Она отшвырнула газету:
— Не могу поверить, что ты купился на эту чушь!
— Я хочу, чтобы ты уехала. Хорошо бы сегодня. Завтра — крайний срок.
— Эндрю, я заплатила за неделю.
Мужчина положил на стол двести евро:
— Забери, Рейчел, мне не нужны проблемы.
— Я не могу уехать с детьми так быстро, им тут нравится.
— Если ты к завтрашнему дню по-прежнему будешь тут, то я… то я… — Энди встал из-за стола и пытался подобрать слова.
— Что ты сделаешь? Вызовешь полицию? Как ты можешь!
Эндрю покачал головой, он заметно нервничал, щеки покрылись красными пятнами.
— Я вынужден.
— Если ты только осмелишься, я всем расскажу о твоих уловках с налогами, — пригрозила Рейчел.
Эндрю закрыл от страха глаза, прошептал:
— Ты не сделаешь этого! Я тебе одной рассказал, потому что доверяю…
— Да нет, запросто сделаю, приятель.
Эндрю прошиб пот. Рейчел трясло от напряжения. Тут ее некстати посетило воспоминание о том, как в школе над Эндрю издевались все кому не лень, а нередко и поколачивали. Никто тогда еще и не думал, что он гомосексуалист, быть голубым и жить в Баллимене — вещи несовместимые, но дети чувствовали, что он «какой-то не такой».
Рейчел стало неловко, но уступать она не собиралась.
— Я не хочу неприятностей. Если тут появятся газетчики или полиция — мне крышка. Ты можешь представить, что здесь начнется?
— Может, ты дашь мне хотя бы неделю? Эндрю, я не могу так быстро сняться с места, надо дать девочкам возможность отдохнуть и успокоиться. Я же немногого прошу…
— Ищейки будут тут со дня на день. Они обшарят все закоулки. Старик Макконки, паромщик, давно выжил из ума. Ты вообразить не можешь, что он рассказывает про нас в пабе!
— Я не могу…
— Ну хорошо, два дня.
— Не могу!
Эндрю улыбнулся:
— Рейчел, ты мне нравишься, точно тебе говорю, ну сделай это ради меня. И не стоит мне угрожать, ты же знаешь, угрозы — это палка о двух концах.
Рейчел отрицательно покачала головой:
— Да и ты, Эндрю, думаю, вряд ли сдашь меня полиции.
— Да я ничего такого и не имел в виду, — быстро произнес он.
Рейчел чувствовала, что Энди колеблется, видела отчаяние в его глазах.
— Я до четверга уеду к маме. Этого времени тебе хватит? До моего приезда?
Рейчел вздохнула:
— Хорошо, до четверга.
— К тому времени тебя тут быть не должно, — напомнил он.
— Мы к тому времени исчезнем, Эндрю, и будем… не знаю, где мы будем.
Он вышел из домика. Позже в тот же день Эндрю на пароме покинул остров, оставив Рейчел с детьми единственными обитателями острова. Рейчел накормила девочек томатным супом «Хайнц» с белым хлебом, из домика Эндрю взяла бутылку джина «Гордонс». Когда уложила детей спать, выпила джина с тоником.
В голове зашумело. Вдруг она услышала странные звуки. Это пришлепала босыми ногами Сью. Девочка попыталась отпереть замок и выйти.
— Дорогая, ты куда это? — спросила Рейчел.
— На уточек поглядеть, — сонно протянула Сью.
— Нельзя выходить из дома ночью, это опасно.
— А что такое «опасно»?
— «Опасно» — значит очень и очень плохо, милая.
— Ой!
Рейчел подхватила на руки Сью, прижала к груди и поглаживала по голове, пока девочка не заснула. Уложив дочь, Рейчел долго ворочалась в постели, пока не провалилась в сон.
Шепот волн навевал приятные сны.
Откуда-то доносился крик лебедя. Старая песня на древнем языке. Печаль…
Вдруг Рейчел проснулась с тревожным ощущением: что-то не так. Она проверила дом и детей. Дом заперт, дети спят.
Однако она по-прежнему не находила покоя. Попыталась оживить мобильник, но это было бесполезно. Из груди рвался предостерегающий крик… однако она не знала, кого и от чего предостерегать.
9. Двадцать миль до слемиша
Тир-на-Ног, страну вечной юности кельтских мифов, совсем не так уж трудно отыскать. Она здесь, в Западных Землях. Вся Ирландия — святое место. Все ее луга, поля, холмы, ручьи и озера имеют особое значение в подлинном «реальном мире», всё здесь — часть вселенского порядка вещей. Ты пытался объяснить это парню в том баре в Бронксе. Эпоха Сновидений вывела нас из Африки, дала нам имена и позвала за океан. Секрет этой знойной земли хранили птицы, но нас утомила их песня, и пробуждение застало в великих саваннах. Когда мы одиноки, к нам вновь взывает Сновидение. Когда-то оно призвало нас — так начался великий путь народа странников. Иные сумели попасть в Ирландию, прочие рассеялись по всему миру, навеки озабоченные стремлением до нее добраться. Вот почему мы странствуем. Мы пейви, трэвеллеры, скитальцы… Мы идем за призрачными толпами наших пращуров. Ирландия — наша земля обетованная. Мы живем на святой земле. Живем в мифах.
Слышишь?
Киллиан…
Если это и есть твое имя.
Просыпайся, я с тобой говорю!
Ветер дует в лицо из открытого окна.
Длинные пальцы ветра холодят его губы.
Он слышит шум снастей, чувствует соленые брызги на коже, ощущает привкус крови, тупую ноющую боль…
Он вгрызается в изоленту, которой наспех залепили рот. Прогрызает ее и пытается кричать.
Зовет на помощь, заклиная Господом.
Его крики — как песни слепца Гомера. «Помогите! Помогите!»
Проходит не более минуты, и он вновь теряет сознание.
Мир расплывается.
Мгновения текут.
Что прячется в зеркальном море? Жемчужина. Небо и есть зеркало. Небо — это огромное серое зеркало, отражающее боль обратно на землю.
Ночь.
И снова все кажется не тем, чем является на самом деле. Звезды — походными кострами, облака — обнаженными девушками.
Река под его ногами. Забытая река — теперь часть огромного белфастского подземного мира туннелей и дренажных стоков. А когда-то — желанный поток для паломников и купцов, приезжавших в Каррик к святому источнику.
Святой источник Фергюса Мор мак Эрка. Того самого Фергюса, который испил из источника, перед тем как отправиться в путь, и основал Шотландское королевство.
Он помнит об этом, потому что он тот, кто он есть. Что он есть.
Изумрудная вода, насыщенная золотом и хлорофиллом.
Вода… Ветер… Мысли…
Он не в ладах со своими мыслями. В этом ничего не значащем мире мысли калечат. Этот мир — с другой стороны зеркала. Здесь тени лежат непривычно, не действуют земные законы физики, и он смотрит на самого себя…
Есть еще одно отличие: ни одна из этих мыслей не облечена в слова английского языка. Он мыслит на шельте.
Встает на колени.
Откашливается, сплевывает кровь.
— Ты допустил только одну ошибку, выродок. Тебе нужно было убить меня. — Эту фразу он произносит на языке саксов.
Кое-как выбирается из ванной и становится на кафельный пол. Глаза по-прежнему залеплены изолентой, а руки скованы пластиковыми наручниками за спиной.
Он знает, что надо делать.
Подходит к раковине, наклоняется к ней и зубами хватает ручку на дверце шкафчика. Открывает, ныряет в него с головой, вываливает содержимое на пол. Убедившись, что в шкафчике пусто, ложится на пол и тыкается лицом в разбросанные предметы: баллончик с пеной для бритья, безопасную бритву, мыло… Наконец находит то, что искал — швейный набор из «Фермонта». Усаживается к нему спиной, нащупывает коробочку, сдвигает крышку, встряхивает. Берет иголку большим и указательным пальцами, перехватывает поудобнее и просовывает в зубцы наручников. Аккуратно проталкивает вглубь.
Не торопясь, осторожно.
Вот так.
Отлично.
Используя иголку как рычаг, большим пальцем стягивает одно кольцо наручника сантиметр за сантиметром.
Не дай бог иголка сломается и останется внутри…
Не сломается. Он не раз проделывал такое.
Отец научил его и других ребят, как избавиться от наручников, взламывать замки, отключать сигнализацию с помощью подручных средств.
В его время пластиковых наручников не было, но при должном терпении их секрет можно раскрыть за полтора часа: вставляешь рычаг в зубцы, немного терпения… так… и они спадают.
Четверть дюйма… полдюйма… дюйм… полтора дюйма…
Вращает кистью до тех пор, пока руки не становятся свободными.
Встает, срывает изоленту с глаз, бежит в спальню звонить Шону.
Звонок… еще звонок… еще… и еще один.
— Да?
— Мэри, соедини меня с Шоном, срочно, слышишь!
— А кто его спрашивает?
— Соединяй, я тебе говорю!
Пауза.
— Алло?
— Он добрался до меня. Русский парень. Избил и связал. Теперь он едет в Баллимену, пытать родителей Рейчел.
— Что?! Черт побери… Ох… Ну что ж, это все равно бесполезно. Они же не знают, где она. Наемники Тома могли прослушивать телефон, перехватывать их электронную почту, следить за ними. Потому она правильно сделала, что затерялась. Не стоит…
— Послушай меня… — перебил Киллиан. — Она посылала своему отцу открытки на адрес КОБ, этой чертовой бычьей ложи в Баллимене. Я нашел письмо от него в одном медвежьем углу в Донеголе, где она жила. Потом она съехала оттуда, перебралась в другое место, но отцу известен ее новый адрес, и мой преследователь знает об этом. Он их разыщет — кровь из носа, — убьет, но выведает, где она.
— Мать твою!.. Но как же он тебя высчитал?!
— Не знаю! Он преследовал меня. Этот спец наверняка из форсайтовской группы. Какой-то русский маньяк-садист. И хорошо еще, что он мне только ребра переломал, спасибо ему, мог бы и убить. Говорил же я тебе, что-то в этом деле мне не нравится…
— Твою мать!
— Который час? Не знаю, сколько провалялся без сознания.
— Полтретьего, — ответил Шон.
— Недолго. Кого мы знаем в Баллимене? Кого-нибудь из фракции боевиков…
— Роки Макглинн, старый боевик из «Борцов за свободу Ольстера». Думаю, это как раз по его части, — сообщил Шон.
— Отлично, разыщи адрес Андерсонов и передай Роки, чтобы он отправлялся туда сейчас же. Думаю, псих еще не добрался до них. Если же добрался, нам кранты. Я буду там через двадцать минут.
— Да ты не сможешь из Каррика…
— Адрес скажешь мне по дороге, — оборвал его Киллиан.
— Н-да, круто мы влипли.
— А я тебе говорил, что с самого начала все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Знаешь, можно было бы обратиться к легавым… Они там будут минут через десять и, если этот маньяк пытает людей, арестуют его.
— Киллиан, это в самом, понимаешь, в самом крайнем случае. Позволишь пилерам заняться делом — останешься без бабла.
— Это да. Хорошо, пока.
К бою!
На первый-второй рассчитайсь!
Киллиан положил трубку, натянул джемпер, джинсы и кроссовки. Схватил куртку и выбежал на улицу под сеющийся дождь. Сел в машину и повернул ключ.
Зазвенел телефон.
— Ну что?
— Киллиан, ты уверен, что справишься? Мэри поискала, похоже, мы действительно с маньяком связались.
В эту секунду тело Киллиана, от глаз до пяток, пронзила острая боль. Если бы он вел машину, обязательно сорвался в чертово озеро. Он выругался про себя и, не выдержав, застонал.
— Киллиан?
— Н-н-х-х…
— Киллиан?!!
— Я… в… порядке… — Он попытался расслабиться. Пусть боль пройдет…
— Киллиан, мне страшно за тебя! Это слишком круто для нас.
— Ничего, в самый раз. Короче, я отключаюсь. Разыщи мне адрес ее родителей. И подключай к делу Роки.
— Хорошо. Если ты настаиваешь…
Киллиан отключил телефон и отложил его в сторону.
Та-ак… Баллимена… Баллимена…
Сначала по Белтой-роуд, потом свернуть на трассу А-36. Двадцать миль однорядных проселков через болота и холмы… Нет, если честно, двадцать пять.
Киллиан включил фары, нашел «Классик-FM» и поехал прочь. Возможно, в машине еще оставался жучок русского, но Киллиану было уже наплевать.
Когда он проехал мили две по унылой дороге, позвонил Шон.
— Короче, вот адрес: Слемиш-Вью-лейн, Карналбана-Шеддингс, дом номер три.
— Где это?
— Рядом с Брушеном. Введи в навигатор.
— Ладно, даже отдаленно не представляю, где это.
— Роки уже в пути. Пообещал ему тысячу.
— Скажи ему, пусть смотрит в оба. Его противник не новичок.
— Ты же знаешь Роки. Он справится.
— Я тоже так думал, пока Иван меня не покалечил.
— Что за мрачные мысли? А может, плюнем и позволим парню закончить дело, раз он так рвется?
— Ты издеваешься? Коултер нанял меня. Именно я ужинал с ним и его женой. Именно я ради этого летал в гребаный Гонконг. Это мое задание. Я с этим бритоголовым такое сделаю, что он еще горько пожалеет, что мамаша-потаскуха его на свет родила, а не сделала аборт! — Киллиан отключил телефон и радио, открыл окно.
С озера Ларн на болота веяло сырым и спертым воздухом. Дождь прекратился, и над плато Антрим повисла мелкая теплая морось.
Вдалеке Киллиан заметил машину. Бритоголовый?
Разогнав «фиесту» и проскочив деревеньку Глено, Киллиан проехал мимо машины, но это оказался «воксхолл-астра», а не «рейнджровер».
Опять телефон.
— Плохие новости?
— Других-то нету, — мрачно отозвался Шон.
— Хорошо, что на этот раз?
— Роки не может найти дом. Говорит, что это где-то у черта на рогах в глубине медвежьего угла рядом со Слемишем.
— Черт! Пусть продолжает искать.
— Твой навигатор не показывает?
— Еще не включал его, ждал, пока доберусь до Брушена, — сказал Киллиан.
— Ну хорошо, кто-нибудь из вас найдет. Сам-то ты где? Далеко?
— Выжимаю все возможное из машины, на полной скорости еду по А-36.
— Долго?
— Минут пятнадцать.
— А парень когда выехал?
— Часа три назад, наверное…
— Твою мать! Кому звонить? Тому? — спросил Шон.
— Черта с два! Может, это его человек…
— Что же делать?
— Передай Роки, чтобы он высматривал большой белый «рейнджровер» — такую крупную грохочущую хрень. Не заметить невозможно, — ответил Киллиан.
— Ладно. За дорогой следи, смотри не разбейся!
— Не разобьюсь.
С гор опять надуло дождь, и Киллиану пришлось включить дворники. Он ткнул в кнопку — «Радио Скотланд» транслировало концерт аккордеона с оркестром, другие станции не ловились.
Когда телефон зазвонил снова, Киллиан выключил магнитолу:
— Дозвонился до Роки?
— Да, — ответил Шон. — В свете открывшихся обстоятельств он требует уже две тысячи.
— Обдирала чертов… И что ты ему ответил?
— А что я мог ему ответить?
— Хороший человек… Рассказывай.
— Он нашел дом. Роки был прав, настоящий медвежий угол, по проселку прямо в никуда.
— Это плохо… никаких свидетелей.
— Дальше еще хуже.
— Не томи!
— Психопат уже там.
— Откуда Роки знает?
— Он видит джип, «рейнджровер».
— Проклятье! Пока! Передай Роки, пусть мне позвонит.
— Хорошо.
Через несколько секунд раздался звонок.
— Это Роки. Киллиан, это ты?
— А ты кому звонишь?
— Ты же вроде отошел от дел? Говорят, в колледже учишься?
— Тебя неверно информировали. Рассказывай, что там.
— Вижу машину того парня.
— Ты в доме? — забеспокоился Киллиан.
— Я похож на ненормального? Довольно далеко от дома, — доложил Роки.
— Это хорошо. Так… в доме свет горит?
— Нет.
— Парень в машине?
— Не думаю.
— Хм-м…
— Вот что, я сейчас попробую подобраться поближе и осмотреться. Перезвоню, — сообщил Роки.
— Подожди! Рок, не выключай телефон. Пойдешь на разведку, понял? Ничего не делай, пока я не доберусь туда, ясно? — чуть не кричал Киллиан.
— Да понял я.
— И займись чем-нибудь полезным. Запиши номер машины, проверь ее… Но, черт побери, будь осторожен. Наш объект — тот еще отморозок. Береги себя.
— Ты за кого меня принимаешь? За придурка? — огрызнулся Роки.
— Роки, я серьезно…
— Ладно, ладно, будь по-твоему. Значит, разведать обстановку, а потом? Проникнуть в дом?
— Нет, ни в коем случае! Жди меня. Если он уедет, следуй за ним на приличном расстоянии, я встречу тебя на дороге, хорошо?
— Все понял.
— Повторяю, действуй осторожно. Мне от этого типа уже крепко досталось. Буду через десять минут, — пообещал Киллиан.
— Договорились, приятель. Я сама осторожность и бдительность.
Киллиан подъехал к Баллимене, не встретив по пути ни одной машины. Баллимена, средоточие шотландской диаспоры, — самый консервативный город в округе. К полуночи все добрые пресвитериане давно уже спят. В час ночи можно пройти по главной улице голышом, дуя в трубу, и ни одна занавеска даже не дрогнет.
Единственными людьми, которые его заметили, были двое наркодилеров, спорящих о падении цен на недвижимость, краденые машины и чистый героин.
Киллиан ввел в навигатор указанный ему адрес и, следуя голосовым указаниям, проехал через Брушен на скорости 105 миль в час в сторону отметки на карте, где, казалось бы, вообще ничего не было — только зеленая пустота и пунктирные линии вместо дорог.
Взгляд в ветровое стекло подтверждал это: крутые холмы, овцеводческие фермы и коттеджи, заброшенные еще со времен Великого голода, — вот и все. В лунном свете можно было увидеть призрачные очертания горы Слемиш. Святой Патрик семь лет был рабом в Слемише, а среди пейви это место считалось несчастливым, населенным привидениями и призраками. Киллиан, который так и не избавился от суеверий, усвоенных в детстве, поежился.
Навигатор голосом Кэтрин Зеты-Джонс настойчиво повторял: «Вы подъезжаете к месту назначения… вы подъезжаете к месту назначения… вы подъезжаете…»
Киллиан удивленно уставился в темноту. Неужели приехал?
У него мелькнула мысль, а что, если он неправильно запрограммировал навигатор? Вдруг Киллиан разглядел невдалеке машину. И это был не белый «рейнджровер».