Служебная палуба. Знакомое место: справа помещение посадки на четырехместный орбитальный челнок, слева рубка управления кораблем. Сквозь приоткрытую дверь было видно, как дежурный пилот играет в мяч, подбрасывая его над головой и попеременно отбивая в воздух то левым, то правым копытом. Атлантида отогнал от себя мысли о том, что будет, если мяч случайно упадет на клавишу включения реверса или экстренного разгона и побрел по кольцевому коридору. Двери, двери, двери – из-за одних доносились звуки заунывного пения, из-за других равномерные постукивания или писк разговора. Только в одном месте археолог наткнулся на широкие сдвижные створки, раскрашенные в частую полоску. Он прислушался к тому, что происходит по ту сторону, вежливо постучал и потянул руку к большой клавише на стене.
– Пиюи! – послышалось из-за спины.
– Зачем вы тут присутствуете? – добросовестно перевел полилингвист.
– Корабль осматриваю, – оглянулся Рассольников и увидел уже знакомого белого олима.
– Только не прикасайтесь кнопка эта, – предупредил космонавт. – Здесь находится спасательный катер. Если открыть дверь, прозвучит общий сигнал тревоги и команда приготовится к эвакуации торопливо.
– На всю команду рассчитан? – отдернул руку Атлантида.
– Нет, на половину, – вежливо ответил олим. – Таких катеров на корабле два.
– А вы не подскажете, где находится моторная палуба?
– Пять-два выше.
– Спасибо, – археолог последний раз оглянулся на створки дверей спасательного катера и пошел от него подальше.
«Пять-два» во фразе белого олима по всей видимости означало, что моторная палуба находится на пятом уровне, но широкая, как две обычных. Поначалу никакого особого отличия моторной палубы от прочих Атлантида не заметил. Ну, потолки повыше, да кольцевой коридор вдоль внешней стены идет. Платон описал почти полный круг вокруг корабля, прежде чем наткнулся на лесенку, уходящую к открытому на высоте трех метров люку. Не мудрствуя лукаво, Атлантида запихал тросточку себе за спину, за пояс брюк, и полез туда.
Диаметр отверстия и уходящей от него трубы только-только позволял протиснуться одному человеку, но археолог не отступил. Он карабкался вперед метр за метром, в сгущающуюся тьму, пока не уткнулся головой во что-то мягкое. Послышался испуганный писк.
– Ой-е-ей, – бесстрастно перевел полилингвист.
Атлантида ощутил снизу жесткий, болезненный удар в подбородок и торопливо попятился:
– Кто здесь?
– Пи-и, пю пи…
– Это я, моторист Пюпи, – перетолмачил ответ лингвист.
В свете тусклой лампочки, горящей где-то в переплетении трубопроводов блеснули темные глаза.
– Очень раз познакомиться, – кивнул Атлантида, пытаясь разглядеть, куда это он заполз.
– Вы заблудились? – корректно поинтересовался моторист Пюпи.
– Я ищу парогенератор.
– А кто получил облучение? – последовал стандартный вопрос.
– Вот, – изогнулся Атлантида и вытащил из кармана самодельный стакан.
Моторист тоже изогнулся, прочертив острием рога возле самых глаз пассажира, извлек продолговатую капсулу и ткнул ею в стекло. Покачал рогами:
– Уровень радиации находится в пределах допустимых норм, – медленно и вдумчиво перевел его короткий писк полилингвист, и после паузы добавил: – Использовалось жаргонное слово.
– А все равно, – махнул рукой археолог, – давай почистим?
– В малой камере, – предложил Пюпи.
– Да хоть в кастрюле, – согласился Атлантида.
Малая камера парогенератора оказалась возле двери лифта, под одной из множества одинаковых декоративных панелей. Платон поставил внутрь стакан, Пюпи закрыл дверцу и ткнул копытом в переключатель. Спустя пару минут дверца сама открылась. Стакан стоял внутри, весь запотевший и горячий.
– Секундочку, – археолог достал флягу и наполнил стакан водой. – А еще разик?
Пара минут, и распахнутая дверца продемонстрировала стакан, кипение в котором постепенно затухало.
– И последняя попытка! – Атлантида извлек на свет горохово-зерновую смесь, и наполнил стакан с кипятком примерно на треть. – Запускаем!
– Так поступать нельзя! – оживился моторист. – Вареное зерно есть запрещается. В нем витаминов мало и зубы без нагрузки разрушаются. Сейчас, я давление повышу… К тому же от горячей пищи нюх портится.
– У меня зубы другие! – Рассольников звонко щелкнул клыками.
– Зубы у всех одинаковые, – Пюпи в ответ продемонстрировал желтые резцы. – При трех поверхностных сейчас готово быстро.
Если «три поверхностных» означали три атмосферы, то каша должна свариться минуты за две – прикинул Платон, и словно в ответ на его слова дверца парогенератора открылась. По коридоры расплылся соблазнительный аромат.
– Попробуешь? – предложил Рассольников.
– Горячее нельзя, – олим засунул нос в самый стакан. – Нюх испортить можно…
Пюпи решительно перехватил горячий стакан раздвоенным копытцем, отсыпал немного каши на поверхность сомкнутого копыта другой руки, немножко выждал, давая ей остыть, и слизнул длинным красным языком.
– Ну как? – с завистью поинтересовался успевший проголодаться археолог. У него на руках не имелось толстых костяных копыт, и схватить горячий стакан руками или высыпать на ладонь исходящую паром кашу он не мог.
– Соли мало.
– А где ее взять?
– В кормушке.
– В кают-компании, что ли?
– Вы употребили слово-аналог, – сварливо пожаловался поясной переводчик.
– У меня есть в алимгаторне[6], – вспомнил моторист и убежал.
Когда он вернулся, каша успела немного остыть. Рассольников отсыпал себе на ладонь примерно половину, посолил из предложенного пакетика и с аппетитом съел. Получилось, вроде, неплохо.
– Ну, еще по одной?
На этот раз они заправили смесью два стакана, сварили, после чего уселись рядышком на пол и принялись с наслаждением объедаться редкостным для обоих деликатесом.
– Обязательно запишу рецепт для своего синтезатора, – пообещал себе Атлантида, и понял, что двадцатичетырехдневный полет он как-нибудь перенесет.
– Вы здесь, сэр Платон? – после вежливого стука дверь приотворилась.
– В общем, да, сэр, – сладко потянулся в постели Атлантида.
– Вы на меня не обижаетесь, сэр? – Вайт вошел в каюту и, за неимением кресел, стульев, или иной мебели прислонился к стенному шкафу. Рассольникову показалось, что за минувшие сутки миллионер успел немного похудеть.
– За что, помилуй бог, сэр Теплер? – настроение археолога было великолепным.
– Вы вчера не пришли ни обедать, ни ужинать, сэр. Сегодня на завтрак не явились.
– Я просто проспал, сэр Теплер. Нижайше прошу прощения.
Атлантида вскочил, привычным потягиванием разогнал кровь в теле, ополоснул под душем лицо. Пиджак после вчерашнего приключения немного помялся, зато археолог извлек из герметичной пластиковой коробочки свежий цветок кактуса и вставил его в петлицу.
– Я к вашим услугам, сэр!
– Пожалуйста, – Вайт открыл ему дверь, но вышел в нее первым.
– Вам не кажется, – оглянулся он на Атлантиду, – что на корабле происходит нечто странное?
– Пока ничего особенного не вижу, – пожал плечами Атлантида, перешагивая порог каюты.
– Сейчас, – зловеще пообещал толстяк, подходя к аварийному лазу, – сами увидите.
По кольцевому коридору компаньоны дошли до медицинского отсека. Вайт постучал, вошел внутрь, оставив дверь открытой. Сквозь щель Платон заметил, что лабораторный столик исчез, дезинфицирующий прибор над столом закрыт большим металлическим щитом, а сквозь ручки нижних ящиков продет длинный стальной стержень.
– Вы видите, и тут тоже, – заговорщицким шепотом сказал Вайт, выходя из отсека и разламывая хлеб пополам.
– Медичка порядок наводит, ну и что? – не очень понял археолог.
– Это еще что, – кивнул миллионер, протягивая Рассольникову его половину батона. – А что на служебной палубе творится…
Заинтересованный Атлантида спустился еще на один уровень, прошел по коридору, и первое, на что обратил внимание: клавиши открывания створок аварийного катера оказались закрыты толстыми металлическими накладками. Рассольников вскинул брови, но промолчал. Однако когда они дошли до пульта управления, то из уст его вырвался невольный возглас изумления: десяток олимов с деловитой торопливостью брали из лежащей посреди зала стопки толстые листы, и закрывали ими пульты управления, мониторы, индикаторные панели, шкафы – причем каждый лист крепко-накрепко затягивался на своем месте металлокерамическими болтами.
– Ну и как вам это, сэр? – торжествующе произнес толстяк.
– Уверен, этому есть простое и разумное объяснение, сэр Теплер, – растерянно ответил Рассольников и шагнул к ближайшему из олимов: – Что вы делаете с рубкой?
– Пию, пя-пя.
– Завтра непереводимый местный термин, – сообщил поясной переводчик.
– Ну и как вам это, сэр? – торжествующе произнес толстяк.
– Уверен, этому есть простое и разумное объяснение, сэр Теплер, – растерянно ответил Рассольников и шагнул к ближайшему из олимов: – Что вы делаете с рубкой?
– Пию, пя-пя.
– Завтра непереводимый местный термин, – сообщил поясной переводчик.
– Какой термин?
– Непереводимый, – с готовностью ответил полилингвист. – То есть, не имеющий аналогов в русском языке, планета Земля.
– Ну и как, сэр?
– Ничего особенного, сэр Теплер, – пожал плечами Атлантида. – Просто завтра здесь будет какой-то местный термин. Возможно, и нам удастся поучаствовать.
– А вы уверены, сэр, что они не собираются переделать свой корабль в пиратский?
– Ну какие пираты, сэр? – разочарованно потянул археолог, поворачивая к лестнице. – Вы насмотрелись глупых «объемок»! Одиннадцатый век на дворе, какие могут быть пираты в наше время?
Атлантида зашел в кают-компанию, уверенным движением боковой клавиши вытряхнул себе порцию сена и зерновой смеси. Смесь опустил в карман, сено оставил лежать на столе.
– Сейчас, сэр, мы зайдем еще в одно место. Посмотрим, что ответит мне мой друг Пюпи.
Моторист с не меньшим воодушевлением, чем олимы на нижних ярусах, заклепывал подряд все палубные люки и дверцы. По счастью, заделать дверцу парогенератора он еще не успел.
– Что происходит, Пюпи? – окликнул космонавта Платон, приготавливая стаканы со смесью. – Воров боишься?
– Пию, пя-пя, – весело откликнулся олим.
– Завтра непереводимый местный термин, – повторился переводчик.
– И что это будет?
– Пя-пя, пя-пя, – моторист заделал очередную дверцу и придвинулся ближе. – Яп юя, пяю пя па пя.
– Термин-термин, – заторопился полилингвист, – а вы эти дни лучше из кают не выходите. Парогенератор я потом в первую очередь открою, если со мной ничего не случится.
– Во-во, сэр, – прошептал Вайт. – Явно нападение готовят. Иначе что с ним может на корабле случиться?
– А что с тобой может случиться? – Атлантида достал горячие стаканы, один взял себе, другой протянул миллионеру.
– Термин может случиться всякое, – покачал рогами Пюпи.
Приготовления к таинственному термину продолжались весь день, заставляя пассажиров нервничать от неведения. В напряженной обстановке Вайт, похоже, так и не понял, что его трижды вместо пустого хлеба накормили ароматной кашей. Он просто молча поглощал, что дают и опасливо косился на членов команды. Олимы, в свою очередь, по мере приближения вечера проявляли все большее раздражение, грубость и сразу после ужина земляне предпочли разойтись по каютам.
Платон завалился на койку, запустил объемку и несколько минут с надеждой искал хоть что-нибудь, пригодное к просмотру. Потом порылся в багаже – хотя и знал, что весь аварийный запас текилы уже использован от начала и до конца. Под конец, от безысходной тоски, он активировал псевдоэкран своего браслета и начал пролистывать забитую в память информацию, в надежде дать пищу скучающему разуму. Увы, все эти архивы, пометки, фотографии, описания, энциклопедии уже давным-давно успели ему приесться, и хранились всего лишь на случай внезапного приступа склероза. Часа через два Атлантида сжалился над аккумулятором и перевел компьютер в пассивный режим. Аккумуляторы не бесконечны, а час работы экрана съедает столько же энергии, сколько неделя обычного режима. Этак за пару лет батареи в ноль можно посадить.
В конце концов Платон Рассольников по прозвищу Атлантида поступил так, как поступали в подобной ситуации все его предки на протяжении последних четырех тысяч лет – накрылся одеялом с головой и попытался уснуть[7].
Глава третья Катер
– А-а? – в ответ на стук Атлантида сонно приоткрыл глаза, но Вайт вошел в каюту не дожидаясь разрешения.
– У вас есть оружие, сэр? – шепотом поинтересовался миллионер, плотно прикрывая дверь.
– Сколько сейчас времени? – поморщился Платон.
– Я только что слышал выстрелы, сэр! – округлил глаза Теплер. – Самые настоящие, как в объемке!
– Кто-нибудь скажет, сколько времени?! – повысил голос Рассольников.
– Шесть часов, двадцать девять минут, – откликнулся браслет.
– Шесть часов, тридцать одна минута, – поправил полилингвист, и продублировал ответ на языке олимов.
– А гарантировали точность хода в две секунды на миллион лет, – разочарованно вздохнул Атлантида.
– Вы что, меня не слышите, сэр?! – в полный голос повторил Вайт. – На корабле стреляют!
– Этого не может быть, сэр, – Рассольников понял, что досмотреть сон про клады Немерии ему не дадут, откинул одеяло и направился к умывальнику. – Мирный торговый корабль в открытом космосе, который не совершал никаких маневров последние трое суток. Кто и в кого тут будет стрелять?
– Но я слышал, сэр! – возмутился миллионер. – Своими собственными ушами!
– Что вы слышали, сэр? – Атлантида вытер лицо и начал одеваться.
– Выстрелы, сэр! – взревел Теплер.
– Какие?
– Обыкновенные!
– Не скажите, сэр, – Платон накинул на плечи пиджак, – обыкновенных выстрелов не бывает. Если стрелять из разрядника, то звук будет «хрусь-хрусь», если из бластера, то «фиу-фиу», если из огнестрельного, то «бах-бах», а если из излучателя, то «тук-тук». Что именно слышали вы?
– Скорее, «тук-тук», сэр, – после некоторого размышления решил миллионер.
– Тогда вам померещилось, – уверенно подвел черту Атлантида, поправляя перед иллюминатором слегка увядший в петлице цветок. – У олимов нет излучателей. Это исключительно мирная раса. Они до сих пор считают пулемет оружием массового поражения, а единственный в их истории случай неуправляемой ядерной реакции стоил им двух орбитальных станций и одного околопланетного корабля. Можете сами почитать, про это во всех энциклопедиях написано.
– А что тогда грохотало в коридоре, сэр?
– Не знаю, – пожал плечами Рассольников, подхватывая свою неизменную трость. – Может, ремонтировали что-то? Ладно, сэр Теплер, раз уж вы поднялись в такую рань, пойдемте завтракать. Может быть, Пюпи еще спит, и нам удастся незаметно попользоваться его парогенератором.
Путешественники покинули каюту, спустились палубой ниже и вскоре оказались в кают-компании. Здесь их ждал первый сюрприз: приборную панель раздатчика фуража закрывала большая и толстая стальная плита.
– Вот так да, – присвистнул Рассольников. – А кушать?
– Давайте отломаем ее, сэр Платон, и дело с концом, – предложил Вайт. – А то что-то есть охота.
– Неудобно как-то, сэр Теплер. Мы здесь все-таки гости. Негоже ломать все подряд.
– Ерунда, – отмахнулся Вайт. – Пусть поставят ее стоимость в счет, и я потом оплачу. У меня вся гражданская ответственность застрахована.
– Не будем торопиться, сэр, – остановил его Рассольников. – Возможно, есть более простой путь. Кажется, сюда кто-то идет.
И правда, спустя несколько секунд в дверях кают-компании показался невысокий, серый в яблоках олим с черными ветвистыми рогами. На космонавте почему-то не имелось ни клочка одежды, но археолог решил не обращать на это внимания – у каждой расы свои обычаи, и далеко не все считают обязательным покрывать свое тело тряпками.