Служащая появилась на пороге.
– Знаете, инспектор, вам совсем не обязательно….
– Мы забираем эту пленку, – объявила Ким.
– Окей, – пожала плечами Кэт.
– Где мы должны расписаться?
– Чего?
– Брайант!.. – произнесла Стоун в полном изнеможении.
Полицейский вырвал листок из своего блокнота и написал на нем порядковый номер пленки, их с Ким имена и название полицейского участка.
Работница дома престарелых взяла листок, хотя было видно, что она не понимает, зачем он ей нужен.
– Кэт, а вы понимаете, что эта ваша система наблюдения абсолютно бесполезна? – спросила ее Ким.
Женщина посмотрела на нее, как на полную идиотку.
– Инспектор, это дом престарелых, а не тюрьма для особо опасных преступников. – Она явно почувствовала себя триумфатором.
Стоун согласно кивнула, а Брайант занялся изучением своих ногтей.
– Вы абсолютно правы… но если бы записи были четче, то мы сейчас, возможно, смогли бы опознать человека, ответственного за два, а то и за целых три убийства. И мы бы постарались лишить его возможности убивать опять. – Ким одарила охваченную ужасом собеседницу приятной улыбкой. – Так что спасибо за ваше время и полезное сотрудничество.
– Знаешь, шеф, я всегда знал, что ты страшнее всего, когда улыбаешься, – заявил сержант, когда они вышли на улицу.
– Отвези эту пленку Стейси. Может быть, она знает какого-нибудь волшебника, который сможет что-то из нее выжать…
– Есть, командир. Куда теперь?
Ким взяла у напарника ключи от зажигания.
– А теперь, Брайант, прокатимся в средоточие твоих ужасов, – сказала она, широко открывая глаза. – Прямо из дома скорби в дом последнего прощания.
– Прекрасно, – вздрогнул детектив. – Но уж если ты за рулем, то постарайся, чтобы эта поездка не оказалась для меня последней, лады?
Глава 28
– Серьезно, шеф, слыхал я, было дело, что полиции приходилось гоняться за машинами «скорой помощи», но вот за катафалком с трупом?..
– Ты же слышал, что сказали в похоронном бюро? – Ким до минимума сократила расстояние до идущей впереди машины. – Ее увезли всего два часа назад. Если мы успеем, то остановим церемонию и потребуем вскрытия.
– Родственники точно будут в восторге, – фыркнул Брайант.
– Хватит ныть!
– А ты заметила, что мы мчимся в крематорий, который находится прямо рядом с раскопками? У тебя нет ощущения, что мы двигаемся по замкнутому кругу?
– Ты себе даже не представляешь, как ты прав, – сказала Стоун, сигналя ползущему впереди автомобилю, водитель которой, по-видимому, сбился с пути. Наконец, машина повернула направо.
Ким промчалась по Гаррет-лейн на холме, а потом проехала по мосту через канал. Брайанта, сидевшего на месте пассажира, бросало из стороны в сторону. Женщина воспользовалась четвертым съездом с острова и попала прямо на территорию крематория, где и остановилась у самого входа в здание.
– Черт, ни машин, ни безутешных родственников! – заметила она.
– А может быть, мы слишком рано? – предположил ее друг. – Они вполне могли задержаться дома.
Ким промолчала, но вылезла из машины и прошла в здание крематория. Возле стены, окружавшей его, сидела совсем юная девочка со склоненной головой. Не останавливаясь, Стоун прошла вперед. Ее ждала погребальная церемония, которую необходимо было предотвратить.
Войдя в помещение, Ким невольно вздрогнула. По обеим сторонам прохода ровными рядами выстроились деревянные скамьи. Центральный проход вел к помосту, который обычно закрывается красными бархатными занавесями. Сейчас они были отдернуты.
Справа на возвышении стояла кафедра. На доске за ней были прикреплены тексты трех гимнов.
Стоун ощутила всю бездушность этого места. Она редко ходила в церковь, но там все-таки существовал хоть какой-то баланс. Ведь в храмах проходили еще и помолвки и крестины, там молились за будущее, которое уравновешивало потери. Это же место принадлежало только смерти.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – раздался голос из ниоткуда.
Полицейские посмотрели друг на друга.
– Господи Боже! – громко прошептал Брайант.
– Не совсем так. – Из-за кафедры появилась человеческая фигура.
Хотя мужчина и не был слишком толстым, черное облачение священника совсем ему не шло. Лицо его не было таким уж округлым, как можно было ожидать, судя по его фигуре. Черные с проседью волосы густо росли по бокам его черепа, а вот на макушке превращались в подобие хорошо утоптанной лесной тропинки. Стоун решила, что ему где-то около шестидесяти лет.
– Может быть, я смогу помочь вам в Его отсутствие? – Голос незнакомца был мягким и ровным, с намеком на какой-то ритм. Приемная мать Ким № 5 специально выработала у себя голос для телефонных разговоров, который был совершенно не похож на тот, которым она говорила в повседневной жизни. «А не может ли у него тоже быть специальный голос для ведения службы?» – подумала сотрудница полиции.
– Мы ищем церемонию погребения Мэри Эндрюс, – сказал Брайант.
– Вы ее родственники?
Сержант предъявил свой значок.
– В таком случае, вы здорово опоздали.
– Черт! А можно как-то остановить процесс кремации?
Священник взглянул на часы.
– Она находится там уже около часа при температуре в тысячу сто градусов. Боюсь, что от нее уже ничего не осталось.
– Да чтоб тебя… Простите святой отец!
– Я всего лишь проповедник и не имею сана, но я передам ваше извинение по команде.
– Спасибо за помощь, – сказал Брайант, и стал подталкивать Ким к двери.
– Черт побери, черт побери, черт побери… – как заводная повторяла инспектор, пока они шли к машине.
Боковым зрением она опять увидела девочку, которая все еще сидела в одиночестве возле стены. У машины Стоун еще раз обернулась. Она заметила, что девочка дрожит, но это была не ее проблема.
Она открыла дверь машины и замерла.
Это действительно не ее проблема.
– Сейчас вернусь, – сказала Ким, захлопывая дверь. Она рысцой подбежала к девочке и остановилась рядом с ней. – Послушай, с тобой все в порядке?
Было видно, что девочка удивилась. Она постаралась выдавить из себя вежливую улыбку и кивнула. Ее глаза красными кругами выделялись на бледном лице.
На ней были кожаные ботинки на плоской подошве с черно-белыми шнурками и толстые черные чулки, которые накрывала юбка, доходившая ей до колен. Серая блузка пряталась под двубортным пиджаком, слишком старым и слишком большим для нее. Было видно, что костюм был подобран специально для похорон, но не мог защитить ребенка от холода, потому что температура вокруг не превышала двух градусов тепла.
Ким пожала плечами и отвернулась. Свой вопрос она задала. Девочка была глубоко опечалена, но в остальном с нею все было в порядке. Теперь она может идти с чистой совестью. Это совсем не ее проблема…
– Кто-то близкий? – спросила сотрудница полиции, усаживаясь рядом.
– Да, – еще раз кивнула девочка. – Бабушка.
– Мне жаль, – посочувствовала Ким. – Но сидение здесь ничего не исправит.
– Знаю, но она была мне почти как мама.
– И что же ты здесь все еще делаешь? – мягко спросила Стоун.
Девочка посмотрела на трубы крематория. Из них валили густой дым, который постепенно растворялся в воздухе.
– Я не хочу уходить, пока… Не хочу, чтобы она оставалась совсем одна.
Ее голос прервался, и по щекам покатились слезы. Ким сглотнула, когда до нее, наконец, дошло с кем она разговаривает.
– Твою бабушку звали Мэри Эндрюс?
Девочка кивнула и прекратила плакать.
– Я Пола… а вы откуда знаете?
Инспектор не считала нужным сообщать какие-то подробности глубоко расстроенному ребенку.
– Я детектив. Ее имя всплыло в связи с тем, что произошло вон там, – указала она в сторону бывшего приюта.
– А, ну да, она когда-то работала в Крествуде. Была там сестрой-хозяйкой больше двадцати лет. – Неожиданно девочка улыбнулась. – Она брала меня с собой, когда работала по субботам и воскресеньям. Я помогала ей менять постели и убираться. Правда, не знаю, насколько ей это помогало. И все девочки ее любили, хотя она и была с ними строга. Они ее уважали. Совсем не подшучивали над ней и часто обнимали.
– Уверена, что остальные сотрудники ее тоже любили.
– Дядя Билли точно, – Пола пожала плечами и опять улыбнулась, а затем кивнула в сторону подошвы холма. – Раньше он жил вон там.
– А откуда ты знаешь дядю Билли? – спросила заинтригованная Ким.
– Иногда бабуля смотрела за его дочкой, чтобы он мог сходить в магазин, – девочка с улыбкой посмотрела на трубы. – Ей надо было просто сидеть и смотреть за Люси, но моя бабушка не такая. Она всегда находила себе работу по дому и делала ее до его прихода. В основном, гладила или пылесосила. А я играла с Люси. А когда он возвращался, бабуля ему ничего не говорила. Ей не нужны были благодарности, она просто любила помогать людям.
– Мне кажется, что твоя бабуля была совершенно необычным человеком, – сказала инспектор – и она в это действительно верила.
– После пожара мы к ним никогда больше не ходили. Бабушка сказала, что они переехали, – Пола задумалась. – Знаете, после пожара для бабушки многое изменилось. Она никогда не была старой бабушкой, если вы понимаете, о чем я, но после пожара из нее как будто дух выпустили.
Ким задумалась, почему Мэри Эндрюс соврала о том, что Уильям Пейн переехал.
– А ты пробовала поговорить с ней об этом? – настойчиво возвратилась она к разговору.
Стоун знала, что использует в своих целях желание девочки выговориться. Возможность говорить о недавно ушедших помогала их родственникам сохранить их живыми в своих сердцах и душах, помогала сохранить связь с ними. Ким надеялась, что ее помощь ребенку окажется взаимной.
– Только один раз, и она на меня очень сильно рассердилась, – кивнула Пола. – Она велела мне никогда больше не вспоминать ни этого места, ни этих людей. Вот я и не вспоминала.
Стоун заметила, что ее юная собеседница вся дрожит. Ее тело сотрясали судороги. Из трубы все еще продолжал идти дым.
– Знаешь, однажды мне кое-что сказали, и я запомнила это на всю жизнь… – Ким вспомнила, что это произошло на похоронах ее приемных родителей № 4, и ей тогда было тринадцать.
Она увидела, как к ней повернулось невинное, без единой морщинки детское личико, полное ожидания хоть какого-то утешения. И таким утешением была для нее Стоун, хотя Пола и не говорила ей об этом.
– Мне сказали, что тело – это не что иное, как одежда, которую сбрасывают, когда она больше не нужна. Твоей бабушки больше нет, Пола. Ее одежда доставила ей много горя, но теперь бабушка от нее освободилась.
Ким подняла глаза и увидела, что дым стал прозрачнее.
– Мне кажется, что одежда исчезла, так что тебе пора идти, – добавила она.
– Спасибо вам, – сказала девочка, вставая. – Большое, большое вам спасибо!
Инспектор кивнула, и Пола отвернулась от нее. Слова могут утешить горе на какие-то мгновения. Горе, глубоко эгоистичное по своей натуре, – это успокоение для живых. Оно позволяет людям понять, насколько глубоко они ощущают свою собственную потерю, и, в редких случаях, оценить, насколько сожалеют о ней. Ким следила за тем, как Пола бежит вниз по холму. Она хотела было рассказать девочке, что Люси продолжает жить в том же самом доме, но подумала, что у бабушки была какая-то причина солгать внучке, а она должна уважать решения бабушки.
Звонок телефона возвратил ее в настоящее. Это был Доусон.
– Командир, вы где?
– Так близко, что чувствую запах твоего одеколона. – День превращался в худший вариант «Сумеречной зоны»[43].
– Это хорошо, командир, потому что вы срочно нужны здесь.
– А что случилось? – спросила Стоун, спеша к машине Брайанта.
– Этот магнитометр опять заговорил. Кажется, у нас еще один труп.
Глава 29
Ким пешком добралась до места быстрее, чем Брайант на машине. Она пробежала мимо доктора Бэйта и Китса, которые загружали коробки в фургон.
Доктор повернулся к ней.
– Послушайте, инспектор-детектив, если вы будете продолжать вести себя таким образом, то я могу поставить вопрос о запретительном судебном приказе[44].
– А как насчет того, чтобы отвалить куда подальше? – спросила Стоун, не останавливаясь.
Она услышала, как Бэйт сказал Китсу за ее спиной: «Да, ты был совершенно прав», но сейчас ее совершенно не интересовало, в чем же заключалась правота патологоанатома.
Инспектор прямиком направилась к группе людей, которая расположилась в сорока футах к западу от первой палатки. То, что место находилось за палаткой, в которой хранилось оборудование, скрывало его от журналистов, и Ким мысленно поблагодарила Господа за этот маленький подарок.
– Что здесь происходит? – спросила она, хлопочущих вокруг криминалистов.
– Гарет на всякий случай проверял оставшуюся территорию, – пояснила Черис, отведя ее в сторону. – Он дошел до этого места, и магнитометр указал на еще одну аномалию.
– Боже мой! – Ким засунула пальцы в копну своих волос. – А не может это оказаться чем-то другим?
– Такая вероятность всегда существует, – пожала плечами Хьюз, – но понять это мы сможем только начав раскопки. А пока я хочу показать вам кое-что еще.
Ким прошла за Черис в складскую палатку. В ней были установлены складные столы и стоял стойкий запах контейнеров «Тапперэйр[45]». Парочка из них была пуста, но остальные были заполнены различным количеством почвы.
– У нас есть несколько мелких металлических фрагментов, которые мне еще предстоит исследовать, но вот это, мне кажется, вас может заинтересовать. – Черис протянула руку к одному из самых маленьких контейнеров, в котором находилась мелкая грязь с вкраплениями, похожими на конфеты-драже.
– И что это такое? – удивилась Стоун.
Криминалист достала один из шариков и поднесла его к глазам Ким. Это была идеальная розовая сфера с желтоватыми вкраплениями.
– Бусина? – наклонилась к находке инспектор.
Черис кивнула.
– И сколько вы их нашли?
– Пока семь.
– Браслет?
– А вот это уже ваше дело, инспектор, – улыбнувшись, пожала плечами Хьюз. – Хотя всегда есть шанс, что они относятся совсем к другому периоду.
– К чему другому?
Черис на секунду прикрыла глаза.
– Вы помните, что я рассказывала вам о стене из кирпича?
Ну да, Ким что-то помнила о том, что события происходят в границах временны́х слоев.
– То есть вы хотите сказать, что бусины могут не иметь к трупу никакого отношения? – уточнила она на всякий случай.
– Вполне возможно.
– Могу я получить фотографии?
– Все фотографии, сделанные сегодня, будут у вас на столе завтра утром.
Стоун кивнула и вышла из палатки. Место, обнаруженное прибором, было обведено желтым спреем.
Ким повернулась к Черис, которая стояла рядом с ней.
– А почему вы не копаете?
– Сейчас уже почти три часа. У нас осталось всего полчаса дневного освещения. Времени недостаточно.
– Да вы, что, издеваетесь?! Собираетесь оставить ее здесь до завтра?
Хьюз с удивлением повернулась к инспектору.
– Прежде всего, мы не уверены, что это не мертвая собака, – здесь она использовала слова самой Ким, которая произнесла их только вчера. – Кроме того, если там лежит еще одно тело, то глупо наделять его половыми признаками, тогда как первое…
– Да что с вами, с учеными, происходит?! У вас, что, в университетах читают специальный курс под названием «Прощай, свободомыслие»?
– Если мы начнем копать сейчас, зная, что не сможем закончить работу до конца дня, мы рискуем открыть захоронение для внешнего воздействия. Так мы можем потерять ценные улики.
– Вы все похожи друг на друга, – покачала головой Ким, – как маленькие клоны-андроиды, которые надеются на…
– Уверяю вас, что вы не правы. Вчера мы все сделали по-вашему, но сегодня все будет по-моему.
Ким бросила на собеседницу сердитый взгляд.
– Я понимаю ваше нетерпение, инспектор. – Черис сложила руки на груди. – Более того, по собственному опыту я вас тоже хорошо понимаю, но не позволю заставить себя делать ошибки. Кроме того, мои сотрудники встали сегодня в четыре часа утра, чтобы вовремя сюда добраться. Им необходим отдых.
Хьюз уже собралась было уходить, но остановилась.
– Я обещаю вам, что за сегодняшнюю ночь с ней точно ничего не случится.
– Спасибо… Черис.
– Всегда к вашим услугам… Ким.
Затем инспектор подошла к Брайанту и Доусону и отвела их в сторону.
– Значит так, ребята. На сегодня вы здесь закончили. Если завтра мы обнаружим еще одно тело, то здесь начнется настоящий тихий ужас. Так что отправляйтесь домой и хорошенько выспитесь. С завтрашнего дня мы работаем в режиме нон-стоп – объясните вашим близким, что нормальные рабочие часы остались в далеком прошлом.
– Никаких проблем, командир! – радостно заявил Доусон. Глаза у него потемнели и в них были видны лопнувшие сосудики, но свой урок он хорошо усвоил.
– А что скажет Брайант? – повернулась Стоун к сержанту.
– Всегда готов, шеф! – отозвался тот.
– Отлично. Брифинг в семь утра. Предупредите Стейси.
Ким отошла от них. Внутри у нее все кипело. Она никогда не умела ждать.
Глава 30
В гараж Стоун вошла около полуночи. Тихая, семейная улица, на которой она жила, погрузилась в уютную тишину. Женщина включила «Айпод» и выбрала ноктюрны Шопена. Фортепианное соло расслабит ее и поддержит до тех пор, пока тело не потребует сна.
Уехав с места раскопок, она вернулась в участок, будучи не в состоянии ничем заняться, пока в земле ее ждал потенциальный новый труп.