визродских интриг и заговоров. По сравнению с тариотами даже ваэли простодушны, как дети. Если я засиживаюсь в Тэйри, меня начинают одолевать мысли о бескрайних морях под облаками в бескрайнем небе, о зловещем штиле в сумерках затмения, о вершинах Беспечных островов, выглядывающих из-за горизонта. Даже в дохобейских салунах что-то есть, что-то неповторимое, вызывающее тоску в памяти. И снова я протискиваюсь через приливные шлюзы, и снова плыву на запад, всегда на запад. Кругосветное плавание под парусами утомительно — недаром наш океан зовут Пространным. Но по пути встречаются знакомые места и старые друзья. С каждой встречей старые друзья становятся старше, а знакомые места становятся немного чужими. Или, может быть, это я становлюсь чужим. Но опять я выхожу в море, бодро дует ветер, змеи-паруса плещутся высоко под солнцем, фелука взлетает и скатывается по склонам океанской зыби — я забываю бессонные ночи, омраченные светом Ская, я забываю даже Джоргозо во льдах моря Заморозков».
Миэльтруда капризно повела плечами: «Каждому свое. Никогда не отправилась бы в открытый океан по собственной воле».
«Скажите спасибо Джубалу Дроуду, — ухмыльнулся капитан. — Благодаря его смекалке и предприимчивости у вас есть возможность узнать много нового и поучительного».
«Благодаря его невероятной наглости и самонадеянности! У Джубала Дроуда нет чувства меры».
Глава 16
Сменялись сутки — восходы, полудни, закаты, ночи, озаренные фазами Ская, и ночи непроглядного мрака, подчеркнутого бледной полосой Зангвильского Рифа в свободном черном небе. «Фарверль» давно исчез за горизонтом и больше не появлялся. Шрака это обстоятельство нисколько не беспокоило — Джубалу оставалось только положиться на суждение капитана и допустить, что Рамус Имф мог направляться только в Земнокаменную Заводь. Миэльтру-да надменно, не произнеся ни слова, приняла от Шрака пару коротких бриджей и тельняшку, и теперь ходила по палубе босиком. С Джубалом она не разговаривала, но, когда ей становилось скучно, снисходила до беседы с капитаном.
Каждый день, пока Мора стояла в зените, Шрак отмечал на карте следующую точку линии, соединявшей Визрод с Земнокаменной Заводью. Каждый раз отношение длины оставшегося пути к пройденному расстоянию уменьшалось, и однажды рано утром на севере показалась наконец темная полоса — берег Уэлласа.
Каждый день, пока Мора стояла в зените, Шрак отмечал на карте следующую точку линии, соединявшей Визрод с Земнокаменной Заводью. Каждый раз отношение длины оставшегося пути к пройденному расстоянию уменьшалось, и однажды рано утром на севере показалась наконец темная полоса — берег Уэлласа.
Мало-помалу на фоне утреннего неба выросли высокие, сплошь поросшие лесом холмы. Других парусов на море не было. Единственным признаком присутствия людей на берегу служило сероватое перо стелившегося над водой дыма. Шрак указал на пару продолговатых мысов и протянувшуюся между ними цепочку каменистых островков: «Земнокаменная Заводь. Судоходный канал между островами называют Пучиницей. Мола в заводи нет, попасть в нее можно только с приливом. Двинемся вперед, когда вода начнет прибывать».
«Я думала, здесь будет город», — пожаловалась Миэльтруда.
«Поселок дальше, за мысом, где начинаются верфи. Дым поднимается от вечного огня под клееварочным котлом — он никогда не гаснет».
«Не вижу «Фарверль»».
«Фелука в заводи, на причале».
«Что, если Рамус Имф передумал и отправился куда-нибудь еще?»
«Через час узнаем».
«Кланш» приблизился к Пучинице. Поднимающийся прилив заполнил гавань, но между скалистыми островками еще струились и пенились вихри сильных течений. Шрак опустил паруса-змеи и, осторожно лавируя между сторожевыми утесами, завел судно в округлую, теперь уже спокойную заводь темно-синей воды, местами пестревшую зелеными пятнами подводных отмелей. За пляжем начинался Земнокаменный поселок, дальше виднелись верфи, где возвышались остовы и корпуса строившихся судов. В глубоководной части заводи от берега отходил длинный плавучий причал. Два судна стояли на якоре, третье замерло у причала. Шрак указал на третье судно: ««Фарверль»».
Джу бал рассмотрел фелуку Рамуса в макроскоп: «На борту никого».
«Торквассо, само собой, уже в кабаке. Хлев посреди пляжа — это и есть «Море по колено». Что касается Рамуса Имфа, он, наверное, тоже выпивает. Больше здесь нечего делать. Не знаю, куда он торопился».
«И правда, что ему понадобилось в такой глуши? — пробормотала Миэльтруда. — Непонятно. Какая-то ошибка».
«А зачем ему понадобился мыс Стрещения? — вызывающе спросил Джубал. — Зачем ему понадобилось летать в Кийяш на планете Эйзельбар? Так или иначе, будьте добры, держитесь подальше, чтобы Рамус вас не узнал».
Миэльтруда недовольно отошла в тень под квартердеком.
«Кланш» приблизился к причалу — высокому сооружению из бревен, порожних цистерн и швартовных бочек, перевязанных тросами.
«Кланш» прикоснулся к бочкам — Джубал вскочил на причал и привязал швартовы. Ваэли, чинившие сети на берегу и переворачивавшие водоросли на сушильных рамах, взглянули на новоприбывших без всякого любопытства и вернулись к своим занятиям. Гибкие люди с бледной коричневатой кожей и мясистыми плоскими лицами, они не выделялись ни ростом, ни особенным телосложением, но кожа их то и дело отливала характерным для джанов метал-лически-зеленым глянцем. Голову каждого ваэля украшала небольшая копна жестких черных волос, а одежду туземцам заменяли разноцветные полотнища, плотно обернутые вокруг бедер.
Миэльтруде стало скучно стоять в тени. Она начала подниматься по трапу на квартердек, но Джубал остановил ее: «Одну минуту!»
Из каюты на корме он принес полосатый красно-синий шарф и намотал его девушке на голову, пряча под шарфом ее локоны. Ухмыляясь, он оглядел ее с головы, увенчанной красно-синим тюрбаном, до босых ног в выцветших моряцких бриджах: «Теперь вас никто не узнает».
Миэльтруда холодно спросила: «Моя внешность настолько смехотворна?»
«Достаточно забавна для того, чтобы Рамус Имф, даже если он пройдет мимо по причалу, никогда не подумал, что встретил в заморских краях дочь Нэя Д'Эвера».
Миэльтруда презрительно фыркнула: «Лучше сами поостерегитесь — вас-то он узнает».
«Сомневаюсь. Рамус, как правило, не замечает окружающих. Тем не менее, рисковать не стоит».
Джубал вернулся в кормовую каюту. Миэльтруда обратилась к капитану: «А вам зачем ввязываться в эту историю?»
«Строго говоря, меня она не касается, — согласился Шрак. — Но если кому-то предстоит потерять арендную плату, предпочитаю, чтобы в убытке оказался Торквассо, а не я».
«Так что вы сойдете на берег?»
«Какой национал, оказавшись в Заводи, не заберется в «Море по колено»? Там уже заседает Торквассо, а с ним и Рамус Имф, надо полагать».
Джубал вышел на палубу в мешковатых серых бриджах и выцветшей розовой блузе, низко натянув на лоб серый колпак с помпоном. Он напоминал мрачного молодого головореза сомнительного происхождения. Шрак смерил его взглядом, не высказав никаких замечаний, и взобрался на причал. Джубал последовал за ним. Осмотревшись по сторонам, капитан прокричал Миэльтруде, сложив ладони рупором: «Поглядывайте на швартовы, когда начнется отлив! Если туго натянутся, стравите петлю-другую!»
Миэльтруда раздосадованно отвернулась. Вот как! Сами отправились пьянствовать, а ее оставили заниматься черной работой на судне, как какого-то юнгу! За кого ее принимают? Девушка обиженно посмотрела на спины двух мужчин, быстро шагавших по плавучим цистернам, после чего забралась на квартердек, откуда можно было обозревать все побережье. Джубал и Шрак направились к длинному приземистому строению за раскидистым деревом, бросавшим одинокую тень на песчаный пляж. Они задержались, чтобы посовещаться, обернулись в сторону «Кланша». Миэльтруда притворилась, что любуется заводью. Когда она снова взглянула на берег, Джубал и Шрак уже зашли в «Море по колено».
Нахмурившись, Миэльтруда присела на скамью у гакаборта. С ее точки зрения обстоятельства складывались более чем неудовлетворительно. Ее тюремщики почему-то считали, что она будет смирно и послушно оставаться на борту, хотя ее ничто не связывало — она могла действовать по своему усмотрению. Никто ее ни о чем не предупреждал и не заставлял давать обещания. Она не соглашалась ни на какие условия. Она могла сойти на берег и попросить убежища у ваэльских управляющих верфями. Она могла прибегнуть к помощи Рамуса Имфа — или даже отдать швартовы, переплыть океан в одиночку и вернуться в Тэйри!
Рассмотрев имеющиеся возможности, Миэльтруда решила, что все они достаточно непривлекательны. Раздраженно прислонившись спиной к гакаборту и вытянув ноги, она приняла позу, которую еще две недели тому назад сочла бы совершенно непозволительной. Напялив вульгарное тряпье и проведя две недели в компании вульгарных бродяг, она могла себе позволить такую вульгарность!
Краем глаза Миэльтруда наблюдала, однако, за кабаком. Намерения Джубала Дроуда ее не интересовали, но она надеялась, что ни один из ее спутников не попадет в гибельную западню. Шрак ей, пожалуй, нравился — несмотря на грубость манер, он умел не унижать ее достоинство. Даже Джубала она научилась как-то переносить. Представив себе, что Джубала или Шрака могут убить или искалечить, Миэльтруда почувствовала странный щемящий укол в груди. Насилие представлялось почти неизбежным. Она хорошо знала Рамуса Имфа — человека безжалостного и опрометчивого, не забывавшего обид. Возможность уничтожить Джубала Дроуда вызовет у него приступ мстительной радости…
Вспомнив о Рамусе, Миэльтруда с отвращением подернула плечами. Хитроумные интриги ее отца временами становились запутанными до нелепости и даже циничными. В частности, помолвка с Рамусом была исключительно каверзной и циничной проделкой. Рамус Имф, изворотливостью не уступавший Нэю Д’Эверу, всячески старался использовать ситуацию в свою пользу — и в то же время даже не подумал прервать скандальную связь с непристойной, отвратительной Сьюной. Каждый тянул Миэльтруду то в одну, то в другую сторону, дергая за ниточки, как тряпичную куклу, заставляя притворяться и лицемерить — неудивительно, что подруги считали ее прихотливой и чудаковатой. Что бы они сказали, увидев ее на борту «Кланша» в Земнокаменной Заводи? Представив себе изумленно-оскорбленные физиономии визродских модниц, Миэльтруда горько улыбнулась.
Шло время. Начинался отлив — причал опускался, влажные бревна скрипели. Швартовы не требовали внимания, так как фелука опускалась вместе с причалом, но Миэльтруда все равно их слегка ослабила, просто от скуки. Почему Джу бал и Шрак не взяли ее с собой в «Море по колено»? Конечно, ее незамысловатый наряд мог не обмануть Рамуса Имфа — хотя Рамус, несомненно, меньше всего ожидал встретить в портовом кабаке Миэльтруду Д’Эвер.
В конце концов Джубал и Шрак вышли из кабака. Медленно прогулявшись к трапу, ведущему на причал, они остановились, оживленно разговаривая. Между ними явно возникло разногласие. Джубал настаивал на своем, Шрак неохотно уступил. Они разошлись — Джубал пошел дальше по берегу, а моряк направился по причалу к фелуке. Подойдя к «Кланшу», Шрак бегло осмотрел швартовы и спрыгнул на палубу.