Через полчаса к этой группе подошли ещё двое мужчин. Один из них — Асхад, был вне себя от злости. Это было хорошо заметно по его движениям. Они были нервными, рваными, будто человек сомневается в каждом движении и ищет любую точку опоры. И такая опора нашлась — рабы. Мужчина подошёл к группе невольников и внимательно посмотрел на измученных людей. Так смотрят на стадо баранов, собираясь приготовить шашлык. Выбирают, кто первым пойдёт под нож. Безучастно.
Асхад повернул голову и что-то сказал Умару Гаргаеву. В ответ, тот лишь пожал плечами и отрицательно покачал головой.
— Посмотри, как они трясутся, — оскалился Асхад, — эти твари боятся смерти!
— Смерти боятся все, — спокойно ответил Умар.
— Мои шахиды не боятся!
— Это означает одно — они тупы и невежественны. Или они надеются попасть в рай? Как бы не так…
— Что?!
— Ничего, Асхад. Ничего. Это всего лишь старые мысли, старого человека. Но ты забыл слова, которые сказал Абу-Хурейра?[6] «Первым из тех, над кем будет произнесен приговор в День Воздаяния, будет тот, кто умер мученической смертью. Он предстанет перед Аллахом, даст знать о своих дарах и Господь признает их. И тогда Всевышний спросит шахида: „И как ты распорядился ими?“ И тот ответит: „Я сражался за тебя, пока не умер мученической смертью“. И ответом ему будут следующие слова: „Ты лжешь. Ты сражался, но лишь для того, чтобы о тебе могли сказать — он храбр и отважен. Так о тебе и говорили“. И потом, по предписанию Аллаха, шахида протащат лицом вниз и сбросят в Ад.» — закончил Гаргаев и умолк.
— Я тебя не понимаю, Умар, — покосился на него Асхад.
— Чего именно ты не понимаешь?
— Ты начинаешь говорить, как наш старый мулла.
— Твой мулла тебе этого никогда не скажет. А я уже слишком стар, чтобы играть в эти игры, — несколько секунд Гаргаев молчал, потом висящий на плече автомат и сказал. — Мне здесь делать нечего. Если буду нужен — найдёшь в палатке.
Асхад проводил недовольным взглядом уходящего Умара, а потом повернулся к бойцам. Несколько отрывистых фраз и они, повинуясь жесту хозяина, схватили пленников. Выволокли их на окраину лагеря, где среди валунов, был свободный от камней пятачок, похожий на арену. Пленники сбились в кучу и замерли, бросая осторожные взгляды на палачей. Было в этом что-то звериное. Первобытное. Стайное.
А потом началось то, ради чего их сюда привели. Казнь. Обычное для этих мест зрелище. Не прошло и получаса, как всё было закончено. Пленников зарезали. И они даже не сопротивлялись. Вот, один из палачей, торжествующе взревел и поднял на вытянутой руке, отрезанную голову. Послышался одобрительный рев его приятелей. Надо заметить, (это было видно), — убивали так, словно позировали для невидимых зрителей. Уж слишком много ненужного шума и пустой бравады.
Бандиты, а точнее Асхад не ошибся — зрители были. В двухстах метрах отсюда, укрывшись между утёсами, за этой бойней наблюдали два человека.
— Зря я его тогда не добил! — прошипел Шайя.
— Зря, — согласился Поль. — Но выбор, если память не врёт, был невелик. Или оставить живым, или погибнуть вместе с ним. Кстати, а он знает, что мы здесь. Поэтому и устроил этот спектакль.
— Уверен?
— На все сто процентов. Посмотри на этих людей! Они истощены до предела и работать не могут. Отработанный материал. Их всё равно должны были уничтожить, но вместо того, чтобы тихо пустить им пулю в затылок, Асхад решил устроить представление. Любит он дешёвые эффекты.
— На что он надеется? Что мы сорвёмся их спасать? Это глупо.
— Глупо. Но вода камень точит.
— Тварина…
— А Гаргаев, почти не изменился. Постарел конечно, но всё такой же упрямый. Судя по его жестам, у них не всё гладко.
— Асхад — обычная тварь, — пожал плечами Шайя, — а Умар воин. Хорошо, что Никита этого не видит. На одном из пленников Демидовский камуфляж. Точнее, то, что от него осталось.
— Уходим отсюда, — кивнул Нардин и они осторожно покинули свой пост.
18 5 год, по летоисчислению Нового мира Арсенал Ордена, Порто-Франко
К нашему удивлению, не прошло и тридцати минут, как Виктор уехал. Так спешил, что даже поговорить не подошёл. Махнул на прощание, сел в ожидавший его джип, (с двумя вооружёнными до зубов охранниками), и убрался восвояси. Когда на дороге осела пыль, Шайя поднял голову и выругался по арабски.
— Виктор всегда появляется перед большими неприятностями. Опять что-нибудь придумал, стратег хренов. Очередную комбинацию, после которой куча проблем.
— На то он и начальство, чтобы их создавать. Собирайся, — бросил я Кариму, который лениво крутил какую-то железку, под капотом джипа. — Надо наведаться в арсенал Ордена.
— Хорошее дело, — задумчиво кивнул Шайя, продолжая ковыряться в двигателе. — Когда уезжаем?
— В экспедицию? Через пять дней. Меньше недели, а у нас дел по горло…
— А когда было по другому? — Карим пожал плечами. Он бережно опустил капот и вытер руки ветошью. — Увидишь, что накануне выхода, незаконченных дел только прибавится.
Через десять минут мы выезжали за ворота. На заднем сиденьи лежала пачка документов и два автомата. Я коротко пересказал Кариму наш разговор с Джеком.
— Знаешь, в чём причина твоих тревог, Поль? — спросил он, когда я закончил.
— Валяй…
— Видишь ли, мой недоверчивый друг, — Шайя сделал привычную паузу и выбросил окурок в окно. Спустя несколько секунд он уже прикуривал новую сигарету. Затянулся, выпустил дым и неторопливо продолжил. — В каждом человеке, который отправляется с нами в экспедицию, ты видишь частичку себя.
— В смысле?
— Если коротко, — каждый из нас, в Старом свете оказался лишним. У каждого, есть что-то неприятное в прошлом. Скелет в шкафу, который подтолкнул отправиться в Новый мир. Ты это чувствуешь и это тебя напрягает. Отсюда и недоверие, и вечная подозрительность.
— Лишние, говоришь…
— Именно. В этом мире других и быть не может. Здесь нет людей, которые привыкли к мирной жизни. К размеренной и спокойной. Пресной. Ты знаешь, как это выглядит? Хотя, — он покачал головой, — откуда тебе знать? Представь — живёт человек, работает. Дома держит аквариум с рыбками или маленькую собачку, с большими ушами. Копит деньги в надёжном банке, а по субботам ходит в церковь, где выслушивает обнадёживающие проповеди. Жена выдаёт ему пару франков, по воскресениям, чтобы он мог выпить кружку пива с приятелями и сыграть партию в боулинг. И так было вчера, так будет сегодня, завтра и через год. Всегда. Вечно. К чему это говорю? К тому, что таких людей здесь не найдёшь. Их просто нет. И я очень надеюсь, что никогда не будет! Им не надо уходить в Новый мир, чтобы обрести себя. У них есть всё, что нужно для комфортного прозябания. Тепло, сытно, лениво. Мы привыкли к другой жизни и жвачкой у телевизора её не заменишь.
— А здешние обитатели?
— Всё просто, Поль! Они похоронили своё прошлое и пытаются жить сначала.
— К чему этот разговор Карим?
— Будь к людям терпимее, Поль. Просто будь терпимее.
Арсенал Ордена находился неподалёку от ворот порта. Сразу за воротами, мы повернули направо и поехали вдоль арочных ангаров. Метров через сто, узкий коридор закончился и мы подъехали к оружейному складу. Ещё один пост, ещё одни ворота, ещё несколько дотошных караульных, которые придирчиво проверяли машину и документы.
В первой комнате, куда нас привели, документы проверили ещё раз. Личное оружие попросили сдать. Разрядили, аккуратно сложили в брезентовые мешки и заперли в шкаф.
— Прошу, молодые люди, за мной, — вздохнул служитель. Его звали Михаил Гершман. Он взял наши бумаги и повёл в соседний ангар. Ему около шестидесяти лет. Небольшого роста, слегка полноват и очень нетороплив в движениях. Часто поправлял очки с толстыми линзами, за которыми прятались грустные, карие глаза. Орлиный профиль, густые тёмные волосы, с проседью и высокий лоб. Знакомый типаж. Такой будет провожать взглядом каждый, выбранные нами автомат, и при этом горестно вздыхать, как больная корова. Трату боеприпасов на тренировках, воспринимает как личное оскорбление. Даю голову на отсечение, что выражение: «нет в наличии», произносит автоматически. Даже в постели с женой.
— Вот, Медведь, каким я вижу рай! — Карим вертел головой на сто восемьдесят градусов, разглядывая полки с разнообразными железками.
— Можно подумать, что ты в армии не наигрался, — бросил я.
— Устройтесь сюда на работу и наиграетесь, — отвлёкшись на минуту от бумаг, хмыкнул Гершман.
— Я бы здесь и поселился.
— Через неделю, максимум через две, вы взвоете как гиена. От количества документов и посетителей, — сухо закончил кладовщик и опять вздохнул. — Хотя, кому я это говорю?! Вы знаете правила снабжения? Что будете брать?
— Я бы здесь и поселился.
— Через неделю, максимум через две, вы взвоете как гиена. От количества документов и посетителей, — сухо закончил кладовщик и опять вздохнул. — Хотя, кому я это говорю?! Вы знаете правила снабжения? Что будете брать?
— Разве есть ограничения? — удивился Шайя.
— В ваших документах указан допуск «B1». Вы, как я понимаю, из этих, — он постучал карандашом по документам, — поисковых партий?
— Да, Джека Чамберса.
— Того самого? Вейз мир… Искренне сочувствую… Такие приятные молодые люди…
— Скорее завидуете, — парировал Карим. — А зависть, надо заметить, плохое чувство.
— Господи, — мужчина покачал головой, — и так каждый раз! Обязательно попадётся какой-нибудь умник, который решит, что он лучше комика Энди Кауфмана!
— А у нас все такие, — хмуро брякнул я, — остроумные…
— Кстати, Поль, — тихо спросил Шайя, — а что это за допуск такой?
— Карим, — укоризненно протянул я. — ты опять служебные документы не читал?
— Оно мне надо?! — возмутился он. — Это ты у нас начальник охраны, тебе и карты в руки.
— Вот бродяга! В нашем случае, это категория оружия и амуниции, которую мы может взять со складов Ордена для нужд поисковой партии. Если коротко, то: «всё, что угодно, но не более, чем…». Взрывчатые вещества, под эту категорию не попадают. Чамберс их получит по отдельным документам.
— И что полагается нашему, не побоюсь этого слова, — дружному коллективу? Кстати, а как быть с гранатами? — не унимался Шайя. — Их тоже Джек будет получать? Он как наберёт, так мало не покажется!
— Допуск «B1», это автоматическое, короткоствольное и гладкоствольное оружие, а так же боеприпасы к ним, — подал голос Гершман. Он говорил медленно, будто диктовал текст ученикам. — Гранаты для подствольников и ручные гранаты, проходят по нашим документам как амуниция. Их вы получите без проблем и волокиты. Единственное, что может вас расстроить, — в «B1» есть ограничение на калибр оружия. Не более десяти миллиметров! Конечно, за исключением короткоствольного и гладкоствольного. Взрывчатка, детонаторы, запальные шнуры и прочая пиротехника, если она, не дай бог потребуется, будет выдана лично мистеру Чамберсу.
— Смотри ты, как строго! Ещё и калибр ограничили…
— Увы, но крупнокалиберный пулемёт Браунинга взять не получится. А вам оно надо? Вы едете воевать или искать приключений? Поверьте мне на слово, что для приключений будет достаточно пулемёта M-3 или советского РПК.
— Вот что, ребята, пулемёт я вам не дам! — ответил цитатой из фильма Карим и довольно усмехнулся.
— Ладно, давай посмотрим, что у них есть, — предложил я и пошёл к ящикам.
Минут сорок вы рассматривали оружие, боеприпасы и прочие, нужные в дороге вещи. Не скажу, что ассортимент был очень богатым, но нам этого и не требовалось. Некоторые модели оружия, лежащие в ящиках, искренне удивили. Вот скажите, зачем в арсенале Ордена лежит несколько десятков ящиков с винтовками Мосина? Новых, в масле. Или американские M1-Garand? Нет, я бы понял, если это предназначено для продажи поселенцам. Дешево и сердито. Но этот арсенал открыт исключительно для «служебного пользования» и гражданским сюда хода нет.
Через полчаса мы добрались до более современных образцов, где и остановились. Старик служитель прав: «не воевать едем». Ещё через час, ему надоело ходить за нами следом.
— Молодые люди, я, если вы ещё не заметили, всё ещё здесь. Скажу больше, — вы молоды и можете себе позволить питаться когда вам вздумается.
— Причём здесь обед? — покосился на него я.
— У меня скоро обеденный перерыв и я не хочу совместить его с ужином. Это вредно для здоровья и нервов! Если первое ещё может вытерпеть чашку кофе и булочку, то моя жена не может! Она обязательно закатит скандал. Это испортит мне аппетит, настроение и нервы. Вот я и прикидываю, что лучше: хороший обед или два сомнительных юмориста, на пустой желудок и семейный скандал в придачу? Выбирайте ваши игрушки и попрощаемся.
— Эх, мсье, — вздохнул Шайя и отложил в сторону очередную железку, — нет в вас ни капли романтики!
— Романтики? — развернулся к нам мужчина, блеснув толстыми линзами очков. Он слегка картавил, отчего вопросительных знаков в голосе прозвучало в несколько раз больше. — Вы сказали: «романтики»? Ох, молодой человек! Когда вы, ещё только учились попадать струей в унитаз и писали непристойности на заборах синагоги… с ошибками… Так вот — уже тогда, я имел этой, с позволения сказать, романтики, больше чем вы можете себе представить! Эти милые времена прошли и теперь мне хочется немножечко покоя.
— И что, ради этого стоило переселяться в Новый мир? — пробурчал Карим, разбирая очередной автомат. — С тем же успехом могли сидеть в Старом свете.
— Нечто похожее мне говорили мои коллеги. Вы, по молодости лет, про них и не слышали, — покачал головой старик. — а жаль… Очень жаль! Это великие люди! Трешников, Романов, Чилингаров…
— Трешников? — перебил я служителя. — Простите, вы сказали Трешников? Руководитель Арктического научно-исследовательского института?
— Да, — удивлённо протянул Михаил. — Вы что, были с ним знакомы?!!
— Увы, — развёл руками я. — Всего лишь читал.
— Да, да, конечно, — покачал головой служитель. — Откуда вам знать этого человека! Эх, куда ушли эти времена, которые создали таких людей? Куда ушла эпоха великих открытий? Исполины! Титаны! Я вам скажу даже больше! Я скажу честно и откровенно — таких людей больше не делают и секрет их изготовления утерян! Навсегда!
Карим с удивлением наблюдал за нашим разговором, а после следующей фразы вообще впал в ступор, где и оставался следующие полчаса.
— Мсье Гершман, — обратился я к мужчине, — как вы считаете, а не пообедать ли нам в соседнем ресторанчике? Позвоните жене, извинитесь. У вас, дома, установлен служебный телефон, не правда ли? Скажите, что обед, в конце-концов, можно подать и к ужину. Вы, как я понимаю, много повидали. Чертовски интересно было бы послушать… Мы молодые, что греха таить, иногда забываем посоветоваться со старшими. Набиваем шишки на ровном месте. А всё потому, что вовремя не попросили совета! А оружие… да чёрт с ним, с этим железом! Его можно выбрать и после обеда.
Гершмана мы решили подождать на улице. Ему сейчас не позавидуешь — предстоит нелёгкий разговор с женой. Но что такое небольшой семейный скандал, по сравнению с удовольствием быть выслушанным! Рассказать о своей бурной молодости и людях, которые были рядом.
— Если честно, Поль, — Шайя посмотрел на меня, — то я ни хрена не понял…
— Карим, — ухмыльнулся я, — если тебе кто-нибудь скажет, что «мир тесен» — плюнь ему в глаза. Мир не просто тесен, — в нём не протолкнуться!
19 5 год, по летоисчислению Нового мира Ангар Nr. 39, Порто-Франко
Мы засиделись почти до самого вечера. Михаил оказался прекрасным рассказчиком. И куда только делись его сухость и педантизм?! Он был из тех людей, кто несколькими штрихами способен нарисовать картину и она оживёт, послушная его разуму. Картины прошлого, как живые вставали перед нами. Нет, здесь не было рассказов про героизм. Оставим это журналистам. Здесь были люди. Их повседневные дела, заботы и радости. И суровая северная природа, — всего лишь декорация. Опасная, подчас жестокая, но декорация. Как северное сияние. Михаил будто помолодел. Он выпрямился, в глазах появился упрямый огонёк. Как мало нужно человеку. Внимание и слушатели. Если честно, то мне стало немного стыдно. Хотел получить информацию о человеке, а передо мной раскрыли душу. Хреновый из меня детектив.
После обеда в ресторане, Гершман размяк и был щедр как Меценат. Выделил нам новенький M-3, десятка два лент и три запасных ствола. Два ящика полезных мелочей, кобуры, подсумки для магазинов и достаточное количество гранат. Про патроны, я умолчу. Их много не бывает, но загрузились мы так, что больше не увезти.
Для сотрудников взяли автоматы Калашникова. АКМС, под патрон семь шестьдесят два. Михаил предлагал семьдесят четвёртые, но мы дружно отказались. Вернувшись, выгрузили всё в ангар и я зашёл к Чамберсу, чтобы узнать про утренний визит Виктора. Хотя… Не надо быть ясновидящим, чтобы понять причину такого внимания.
Я не ошибся. Виктор приезжал не просто так, а по поводу. Если быть точным, — по поводу Билла Тернера и его пьяной болтовни. Прижал Чамберса к стенке и потребовал объяснений. Не знаю, чем пригрозил, но Джеку пришлось всё рассказать. И про скелеты, и про находки, и даже про нашу дикую идею, о возможности двухстороннего перехода. Увы, но другого выхода у Чамберса не было. Виктор, когда это необходимо, умеет быть убедительным и правильно расставлять акценты.
— И ты выложил всё, как на исповеди? — спросил я Джека.
— А что мне оставалось делать? — огрызнулся Чамберс. — Чёртов Тернер! Трепач!