Почему - обязан? Потому что они, все трое, сами признали Орлова старшим. Значит, должны подчиняться.
«Вы не в казарме, граф, - сказал себе Орлов. - И Беренс не ваш подчиненный. К тому же он лучше вас знает место. А следить за тылами, вглядываться в пустой лес может и новичок в этих краях».
Он подпрыгнул, ухватился за сук и, подтянувшись, забрался на сосну. Устроился в развилке, срезав пару лишних ветвей. Обзор отсюда был гораздо лучше, чем с земли. Да и противник, ежели он появится, будет шарить взглядом по нижнему уровню и не увидит его. В лесу мало кто дает себе труд глядеть не только под ноги. Так что наблюдательный пост на дереве - самое лучшее решение. Здесь можно также пристроить снайпера, чтобы прикрывал тропу. Затянуть его маскировочной сеткой. Причем завязать ее снизу вокруг ствола, чтобы стрелок ничего не ронял на землю. Да и сам не свалится, если пострадает в перестрелке.
Злость мгновенно испарилась, как только Орлов принялся обдумывать устройство огневых и наблюдательных точек в лесу. «Между соседними деревьями можно наладить сообщение при помощи подвешенных канатов, - фантазировал он. - Чтобы с одной площадки можно было перелететь на другую. И так двигаться по всей позиции, ни разу не ступив на землю. Конечно, солдат - не мартышка, он выдаст себя шумом при таком прыжке. Но если проделать это во время перестрелки? Или просто, чтобы сменить точку, не оставляя следов на земле и не тратя время на спуск-подъем? Нет-нет, в этой забавной идее есть рациональное зерно».
Да, идея была неплохая. Но что он станет делать, если сейчас в лесу появится противник? Если бандиты и в самом деле не успокоились, а только разозлились, потеряв одного из своих? Если они способны на прочесывание? Как быть, если кто-нибудь из них забредет и сюда? Закидать его шишками?
Там, у дороги, было проще. Там Орлов знал совершенно точно, куда кинутся беглецы, и куда будут смотреть бандиты. Все возможные траектории были им вычислены заранее. Если бы в погоню бросились несколько конвоиров, он бы применил револьвер. С одиночкой же удалось справиться и без единого выстрела. Достаточно было лишь оказаться на его пути, и он сам налетел на клинок. А здесь - совсем другое положение~
Оставалось надеяться лишь на то, что он вовремя заметит угрозу. Пожалуй, зря он так радовался хорошему обзору. В лесу надо больше надеяться на слух, чем на зрение. Густая хвоя, окружавшая его со всех сторон, приглушала звуки. Осторожно спустившись вниз и распластавшись на земле, Орлов стал слышать больше и скоро различил даже журчание ручья, до которого, как он помнил, было несколько минут ходу.
Невидимые птицы то возились в ветвях, то перелетали между деревьями. Редкие порывы ветра шелестели в вышине.
«Тихо. Нет никого, - думал Орлов. - Бандиты давно переправились через речку. Они и забыли про беглецов. Как тихо~»
У него за спиной хрустнула ветка, и он оглянулся. Беренс привстал над краем обрыва, размахивая фуражкой.
- Возвращаются? - спросил Орлов.
- Да. Но, кажется, сбились с курса.
И вдруг где-то далеко застучали выстрелы. Они сыпались так часто и ровно, что звук напоминал работу машины.
- По нашим бьют! - Беренс выругался и схватил карабин. - Похоже, что из картечницы!
Он выстрелил куда-то, стоя на колене.
- Что вы делаете! - крикнул Орлов. - Отставить! Им же тут подниматься!
Вырвав карабин из рук Беренса, он побежал вдоль обрыва, держась за деревьями.
Так-так-так-так~. - новая порция выстрелов заставила его пригнуться. Но пуль не было слышно, и он понял, что стреляют не по нему. Это плохо!
Отбежав на пару сотен шагов, он упал как раз тогда, когда стрельба возобновилась.
Карьер отсюда выглядел, как овальная бухта, окруженная высокими скалистыми берегами, только вместо волн внизу пестрели камни. Орлов залег на одном берегу, а на другом, прямо напротив него, из-за кустов на скале тянулся сизый дым.
«Стреляют оттуда?»
Он прикинул дистанцию, сдвинул прицельную планку почти до конца - и выстрелил, метя чуть выше кустов, чтобы пуля ударила в скалу. Есть! Попадание обозначилось белесым облачком пыли. Теперь Орлов знал, куда целить, чтобы пули ложились поближе к стрелку. (Попасть в него отсюда можно было только случайно.) Он успокоил дыхание и стал подводить мушку - и вдруг в прорези прицельной рамки что-то сверкнуло. Пули простучали по соснам над головой Орлова. Он нажал на спуск и торопливо отполз назад, чтобы спрятаться за ствол.
И вовремя. Еще одна щедрая пригоршня пуль ударила по кромке обрыва, взметнув пыль. Одна угодила в соседнее дерево, другая перебила ветку где-то за спиной Орлова.
«Так нечестно! - возмутился он. - На один мой выстрел мне отвечают залпом!»
Теперь ему было ясно, где сидит стрелок, - позицию выдавал не только дым, но и поднятая пыль. Неясным было другое. Если по нему бьют из картечницы - а это было очевидно, - то как она могла оказаться там, на скале? Как ее туда затянули, на громоздком лафете с колесами чуть не в рост человека? И куда прячется ее расчет? Один крутит ручку «мясорубки», вращая стволы; другой наводит на цель, третий следит за подачей патронов - кажется, там должны стоять трое. Так где же они?
Он ответил парой выстрелов, после чего противник обложил его так плотно, что Орлов не мог головы поднять. Ствол, за которым он укрылся, сейчас казался ему таким узким, таким тоненьким!
На какое-то мгновение его охватил страх. Захотелось вжаться в землю, зарыться с головой. Пули щелкали все ближе, на спину посыпались щепки с соседнего дерева. Нет занятия более тяжкого, чем прятаться за ненадежным укрытием и ждать, когда же в тебя, наконец, попадут. «И зачем я сюда полез! - ругал себя Орлов. - Неужто нельзя было сразу отбежать в глубину леса, после первого же выстрела? Нет, граф, вам всенепременно надо было покрасоваться перед врагом! Вот и получайте! Только бы не в спину, ох, только бы не в зад, вот стыдно-то будет, и не объяснишь никому, что рикошетом задело~»
В короткой передышке между грохотом выстрелов ему послышался свист. Он отполз еще дальше за деревья и увидел, что Беренс машет ему рукой.
«Наши вернулись», - понял Орлов. Значит, можно больше не отвлекать стрелков. Пусть продолжают тратить патроны, обстреливая лес.
Илья с Кириллом живо сматывали веревки. Беренс шагнул навстречу Орлову, разводя руками:
- Я ошибся, Павел Григорьевич. Там не картечница, а пулемет системы Кольта. У «гатлинга» [6] темп менее высокий.
Орлову очень хотелось отчитать его за безрассудный выстрел. Но Виктор Гаврилович улыбнулся виновато, и стало ясно, что он и сам все понял. И Орлов промолчал. Он загнал новые патроны в карабин и глянул на Илью с Кириллом.
- Нам не пришлось долго искать, - сказал Остерман, перекинув веревки через плечо. - Эти траншеи до сих пор видны. Две пустые. Одна завалена битым камнем. И воняет. Я прикинул: если эта яма по глубине такая же, как другие, то в ней человек двадцать, не меньше.
- Плохо, - сказал Беренс.
- Было бы лучше найти там всех? - спросил Орлов.
- Не лучше, нет. Но, по крайней мере, я получил бы ясный ответ. - Беренс ощупал нагрудные карманы. - Вот незадача. Остался без курева.
- На шхуне покурим, - сказал Орлов. - Возвращаемся в пещеру. Пока дождемся темноты, у нас будет время все обсудить. А сейчас уходим. И побыстрее.
10
Вернувшись в пещеру, Орлов распечатал галеты. Илья с Кириллом отказались, Беренс взял парочку и захрустел, запивая водой. Орлову есть не хотелось, но он все же запихнул в себя половинку галеты - больше в сухое горло не лезло. Сухость во рту не пропадала, сколько бы он ни пил. Зато пропало желание говорить. Илья с Кириллом тоже молчали. И только Беренс, возбужденный звуками выстрелов, все не мог успокоиться и бормотал, словно размышляя вслух.
- Как же я так опростоволосился? Картечницу от пулемета не отличил. Я же видел их в работе, все варианты. Американцы нам еще лет тридцать назад предлагали купить партию «гатлингов», наши специалисты взяли парочку на пробу, да и смастерили нечто вроде. Мы с тех пор про всякие такие переделки так и говорим - «вариант улучшенный». Так издавна повелось. Откуда тульские револьверы у дворцовых офицеров? Те же «кольты », только улучшенные в мастерской Голтякова. Скажете - кража? Так я отвечу, что оружие делается для войны, а на войне своя мораль. У штатских это считается преступлением, а у нас - военной хитростью~
- Ну и что же выдумали с «гатлингами»? - полюбопытствовал Орлов, которого не могла не задеть эта тема.
- Да ничего особенного. Поставили затвор Бердана, да изменили подачу патронов. Ну, еще стволы. Сделали десятиствольную картечницу, четырехлинейную [7].
- Картечница Горлова, - сказал Орлов. - Солдаты ее пулеметом называли.
- Видели в деле?
- Нет. Слышал отзывы. В основном, неодобрительные.
- Самое забавное, что американцы-то сейчас используют не старый вариант, а наш. «Улучшенный». Вот и думай теперь, кто у кого украл. Военная хитрость, одним словом.
Капитан Орлов несколько лет своей жизни потратил как раз на ту «военную хитрость», о которой рассказывал Беренс. Не счесть, сколько образцов вооружений, секретных чертежей и планов передал он в разведцентр Генерального Штаба за время своей командировки в Северо-Американские Штаты. Орлов так и не увидел результата своих усилий. Но сейчас, кажется, ему представилась возможность кое-что выяснить. И он, откашлявшись, спросил:
- Может, вы и про систему Максима что-нибудь знаете?
- А как же-с! Это еще при мне было. В том смысле, что я тогда еще в Петербурге обретался. Восемьдесят восьмой год, перевооружение идет полным ходом, и отчаянные споры вокруг пулеметов. Привезли на Царскосельский полигон диковинную конструкцию. Сорок пятый калибр, скорострельность - шестьсот шестьдесят шесть выстрелов в минуту. Ну, положим, на самом-то деле гораздо меньше, но звучит-то как! Число зверя! Сам государь, покойный, опробовал в деле, остался доволен. Это все и решило. А то ведь теоретики наши были категорически против. «Если бы для убийства человека было бы потребно совершить тысячу выстрелов, тогда пулеметы стали бы весьма ценным приобретением. Но практика показывает, что любой солдат выходит из строя после попадания всего одной пули. Зачем же убивать его еще девятьсот девяносто девять раз?» - примерно так они иронизировали. Основания для иронии, думаю, лежали в скупости. Уж больно дорогую штучку нам предложила фирма «Виккерс». По три тысячи золотых рублей за одно изделие! Беда, коль армией начинают командовать интенданты. Помнится, в турецкую кампанию четыре месяца миноносцы без дела простояли! Так и не дали ни одного залпа. А все почему? Потому что наверху посчитали - торпеды слишком дороги, чтобы их тратить на турка. Ну да, я понимаю, люди дешевле~
Он замолчал.
- Так приняли пулеметы Максима на вооружение? Или нет? - спросил Орлов.
- Взяли в доработку. Улучшают. Я, к сожалению, с девяностого года отошел от тех сфер, где обсуждаются подобные вещи. Но, говорят, на наших новых крейсерах будут стоять «максимы».
Капитан Орлов не был лично знаком с Хайремом Максимом. Но имел возможность подружиться с его братом, чья фирма устанавливала электрическое освещение на пирсах и складах русской хлеботорговой компании. Брат был весьма расстроен тем, что американское правительство не оценило изобретенного Хайремом пулемета. «Хлеботорговец» Орлов признался, что ничего не смыслит в оружии, но знает точно, что все семейство Максим гениально, а в правительстве сидят тупицы. После нескольких вечеров за щедрым столом у Орлова остались наброски чуда оружейной техники, выполненные на ресторанных салфетках.
Салфетки были переправлены в Генштаб, где, наверно, и хранятся вместе со всеми прочими реляциями Орлова и его рапортами об отставке~
- ~ Но лично я склоняюсь к той мысли, что пулемет Кольта - лучше, - продолжал невнятно бормотать Беренс. - По многим параметрам. Он легче, имеет более простую механику. Не так сильно греется при стрельбе. Правда, если применяется на суше, то демаскирует позицию, поднимает много пыли. Но при установке его на корабле этот недостаток отпадает сам собой. Кстати, Павел Григорьевич, на чем были основаны те отрицательные отзывы о горловской картечнице, которые вы изволили упомянуть?
- Не помню. Давно было.
- Полагаю, что в турецкую компанию это оружие часто использовалось не по назначению. Рассказывают, генерал Скобелев применял их в качестве осадных орудий. Обстреливал крепостные стены. Естественно, безрезультатно. Картечь кладку не пробьет. Но вот в хивинской экспедиции те же самые пулеметы ставили против конницы. Результат - исключительный. Я склонен думать, что пулеметы решительно изменят всю картину будущих войн. Установить десяток «максимов» или «кольтов» в хорошо укрепленных блиндажах, зарядить их сшитыми лентами на тысячу-другую патронов - и никакая вражеская цепь не пройдет и сотни шагов, будет выкошена вчистую. Вы, как человек военный, должны понимать, насколько сильно это повлияет на ход событий. У кого больше пулеметов - тот и хозяин положения~
- Я не военный человек, - устало возразил Орлов.
Виктор Гаврилович ненадолго замолчал, а затем продолжил совсем другим тоном:
- Мне, право, неловко, господа, просить об одном одолжении~ Я бы не хотел, чтобы мои слова были превратно истолкованы. Но позвольте мне сегодня, как стемнеет, снова отлучиться. На этот раз - одному. Мне настоятельно необходимо побывать на том захоронении. Неизвестно, чьи тела там находятся. Братских могил по всей Кубе разбросано немало. А меня ночью никто не заметит. Дорогу я знаю. Постараюсь действовать бесшумно. Сниму верхний слой, осмотрю первое попавшееся тело, и все станет ясно.
Никто не ответил ему, и, выждав, он заговорил снова.
- Вы можете возразить, что в темноте эта операция невыполнима. Но поверьте, для опознания мне достаточно только обнаружить нательный крест. Как я убедился, это наиболее верный отличительный признак нашего человека в любом краю.
«Вот почему он вдруг стал таким разговорчивым, - понял Орлов. - Мысли покоя не давали, и он старался их заглушить. Говорил об одном, а думал о другом. О своем. Думал, думал, да и надумал. Его не остановить. Уйдет к могилам. Он уже все решил. Никого в расчет не берет. Уйдет. Ну и пусть уходит».
- Поступайте, как знаете, - сказал Кирилл. - Вы хозяин. А я только шкипер. Мое дело - доставить вас из одного порта в другой. Все, что вы делаете на берегу, меня не касается.
- А вот меня касается, - раздался в темноте голос Остермана. - Я, Кира, пошел на Кубу, чтобы земляков выручить. Прихожу - а они мертвые. Расстреляны. Меня это очень даже касается.
- Ты их не воскресишь.
- А как насчет того, чтобы помочь тем, кто еще жив?
- Именно этого я и хочу! - воскликнул Виктор Гаврилович, ободренный поддержкой Ильи. - Может быть, погибли не все? Может быть, мы еще найдем живых?
- Может быть, - сказал Кирилл. - Если сами не погибнем. Вы верите в приметы, господин Беренс?
- Нет.
- А в то, что красный закат предвещает сильный ветер?
- Ну, это не примета, а метеорологический признак.
- Так вот. В морских делах вы имеете опыт. Богатый опыт. А у меня есть кое-какой опыт в других делах, которые пахнут кровью. Вы можете угадать, что скоро будет шторм. А я точно так же могу вам сказать, причем весьма уверенно - если мы не уйдем отсюда, то скоро нам придется убивать, иначе убьют нас. Вы к этому готовы?
«Браво!» - едва не воскликнул капитан Орлов. Именно так следовало говорить с Беренсом. Причем с самого начала, а не после двух малоприятных эпизодов с его участием. «Если б меня кто-то сначала завел в лапы бандитов, а потом подставил под пулеметный огонь, я бы с таким субъектом говорил вовсе не столь деликатно», - подумал Орлов.
- Добро, - сказал Беренс. - Сегодня ночью уходим обратно в Галвестон. Вот только гляну на могилу, и уходим.
* * *
Илья и Беренс ушли, едва в лесу стали сгущаться сумерки, чтобы дождаться полной темноты уже возле карьера. А Орлов с Кириллом принялись искать место, откуда можно будет подать сигнал для Петровича. Огонь должны были увидеть со шхуны, но не со скал, окружающих бухту.
- Надо было взять фонарь, - сказал Кирилл. - Странно, что ты до этого не додумался. Веревки взял, а фонарь - нет.
- Обойдемся факелом. Кабы знать, что тут такая катавасия выйдет, я б не только фонарь, я бы весь арсенал прихватил~ Ну-ка, может быть, отсюда?
Они остановились возле поваленной пальмы. Вглядываясь из-под руки против заходящего солнца, Орлов видел нос шхуны, немного выступающий из-за скал. Он подумал, что сейчас кто-то смотрит на него оттуда. Наверно, боцман. Даже в бинокль Петрович не мог бы сейчас увидеть их под пологом леса, но все же Орлов помахал рукой.
- Как думаешь, - спросил Кирилл, - почему шхуну не обстреляли, когда мы вошли в бухту?
- Наверно, дистанция не позволила.
- Согласен. Значит, их позиции начинаются по северному краю карьера. Когда мы с Илюхой выбирались, честно сказать, поленились ползти. Попробовали в рост шагать. Да и как-то забылись, что ли. Все-таки могилу нашли, сам понимаешь, немного отвлеклись. Ну и подставились. Так вот - били в нас примерно с пятисот ярдов. Били неточно. Пули ложились далеко и с большим разбросом.
- Сверху вниз трудно целиться, - сказал Орлов, отламывая сук для факела. - Да и вряд ли пулеметчик рассчитывал попасть.
- Тогда зачем надо было открывать огонь?
- Чтоб вы не приближались. Как я понял, солдаты здесь сидят в укреплениях. На вылазки отправляются только конники. Значит, любой пеший - враг.
- А если местного жителя ухлопают?
- Их тут нет, - сказал Орлов. - Ушли, если и были. Нечего им тут делать. Потому, наверно, и поселок сожгли, чтоб не мешал воевать. Нарежь-ка веток сосновых, потоньше.
Он развязал кисет и высыпал зажигательную смесь на лист лопуха.
- Что меня до сих пор иногда удивляет, - сказал Кирилл. - Вроде Америка, другой край света. А сосны те же самые, как у нас. Про березки даже не говорю.