То, что он стоял под дождем без куртки, только усугубляло положение. Еще бы. От этой липкой мороси промокаешь сильнее, чем от настоящего дождя, потому что на нее вроде как не принято обращать внимание.
Киллиан запрокинул голову, подставив лицо под мелкий дождик, прикрыл глаза и прислушался: рокот грузовиков на Кросс-Бронкс, гул самолетов на военном аэродроме, завывание ветра, дующего на автостоянку как будто из горлышка «Абсолюта».
Дождевая капля попала в левый глаз. Он зажмурился, потряс головой и осторожно приоткрыл глаза. Опять это отвратное небо. Зловещее… Не то чтобы злое, но явно не предвещающее добра. Такое небо должно нависать над мелким воришкой или над размякшим от выпитого мужем, который часто поколачивает жену. Киллиан подумал: а что будет, если постучать пальцем между плеч здоровяка, стоявшего впереди? Почему он не ответил на вопрос, оглох, что ли?! Киллиан попытался разглядеть, есть ли у мужчины слуховой аппарат, и, не обнаружив искомого, неожиданно для себя самого впал в ярость: в крови закипел адреналин, перехватило дыхание, а лицо, обычно мертвенно-бледное, налилось кровью. Кулаки сжимались и разжимались, пальцы будто перебирали сотни способов убить и искалечить человека, хотя Киллиану не так уж часто приходилось этим заниматься: убийство не являлось его основной профессией.
— Слушай, приятель, ты мне скажешь, наконец, это очередь до Бостона или куда?! — прорычал он густым басом, подпустив в речь старомодного западнобелфастского акцента.
На сей раз мужчина обернулся. Он читал «Нью-Йоркер» и, даже не взглянув на собеседника, после паузы, выражавшей глубочайшее и невыразимое презрение, осведомился:
— Что вам нужно?
«Ага, все-таки отвечаешь!» — обрадовался Киллиан, но раздражение все еще не отступало. А что если врезать как следует этому типу?! Ему многое не нравилось в том, как в нынешние времена делаются дела — один только заказ билетов в Интернете чего стоит! — так почему бы не сорвать дурное настроение на незнакомце, встреченном на мокрой автостоянке возле аэропорта? Мужик попался высокий и широкий в плечах, но и Киллиан ему в росте не уступал, только плечи поуже.
— Так чего тебе нужно, кретин?! — рявкнул человек с «Нью-Йоркером».
В 1990 году Киллиан, бывший тогда совсем новичком, для того чтобы произвести впечатление на Темного Уайта, мог врезать грубияну по левой коленной чашечке, оттаскать за волосы, схватить портфель и со всего размаху ударить по голове. Увы, сейчас не 1990 год.
— Посмотри мне в глаза… — Голос Киллиана был подобен скрежету стекла по камню.
— И что? — спросил мужчина.
За свои сорок лет, двадцать три из которых он провел в Деле, Киллиан много чего повидал и выработал способность смотреть людям в глаза с убийственной серьезностью. Любой человек, хотя бы мало-мальски разбирающийся в психологии общения, сразу понимал: это не тот человек, с которым можно шутить.
Неудивительно, что через секунду-другую собеседник Киллиана не выдержал.
— Это очередь в Логан? — ядовито поинтересовался Киллиан.
Запоздалое прозрение… страх… паника…
— Ах да… да-да, конечно, простите, да, это та самая очередь… — промямлил мужчина трясущимися губами, опустив очи долу.
Киллиану даже скучно стало смотреть: так часто он видел подобное в былые времена. Черт, как же ему это надоело! Все на свете надоело, если честно сказать. Может, потому он и взялся посещать Ольстерский университет.
— Благодарю, — ответил Киллиан и отвел глаза.
— Да не за что, — отозвался собеседник и снова закрылся, как щитом, «Нью-Йоркером».
Киллиан обернулся. За ним пристроился хвост человек десять, а очередь стояла как вкопанная.
— И сколько еще стоять… — подумал вслух Киллиан.
Мужчина перед ним вздрогнул, готовясь ответить, но сообразил, что вопрос был риторическим.
И вправду, сколько еще ждать?
Почти час в очереди.
Примерно столько же в самолете.
Сплошное мучение. Место в середине… с боков жмут… соседи безостановочно болтают… ребенок хнычет… целых пять долларов за баночку кока-колы!
Логан выглядел паршивой подделкой под настоящий аэропорт. Телескопический трап барахлил. Целую вечность пришлось ждать автобуса. Внутри ничего не работало. Лампы, висевшие на низком протекающем потолке, мигали. Всюду сновали копы, военные, бойцы Национальной гвардии. По полу змеилось множество кабелей. Багаж отправили не на тот конвейер.
Все это дополнялось праздничной атмосферой по случаю Дня святого Патрика: кругом висели флаги, какие-то зеленые штуковины, народ как будто навеселе.
Киллиан позвонил Шону. На месте того не оказалось, поэтому он попросил Мэри соединить его напрямую с Майклом Форсайтом, находившимся в Парк-Слоуп. Прорвавшись через бессмысленные расспросы каких-то холуев, Киллиан услышал голос Майкла.
— Да? — спросил Майкл.
— Это приятель твой из Белфаста.
— Мне уже доложили. Мы тебя искали вчера вечером.
— Я не хотел, чтобы меня нашли.
— Когда ты работаешь на нас, ты обязан всегда быть в пределах досягаемости, — холодно заметил Майкл.
— При всем моем к тебе уважении, разреши уточнить: работаю, начиная с этого утра. А вчера вечером я еще был сам по себе.
Киллиан и Майкл были выходцами из одной и той же среды — постепенно набирающего силу мирка мелкой североирландской преступности. Майкл знал порядки, но он к тому же очень давно знал Киллиана. И решил не спорить с коллегой, оставить все как есть.
— Да я просто хотел узнать, как ты. Кстати, где ты сейчас?
— В Логане.
— Отлично. «Фермонт-отель» знаешь?
— Угу.
— Отправляйся туда и подойди к консьержу. Я отправлю факсом адрес.
— Хорошо.
— Понадобится машина.
— Разве это не в городе?
— Нет. На северном побережье. Ты ведь водишь машину, верно?
— Верно.
— Возможно, я к тебе отправлю кого-нибудь, посмотрим.
— Не стоит.
— Будут проблемы, звони мне. Мне до зарезу нужно покончить с этим делом именно сегодня.
— Не беспокойся, Майкл, я все сделаю.
— Рад слышать. Днем из Чикаго приезжает наша старушка, отмечать День святого Пэдди, а мне бы не хотелось сообщать ей, что мы по-прежнему с пустыми руками.
— В этом нужды не будет, — заверил его Киллиан.
— Мои люди закажут тебе номер, если только ты не собираешься приступить к работе сразу после перелета.
— Разберусь.
— Киллиан, а трэвеллеры[2] отмечают День святого Патрика, а? — полюбопытствовал Майкл.
Спрашивал он вроде бы и дружелюбно, но не без расистского подтекста.
Какая путаница у людей в голове, однако!
— Разумеется, отмечаем! Говоря по правде, весь прошлый вечер я только и делал, что пересказывал одному парнишке в Бронксе твой коронный пассаж про Троицу и трилистники.
— Ну и как поговорили?
— Как со стенкой.
— Все с тобой ясно. Удачно отпраздновать! Счастливо, приятель.
Киллиан отключил телефон и задумался. С Майклом ему не раз доводилось встречаться. Лучше всего запомнился конечно же Рождественский сочельник 1992 года, когда Майкл прикончил своего хозяина, Темного Уайта, пока Киллиан и еще двое телохранителей пребывали в состоянии унизительной беспомощности.
Да, тогда Форсайт переиграл Киллиана. Они были одного возраста и занимались одним и тем же ремеслом, но все же Майкл был лучшим.
После той истории Киллиан покинул Нью-Йорк, вернулся в Белфаст, и как раз вовремя. Начали сказываться последствия Соглашения о прекращении огня, и вчерашние бойцы военизированных формирований постепенно вливались в ряды обыкновенных преступников. Всем вдруг остро потребовалась помощь в организации наркоторговли на новом, современном уровне, и Киллиан с его «нью-йоркским опытом» был чрезвычайно востребован. В прежние времена Ирландская республиканская армия и Ассоциация обороны Ольстера уничтожали выловленных наркодилеров, чтобы доказать законность своих притязаний на защиту общества. Но после вступления в силу Соглашения, по окончании Тревожных лет наркотики стали для бывших боевиков не только способом избавиться от скуки, но и сферой воплощения амбиций. Так что с начала 2000-х все, связанное с перевозкой и изготовлением наркотиков, сделалось для военизированных формирований истинным raison d’être.[3]
Киллиан весьма преуспел и заработал определенную репутацию, сначала в качестве боевика, а потом — переговорщика, мастера убеждать. И репутация была настолько прочной, что и год спустя, после того как он завязал, кое-кто из его коллег, наподобие Майкла Форсайта, мог позвонить Киллиану и заставить сорваться с места и пересечь Атлантику.
Однако если б он не задолжал за жилье, даже Майкл Форсайт не сумел бы заставить его приехать. Киллиан снова попытался дозвониться до Шона. На сей раз Мэри соединила с ним довольно быстро.
Однако если б он не задолжал за жилье, даже Майкл Форсайт не сумел бы заставить его приехать. Киллиан снова попытался дозвониться до Шона. На сей раз Мэри соединила с ним довольно быстро.
— Так… ты где был минуту назад?
— А где был ты прошлым вечером, а? — парировал Шон.
— Сначала ответь на мой вопрос.
— В сортире. А ты?
— Кое-где.
— Нормальное место?
— Угу.
— Я кучу отелей обзвонил!
— Не сомневался в этом.
— Не строй из себя умника… Тут была парочка клиентов, которых мы могли бы передать тебе в обработку.
— Ни в коем разе. Не мой профиль. Одноразовое дельце для сам-знаешь-кого.
— Но ты ведь не в Джерси загасился?
— Шон, ты же все равно из меня ничего не вытянешь. Я был в одном тихом, спокойном местечке на Манхэттене. И не собираюсь о нем кому-либо рассказывать.
Шон поразмыслил и решил, что из Киллиана ему и вправду ничего не вытянуть. А время — деньги.
— Так, ладно, ты сейчас в Бостоне?
— Да.
— О «Фермонте» слышал?
— Он уже сообщил мне. Сказал, чтоб я взял напрокат машину.
— Квитанцию привезешь.
— Скопидом гребаный…
— Возьмешь джип, но чтоб без выкрутасов.
— Черт побери, мне, надеюсь, не в Мэн придется ехать?
— Не-а.
— Хорошая новость.
— Ты уверен, что не хочешь заодно провернуть еще какое-нибудь дельце? А то давай, скажу пару-тройку адресов…
— Нет, ты же знаешь меня… От этих людей уже блевать хочется…
— От каких?
— От любителей пострелять.
— Киллиан, на кону стоят большие бабки, не упусти шанс, — зловещим тоном произнес Шон.
— Насколько большие?
— Пятьдесят тысяч.
— Ого… И он хочет, чтобы все было сделано именно сегодня?
— Угу. Так что смотри в оба, когда люди оказываются зажатыми в угол, дело может закончиться печально.
— Разберусь.
— Береги себя, ладно?
— Слушай, ты меня за кого принимаешь, а?
— За уставшего, измученного сменой часовых поясов старикашку, который вроде бы завязал, однако теперь с годовым перерывом вновь выходит на дело.
— Ну, сорок лет еще не старость, — пробормотал Киллиан, выключая телефон, подхватил свою сумку, проскользнул между двумя двойниками комика У. К. Филдса, раздающими зеленые шарики, и вышел из аэропорта.
Подъехало такси. На голове водителя-афганца красовалась бумажная шляпа, на которой было написано: «Я ирландец, поцелуй меня!»
Пятьдесят тысяч никак не выходили из головы Киллиана. За кого же могли назначить такую нехилую сумму?
Они подъехали к туннелю Теда Уильямса. Навалившаяся темнота ввергла Киллиана в созерцательно-философское состояние.
Какого черта он вообще тут делает?
Как-то раз он слушал Тони Роббинса в бирмингемском зале собраний. По словам Роббинса, человек живет либо в прошлом, либо в будущем. Чтобы это объяснить, психологу понадобилось пятьдесят семь часов.
Его, Киллиана, будущее — это учеба, экзамены, полная перемена жизни. Там нет места оружию или отчаянным парням, готовым на все.
Если бы только не эта чертова квартира!
Машина вырвалась из туннеля.
Дождь.
Гололед.
Деловая часть Бостона.
Начинался парад: конные пилеры, зрители в костюмах лепреконов, пожарные в парадной форме, дрожащие, раскрасневшиеся девушки в ирландских национальных костюмах.
А вот и «Фермонт».
И опять эта ирландщина. Персонал щеголяет в пластиковых шляпах-котелках, а из скрытых динамиков доносится проникновенный грудной голос Селин Дион, исполняющей ирландские народные песни.
Киллиан разыскал консьержа, который хоть и обходился без котелка, но наверняка состоял в спиритическом контакте с Винсентом Прайсом.[4]
— У вас должен быть факс на мое имя. Я Киллиан.
— Вы проживаете в отеле, мистер Киллиан?
— Нет. Факс должны прислать из «Эрин Риэлти Инвестментс», — ответил Киллиан, чтобы сразу покончить с ненужной болтовней. Все, кто имел отношение к «коридору» между Бостоном и Нью-Йорком, знали, что это означало.
— Разумеется, сэр, — ответил консьерж и передал ему факс.
Киллиан присел в удобное кресло и развернул листок. Там красовалась всего одна строчка: «Эндрю Марчетти, Нью-Гемпшир, Хэмптон-Бич, Карпентер-стрит, дом 21. 50.000 долларов».
Киллиан запомнил имя и адрес и скомкал бумагу. Решив подстраховаться, он позвонил Шону.
— Приступаю к делу, — сказал он.
— Опять этот рэкет? Кого-нибудь там пытаешь? — отозвался Шон.
— Это все из-за Селин Дион. Ты послушай, я просто хочу… э-э-э…
— Что?
— Ничего. Позвоню, когда все закончится, — отрезал Киллиан и отключился.
Интересно, удастся ли ему взять в этом отеле машину напрокат, раздумывал он, как вдруг над ним нависла чья-то тень.
Киллиан поднял взгляд. Перед ним стоял крупный парень и неловко переминался с ноги на ногу. Тощий, долговязый блондин, на вид чуть старше двадцати, рубашка мятая, зато при галстуке.
— Тебе чего? — осведомился Киллиан.
— Это вы мистер Киллиан? — В речи парня звучал полустершийся южный выговор.
— Ну допустим. А что?
— Мистер Форсайт решил, что вам может понадобиться водитель.
Как это похоже на Майкла… Киллиан любил работать в одиночестве, однако терпеть общество этого верзилы все же лучше, чем мучиться в автобусе или пытаться объехать воскресные пробки.
— Как тебя зовут?
— Люк.
— Мое имя ты уже знаешь. Где машина?
— Снаружи в…
— Пошли отсюда.
Черный «крайслер-3000» мчался по шоссе № 1.
Эта часть Америки Киллиану была незнакома, и он выглянул в окно. Хижины ловцов моллюсков, клюквенные болота, киоски с мороженым, леса, старые деревянные дома.
Когда они подъезжали к мосту через Мерримак, прекратился дождь и выглянуло солнце. Красивые места.
Водитель попался на редкость неразговорчивый — всю дорогу ни слова. Они пересекли границу Нью-Гемпшира и вскоре оказались в Хэмптон-Бич. Типичный новоанглийский курортный городок: широкий пляж, развлекательный центр, лотки со сладостями и фастфудом, магазины спорттоваров и — Киллиан отметил это особо — невысокое здание казино.
— Притормози, — скомандовал он.
Парень припарковался, и Киллиан вышел из машины.
— Подожди меня, — попросил он Люка.
Киллиан заскочил в «Данкин донатс», заказал кофе и снова позвонил Шону.
— Чем наш клиент зарабатывает на хлеб с маслом? — спросил Киллиан.
— Слушай, ты вообще понимаешь, который час, а? Ты мне чай пить мешаешь!
— А меня ради него вынудили отправиться через океан, за три тысячи миль. Так чем же он занимается, Шон?
— Не знаю, а чего это ты так занервничал?
— Потому что не имею ни малейшего желания ввязываться в какие-либо разборки. У меня есть ровно один день. И мне не улыбается перспектива наследить или обзавестись врагами.
— Да о чем ты толкуешь-то? — переспросил Шон.
— В этом городке уже все схвачено.
— Рэкет?
— Да, причем вполне законный. Казино. Может, тут затеяли передел сфер влияния? Это был бы не первый случай, когда мой лучший друг М. Ф. вдруг решил меня подставить. Наведи справки, о’кей?
Киллиан выпил кофе, наблюдая за серферами в легких гидрокостюмах, которые шли кто к океану, кто уже обратно, неся свои длинные доски. Киллиан был одет в спортивную куртку, белую рубашку с простым синим галстуком и слаксы — одежда достаточно свободная, но в Хэмптон-Бич и в ней было жарко, а ведь стояла ранняя весна.
Через несколько минут перезвонил Шон.
— Значит, так, М. Ф. говорит, что этот парень отношения к игорному бизнесу не имеет. Он банковский служащий. В свое время женился на девушке из богатой семьи. Это его третье жилье. Дела ведет у себя дома, в Атлантик-Сити и в Фоксвудсе. Никого не беспокоит. Никаких подозрительных дел и связей. В полицейской базе данных не числится.
— Ты веришь этому?
— А почему бы и нет?
— Не знаю… Но какого дьявола он трется в городе, в центре которого находится чертово казино?
— Может, не станешь с ним связываться? — вздохнул Шон. — Откажись.
— Нет. Посмотрю, что и как. Когда закончу с делами, тебе позвоню. Да, и еще… он подослал кое-кого. — Киллиан потер подбородок.
— Наблюдателя?
— Не уверен.
— Парень, просто будь осторожен, — посоветовал Шон, подражая манерному западнобелфастскому выговору диктора Би-би-си-ТВ Джулиана Симмонса.
— Я всегда настороже, — парировал Киллиан в той же манере.
Скомкав и выбросив стаканчик из-под кофе, он вернулся к Люку.
Карпентер-стрит находилась в четырех кварталах от пляжа. Воплощенная американская мечта. Заборчик, дождевальные машинки, дети и тупик.
А вот и дом № 21: большой особняк в плантаторском стиле, оформленный так, чтобы казаться на двести лет старше, но на самом деле выстроенный в 2002 году. Какая ирония: парень, у которого проблемы с игорным бизнесом, живет в доме с роковым номером — 21!