На нижней полке стояли модели классических британских автомобилей, а верхняя была отдана историческим моделям, которые использовались полицией Великобритании в разные годы ее истории. Здесь стояли: «MG TC» сороковых годов, «Форд Англия», «Черная Мария» и «Ягуар XJ40», занимавший почетное место в самом центре. В правом углу шкафа, надежно закрепленная на стенке, находилась фотография Вуди, пожимающего руку Тони Блэру, а рядом с ней стояло фото его старшего сына Патрика в парадной форме, сделанное накануне отправки в Афганистан. В этой же форме его и похоронили пятнадцать месяцев спустя.
Закончив говорить по телефону, Вуди немедленно схватил мягкий антистрессовый мяч, который лежал на краю его стола. Его правая рука стала сжиматься и разжиматься на нем. Ким вдруг осознала, что он часто пользуется этой штукой в ее присутствии.
– И что у нас есть на данный момент?
– Почти ничего, сэр. Мы как раз намечали пути расследования, когда вы меня вызвали.
Суставы пальцев старшего инспектора побелели от того, что он с силой сжал шарик, но больше он на эту резкость никак не среагировал.
Глаза Ким посмотрели за его правое ухо, туда, где на подоконнике стояла собираемая в данный момент модель. Это был «Роллс-Ройс Фантом», к которому не возвращались вот уже много дней.
– Как я слышал, у вас произошла стычка с инспектором-детективом Уортоном? – спросил Вудворд.
Так значит, барабаны джунглей уже вовсю громыхают!
– Мы с ним обменялись любезностями над трупом убитой, – ответила женщина.
С моделью что-то явно было не так. По мнению Ким, колесная база была слишком длинной.
– Мне звонил его начальник. Они подали формальную жалобу на ваши действия и хотят забрать дело себе. – Пальцы шефа с силой сжали мяч.
Ким закатила глаза. Почему этот придурок не займется своими собственными делами?
Подавив желание взять в руки «Роллс-Ройс» и исправить ошибку, она посмотрела прямо в глаза своему старшему офицеру.
– Но они же его не получат, сэр?
– Нет, Стоун, не получат, хотя формальная жалоба будет не очень хорошо смотреться в вашем личном деле. – Начальник не отвел взгляда. – Честно сказать, я уже начинаю уставать от всех этих жалоб… – Он переложил мяч в левую руку. – Интересно, с кем вы предпочли бы вести это расследование?
Ким почувствовала себя, как ребенок, которому предложили выбрать себе нового «лучшего друга». Ее последняя аттестация имела только один положительный пункт: умеет тактично вести себя с коллегами.
– А что, нужно выбирать? – уточнила она.
– А кого бы вы выбрали?
– Брайанта.
На губах старшего инспектора мелькнула тень улыбки.
– А если хорошенько подумать?
Значит, никакого выбора нет, вздохнула про себя женщина. Брайант умел контролировать ущерб, который она наносила окружающим, так что при наличии «соседей», дышащих ему в затылок, Вуди не хотел рисковать: он хотел, чтобы за Ким следил ответственный взрослый человек.
Стоун хотела было дать шефу небольшой совет по поводу того, как сэкономить кучу времени на разборе задней оси «Роллса», но быстро отказалась от этой мысли.
– Что-нибудь еще, сэр?
Вуди положил мячик на стол и опять надел очки для чтения.
– Держите меня в курс.
– Обязательно.
– И вот еще что, Стоун, – добавил он, и инспектор повернулась к нему от двери, – Давайте вашим сотрудникам возможность хоть иногда высыпаться. Ведь они не могут подзаряжаться через USB-кабель, как вы сами.
Ким вышла из кабинета, размышляя о том, как долго Вуди готовил эту маленькую шутку.
Глава 5
Ким шла за Кортни, школьным администратором, по коридорам школы Святого Иосифа в кабинет исполняющего обязанности школьного директора. Глядя на служащую школы со спины, Стоун восхищалась ее способностью передвигаться с такой скоростью на каблуках, высота которых была не меньше четырех дюймов.
Брайант вздыхал, проходя один класс за другим.
– Ты не считаешь, что учеба была лучшим периодом в твоей жизни? – поинтересовалась его коллега.
– Нет.
Они повернули в длинный коридор на втором этаже, откуда их ввели в дверь кабинета, на которой виднелся выцветший прямоугольник от только что снятой именной таблички. Мужчина, сидевший за столом, встал. Он был одет в дорогой костюм и галстук небесно-голубого цвета. Тусклый черный цвет его волос говорил о том, что их только что покрасили. Он протянул через стол руку, но Ким сделала вид, что не заметила ее, рассматривая документы, развешанные на стенах. Любые сертификаты или грамоты, в которых упоминалось имя Терезы Уайатт, уже исчезли со стен.
Брайант пожал протянутую ему руку.
– Спасибо, что нашли время принять нас, мистер Уайтхаус.
– Как я понимаю, вы заместитель директора, – заметила Стоун.
Мужчина кивнул и сел на свое место.
– Меня назначат исполняющим обязанности, и я готов оказать вам любую помощь при расследовании.
– Ни на минуту не сомневаюсь, что вас назначат, – прервала его Ким. В манерах этого человека было что-то лицемерное. Все казалось заранее отрепетированным, а тот факт, что он уже переехал в кабинет Терезы Уайатт и успел уничтожить в нем любые намеки на ее пребывание, было по крайней мере противно – ведь женщину убили меньше двенадцати часов назад. Ким была уверена, что он уже успел внести соответствующие исправления в свое резюме.
– Мы хотели бы получить список всех сотрудников, – потребовала она. – И организуйте все так, чтобы мы могли поговорить с ними в алфавитном порядке.
Сжатые скулы заместителя директора показали, что он не слишком рад тому, что женщина дает ему указания. Ким мельком подумала, касается ли это всех женщин, или только ее?
– Конечно, я попрошу Кортни немедленно все организовать, – Уайтхаус опустил глаза. – Я велел освободить для вас комнату дальше по коридору; надеюсь, она вам подойдет.
Ким осмотрела кабинет и покачала головой.
– Спасибо, но я думаю, что здесь нам будет вполне удобно.
Глава школы открыл было рот, чтобы ответить, но воспитание не позволило ему заявить свои права на помещение, у которого только что был совсем другой хозяин.
Он собрал свои вещички, которые лежали на столе, и направился к двери.
– Кортни сейчас к вам подойдет.
После того, как за «исполняющим обязанности» закрылась дверь, Брайант негромко рассмеялся.
– А в чем, собственно, дело? – спросила Ким, садясь в кресло за столом.
– Да так, ни в чем, шеф.
Ее коллега придвинул один из стульев к столу и тоже сел.
Стоун оценила месторасположение последнего свободного стула, который предназначался для опрашиваемых.
– Подвинь его немного назад.
Брайант отодвинул стул так, чтобы тот был ближе к двери. Теперь стул стоял совершенно отдельно, и сидящему на нем не на что было опереться и не к чему прислониться. Так удобнее будет наблюдать за невербальными реакциями опрашиваемых.
В дверь негромко постучали. Полицейские хором крикнули: «Войдите!», и в комнате, с листом бумаги в руках, появилась Кортни, которая с трудом сдерживала мстительную улыбку. Видимо, мистер Уайтхаус был не самой популярной фигурой в школе.
– Мистер Эддлингтон ждет в приемной.
– Пригласите его, пожалуйста, – кивнула Ким.
– Могу ли я предложить вам что-нибудь? Чай? Кофе?
– Конечно, можете. Два кофе.
Служащая направилась к двери, и тут Стоун осенило:
– Благодарю вас, Кортни.
Женщина кивнула и распахнула дверь перед первым допрашиваемым.
Глава 6
В четверть пятого, после двенадцати бесед, похожих друг на друга, как две капли воды, Ким ударилась головой о столешницу. В соприкосновении ее головы с деревом было что-то успокаивающее.
– Я понимаю, шеф, – кивнул Брайант, – такое впечатление, что в нашем морге сейчас лежит святая.
Он вытащил из кармана коробочку с ментоловыми леденцами от кашля. По скромным подсчетам его начальницы, это происходило уже в пятый раз.
Два года назад, после легочной инфекции, доктор был вынужден посоветовать Брайанту отказаться от его обычных тридцати сигарет в день, и теперь, пытаясь избавиться от разрывающего легкие кашля, полицейский беспрерывно сосал леденцы. Он смог отказаться от курения, но вместо этого подсел на конфеты.
– Тебе надо завязывать с этим делом, – заметила инспектор.
– Да просто день сегодня такой, шеф. – Как любой старый курильщик, ее напарник злоупотреблял своей дурной привычкой тем больше, чем больше волновался.
– Кто следующий?
– Джоанна Уэйд, английский язык, – ответил Брайант, сверившись со списком.
Когда дверь открылась, Ким непроизвольно закатила глаза. В кабинет вошла женщина, одетая в сшитые на заказ черные брюки и шелковую блузку сиреневого цвета. Длинные светлые волосы были убраны в конский хвост, и ничто не мешало видеть ее лицо с сильными чертами и почти полным отсутствием косметики.
Не предлагая руки, женщина села и закинула правую ногу на левую. Ее руки спокойно легли на колени.
– Мы не займем у вас много времени, миссис Уэйд. Нам просто надо задать вам несколько вопросов, – начала Стоун.
– Мисс, – поправила ее учительница.
– Простите?
– Мисс, инспектор, а не миссис, но вы можете называть меня Джоанна. – У женщины был низкий и сдержанный голос с небольшим северным акцентом.
– Благодарю вас, мисс Уэйд. Как долго вы знали директора Уайатт?
– Директор Уайатт приняла меня на работу три года назад, – с улыбкой ответила учительница.
– И какие между вами были отношения?
– Что, инспектор, прямо вот так, сразу, без всяких предварительных ласк? – Уэйд слегка наклонила голову набок и зафиксировала взгляд на Ким.
Та проигнорировала инсинуацию и твердо ответила на ее взгляд.
– Прошу вас ответить на мой вопрос.
– Ну конечно… У нас были нормальные рабочие отношения. Не без некоторых шероховатостей, как это случается между женщинами. Тереза была довольно упертым директором, не желающим отказываться от своих убеждений или менять их.
– Что вы имеете в виду?
– С того момента, когда она последний раз стояла за кафедрой, методы преподавания значительно изменились. И очень часто для того, чтобы заронить зерно в молодые, жаждущие знаний головы, необходима элементарная креативность. Все мы пытаемся как-то адаптироваться к изменчивости культуры, но Тереза была уверена, что методичная, настойчивая зубрежка является единственным способом что-то выучить, и каждый из нас, кто имел на это свой взгляд, получал соответствующие «рекомендации».
Пока Джоанна говорила, Ким оценила ее язык жестов как открытый и честный. Она также заметила, что женщина ни разу не взглянула на Брайанта.
– А вы можете привести пример?
– Пару месяцев назад один из учеников представил мне работу, в которой половина текста была написана языком, который сейчас широко применяется в электронных письмах и при общении в «Фейсбуке». Я велела всем двадцати трем ученикам принести из шкафчиков свои мобильные телефоны, а потом заставила их в течение десяти минут писать друг другу послания правильным, с точки зрения лексики и грамматики, английским языком. Это было для них дико, но они поняли то, что я хотела донести до них.
– А именно?
– Что человеческий язык нельзя заменить жаргоном. После этого никто больше не использовал этот новояз.
– И Тереза этим удовлетворилась?
– Совсем нет, – ответила мисс Уэйд, покачав головой. – Она посчитала, что школьник, о котором шла речь, должен был быть наказан и что это было бы ему более понятно. Я посмела ей возразить, и Тереза сделала в моем личном деле запись о неповиновении руководству.
– Остальные сотрудники не рассказывали нам ничего подобного, мисс Уэйд.
– Я не могу отвечать за других, – пожала плечами женщина, – хотя должна заметить, что некоторые из учителей, работающих здесь, давно сдались на милость обстоятельств. Они больше не могут достучаться до молодых душ, и просто высиживают время, оставшееся до пенсии. Они предпочитают никого не вдохновлять и не вдохновляться самим. Я к этой категории не отношусь, – Джоанна склонила голову на другую сторону, и на ее губах появилась слабая улыбка. – Научить нынешних тинэйджеров понимать и уметь наслаждаться красотой английского языка – задача совсем не из легких. Но я твердо верю, что человек не должен искать легких путей. Вы со мной не согласны, инспектор?
Брайант закашлялся.
Ким тоже слегка улыбнулась вместо ответа. Уверенность в себе сидящей перед нею женщины и откровенная беседа, которую она вела, были как глоток свежего воздуха после двенадцати похожих друг на друга ответов. А ее неприкрытое кокетство было очень занятным.
– А что вы можете рассказать о Терезе, как о женщине? – спросила Стоун, откидываясь в кресле.
– Вы хотели бы, чтобы я присоединилась к коллегам и произнесла приличествующую случаю эпитафию, или ждете от меня откровенности?
– Я с благодарность выслушаю честный ответ.
– Как директор школы, Тереза была мотивированной и целеустремленной женщиной, – Джоанна поменяла положение ног. – А вот как женщина она, боюсь, была крайне эгоистична. Даже на ее столе, как вы видите, нет ни фотографий, ни других указаний на тех, кто ей дорог. И ей ничего не стоило задержать сотрудников до восьми-девяти часов вечера. Бо́льшую часть своего времени она проводила в косметических салонах, за покупкой дизайнерских нарядов и выбором дорогих экзотических путешествий.
Брайант сделал несколько пометок в своем блокноте.
– Вы больше ничего не хотите сообщить следствию? – спросила Стоун.
Женщина отрицательно покачала головой.
– Благодарю вас, мисс Уэйд.
– Если вам нужно алиби, – подалась вперед Джоанна, – то я была в спортзале «Либерти», где занималась йогой. Это изумительная штука для поддержания гибкости. И если вас это интересует, то я бываю там каждый четверг по вечерам.
Ким твердо смотрела ей в глаза. Незамутненные голубые глаза Джоанны излучали вызов. Она сделала пару шагов к столу и предложила инспектору свою карточку. У той не было другого выхода, как протянуть за ней руку, и учительница вложила карточку ей в ладонь, превратив это мимолетное касание в рукопожатие. Ее рука была твердой и прохладной. Она провела пальцами по ладони Стоун и убрала руку.
– Вот номер моего телефона. Вы можете всегда позвонить мне, если вам понадобится моя помощь.
– Благодарю вас, мисс Уэйд. Вы оказали нам неоценимую поддержку.
– Ничего себе, командир! – произнес Брайант, как только за женщиной закрылась дверь. – Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять все эти намеки.
– Ничего не поделаешь – либо это есть, либо этого нет, – пожала плечами Ким и убрала карточку в карман. – Кто-нибудь еще?
– Нет, она была последняя.
Полицейские встали.
– На сегодня хватит. Отправляйся домой и отдыхай, – велела Стоун.
У нее было предчувствие, что отдых скоро понадобится им всем.
Глава 7
– Ну что ж, друзья мои, надеюсь, что вы все хорошо отдохнули и попрощались со своими любимыми…
– Опять никакой личной жизни на ближайший обозримый период, – простонал Доусон. – Для Стейси ничего не изменится, но мы-то все нормальные люди!
– АНН желает, чтобы проблема была решена до конца недели, – Ким предпочла пока никак не реагировать на выступление Кевина. Все они знали, что сокращение АНН означало Абсолютно Неразумный Начальник. При этом, в зависимости от настроения инспектора Стоун, последнее слово могло меняться в самом широком диапазоне.
– А что, если наш убийца ничего об этом не знает, командир? – со вздохом спросил Доусон, проверяя свой мобильный телефон.
– Тогда в пятницу я арестую тебя и, поверь мне, смогу выколотить из тебя нужные мне показания.
Кевин рассмеялся.
– Прекрати доставать меня, Кев. Это совсем не шутка. – Ким была абсолютно серьезна. – Что дало нам вскрытие?
– Полные воды легкие. Жертву, несомненно, утопили. Две гематомы как раз над грудными железами. Признаков изнасилования нет, но наверняка утверждать трудно, – зачитал Доусон из своей записной книжки.
– Что-нибудь еще?
– Ага. На обед она ела корму[9] из цыпленка.
– Отлично, это именно то, чего нам не хватало.
– Много из этого не выжмешь, командир, – пожал плечами Кевин.
– Брайант?
Детектив стал копаться в бумагах, но Ким знала, что вся информация уже навсегда запечатлелась в его памяти.
– Вчера еще раз обошли всех соседей, но они ничего не видели и не слышали. Некоторые из них знали убитую в лицо, но, кажется, она была не самым приветливым человеком в округе. Совсем не любила общаться с людьми.
– Ну, вот вам и мотив – убита из-за отказа пообщаться! – хмыкнула Стоун.
– Людей и за меньшее убивают, шеф, – возразил Брайант, и Ким была вынуждена с ним согласиться. Три месяца назад они расследовали убийство санитара, которого грохнули за две банки пива и какую-то мелочь в кармане.
– Еще что-нибудь? – спросила инспектор.
– Эксперты пока молчат. – Брайант взял в руки еще одну бумагу. – Скорее всего, они только начали экспертизу по отпечаткам пальцев и остаткам волокон.
Ким вспомнила о принципе обмена Локарда. По этой теории, преступник всегда что-то приносит на место преступления и что-то оттуда забирает. Это может быть все, что угодно, – начиная от волоса и кончая тончайшим волокном ткани. Все искусство состоит в том, чтобы их отыскать. А на месте преступления, которое истоптали восемь пожарников, и в залитой водой ванной улики сами собой не появятся.
– Отпечатки?
Брайант покачал головой.
– И все мы знаем, что убийство было совершено голыми руками, так что маловероятно, что орудие убийства валяется где-то в кустах.