– Две монеты, – произнесла она.
– И налей-ка мне пинту «Биттера»[57], – добавил мужчина, поглядывая в сторону Стоун и ее напарника. – А легавые пусть сами себе заказывают.
Морин нацедила пинту пива и поставила ее на стойку. Артур отсчитал мелочь и положил деньги на заросшую грязью подставку для кружек.
– Мы ничего не будем, спасибо, – сказал Брайант, и Ким мысленно поблагодарила его.
Конноп протиснулся между диваном и одним из столов и уселся.
– Ну, и шо надо? – спросил он, когда полицейские уселись на стулья напротив него.
– Вы нас ждали, мистер Конноп? – уточнила инспектор.
Мужчина в нетерпении зажмурился.
– Тока шо вернулся на энтом банановозе. Вы шо-то разнюхивали там, где я раньше работал. Парней, с которыми я работал, замели, так шо было понятно, шо и до меня вы скоро доберетесь.
Он развернул упаковку сэндвича, который в этом заведении был едва ли не единственным кулинарным изделием, которое предлагалось посетителям. Ким немедленно почувствовала резкий запах лука. Крошка сыра упала на стол. Артур облизал палец, поддел ее на его кончик и съел.
Стоун догадалась, что руки после туалета он так и не мыл, и к горлу у нее подступила тошнота.
Брайант под столом похлопал ее по колену.
– Мистер Конноп, в настоящий момент нас интересует далекое прошлое. Не могли бы вам помочь? – обратился он к Артуру.
– Ежели вам надо. Тока говорите побыстрей и отваливайте!
Ким так и подмывало показать ему фотографии в своем телефоне, но она вовремя вспомнила ценный совет, который дал ей Вуди: «Если не умеешь обращаться с людьми, то предоставь это Брайанту». Кожа Коннопа была вся покрыта лопнувшими капиллярами, а на лице у него лежа печать длительного беспробудного пьянства. Белки глаз были такими, словно он болел желтухой, а давно запущенная щетина на щеках была седой. Морщины на лбу никогда не расправлялись, и Стоун решила, что он уже при рождении был обижен на весь мир.
Артур подносил сэндвич ко рту, держа его двумя руками, и громко чавкал. Демонстрируя, что способен делать несколько дел одновременно, он повторил:
– Ну, давайте, задавайте ваши вопросы и отваливайте.
Ким решила не смотреть на то, как его рот превращает бутерброд в пюре из хлеба и сыра.
– Что вы можете сказать о Терезе Уайатт?
Конноп сделал глоток пива, чтобы запить откушенный кусок.
– Надменная воображала, но дело свое знала туго. Никогда не общалась с нищетой навроде меня. Все задания писались на доске, а я должон был их выполнять.
– А какие у нее были отношения с воспитанницами?
– Да она с ними почитай шо не общалась. Не слишком-то занималась ежедневными делами. Чессно говоря, она вела бы себя точно так же, ежели б дом был заполнен домашними животными. Слыхал, что была довольно нервной, но окромя этого, ничё не скажу.
– А как насчет Ричарда Крофта?
– Мерзкий гребаный тип, – ответил мужчина, откусив еще кусок.
– А поподробнее?
– Да нечего тут поподробнее! Ежели он все еще жив и вы до него доберетесь, то сами все поймете.
– А он много контактировал с девочками?
– Вы шо, шутите? Да он вааще не выходил из свово офиса, шоб с ними поговорить. Да и они тожа старались его не беспокоить. Его дело было – бюджет и сотрудники. Все рассуждал про какие-то зарубки на скамейках, и задушевных исполнителей, и прочее подобное дерьмо.
Ким догадалась, что Крофт имел в виду сравнительный тест и показатель эффективности[58], хотя этот шустрый человечек явно не понимал значения этих слов.
– И этот парень вечно одевался не по уровню, – добавил Артур и почесал нос.
– Вы имеете в виду, что у него была красивая одежда?
– Я имею в виду, шо у него было все красивое. Костюмы, рубашки, обувь, галстуки. И он не покупал их на зарплату чиновника.
– Вы его именно поэтому не любили? – поинтересовалась инспектор.
– Я не любил его из-за сотен причин, но только не из-за этого, – фыркнул Конноп, и его лицо скривилось от отвращения. – Отвратительный, скользкий тип. Надменный тихушник и…
– И о чем же он молчал? – задал вопрос Брайант.
– Откуль я знаю? – пожал плечами мужчина. – Но я отказываюсь понимать, зачем человеку два компьютера на столе. И почему, когда я входил к нему, он всегда закрывал крышку того, что поменьше. Не знаю. Никогда не мог энтого понять.
– А знали вы Тома Кёртиса?
Артур кивнул, запихивая остатки сэндвича в рот.
– Был неплохим парнем. Молодым и симпатичным. Он больше возился с девочками, чем все остальные. Готовил им всякие перекусоны, ежели они пропускали чай, и всякое такое. Все храбрился.
– По какому поводу? – спросила Ким.
– По поводу своего пребывания в Крествуде, конешно. Вот, понимашь, в чем дело: там ведь каждый находился по какой-то своей причине. И для тех, кто хотел подняться повыше, это была неплохая ступенька. Кроме, конешно, Мэри. Эта была просто святая.
Стоун на мгновение отвернулась и подумала о подопечных этих людей, которые, в самом лучшем случае, не получали от них ни тепла, ни советов, ни искренней поддержки, а в худшем вполне могли рассчитывать на изуродованные уже с детства жизни.
– А что вы можете сказать об Уильяме Пейне? – продолжил допрос Брайант.
– Вы имеете в виду Золотые Яйца? – заржал Артур. Ким совсем не понравился его смех.
Она повернулась и внимательно осмотрела человека, который сидел перед ней. Алкоголь начинал развязывать ему язык. Взгляд его слегка расфокусировался, и он сделал еще один большой глоток пива, почти допив пинту.
Инспектор встала и подошла к бару.
– Сколько он уже выпил? – спросила она у Морин.
– Один двойной виски, а теперь допивает четвертую пинту.
– Это его обычная норма?
Барменша, которая в этот момент наполняла тарелку солеными орешками, до которых Ким ни за что не дотронулась бы даже под дулом АК-47, согласно кивнула.
– Когда он закончит эту пинту, то попросит еще одну, а я ему откажу, – продолжила Морин, выбрасывая пустую упаковку в мусорный пакет в баке. – Он обзовет меня и потащится домой, чтобы проспаться перед тем, как появится здесь к вечеру.
– И так каждый день?
Морин молча кивнула.
– Великий Боже!
– Не жалейте его, инспектор. Если вам обязательно надо кого-то пожалеть, то пожалейте его жену. Артур – несчастный старик, который все то время, что я его знаю, всегда считал себя жертвой обстоятельств. Он совсем не похож на милого дедушку и одинаково противен, как трезвый, так и пьяный.
Ким улыбкой поблагодарила женщину за ее откровенность. К моменту, когда она вернулась за столик, последняя пинта почти закончилась.
– Гребаный Билли то, гребанный Билли сё! Все расстилались перед этим гребаным Билли. И всё потому, шо у него была дочь с судорогами.
Стоун почувствовала, что сейчас не выдержит, но Брайант покачал головой, и поэтому она расслабила сжавшиеся уже было кулаки. Бить сидящего перед ней пьяницу не имеет никакого смысла. Такое не лечится.
– Ну да, давайте все поможем Билли… Давайте дадим ему работу полегше́е, а все дерьмо оставим Артуру, – продолжал тот жаловаться. – Пусть Билли работает тогда, кода ему угодно, а Артур в оставшееся время. У всех у нас есть проблемы, но если б он в свое время запихнул бы ее в приют, то у нас никогда бы…
– Что «никогда бы» мистер Конноп? – подсказал Брайант.
Мужчина покачал головой, глаза у него поплыли, но он смог нащупать бокал с пивом, после чего поднял его к губам и допил.
– Еще пинту, Морин? – крикнул он, поднимая бокал в воздух.
– Хватит с тебя, Артур, – отозвалась барменша.
– Гребаная шлюха! – проговорил Конноп заплетающимся языком и грохнул бокалом по столу. Встав, он закачался.
– Артур, что вы хотели сказать? – приподнялся следом за ним сержант.
– Ничего. Отвалите и оставьте меня в покое! Слишком поздно вы появились.
Ким вышла вслед за Коннопом на улицу и схватила его за плечо. Ее терпение по отношению к этому озлобленному старику закончилось.
Говорила она громко, потому что рядом стояла машина с работающим двигателем:
– Послушайте, вы же знаете, что за последние две недели умерли три бывших сотрудника Крествуда. По крайней мере, двое из них были убиты. Так что если вы ничего нам не скажете, то, вполне возможно, окажетесь следующим.
Но Артур вдруг взглянул на нее взглядом, который совсем не соответствовал уровню алкоголя у него в крови.
– Ну и пусть. Хоть какое-то облегчение…
Вырвав у инспектора свою руку, он, спотыкаясь, двинулся вниз по дороге. Сначала врезался в припаркованную машину, а потом его отбросило к стене, совсем как шарик для пинбола.
– Ничего не получится, шеф. В таком состоянии он нам ничего не скажет. Может быть, стоит зайти к нему попозже, когда он немного проспится, – предложил Брайант.
Ким кивнула и повернулась к нему. Полицейские пошли к машине, которую припарковали за углом. Когда Стоун открывала дверь, они услышали тупой удар, сопровождаемый пронзительным вскриком.
– Какого черта?! – воскликнул Брайант.
Инспектору, которая уже бежала назад к пабу, в отличие от ее напарника, не надо было ничего спрашивать. Она уже обо всем догадалась.
Глава 37
Через несколько секунд Стоун была уже возле распростертой фигуры Артура Коннопа.
– Все назад! – рявкнула она.
Три человека из проходивших мимо отошли в сторону, и Брайант мгновенно занял позицию между ними и распростертым на дороге телом.
Прежде чем заняться раненым, Ким кивнула сержанту в сторону юнца на противоположном тротуаре, который навел на них свой мобильник.
Брайант бросился к нему, и оставшаяся без его присмотра толпа зевак снова стала надвигаться на Ким.
– Прошу всех отойти! – крикнула инспектор, пытаясь оценить опасность травм.
Неестественно согнутая нога Коннопа лежала на самой обочине. Стоун наклонилась, приложила два пальца к артерии на его шее и убедилась в том, что уже подозревала. Мужчина был мертв.
Молодая женщина с коляской звонила в «скорую».
Вернувшийся Брайант посмотрел на Ким.
– Шеф, мне…
– Зафиксируй свидетелей, – распорядилась Стоун. Она не требовала от своих сотрудников ничего, что не могла бы сделать сама. А ее учили именно так, черт побери!
Ким встала на колени возле тела, а Брайант постарался отодвинуть свидетелей на приемлемое расстояние.
Инспектор осторожно перевернула Коннопа на спину. Его лицо было пятнистым от гравия, лежавшего на дороге. Невидящие глаза смотрели в небо.
Стоун услышала, как перехватило дыхание у одной из свидетельниц, но у нее не было времени беспокоиться о зеваках. Смотреть на то, что позже будет вызывать ночные кошмары, было частью человеческой натуры. А для Ким сейчас главным был Артур Конноп.
Она осторожно откинула назад его голову, взяв ее за подбородок двумя пальцами. Его кардиган на молнии не был застегнут, и поэтому женщина разорвала его рубашку. Правой ладонью она уперлась в самую середину его груди, левую положила на нее сверху, сцепив пальцы обеих рук в замок, и стала резко нажимать на грудную клетку, которая опускалась сантиметров на шесть. Досчитав до тридцати, она остановилась, передвинулась к лицу Артура и зажала ему нос пальцами левой руки. Затем, плотно приложив свои губы к его рту, стала дуть.
Она увидела, как в результате искусственного дыхания его грудная клетка поднялась, и повторила упражнение, а потом вновь перешла к закрытому массажу сердца.
Стоун знала, что сердечно-легочная реанимация используется для того, чтобы сохранить мозг в работоспособном состоянии до тех пор, пока не появится возможность восстановить нормальное кровообращение и дыхание. Даже сейчас, в полном шоке, инспектор смогла уловить всю иронию происходящего: она пытается сохранить мозг, который его владелец методично уничтожал долгие годы.
Где-то у нее за спиной смолк вой полицейских сирен. В первую очередь они перекроют дорогу, чтобы сохранить возможные следы. А потом займутся опросом свидетелей.
Стоун ощущала все, происходившее вокруг нее, но ее внимание было сосредоточено на лежащей перед ней безжизненной фигуре.
Ее окружала какофония различных голосов, но один из них все же прорвался к ней в сознание:
– Шеф, помочь?
Не поднимая глаз, Ким отрицательно покачала головой. Она прекратила давить на грудную клетку, уверенная, что увидела, как та стала двигаться самостоятельно. Затем внимательно пригляделась. Еще одно движение грудной клетки. В глазах лежащего перед ней мужчины появилось осмысленное выражение, и он издал утробный стон.
Ким села на асфальт и в изнеможении опустила руки.
Артур Конноп смотрел прямо на нее. В его глазах она увидела узнавание и понимание того, что произошло. Болевые импульсы дошли, наконец, до его мозга. Он опять застонал, и гримаса боли исказила его лицо.
– Не шевелитесь, «скорая» уже едет, – сказала Стоун, положив руку ему на грудь.
Его блуждающие глаза нашли ее взгляд как раз в тот момент, когда на заднем плане послышалась сирена.
– Вот и всё, – выдохнул он.
Ким наклонила голову вперед.
– Что всё, Артур? – спросила инспектор. Раненый сглотнул и поводил головой из стороны в сторону. Это вызвало новые стоны.
– Что вы сказали? – переспросила Стоун, услышав у себя за спиной шаги парамедиков.
– Не бросайте… – едва смог произнести умирающий.
Женщина посмотрела ему в глаза и увидела, что сознание опять покидает его.
Руки ныли от боли, но она инстинктивно снова положила их на грудь Коннопа, прежде чем почувствовала, что ее отодвигают в сторону.
– О нем позаботятся, шеф.
Ким отвернулась, пока мужчина-парамедик крепил контакты дефибриллятора к груди пострадавшего.
– Нет, с ним все кончено.
– А что он сказал? – полюбопытствовал Брайант.
– Попросил довести дело до конца.
Ким прислонилась к стене. Уровень адреналина понизился, и ее охватила усталость.
– Что бы ни происходило в то время в Крествуде, оно не отпускает этих людей до самого конца… – выдохнула она.
– Свидетели говорят, что видели отъезжающую белую машину, – кивнул Брайант. – Сам момент удара никто не видел, но одни клянутся, что это был «БМВ», а другие утверждают, что «Ауди». Хотя машины могут быть и не связаны с несчастным случаем.
– Брайант, он каждый день проходил эти сто ярдов совершенно невредимый, – сказала Ким, поворачиваясь к полицейскому.
– Так значит, ты не считаешь это простым несчастным случаем?
– Нет, Брайант. Я считаю, что убийца ждал его и что у этого подонка хватило нахальства сделать это практически у нас на глазах.
– Пойдем, тебе надо привести себя в порядок, прежде чем мы… – Сержант легко коснулся руки Ким.
– Сколько времени? – отдернула она свою руку.
– Чуть больше полудня.
– Пора нанести визит вежливости нашему советнику.
– Но, шеф, пара часов никакой….
– Она может сыграть решающую роль, – сказала Стоун, вновь направляясь к машине. – Кроме Уильяма Пейна, советник – последний из оставшихся в живых.
Глава 38
– У тебя остались эти твои мятные таблетки, Брайант? – спросила Ким. Она использовала и выбросила три влажные салфетки, чтобы вытереть лицо, руки и шею, но все равно никак не могла избавиться от стойкого аромата пива и лука.
Брайант достал из кармана на двери свежую пачку и протянул ей.
Инспектор взяла одну таблетку и засунула в рот. Сильнейший запах ментола мгновенно заполнил ее легкие.
– Боже, да как ты можешь ими пользоваться?! – спросила она, вытирая слезу, выкатившуюся из правого глаза.
– А у меня, что, есть выбор, шеф?
Инспектор смогла полностью насладиться конфетой, пока они подъезжали к центру Бромсгроува. Брайант повернул направо и поехал вдоль здания, в котором до 1948 года была исправительная тюрьма. Они находились всего в десяти милях от Сторбриджа, но, казалось, попали в другую вселенную.
Впервые сведения об этой местности появились в начале IX века, и тогда она называлась Бремесгроф. Зденшее население занималось в основном сельским хозяйством и производством гвоздей. Сейчас оно состояло, в большинстве своем, из белых британских фермеров, зажиточных и невероятно консервативных. Национальные меньшинства составляли здесь не более четырех процентов.
– Ты, что, издеваешься надо мной? – спросила Ким, когда Брайант свернул с Литтлхит-лейн. Цены на недвижимость в этой части города начинались с семизначных цифр. Длинные подъездные аллеи и живые изгороди закрывали особняки от посторонних глаз. Известное как «банковский пояс», место было заселено профессионалами, занимающимися финансами, которые имели отсюда легкий доступ к федеральным дорогам М5 и М40. Местные члены парламента обычно не живут в таком окружении.
Машина остановилась перед стеной с металлическими литыми воротами.
Брайант опустил стекло и нажал кнопку интеркома. Ответивший им голос был настолько искажен, что Ким так и не поняла, принадлежал ли он женщине или мужчине.
– Полиция Западного Мидленда, – сообщил Брайант в микрофон.
Ему никто не ответил, но раздался низкий звук работающего двигателя, и ворота медленно поехали за левую стену.
Брайант проехал, как только открывшийся перед ними проход оказалось достаточно широким для машины.
Гравийная дорога привела их во двор из красного кирпича, в котором находился двухэтажный фермерский дом.
Двор имел L-образную форму, и Ким заметила в отдалении отдельно стоящий гараж, в котором ее собственный дом легко уместился бы несколько раз. Несмотря на то, что места для машин в нем было явно немало, два автомобиля были припаркованы с правой стороны от дома.