Предъява - Деревянко Илья Валерьевич 5 стр.

— Лучше себе там место забронируй! — зло огрызнулся Ара. Черные глаза его загорелись от гнева: — Псих не я, а ты! Буйно помешанный! Опасный для окружающих!!!

Горыныч на миг онемел от подобной дерзости, затем… громогласно расхохотался. Правда, смех пахана больше напоминал истерику: Ярошевич дергался, икал, брызгал слюной, взвизгивал и действительно походил на сумасшедшего. Так продолжалось минуты две. Наконец он угомонился, вытер взмокшее лицо. Приступ бешенства сошел на нет. Взгляд Константина Павловича приобрел осмысленное выражение.

— Наверное, я излишне погорячился, — почти спокойно произнес он. Прав ты или не прав… не знаю! Выясним со временем. Кстати, мы совсем забыли о пацанах. Вдруг они живы?! Звякну-ка я на мобильник Борову. А дальше… посмотрим по обстоятельствам.

Горыныч достал из барсетки сотовый телефон, нажал кнопку включения, однако набрать номер не успел. Телефон неожиданно зазвонил сам!

— Слушаю, — с некоторым удивлением сказал пахан (в настоящий момент он не ждал ни от кого звонка).

— Ярошевич? Константин Павлович? — донесся из тубки незнакомый, бархатистый баритон.

— Да.

— Очень приятно! А я — Никонов Андрей Иванович. Тот самый, которого ты подозреваешь в похищении общака. Между прочим, совершенно безосновательно.

— А-п-х-х! — задохнулся ошарашенный Горыныч. — Пх-пх-ап!!!

— Понимаю твое недоумение! — В голосе Никонова послышался сдержанный смешок. — Нам с тобой необходимо побеседовать. Расставить точки над «i». Но сейчас ты, полагаю, не в форме. Поэтому я позвоню позже, а пока пришлю к тебе твоих архаровцев: Хилого и Борова. Выслушай их внимательно, пошевели извилинами. Только больше не отключай телефон. До скорого! — трубка запищала короткими гудками.

— Ядрена корень! — растерянно пробормотал пахан, бессильно опустив руку с мобильником. — Чертовщина какая-то!!! Или… я сплю?!.

6

Валерий Осьмухин — круглолицый, скуластый мужчина с длинными, сальными, стянутыми в «конский хвост» волосами — расслабленно полулежал на заднем сиденье «девятки». Рядом с ним устроился попыхивающий сигаретой Глухарев. Машину вел Полянский. Город остался далеко позади. За запотевшим окном мелькали подмосковные пейзажи: по причине ранней весны — унылые, непривлекательные. Не успевшие одеться первой листвой деревья лесопосадок угрюмо чернели голыми, прозябшими за зиму стволами. Кое-где между ними сохранялись остатки пористого, грязноватого снега. Дачные поселки светились редкими, тусклыми огоньками. (Наплыв отдыхающих еще не начался.) Из-под колес «девятки» летела жидкая грязь.

— Долго нам? — лениво спросил Валерий.

— Нет, чуток осталось, — не отрываясь от дороги, ответил Эдуард.

Полянский с Глухаревым явились на квартиру Осьмухина примерно час назад. Минут за пять до их прихода Валерий вколол в вену очередную дозу героина, ловил пресловутый кайф наркомана (заключавшийся всего-навсего в отступлении ломки[18]), а посему дверь отворил с большой неохотой. Однако, узнав о цели визита сообщников, Осьмухин мгновенно стер с лица неприязненное выражение. Наконец-то вспомнили о своем обещании! Давно пора отдать причитающуюся ему долю, да и жилье поменять. На всякий пожарный!

Валерий изначально считал себя одной из ключевых фигур в операции с общаком Н…й группировки. Кто, кроме него, смог бы так лихо угнать оснащенный суперсовременной сигнализацией «Мерседес»?! Угнать тихо, незаметно, прямо от дверей какого-то шикарного офиса! (Эдуард попросил завладеть автомобилем ровно за два часа до нападения на дом Гаврилова.) Осьмухин справился с заданием блестяще и отогнал «мерс» в заранее оговоренное место на окраине Москвы. Подельники сноровисто поменяли номера, подъехали к особняку Хранителя точно в запланированные сроки (ни минутой раньше, ни минутой позже) и успешно выполнили задуманное. Непосредственно в «боевых действиях» Валерий не участвовал, оставался в машине, зато потом он быстро увез налетчиков на безопасное расстояние и помог перегрузить мешки с долларами в сугробовскую «девятку». Ставший ненужным «Мерседес» Полянский облил бензином и поджег, а бывшему однокласснику сказал: «Вот тебе тысяча баксов на дурь.[19] Остальное получишь завтра. Максимум — послезавтра! Надо ведь подсчитать общую сумму, разбить по долям… Не бойся! Не обманем!!!»

Признаться честно, Осьмухин и тогда-то не очень поверил Эдуарду, а дальше, с каждым часом, его сомнения все усиливались. «Продинамят, сволочи! Сто пудов — продинамят! Эдька, сучара, с детства до денег жаден! Ну погодите, козлы! Не рассчитаетесь — подброшу братве про вас информацию! Посмотрим, как вы запляшете!.. Ох, дурак я! Ох, недотепа! Задарма рисковал! И голову конкретно подставил! Для бандитов я теперь — лакомая добыча!!! Узнают про мое участие — заживо в кипятке сварят!» и т. д. и т. п.

Но сегодня мрачные подозрения Валерия бесследно испарились.

— Собирайся, дружище! — буквально с порога заговорщицки прошептал Полянский. — Отправляемся в твой новый загородный дом. Немедленно! Оставаться в Москве небезопасно!!!

— А доля? — хмуро осведомился Осьмухин.

— Там! Тебя дожидается! — расцвел в белозубой улыбке Эдуард. — Ровно миллион зеленых. Ты же знаешь — я человек слова!

— Давно бы так! — подобрел Валерий. — А то я нервничать начал!

— Зря, братан, зря!..

«Девятка» свернула на заброшенный, пустынный проселок и затряслась на ухабах. Деревья по сторонам сгустились, потолстели. (Лесопосадки сменились настоящим лесом.) Жилые дома больше не попадались. Райончик был явно не из многолюдных. Проехав около километра, Эдуард заглушил мотор.

— Вылазь, Валера! — бодро гаркнул он. — Дальше придется пешком. Тут недалеко.

Осьмухин, кряхтя, выбрался наружу. Вокруг стояла мертвая тишина. Высунувшись из-за тяжелых туч, воровски подглядывал за происходящим белесый краешек луны. Воздух пропитался сыростью. В глубь чащи вела узенькая, грязная тропинка.

— Шагай по ней! — скомандовал экс-омоновец. — Время поджимает!

— Почему же? — насторожился Валерий.

— У нас в Москве дела, — вкрадчиво пояснил Эдуард. — Надо вернуться обратно не позже двенадцати. Поторапливайся, братишка. Не задерживай корешей!

Успокоенный Осьмухин послушно двинулся вперед. Он не заметил, как Вадим Глухарев, отвратительно ухмыльнувшись, достал из багажника канистру с бензином.

По мере продвижения тропинка расширялась и минут через десять уперлась в просторную поляну, местами покрытую клочьями увядшей, прошлогодней травы.

— Здесь! — рявкнул за спиной голос Эдуарда.

Пораженный Валерий резко обернулся и с ужасом увидел в руке кореша пистолет с глушителем.

— Конечная остановка, дружок! — мерзко хихикнул Вадим, поставил на земле канистру и просительно обратился к Полянскому: — Слышь, Эдик, не стреляй! Дай я чуть-чуть развлекусь!

— Ладно, но недолго! — посмотрев на часы со светящимся циферблатом, разрешил тот.

— Ки-й-я-я!!! — высоко подпрыгнув, Глухарев всадил мощный ёкo-гepи[20] в грудную клетку Осьмухина. Захлебнувшись воздухом, Валерий отлетел в сторону.

— Вставай, говнюк, дерись как мужчина! — злобно прокаркал Вадим. — Или заживо сожгу!

Осьмухин с грехом пополам поднялся, тут же получил безжалостный удар носком ботинка в кишечник и со стоном согнулся в дугу.

— Закругляйся, — поторопил приятеля Эдуард.

— Погоди малость, — отмахнулся вошедший в раж садист, засучил рукава и принялся со вкусом избивать беспомощного человека. Остановился он только, когда Валерий превратился в бесформенный, распластанный на земле кусок мяса.

— Живой, — пощупав пульс, бесстрастно констатировал экс-омоновец и поднял пистолет, прицеливаясь.

— Не трать понапрасну пулю! — с дьявольской гримасой прошипел Глухарев. — Мы его так, хе-хе, без выстрелов!

— Шумно будет, — усомнился Полянский.

— Не-а! Я ему кадык разбил да грудину поломал. Не сможет вопить!!!

— Ну… как знаешь.

Вадим старательно облил скорченное тело бензином и, демонически хохоча, бросил зажженную спичку. Осьмухин действительно не кричал (мешала поврежденная гортань). Он лишь извивался в чудовищных страданиях и надсадно хрипел. Оба убийцы наблюдали за ним с безопасного расстояния. Глаза Глухарева горели адским восторгом. Полянский флегматично жевал «Орбит без сахара»…

Темноту прорезывали разноцветные лучи прожекторов. На эстраде, прилипнув к микрофону, сипло надрывался некий молодой певун. Бездарный, безголосый, но благодаря стараниям продюсеров считающийся популярным. Вместительный зал был на две трети пуст. Большинство завсегдатаев еще не подошли. Горыныч и Хилый сидели за отдельным столиком в дальнем правом углу. Пахан недовольно морщился. Противные завывания певуна его не на шутку сердили, а грохочущий рок-аккомпанемент болезненно долбил по барабанным перепонкам. (Константин Павлович обладал врожденным музыкальным слухом.) Зато Михаил, которому, как говорится, медведь на ухо наступил, ничуть не смущался творящимся на эстраде безобразием и спокойно потягивал апельсиновый сок со льдом.

— Ты узнаешь спецназовца?! Не перепутаешь в потемках?! — склонившись к Студневу, заорал Ярошевич. (Из-за угнездившегося на сцене молодчика с микрофоном нормально говорить не получалось.)

— Он сказал — сам нас найдет! — в том же тоне отозвался Хилый.

— Хорошо, а пока — на возьми! — Горыныч сунул боевику несколько крупных купюр. — Отнеси их этому, сипатому! Пусть заткнется, падла! Не могу больше слушать подобную гадость! А если заартачится, скажи — пристрелю на хрен! Понял, да?!

Михаил утвердительно кивнул и тяжеловесно поспешил в указанном направлении. Очевидно, доводы бандита оказались достаточно вескими. Спустя две минуты в помещении воцарилась блаженная тишина.

«Слава тебе, Господи! — с невыразимым облегчением подумал Ярошевич. Умолк, халтурщик! Иначе б я точно оглох!»

— Здравствуй, Константин Павлович, — неожиданно услышал он приятный баритон, поднял глаза и увидел, что за их столиком удобно устроился непонятно откуда взявшийся мужчина средних лет: светлоглазый, с короткой стрижкой, широкими плечами и развитой мускулатурой, угадывавшейся даже под просторным темным костюмом.

— Я Никонов, Андрей Иванович, — представился мужчина. — Мы с тобой договаривались о встрече!

— Да, да, помню! — пробормотал порядком растерявшийся Горыныч. «Как он сюда подобрался?! Не из пустоты же возник?! Небось давно наблюдал за нами! Весь зал проверил досконально! И впрямь настоящий профи!!!»

— Зря ты столько охранников на улице разместил! — словно подтверждая его мысли, улыбнулся Андрей. — Одиннадцать, если не ошибаюсь. И при стволах! (Куртки характерно оттопыриваются.) Мне-то, собственно, плевать, но пацаны могут поиметь серьезные неприятности. В ментуре не одни дебилы работают! Те, кто побывал в Чечне, мгновенно раскусят твоих парней!

В этот момент к столу вернулся Хилый и с изумлением воззрился на спецназовца.

— Привет, — дружелюбно поздоровался Никонов. — Как самочувствие?

— Нормально, — потупился Михаил (парню было очень стыдно вспоминать об истинных обстоятельствах попадания в плен к спецназовцу). Правда, ни он, ни Боров, ни майор не посвятили пахана в сии пикантные подробности. Совместно (перед отправлением освобожденных боевиков к шефу) придумали более приличную версию. Дескать, геройски сражались, но кадровый офицер ГРУ, естественно, победил. Ничего не попишешь — сила силу ломит!.. Кстати, через ребят Андрей и назначил место встречи, а время сообщил дополнительно, при повторном телефонном звонке.

— Ну, выкладывай, — оправившись от первоначального смущения, нетерпеливо потребовал Константин Павлович. — А ты, Миша, погуляй покамест по залу, — велел он Хилому.

Боевик торопливо удалился.

— Выкладывать особо нечего, — развел руками Андрей. — За исключением того, что ни я, ни мой непутевый братец не трогали ваш общак. Более того даже не знали о его существовании! Вы нас напрасно заподозрили.

— Докажи! — сверкнул глазами пахан. — И не забудь — на кон поставлена твоя голова!

— А может, твоя?! — надменно фыркнул майор. — Думаешь, мне сложно расправиться с вашей гопкомпанией? Особенно, если подключить друзей-сослуживцев?! Не спеши отвечать. Сперва успокойся, досчитай до десяти…

Горыныч с трудом подавил вспышку гнева. «А спецназовец-то прав! мелькнуло у него в голове. — Такому и впрямь ничего не стоит спровадить всех нас в мир иной. Особенно при поддержке „друзей-сослуживцев“. Кроме того, будь он виновен — не отпустил бы живьем пацанов, не назначил бы встречу… Зачем ему так высвечиваться?! Но если не Никонов, то кто?! Тьфу, блин, ни хрена не пойму!!!»

— Извини, сорвался я! — вслух произнес он. — Нервы, понимаешь, ни к черту! Касса пропала, трое моих парней погибли…

— Ты тоже извини, Константин Павлович, — примирительно сказал Андрей. — У меня нервы вообще — как кошачьи кишки на скрипке! На этой треклятой войне… — внезапно лицо спецназовца резко изменилось, помрачнело. Глаза покрылись корочкой льда. На скулах заиграли желваки. «Видать, досталось мужику, — догадался Ярошевич. — Наверное, близких людей потерял, а тут, в придачу, брат-пьянчужка с кучей проблем! Не позавидуешь!!!»

— Давай без отчеств, — предложил пахан.

— Давай! — будто отгоняя какое-то тягостное видение, встряхнул головой майор.

— Ты бы не мог нам помочь? — после длительной паузы осторожно поинтересовался Горыныч.

— В смысле?

— Ну… выйти на след настоящих похитителей! Они же твари конченые! Жизнь человеческую ни в грош не ставят! Допустим, сегодня, лишь для того, чтоб подставить тебя, убили Гену Алферова. В результате жена с грудным ребенком и старая, больная мать остались без кормильца!

— Жаль! Искренне жаль!! — немного помолчав, тихо сказал Андрей. Однако у меня собственных забот по горло. Отпуск всего два месяца, а мне надо срочно вытаскивать из алкогольной трясины Кирилла. Последнего родственника.

— Правильно! — подтвердил Ярошевич. — Обязательно надо вытаскивать! Но учти — на лечение уйдут немалые деньги. Мы же хорошо заплатим! Сто тысяч долларов — аванс, сто тысяч долларов по окончании расследования. А когда ты вновь отправишься на Кавказ — мы присмотрим за твоим братом. Не дадим ему опуститься. Слово даю!.. Ну, по рукам?!

— По рукам! — основательно поразмыслив, согласился спецназовец. — И вот тебе первая ниточка. В твоем ближайшем окружении — стукач! Не таращи глаза и не лапай пистолет! О наличии «крота»[21] в вашей группировке я догадался с самого начала, когда выслушал рассказ Кирилла о нападении типов в черных масках на особняк Гаврилова. Брат кое-что видел и кое-что слышал. Короче так — постарайся выяснить, у кого из твоих доверенных людей есть родич по имени Иннокентий. И еще — давай-ка прокатимся на твою квартиру. По моим прикидкам, там должны находиться подслушивающие устройства. Из охранников возьми с собой Мишу и… пожалуй, Колю. Они не стукачи. Уверен! А остальных притормози здесь, в клубе, под благовидным предлогом. Если условия устраивают — за дело. Если нет — распрощаемся прямо сейчас!

— Устраивают! — буркнул пахан. — Поехали!

7

Ночь властно вступила в свои права. Почти все живое замерло, притихло. Автомобильная лавина на дорогах сменилась отдельными редкими машинами, стремящимися поскорее добраться до пункта назначения. (Между водителями ходили упорные слухи о дерзких ночных разбойниках, грабивших и убивавших владельцев автотранспорта.) Тучи на небе рассеялись, обнажив холодную, безразличную луну и крохотные огоньки звезд. Температура воздуха упала ниже нулевой отметки. Благополучно миновав посты ГИБДД и ни разу не встретившись с пресловутыми дорожными злодеями, сугробовская «девятка» вкатила в отдаленное предместье столицы, застроенное в основном небольшими частными домиками. Большинство их обитателей уже легло спать. Лишь в некоторых окнах продолжал гореть свет.

— Слышь, Эдик, а ведь здесь поблизости живет Агрегат! — вдруг мечтательно произнес Глухарев. Кровожадное вожделение, охватившее Вадима во время зверского убийства Осьмухина, до сих пор не прошло. Более того значительно усилилось! Глаза садиста безумно поблескивали. В уголках пунцовых, вурдалачьих губ виднелись пузырьки слюны. Крепкие заскорузлые пальцы нервно теребили отворот кожаной куртки. — З-де-сь, ря-ядом! — с придыханием повторил он.

— Ну и? — лениво зевнул Полянский.

— Ну и пришьем урку! — погано осклабился Глухарев. — Он же однозначно следующий на очереди! На фига откладывать дело в долгий ящик?! Сугробов нам только спасибо скажет! Оценит, хе-хе, инициативу! Как тебе моя мысль? А?!

— В целом неплохая идея, — вяло отозвался экс-омоновец. — Однако имеется одно существенное «но». Видишь ли, дружище, — Агрегат поумнее покойного Валеры. Будет сложно выманить его средь ночи за город!

— А не надо за город! — коротко хохотнул Вадим. — Этот хмырь проживает один, без семьи, в отдельном доме. Соседей за стенкой нет… Нагрянем «в гости», заговорим лоху зубы, двинем по кумполу да вздернем на крюке от люстры. С понтом сам повесился! Гы!!! — Садист судорожно облизнулся.

— Разумно! — подумав, кивнул Эдуард. — Двигаем к урке. Точный адрес помнишь?

— Конечно! Улица Еловая, дом двадцать два!..

Сорокалетний ссученный медвежатник Петр Батраков по прозвищу Агрегат мрачно сидел за столом на кухне, обжигаясь, глотал свежезаваренный «купчик»[22] и курил сигарету за сигаретой. Под потолком плавали сизые клубы табачного дыма, в переполненной пепельнице высилась гора окурков, в подполе нахально скреблись крысы, а душу Батракова терзали настойчивые, дурные предчувствия. Ему, как и Осьмухину, пообещали долю: «Завтра. Максимум послезавтра!», но Агрегат не верил ментовским обещаниям. Он слишком хорошо знал бывшего начальника Н…го ОВД, чтобы не ожидать от Игоря Владимировича какого-нибудь подвоха. Сугробов постоянно обманывал Петра: и при вербовке — «Поможешь раскрыть ограбление ювелирного — больше не потревожу! Слово офицера!», и в дальнейшем, в процессе вынужденного пятилетнего сотрудничества — «Последний раз, Петро! Дашь наводку и свободен! Матерью клянусь!». Когда полковника поперли на пенсию, Агрегат было вздохнул с облегчением, но, как выяснилось, напрасно! На восьмой день по выходе в отставку Игорь Владимирович в ультимативной форме предложил Батракову поучаствовать в похищении общака Н…й группировки. Отказаться Петр не мог — боялся мести Сугробова! Ведь просочись информация о его стукачестве в криминальные круги — все! Хана! На легкую смерть не рассчитывай! Скрепя сердце Агрегат тогда согласился, но теперь, после содеянного, он ощущал стремительно нарастающий, животный ужас. К ночи с тридцать первого марта на первое апреля панические настроения Петра достигли апогея. «Либо Горыныч вычислит да на части порвет, либо проклятый мусор ликвидирует! Избавится от свидетеля! — тоскливо уставившись в пустоту, думал Батраков. — Наиболее вероятен второй вариант. Сугробов медлить не любит! Моя смерть где-то рядом! Потрохами чую!.. Выход получается всего один — не мешкая драпать из Москвы! Куда-нибудь подальше! Желательно за пределы России!!! А там… авось как-то утрясется. По крайней мере — поживу подольше».