Вот так! Ловкость рук и никакого мошенничества. Наблюдая эту колоритную сцену, я как-то незаметно упустила из виду объект № 13, то бишь камеру. Как раз в это время возле нее появился невысокий худощавый темноволосый парень, одетый в синюю куртку с капюшоном. Сзади на куртке имелась надпись белыми буквами: «Campus nafnaf league».
На вокзальных часах было ровно двенадцать. Парень быстро набрал код, открыл дверцу камеры, вытащил что-то похожее на конверт (Опять! Или у меня уже начались глюки?) и пошел к выходу. Я последовала за ним. В это время с криком: «Стащила, воровка проклятая, ой, спасите, ой, помогите, люди добрые!» – в меня вцепилась какая-то торговка с объемными полосатыми дорожными сумками китайского производства. Она продолжала орать, и на ее вопли к нам уже бежали плечистые парни в форме охраны. Но объясняться со стражами порядка у меня не было ни желания, ни времени, тем более что ничего противозаконного лично я не совершила. А что торговка оговорила ни в чем не повинного человека, то есть меня, – это уже ее проблемы. Пусть остаются на ее совести! Мне срочно требовалось поймать парня, иначе я так и не узнаю, кто и за каким чертом вызвал меня на край города! Я укусила торговку за руку, которой она удерживала мою. Торговка заорала еще громче: «Она еще и кусается, курва!» – но мою руку отпустила. Воспользовавшись этим, я оттолкнула ее и бросилась к выходу. Обернувшись на ходу, я заметила, что меня и охранников разделяет приличное расстояние, можно не волноваться, что меня поймают. Однако скорость я все же прибавила – боялась прозевать Наф-Нафа (так я окрестила парня из-за этой дурацкой надписи на куртке).
Я выбежала на улицу и огляделась. Площадь перед вокзалом, обычно многолюдная в дневное время из-за постоянно подъезжающих к остановкам троллейбусов, автобусов и маршруток, а также из-за толп ожидающих транспорта людей, ночью выглядела почти безлюдной. В основном здесь сейчас стояли легковушки. Я оглядела их ряд и заметила знакомую куртку: Наф-Наф садился в «восьмерку». Пока он выруливал со стоянки, я успела добежать до своей машины и сразу же бросилась за ним. Мы выехали на Московскую, и, поскольку эта улица оказалась довольно пустынной, я сбавила скорость и немного отстала. Так мы проехали всю Московскую. Я то нагоняла «восьмерку», то снова отставала, чтобы не обнаружить себя. Теперь мы ехали по мосту через овраг. Затем Наф-Наф повернул направо, и вскоре мы оказались в частном секторе. Показались крыши домов и окружавшие их заборы. «Восьмерка» остановилась у железной калитки двухэтажного каменного дома. Я бросила взгляд на соседние дома: они все были деревянные, окруженные деревянными же заборами. Я оставила свою машину за поворотом и последовала в нужный дом: туда, где за железным забором скрылся парень. Чтобы он не заметил меня, я шла очень осторожно, почти бесшумно; ветви кустов и деревьев скрывали мой силуэт. Воспользовавшись тем, что парень не успел запереть калитку – он загонял машину в гараж, – я ступила на чужую территорию. Мысленно поблагодарив его за открытый вход (железные прутья забора вверху были заострены, и перебраться через него было бы весьма затруднительно), я вышла на заасфальтированную дорожку, ведущую к дому с высоким крыльцом. Сначала я хотела дождаться, когда парень выйдет из гаража, и отобрать вещь, которую он забрал из камеры хранения: ведь, судя по надписи на стене заброшенного дома на улице Талалихина, она предназначалась мне. Но потом я решила отступить от первоначального плана: еще неизвестно, кто и в каком количестве находится в доме. А лишние противники мне совсем ни к чему! Поэтому я потихоньку закрыла ворота гаража, благо замок он не снял. Надеюсь, слишком большого шума Наф-Наф не устроит, обнаружив, что кто-то его запер, а я тем временем успею выяснить, кто же организовал мне всю эту ночную развлекаловку.
Первым делом я подошла к окну и некоторое время постояла неподвижно, прислушиваясь. Окно было закрыто ставнями, сквозь них пробивался свет. Из дома доносились мужские голоса. Я вытащила из сумки отмычки, поработала ими немного и, открыв дверь, вошла в дом. Пистолет я держала наготове. Из небольшого коридора, который в самом его начале освещался двумя бра, виднелась просторная комната. Сиял экран домашнего кинотеатра, перед ним стояли два кресла, в которых располагались… пока неизвестно – кто. На экране мелькали кадры какого-то боевика. Один из смотревших щелкнул пультом и, потянувшись, встал. Я отпрянула в глубь коридора. Из моего укрытия мне был виден профиль молодого блондина. Кого-то он мне напоминал…
– Ох, и надоела мне вся эта фигня на постном масле, Костян! – сказал он кому-то.
– Да, – отозвался его собеседник, – эти боевики с каждым разом становятся все дебильнее и дебильнее. Вообще, Леха, я так тебе скажу: жизнь гораздо интереснее всех этих киношных заморочек! Вот взять, к примеру, дело, что сегодня слушалось в суде. Ты, кстати, зря прогулял практику, Гайдамак тебя за это по головке не погладит.
– Да ладно, подумаешь, ты по делу говори, – зевнул Леха.
– Ну, а че – по делу? Мы с Серым так ухохатывались по этому самому делу, что до сих пор живот болит. Прикинь: два студента из «политеха» не поделили телку. Некто Третьяков – новый бойфренд герлы – требует от Новикова, ее бывшенького, сто баксов: тот, видите ли, надоел ему тем, что постоянно преследует Наташку… Новикова такой расклад не устроил. Он предложил Третьякову драться: кто победит, тот и получит даму. И побеждает более сильный Третьяков и снова требует сто «зеленых». Новиков говорит, что у него нет такой суммы, тогда Третьяков забирает у него в залог бумажник, в котором находятся паспорт и приписное свидетельство. А ему через несколько дней надо ехать в Самару на практику! И как ты думаешь, что делает Новиков?
– Идет в ментуру и пишет заяву, – еще более смачно зевая, ответил Леха.
– Как ты догадался?
– Дедуктивный метод. Ну, это элементарно… Ватсон, – и оба расхохотались.
Я увидела вешалку, а на ней – две куртки. Нашарив в кармане одной «корочки», я вытащила их и при свете прочитала… То, что я прочитала, сначала меня ошарашило, потом озадачило… Какого черта, в конце-то концов?!
– …да, – продолжал Костян. – У Третьякова производят обыск, находят упомянутый бумажник с документами и препровождают его в СИЗО. А на суде ему вообще начинает светить статейка за грабеж, поскольку нашлись свидетели, видевшие, как он отнимал бумажник. Но самым прикольным было то, что теперь уже Новиков потребовал у Третьякова сто долларов за моральный ущерб! И суд удовлетворил его иск.
– В общем, за что Третьяков боролся, на то и напоролся, – подытожил Леха.
– А после перерыва слушалось еще одно дело, – продолжал Костян. – Там подсудимого обвиняли в том, что он стянул кожаную куртку с потерпевшего. Но когда его задержал патруль, парень тут же придумал байку, что вроде он выиграл ее на спор, а так как потерпевший не захотел ее отдавать, то ему пришлось отнять ее силой.
«Откуда он узнал, где я живу? – подумала я. – Наверное, выследил. Определенно, выследил. Я же шла пешком по тарасовскому Бродвею, пялилась на огни витрин, размышляя о презентабельности нынешнего облика проспекта. Но, с другой стороны, если все время думать о слежке, если мне всюду начнет мерещиться «хвост», так недолго докатиться и до паранойи и загреметь в больничку соответствующего профиля».
– …че-то Нафнафыч не дает о себе знать…
«Вот интересно! Они так увлеклись просмотром боевика, что не услышали шум его машины?»
– …ему бы пора уже и объявиться, – опять широко зевая, сказал Леха.
«Что-то ты раззевался, мальчик. Баиньки тебе уже пора! Да и мне, кстати, тоже».
– Ну, и где же наш лучший сыщик всех времен и народов? Говорил же, не придет она! – подал голос Костян.
«Теперь – мой выход на сцену».
– Она уже здесь! Руки за голову! Повернулись лицом к стене!
Увидев наставленный на них пистолет, парни дружно открыли рты.
– Живее! Оглохли, что ли? – рявкнула я.
Леха и Костян на негнущихся ногах переместились к стене.
– Ну что, ребятки, – с задумчивостью в голосе произнесла я, – я, кажется, знаю, кому из вас принадлежит эта «гениальная» идейка! Я начну сагу сказывать, а вы меня поправите, если что не так… Значится, так: когда пару дней тому назад частный детектив Татьяна Александровна Иванова посетила кафе «Красный конь», чтобы опросить свидетельницу по делу о гибели Ольги Ермаковой – а свидетельницей этой была официантка Евстафьева Светлана Юрьевна, – то в это время, в том же самом месте (я имею в виду кафе) находился брат Светланы – Евстафьев Алексей Юрьевич, студент второго курса Академии права, будущий, стало быть, юрист. Услышав восторженные отзывы сестры об этом частном детективе, Алексей решил приколоться над Ивановой. Он проследил, где она живет, сочинил маляву, нацарапал ее левой рукой на тетрадном листке, прикрепил к двери квартиры Ивановой. Потом он сгонял на край города, прогуляв при этом практику, намалевал на стене краской нужный номер дома, где и оставил дурацкий плакат-ориентировку. По всем законам жанра, действо должно было произойти под покровом ночи, а камеру хранения, где лежал конвертик с адресом, по которому ей нужно отправиться, Ивановой было предписано открыть ровно в полночь. Я все правильно излагаю?
– Да, – выдавил из себя Леха, – только я писал правой рукой, я – левша…
– Ну, это уже детали, – заметила я. – Родители дома?
– Нет, они… в санатории.
– Светлана?
– Она у бабушки… в деревне.
– Понятно. А Алексей Юрьевич, предоставленный самому себе, стало быть, развлекается на полную катушку! В самом деле, Леха, ты бы лучше практику в суде посещал, пользы было бы гораздо больше, поверь мне.
– Татьяна Александровна, – подал голос Костян, – простите нас, мы…
– Вы больше так не будете, – закончила я за него. – Лови свой студенческий, – я швырнула Лехе его билет. – Да, – обернулась я уже на пороге, – Нафнафыча своего освободите, а то он в гараже затоскует. Прощайте, Шерлоки!..
Так… Пришло время отправляться в Ереван: возможно, ниточка тянется оттуда. Был ли контракт, заключенный Ольгой, таким же выгодным и для армянской стороны? Это мне вскоре предстояло выяснить. Я отправилась за билетом на самолет.
Глава 5
Стюардесса объявила о скорой посадке и попросила пассажиров пристегнуть ремни. Позади остались вершины Арарата, похожие на сахарные головы, и простирающиеся вокруг зеленые виноградники. Мой сосед, оказавшийся профессором истории, почти все время, пока мы находились в полете, увлеченно рассказывал об Армении как о сокровищнице исторических редкостей.
– Вот скажите, Таня, вы когда-нибудь бывали в настоящем караван-сарае? Расположенном на горном перевале? А доводилось ли вам посещать жилище доисторического человека?
Я призналась, что обо всем этом знаю только по книжкам и иллюстрациям к ним.
– Армения – это огромный музей под открытым небом! Для любителей старины и искусства здесь настоящий рай, – с жаром продолжал ученый. – Языческие святилища, урартские крепости, пещерные города – да всего просто не перечислишь! Очень рекомендую вам посетить Эчмиадзин и храм Звартноц. От Еревана они находятся сравнительно недалеко. Ну, а саму нашу столицу я считаю самым красивым городом на свете, вы уж простите такое, с позволения сказать, бахвальство.
Но позже, когда я ехала из аэропорта в гостиницу, я согласилась с мнением профессора. Ереван – действительно очень красивый город: в нем много старинных зданий из мрамора и гранита, но также много и высотных современных сооружений.
Я поселилась в той же гостинице, что и Ольга Ермакова, и, по какому-то стечению обстоятельств, в том же самом номере. Он был и респектабельным, и комфортабельным одновременно. Мебель из красного дерева, огромная кровать, комод, пуфик, пушистый ковер на полу. А телевизор и видео– и аудиосистемы, а также мини-бар позволяли приезжему проводить время в свое удовольствие. Но я-то прилетела сюда не отдыхать, а работать… Хотя сегодня никакой работы не предвидится: близился вечер, и на нужную мне фирму я смогу попасть только завтра. Поэтому остаток дня принадлежал мне.
Почувствовав, что проголодалась, я спустилась в ресторан. Только села за столик, смотрю, ко мне приближается симпатичный армянин примерно моих лет или чуть постарше.
– Девушка, к вам за столик можно?
Я неопределенно пожала плечами. Очевидно, он принял мой жест за согласие, потому что тут же уселся напротив меня и отрекомендовался:
– Возген. Живу в Спитаке, здесь – в командировке.
– Татьяна. Живу в Тарасове, здесь… тоже в командировке, – в тон ему ответила я и, видя его недоумение, пояснила: – Это – в России.
– Вот как! Значит, мы с вами товарищи по несчастью, – убежденно сказал он, – раз оба в командировке.
– Ну, я-то несчастной себя не считаю, – возразила я.
– Да нет, я не в самом прямом смысле этого слова имел в виду несчастье. Ну, типа, все эти переговоры, официальные встречи навевают такую тоску!
– А вы, наверное, предпочитаете что-то неофициальное?
Он прямо-таки расцвел:
– Ты угадала!
Как он быстро перешел на «ты»! Однако прыткий ты какой, Возгенчик!
Я усмехнулась:
– Мы вроде на брудершафт еще не пили…
– Так сейчас и выпьем! – с готовностью отозвался он. Подозвав официанта, Возген сделал заказ, и вскоре нам принесли бутылку шампанского. Когда шампанское уже пенилось в фужерах, а официант отошел, Возген поднял свой фужер и потянулся ко мне. Допив шампанское, он на мгновение прижался своей щекой к моей. Жесткая щетина приятно покалывала кожу, а терпкий, настоящий «мужской» аромат его парфюма возбуждающе защекотал ноздри.
– Ну, что, теперь мы на «ты»? – спросил Возген.
Я в ответ утвердительно кивнула.
– Что тебе заказать?
– Что-нибудь на твой вкус. Я вообще-то впервые в Армении, не знаю особенностей национальной кухни, поэтому…
– Все, понял. – Возген снова позвал официанта, произнес какие-то незнакомые мне названия. Заказ принесли очень быстро, мы с ним даже не успели переброситься и парой фраз. Официант поставил передо мной и Возгеном по блюду с чем-то, напоминавшим своим внешним видом желе. Было очень вкусно, но я никак не могла понять, что на это похоже по вкусу.
– Это, – сказал Возген – национальное армянское блюдо, называется «кюфту». Мясо сначала взбивают, потом опускают в подсоленную кипящую воду, варят, а уже потом заливают сливочным маслом.
– Никогда бы не подумала, что это мясо, – удивилась я.
– Моя мама готовит его просто неподражаемо.
– Жена, наверное, тоже готовит неплохо? – улыбнулась я.
– Какая жена, что ты? – У Возгена непроизвольно прорвался армянский акцент. – Нет никакой жены, я еще холостой.
«Да, – подумала я, – конечно, все мужчины в командировках и на отдыхе, как по мановению волшебной палочки, становятся такими холостыми-незарегистрированными. Но след обручального кольца ведь остается… Хотя у Возгена его нет… А глаза-то Возгенчик опустил вниз и смотрит как-то в сторону… нет, он, может быть, еще и не женат, молодой совсем, но невеста-то определенно имеется, в Армении родители чуть ли не с младенчества подыскивают своим детям пару… Да какое мне дело? Я, что ли, за него замуж собралась?»
– …ты мне так и не ответила, – я так увлеклась своими размышлениями об особенностях национальных армянских брачных обычаев, что не заметила, как Возген накрыл своей ладонью мою руку.
– Прости, ты о чем?
– Я говорю, что хочу познакомиться с тобой в интимном плане.
– Ах, вот оно что! – Я сухо посмотрела на него, выдернула свою руку из-под его ладони, молча встала из-за стола и пошла к выходу. Ах, Возгенчик, Возгенчик! Ну, кто же приглашает в постель женщину чуть ли не в первые минуты знакомства? Конечно, я не имею в виду «конфетно-букетный» период, это уж совсем нелепо. Но ведь можно было пригласить меня на танец, благо и музыка здесь играла. В конце концов, танцы с их неминуемыми прикосновениями тоже в какой-то степени являются прелюдией к более близкому общению, своего рода предварительными ласками. Или сказал бы: «Какие у тебя чувственные губы» или «красивые глаза» (да у меня все красивое, можно называть все подряд, не ошибешься!). Тем более (что уж там скрывать) я была бы и не против. У женщин тоже кружится голова от классного мужского парфюма, а не только у мужчин – от дамского, как это принято считать.
Я взглянула на часы: было только начало девятого вечера. Нет, так рано я не собираюсь заваливаться в койку, ни одна, ни с кем-либо еще. Я еще молодая, моему организму надо раскайфоваться, тем более что вечер (да и ночь тоже) был у меня свободным. Я вышла из ресторана и направилась в бар, еще точно не зная, что буду делать дальше. Подойдя к барной стойке, я заказала коктейль и, смакуя, начала медленно тянуть напиток через соломинку. Он оказался очень приятным на вкус, я такой еще ни разу не пробовала. Допив коктейль, я приняла решение – возвращаюсь к Возгену: нечего дуться на парня, он мог и не знать всех тонкостей галантного поведения и правил обольщения. Может, у него и ситуаций-то таких не возникало, когда эти правила могли бы ему понадобиться. Пойду сейчас в зал и предложу ему… ну, скажем, составить мне компанию по ночному Еревану. А там – видно будет.
Но когда я вернулась в зал, Возгена там уже не было. Ну и ладно, ну и не надо. Могу и одна прогуляться, без всяких там провожатых. Сейчас пойду наверх, распакую чемодан и переоденусь. Я поднялась к себе в номер, и тут выяснилось, что мой чемодан еще не доставлен. Я вызвала портье. Буквально через минуту в дверь постучали. Я открыла. На пороге стоял темноглазый красавец-гигант и ослепительно улыбался.
– Моего чемодана до сих пор нет в номере.
– О, прошу прощения, он сейчас же будет доставлен, это рассыльный замешкался. Я лично вам его принесу, еще раз тысяча извинений, видите ли…
– Ну, хорошо, хорошо, я же не сержусь, – я решила прекратить поток этих извинений и тоже улыбнулась и в знак своего расположения к нему протянула руку и легонько так провела пальчиком по его волосатой руке.
Портье еще больше просиял и мигом скрылся за дверью. Мне все больше и больше начинал нравиться сервис в Армении, взять хотя бы контроль в аэропорту. Всего каких-то четверть часа – и все закончено. У нас же – километровые очереди и хамство тамошнего персонала. Нет, пока здесь все культурно и спокойно, надеюсь, что и дальше ничто не испортит мне пребывание в этой гостеприимной стране.