– Я… я не могу, – заикаясь, проговорил Марк.
– Почему?
– Потому что я раб, хозяин. Если меня поймают на том, что я причиняю вред свободному гражданину…
– Тебя не поймают. И почему не воспользоваться ситуацией, а? Раб не должен упускать возможность отомстить. Давай же, метни что-нибудь. Сделай это от имени всех рабов, какие есть у сенаторов. Сделай это за них. Сделай это за себя. – Он хихикнул. – И сделай это за Спартака. Никто не узнает. Никогда.
Захваченный безумием толпы и разочарованный своим положением, Марк почувствовал, как на сердце стало теплее при упоминании о его отце. Его подхватил бурлящий водоворот негодования, ярости и ненависти за все то, что он выстрадал с тех пор, как его оторвали от дома. Прежде чем Марк осознал, что делает, он нашел у себя под ногами камень размером с перепелиное яйцо, размахнулся и с силой бросил в толпу людей в тогах, стремящихся под укрытие Дома сената. Он не видел, куда летел камень, но на таком расстоянии нельзя было промахнуться. Его охватила бурная радость. Клодий рассмеялся и тоже кинул камень.
– Не останавливайся, Марк! Бросай!
Марк уже готов был подхватить с земли еще один камень или опустить дубинку на голову ближайшего сенатора. Но внезапно он увидел сумасшедший блеск в глазах Клодия и его губы, кривящиеся от жестокого удовольствия. Хихикая, как ребенок, Клодий снова и снова швырял камни. Огонь в душе Марка погас, сменившись холодом. В Клодии было нечто пугающее. Казалось, он больше не контролирует себя.
Мысли Марка прервал крик, раздавшийся совсем рядом:
– Осторожно! Здесь Милон!
Предупреждение было услышано, и люди Клодия стали озираться по сторонам. Сенаторы воспользовались передышкой и кинулись в Дом сената. Как только последний из них оказался внутри, двери с глухим стуком захлопнулись. Марк, бывший меньше остальных ростом, почувствовал себя словно в ловушке. Ему нужно было видеть, что происходит. Он бегом поднялся на несколько ступеней и обернулся посмотреть на Форум. Люди Клодия повернулись лицом к бандам, хлынувшим на Форум с Авентинского холма. Земля между двумя сторонами была пуста, если не считать длинных теней, падающих от нескольких статуй наверху. Люди Милона пришли вооруженные дубинками, секачами, топорами, ножами и другими грозными орудиями.
Но у Марка не было времени рассмотреть поле битвы. Клодий подозвал его и потащил через толпу в первые ряды перед наступающей ордой. Плотно надев шапку, Марк застыл при виде линии бойцов, движущихся прямо на него. Он вдруг почувствовал себя очень маленьким. На арене у бойца есть, по крайней мере, пространство для маневра. Здесь все было по-другому. И это ужасало.
Крики людей Клодия замерли при приближении людей Милона. На Форум опустилась тишина, прерываемая только громыханием подбитых гвоздями ботинок. Во главе соперничающих банд шел высокий широкоплечий человек с широким кожаным поясом. На нем были простая черная туника и толстые кожаные ботинки высотой до середины его мощных икр. В руке он держал тяжелую дубинку, утыканную шляпками железных гвоздей. Его темные волосы были коротко подстрижены, по всему лицу через лоб, нос и щеку тянулся мертвенно-бледный шрам.
Клодий улыбнулся и пробормотал:
– Милон великолепен, как всегда.
Люди из его окружения начали размахивать оружием, готовые пустить его в ход. Марк перехватил дубинку в левую руку.
Когда Милон оказался шагах в двадцати от противника, он поднял руку, приказывая своим людям остановиться.
– Мне сказали, что ты начал заварушку, – обратился он к Клодию.
– Заварушку? – Клодий сделал вид, что оскорблен. – Я? Ни в коем случае. Мы с моими парнями как раз агитируем за народ. Однако некоторые сенаторы не желают нас слушать.
Милон засмеялся:
– Трудно слушать, когда в тебя бросает камни стадо трусливых изгоев из сточных ям Субуры.
По рядам сторонников Клодия прошла волна недовольства, и он крикнул:
– Спокойно! Пусть этот крикун говорит что хочет. Нам-то что за дело?
Ворчание перешло в смех, и грубое лицо Милона исказилось.
– Хватит! – заорал он. – Клодий, убирай своих людей с Форума. А не то я заставлю тебя это сделать!
– Пфф! – фыркнул Клодий, отвернул в сторону полу плаща, вытащил короткий меч и направил острие на Милона. – Заставь меня! Ты больше не контролируешь улицы. – Клодий раскинул руки. – Их контролируем мы! Улицы Рима принадлежат Клодию и бандам Субуры!
Его люди приветствовали эти слова ревом одобрения.
Милон вскинул дубинку и громко крикнул:
– Давайте поработаем, парни!
Он бросился вперед, его люди двинулись за ним. Марк переложил дубинку в правую руку и поднял ее на изготовку, встав рядом с Клодием. Сердце его бешено заколотилось, но времени на страх не осталось. Вокруг с оглушительным стуком и треском сталкивались дубинки. Высокий человек с плохо подстриженной бородой кинулся к Марку, подняв над головой толстую дубинку. Его дикая усмешка стала шире, когда он увидел, что перед ним мальчишка – легкая жертва.
Марк отступил в сторону, и дубинка напавшего просвистела мимо и с громким треском ударила в булыжник. Не промедлив ни мгновения, Марк изо всех сил ткнул своей дубинкой в живот человека, сломав ему ребро и затруднив дыхание. Противник рухнул на землю, ловя ртом воздух. Марк услышал за спиной влажный хруст, обернулся и увидел, что Клодий воткнул меч в голову упавшего.
– Хорошая работа, Марк!
Он засмеялся, вытащил клинок и пнул тело, потом прыгнул вперед, чтобы поразить кого-то в живот. Марк оказался зажат между яростно дерущимися врукопашную людьми. Кто-то тесно обхватил противника, пытаясь подавить его преимуществом в силе. Кто-то старался вцепиться в лицо врага или столкнуться с ним лбами.
Марк потерял Клодия из виду и был оттеснен от него другими людьми из банд Субуры. Он остановился, не зная, что делать. Его инстинкт говорил, что надо драться, но, когда он отдышался, возбуждение улеглось и он смог ясно мыслить. Для драки он был слишком мал. Его учили индивидуальному бою, а не схватке в неистовствующей толпе. Скорее всего, ему разобьют голову или переломают кости, и тогда с ним будет покончено. Всю оставшуюся жизнь он будет калекой, если вообще выживет. Да, он должен доказать Цезарю и Помпею, чего он стоит, но этот способ не для него.
– Марк!
Кто-то схватил его за плечо и резко повернул. Это был Фест.
– Марк, нам надо уходить. Это работа для Клодия и его банд, а не для нас. Пошли!
Он пробился вместе с Марком через толпу, провел его мимо сената к краю Форума, подальше от драки у входа в Дом сената. Оглянувшись, Марк еще раз увидел Клодия: тот стоял на лестнице, подбадривая своих людей, размахивал окровавленным мечом и смеялся, как маньяк.
XVII
– О чем вы думали? – процедил сквозь зубы Цезарь, вызвав Клодия, Феста и Марка к себе в кабинет вечером того же дня. – Сто с лишним человек убиты, втрое больше покалечены. Клянусь Юпитером, к тому времени, как все закончилось, Форум был залит кровью. Вы должны были всего лишь оказать давление на сенаторов, чтобы они перестали поддерживать Катона. – Он покачал головой и махнул рукой, словно отталкивая что-то. – Но не устраивать эту… эту кровавую бойню.
– Ой, брось! Цезарь, ты хотел усилить конфликт. Теперь, когда обе стороны используют уличные банды, насилие неизбежно. В любом случае мне было предписано, что я могу делать все, кроме убийства. – Клодий пожал плечами и повернулся к Марку, который скромно стоял у стены. – Ведь правда, мальчик? Именно это Цезарь велел тебе передать мне?
Марк кивнул, метнул взгляд на Цезаря и ответил:
– Да, хозяин.
– Видишь? – Клодий улыбнулся и повернулся к Цезарю. – Кроме того, на самом деле всего несколько сенаторов получили легкие повреждения. Но среди них ни одной значительной персоны.
– Двадцать из них ранены, один серьезно. Он пробил голову, когда поскользнулся на ступенях.
– Тогда это не моя вина, – отмахнулся Клодий.
– Что бы ты ни думал, урон нанесен, – возразил Цезарь. – Ты вызвал кровавую бойню у Дома сената, и теперь Катон извлечет из этого максимальную выгоду. Завтра он назовет меня тираном перед всем сенатом. Мне совсем не нужно, чтобы число моих противников увеличивалось, когда сенату предстоит голосовать за то, чтобы послать меня обратно в безвестность. Я столько сделал для Рима не затем, чтобы закончить свою карьеру в горах, гоняясь за рабами.
Пока Клодий и Цезарь спорили, Марк обдумывал одну идею. Конфликт между Цезарем и Бибулом достиг предела. Сначала угроза жизни Порции, потом предложение изгнать Цезаря из Рима, а теперь уличные банды проливают кровь в сердце города. Жизнь Цезаря была в опасности, и, по мнению Марка, существовал только один способ раскрыть заговор против его жизни. Мальчик был уверен, что рукопашная на улицах города ничего не даст. В его голове зрел план. Если все получится, тогда Цезарь окажется в еще большем долгу у Марка. Рассчитывать на помощь Помпея не приходится, но этот план поможет Марку показать себя им обоим и получить награду – одну, но самую дорогую для него.
– Катон может продолжать в том же духе, – ответил Клодий на слова Цезаря, – но раз Милон в этом участвует, ни одна из сторон не выглядит хорошо. Кроме того, многие сенаторы были настолько потрясены происшедшим, что не посмеют появиться в Доме сената еще долгое время после того, как закончится этот год и вы с Бибулом передадите полномочия другой паре консулов. Да и кто будет помнить о том, что Бибул когда-то был консулом, раз он отказался занимать свое место в сенате?
– Очень смешно, – нахмурился Цезарь. – Но сегодняшняя попытка Катона еще больше затруднила мою жизнь. А сегодняшняя перепалка, как ты ее описал, усилит позицию моих противников в сенате. Мне придется приложить все усилия, чтобы снова сделать сенат управляемым и найти способ противодействовать плану Катона. Необходимо принять какой-нибудь закон, который заставит сенат делать то, что хочу я. Но это повысит ставки и увеличит опасность для меня и для Порции.
– Тогда, Цезарь, мы должны принять меры против этого, – сказал Клодий.
– Но как мы это сделаем, не зная, где и когда они намерены нанести удар?
Пока Марк слушал их разговор, его мысль быстро работала. Он прокашлялся, набираясь смелости перед тем, как вмешаться. Цезарь повернулся на звук и поднял бровь:
– Ты хочешь что-то сказать, Марк?
– Да, хозяин.
– Тогда говори.
Марк посмотрел на обоих. Возможно, его идея была дикой, но, похоже, это был единственный выход.
– Хозяин, тут нет вопросов. Твои враги намерены покончить с тобой. Я слышал это от бандита, который был послан, чтобы убить твою племянницу. Я думаю, они еще не раз попытаются совершить покушение на ее жизнь и на твою. Ты мог бы оставаться в безопасности в стенах твоего дома, как Бибул, но тогда народ подумает, что ты струсил.
Глаза хозяина мрачно блеснули, и Марк торопливо продолжил:
– Конечно, ты будешь продолжать жить как обычно и страха не покажешь. Но они все равно будут плести заговоры против тебя. Эта бандитская война не поможет. Тебе нужно разузнать их планы и быть готовым действовать против них.
Цезарь и присутствующие в кабинете обдумывали слова Марка. Мальчик старался казаться спокойным, но его сердце бешено колотилось. Как Цезарь отреагирует на то, что простой раб осмелился высказать свое мнение?
– И как же я их разузнаю? Милон вряд ли расскажет мне, – насмешливо спросил Цезарь.
– Кто-то должен войти в банду Милона и узнать их планы, хозяин.
– Неужели ты считаешь, что я не думал об этом? – фыркнул Клодий. – Уличные банды – это тесно связанные группы. Человек должен показать себя, прежде чем ему позволят стать членом банды. А после этого он должен будет проложить себе путь в ближний круг вожаков банд. Это займет много времени – не один год. У нас этого времени нет. Кроме того, если в разгар войны появляется человек, желающий войти в банду, он непременно вызовет подозрения. Это не сработает.
Марк уже обдумал это и выразил согласие кивком:
– Это верно, хозяин. Но что, если послать не взрослого человека, а мальчика? Кого-то достаточно юного, чтобы его не замечали?
Клодий и Цезарь внимательно посмотрели на Марка. Потом Цезарь произнес:
– Ты говоришь о себе.
– Да, хозяин. Почему бы и нет? Я умею наблюдать. Я владею оружием, и я не принадлежу ни к одной из банд. В Риме меня мало кто знает, так что меня не раскроют. Когда я выходил на улицу, голова моя всегда была накрыта капюшоном. Если бы я сумел приблизиться к Милону и его банде, я мог бы подслушать их планы или хотя бы предупредить, когда что-то намечается, хозяин. – Марк замолчал, заметив на лице Цезаря сомнение.
– Это слишком опасно, и почему ты считаешь, что они будут так глупы и станут обсуждать при тебе важные дела?
Марк невольно улыбнулся:
– Потому что именно так поступаешь ты, хозяин. Ты открыто высказываешься в присутствии твоих рабов. Почему же Милон должен отличаться?
Цезаря смутили его слова, а Клодий рассмеялся:
– А ведь он прав! Не один влиятельный римлянин терпел крах, когда его рабов пытали, выбивая из них сведения, которые потом использовались против него. Можно подумать, что мы чему-то научились, но, кажется, не научились. Марк прав, Цезарь. Он мог бы добиться успеха там, где взрослый человек не преуспеет. По крайней мере, стоит попытаться.
Марк в упор смотрел на Цезаря, пытаясь догадаться, что происходит в голове у консула.
– Хозяин, я знаю, что смогу это сделать, – сказал он.
Цезарь сжал руки за спиной и стал мерить шагами кабинет. Клодий внимательно рассматривал ногти на своих тщательно ухоженных руках. Марк смотрел на него, поражаясь, что это тот самый человек, который всего несколько часов назад участвовал в жестокой уличной схватке.
– Хорошо, – наконец промолвил Цезарь. – Стоит попробовать. Не могу сказать, что счастлив, подвергая опасности ценного раба, но нет победы без риска, как сказал бы Красс, мой друг и партнер. – Он в упор посмотрел на Марка. – Конечно, ты ожидаешь получить награду за эту услугу?
– Я был бы благодарен за одну награду, – ответил Марк, не зная, как далеко он может зайти в своем положении.
Перед его глазами возник образ матери, замученной, голодной, умоляющей его о помощи.
– Я уверен, ты будешь благодарен. – Цезарь положил руку на плечо Марка. – Хотя ты и молод, но знаешь, что такое честь и как ее отстоять. Редкие качества. Если ты останешься у меня на службе, то когда-нибудь станешь грозным гладиатором, Марк. И я буду гордиться тобой.
– А если он не хочет быть гладиатором? – прервал его Клодий. – Если он хочет получить свободу?
Марк весь напрягся. Клодий словно читал его мысли. Но делу Марка не помогло бы, если бы Цезарь знал, как ненавистна мальчику идея стать гладиатором. Цезарь не терпел, когда кто-то не соглашался с его мнением.
– В таком случае я обдумаю его положение в должное время, – небрежно ответил Цезарь. – А до тех пор, Марк, ты сделаешь, что сможешь, чтобы спасти меня от моих врагов, да?
– Да, хозяин. Когда мне приступать?
– Немедленно. Я бы не удивился, если бы Катон и Бибул после сегодняшних событий не захотели побыстрее покончить с этим. – Он в упор посмотрел на Марка. – Ты должен знать, что риск есть. Если Милон узнает, кто ты, он будет беспощаден.
Марк собрал все свое мужество и выпрямился:
– Я понимаю, хозяин. Но я и раньше не однажды встречался с опасностью. Я не боюсь, и я знаю, что делаю.
Цезарь вдруг громко рассмеялся:
– О, ты знаешь, что делаешь? Хотел бы я сказать то же самое про себя.
* * *Фест поручил Лупу подготовить Марка к его опасному заданию. Он нашел поношенную и порванную тунику и старые сандалии, в которых Марк выглядел как беглец, каковым он и собирался представиться. С мальчика сняли диск, висевший у него на шее и означавший, что он – раб. И теперь его кожу надо было покрыть смесью сажи и чернил, чтобы он был похож на чумазого уличного мальчишку и чтобы скрыть клеймо школы гладиаторов Порцинона.
– Сними тунику, – сказал Луп, собираясь приступить к работе.
Марк колебался. Никто не видел его шрама с тех пор, как Брикс распознал в нем клеймо Спартака. Теперь он находится в доме самого могущественного врага Спартака. Показать здесь клеймо было очень опасно.
– Ну же, – поторопил его Луп. – Или ты хочешь, чтобы Милон узнал, кто ты?
Марк понял, что нет способа скрыть клеймо, не вызывая подозрений. Он затаил дыхание и снял тунику.
– Что это у тебя на плече? – спросил Луп и наклонил голову, всматриваясь в шрам. – Похоже на меч, пронзивший голову волка.
Марк схватил рваную тунику и хотел ее надеть, но Луп остановил его:
– Подожди. Это тоже нужно замазать. Стой спокойно.
Он нанес смесь на спину Марка неровными полосками, чтобы грязь выглядела натуральной.
– Где тебе поставили это клеймо?
– Я не знаю, – солгал Марк. Он едва дышал от страха, что его настоящее происхождение будет раскрыто. Что, если Цезарь войдет прямо сейчас? – Оно всегда было там, сколько я себя помню.
– Наверное, тебя заклеймили еще младенцем, – покачал головой Луп. – Клянусь богами, кто мог сделать такое с малышом? Сомневаюсь, что твой отец стал бы использовать такой непатриотичный образ. Волк – это символ Рима. А твоя мама?
Марк пожал плечами:
– Я тебе рассказывал. Я ничего об этом не знаю. Давай поскорее закончим.
– Ну, кто бы это ни был, они не были друзьями Рима. Стой смирно.
Луп закончил с гримом, полюбовался своей работой и наконец отошел от Марка:
– Надень тунику.
Марк вздохнул с облегчением, Луп с усмешкой оглядел его:
– Выглядишь как самый грязный житель трущоб. Великолепно.
* * *В ту ночь Луп и Марк вышли из дома через небольшие боковые ворота. Лупу приказали довести Марка до Ямы на Авентинском холме – это был центр района, контролируемого Милоном и его бандами. Фест был слишком хорошо известен там, и он решил, что два мальчика лучше подходят для данного случая. На них никто не обратит внимания.