Райчел Мид Кровные узы – 4 «Пламенное сердце»
ГЛАВА 1 АДРИАН
Не стану лгать. Когда я вошел комнату и увидел свою девушку, читающую детские книги, мое сердце едва не остановилось.
– Я не эксперт, – начал я, тщательно подбирая слова. – Хорошо, на самом деле, это так. И я уверен, что есть определенные вещи, которые мы должны сделать, прежде чем читать это.
Сидни Сейдж, вышеупомянутая спутница и свет моей жизни, даже не взглянула на меня, хотя намек на улыбку заиграл на нее губах.
– Это для инициации, – сказала она, как ни в чем не бывало, как будто говорила о том, как накрасить ногти или купить продукты, вместо вступления в ковен ведьм. – У меня должно быть «магическое» имя, которое они будут использовать на встречах.
– Верно. Магическое имя, посвящение. Просто еще один обычный день, да?
Не то чтобы я был тем, с кем можно это обсудить, учитывая, что я вампир с фантастической, но сложной способностью лечить и принуждать людей.
На этот раз я получил широкую улыбку, и она подняла глаза. Полуденное солнце, пробивающееся сквозь окно моей спальни, поймало ее взгляд и вызвало янтарный отблеск внутри них. Они расширились от удивления, когда она заметила три коробки, которые я нес.
– Что это?
– Революция в музыке, – сказал я, благоговейно поставив их на пол. Затем открыл верхнюю и поставил в проигрыватель. – Я увидел, как какой-то парень продавал их на территории кампуса. – Я открыл коробку с записями и достал Humours, Fleetwood Mac. – Теперь я могу слушать музыку в чистом виде.
Она не впечатлилась, что удивительно для той, кто считал мой Мустанг–1967, названные ею Ивашкинатор, своего рода святыней.
– Я уверена, что цифровая музыка такая же чистая. Это пустая трата денег, Адриан. Я могу скачать все эти песни на телефон.
– Ты можешь скачать на телефон другие шесть пластинок, которые лежат в моей машине?
Она моргнула от удивления, а затем осторожно повернулась.
– Адриан, сколько ты заплатил за все это?
Я отмахнулся от вопроса.
– Эй, я все еще могу платить за машину. Едва, – я, по крайней мере, не должен платить аренду, так как место предварительно оплачено, но у меня много других законопроектов. – Кроме того, я получил больший бюджет для такого рода вещей теперь, когда кто-то заставил меня бросить курить и вернутся в счастливое время.
– Больше похоже на счастливый день, – сказала она лукаво. – Я слежу за твоим здоровьем.
Я сел рядом с ней на кровать.
– Так же, как я, зная твою склонность к кофеину.
Это была сделка, которую мы заключили, формируя нашу собственную группу поддержки. Я бросил курить и стал пить всего одну порцию в день. Она прекратила свою навязчивую диету, чтобы получать здоровое количество калорий, и снизила употребление кофе до одной чашки в день. Странно, но ей было труднее с этим справиться, чем мне с алкоголем. В те первые пару дней я думал, что должен контролировать ее в реабилитации от кофеина.
– Это была не склонность, – проворчала она по-прежнему горько. – Больше… образ жизни.
Я рассмеялся и притянул ее лицо к своему в поцелуе, и все остальное в мире исчезло. Не было ни книг, ни записей, ни привычек. Была только она и ощущение ее губ. Изысканным способом им удалось быть мягкими и жесткими одновременно. Остальной мир думал, что она была жесткой и холодной. Только я знал правду о страсти и голоде, которые были заперты в ней, ну, я и Джилл, девушка, которая видела все моими глазами из-за психической связи между нами.
Как я положил Сидни на кровать, помню слабо, мимолетными воспоминаниями, как табу, что мы делали это. Люди и морои перестали общаться, когда моя раса спряталась от мира в Темные Века. Мы сделали это для нашей безопасности, решив, что лучше людям не знать о нашем существовании. Теперь мой народ и ее (те, кто знали о мороях) считали отношения в некоторых кругах темными и витыми. Но мне было все равно. Меня не волновало ничто, кроме нее и того, как касаясь ее, я становился безумным, в то время как ее спокойное и постоянное присутствие успокаивало бурю, бушевавшую во мне.
Это не значит, что мы красовались этим. На самом деле, наш роман был строго секретным, из-за чего мы постоянно прятались и тщательно строили планы. Даже сейчас часы тикали. Это наши обычные будни. Она в последнее время занималась независимым исследованием в своей школе, которым управлял один снисходительный учитель, позволивший ей рано утром приехать сюда. Мы проводили один драгоценный час, работая или разговаривая, обычно работая, с безумным напором, а затем она возвращалась в частную школу, где училась ее ненавидящая вампиров сестра Зоя.
Так или иначе, у Сидни были встроенные часы, которые напомнили ей, что время вышло. Я думаю, это часть ее врожденного умения держать все под контролем. Но не моего. В такие моменты я думаю только о том, как снять с нее рубашку и, наконец, добраться до бюстгальтера. Что до сих пор не получалось.
Она села, ее щеки покраснели, а волосы растрепались, она была настолько красива, что это причиняло боль. Я всегда отчаянно хотел нарисовать ее в такие моменты и увековечить этот ее взгляд. В них была мягкость, так редко видимая в другие моменты, и полная уязвимость, хотя обычно в них было желание охранять и анализировать остальную часть жизни. Но хотя я был неплохим художником, поймать ее на холсте было не в моих силах.
Она надела и застегнула свою коричневую блузку, скрывая яркость бирюзового кружева за консервативным нарядом, как за броней. Она сменила бюстгальтеры в прошлом месяце, и хотя мне всегда грустно смотреть, как она их прячет, я счастлив знать, что там скрываются цветные пятна в ее жизни.
Когда она подошла к зеркалу возле комода, я использовал немного магии, чтобы увидеть ее ауру, энергию, которая окружала все живое. Магия доставила мне немного удовольствия, а потом я увидел яркий свет вокруг нее. Это были ее обычные цвета: немного желтого, от ученого, смешанного с фиолетовым страсти и силы духа. В мгновение ока ее аура исчезла, как и смертельное возбуждение духа.
Она закончила причесывать волосы и посмотрела вниз.
– Что это?
– Хмм? – Я подошел сзади и положил руки на ее талию. Затем я увидел, как она поднялась и застыла, взяв в руки сверкающий набор из связанных рубинов и бриллиантов. И стало так тепло и радостно, вместо привычного холода и темноты.
– Это подарок на день рождения от тети Татьяны пару лет назад.
Сидни взяла один и стала изучать взглядом эксперта. Она усмехнулась.
– У тебя здесь целое состояние. Это платина. Продав их, ты сможешь обеспечить себя на всю жизнь. И купить все записи, которые хочешь.
– Я их продам, только если буду спать в картонной коробке.
Она заметила перемену во мне и обернулась, в ее глазах читалось беспокойство.
– Эй, я просто пошутила. – Ее рука нежно коснулась моего лица. – Все хорошо, все хорошо.
Все не хорошо. Мир стал неожиданно жестким и безнадежным, пустым после потери моей тети, моройской королевы, единственного родственника, который не осуждал меня. Я почувствовал ком в горле, и стены стали сужаться, перед глазами проплывали кровавые картинки убийства, поисков ее убийцы. Не имело значения, что убийца был пойман и готов к наказанию. Это не вернет тетю Татьяну назад. Она ушла в иной мир, а я был здесь один, разбитый и запутанный.
– Адриан!
Голос Сидни, спокойный, но твердый, медленно возвращал меня из отчаяния, которое давило на меня и погружало в темноту намного больше, чем дух. Это была плата за власть, и она усиливалась в последнее время. Я сосредоточился на ее глазах, и мир стал светлеть. Я все еще скучал по тете, но Сидни была здесь моей надеждой и опорой. Я не одинок. Я не потерян. Сглотнув, я кивнул ей и слегка улыбнулся, и дух отпустил меня. Пока что.
– Я в порядке. – Увидев сомнение на ее лице, я поцеловал ее в лоб.
– Правда. Тебе нужно идти, Сейдж. Ты удивишь Зою и опоздаешь в ковен.
Некоторое время она смотрела на меня с беспокойством, но вскоре немного расслабилась.
– Хорошо. Но если тебе что-нибудь понадобится…
– Знаю, знаю, позвоню на Телефон Любви.
Она улыбнулась в ответ. Мы недавно купили новые телефоны, которые алхимики не могли отследить. Не то что бы они постоянно следили на ней, но они могут начать, если заметят что-нибудь подозрительное.
– Я приду сегодня вечером, – добавил я.
Ее лицо стало серьезнее.
– Адриан, это слишком рискованно.
Еще одной способностью духа была возможность посещать сны других. Это был удобный способ поговорить, так как у нас не было времени поговорить в реальном мире, и мы не тратили наше время на разговоры, но как и любое использование духа, это также оставляло след на моем здравомыслии. Это сильно ее беспокоило, но для меня было мелочью, чтобы побыть с ней.
– Даже не обсуждается, – предупредил я. – Я хочу знать, как идут твои дела, и я знаю, ты хочешь знать, как мои дела, тоже.
– Адриан.
– Я не на долго, – пообещал я.
Она неохотно согласилась, но не выглядела счастливой, и я проводил ее к двери. Когда мы прошли гостиную, она остановилась около небольшого террариума у окна. Улыбаясь, она присела на колени и постучала по стеклу. Внутри сидел дракон.
Нет, правда. На самом деле он назывался Каллистана, но дома мы его так не называли. Мы обычно называли его Прыгун. Сидни вызвала его с помощью магии как своего рода помощника. Но он выручал нас только тем, что поедал всю нездоровую пищу в моем доме. Она и я были связаны с ним, и для его здоровья и благополучия мы должны были гулять с ним по очереди. После приезда Зои, моя квартира стала его основным местом жительства. Сидни подняла крышку аквариума, и маленькое золотистое существо прыгнуло ей в руку. Он смотрел на нее с обожанием, и я не мог винить его за это.
– Ты был таким уже долго, – сказала она. – Ты готов взять перерыв?
Прыгун мог принимать форму статуи, чтобы избежать вопросов людей. Однако, только она могла превратить его.
– Да. Он пытался съесть мои краски. И я не хочу, что бы он смотрел, как я целую тебя на прощание.
Она пощекотала его подбородок и прошептала слова, превратившие дракона в статую. Жить стало проще, но опять же, его здоровье требует, что бы он оживал на время. Этот парень вырос у меня.
– Я заберу его на время, – сказала она, кладя его в свой кошелек. Даже если он был не живой, он все равно выигрывал, находясь рядом с ней.
Освободившись от его взгляда, я наградил ее долгим прощальным поцелуем. Я взял ее лицо в свои руки.
– План побега номер семнадцать, – сказал я ей. – Убежать и выпить сока в Фресно.
– Почему Фресно?
– Звучит как место, где люди могут выпить сок.
Она усмехнулась и снова поцеловала меня. «План побега» был нашей шуткой, придуманной и пронумерованной в произвольном порядке. Обычно я придумывал их на ходу. Это грустно, однако это лучшие планы из всех, которые у нас были. Нам было больно осознавать, что мы жили сейчас, и не имели ни малейшего представления о будущем.
Разорвать поцелуй было трудно, но ей это удалось, и я смотрел на нее, уходящую из отеля. Моя квартира замирала в ее отсутствии.
Я вернулся к своим сокровищам. Большинство альбомов были из шестидесятых и семидесятых годов, с небольшой примесью восьмидесятых. Они не были разложены по порядку, но я и не старался упорядочить их. Сидни пустила бы мне пыль в глаза и в конечном итоге рассортировала бы их по исполнителю, жанру или цвету. Сейчас я включил проигрыватель и достал запись «Machine Head» Deep Purple.
У меня еще оставалось время до ужина, и я сел перед мольбертом, уставившись в чистый холст, и пытаясь решить, как нарисовать маслом автопортрет. Он не должен быть копией. Он может быть абстрактным. Он может быть любым, только бы представлял меня. И я зашел в тупик. Я могу нарисовать кого угодно. Может быть, я не могу нарисовать точную копию Сидни, но я могу создать портрет из цветов ее ауры и цвета глаз. Я могу нарисовать задумчивое лицо Джилл Мастрано-Драгомир, моройской принцессы. Я могу нарисовать красивое лицо моей бывшей девушки Розы, из-за которой мое сердце разрывается на части, но все же мне удается восхищаться ей.
Но себя? Я не знаю, что делать со мной. Может быть, это просто творческий кризис. Может быть, я просто не знаю себя. Когда я смотрю на холст, мое разочарование возрастает, я должен бороться с желанием пойти выпить ликера. Алкоголь не помогает в искусстве, но обычно дарит вдохновение. Я почти чувствую вкус ликера. Я могу смешать его с апельсиновым соком и делать вид, что со мной все в порядке. Мои пальцы дернулись, и ноги почти понесли меня на кухню, но я сопротивлялся. Искренность в глазах Сидни запечатлена в моей голове, и я сосредоточился обратно на холсте. Я могу сделать это и трезвым. Я обещал ей, что буду пить только один раз в день, и я честно отношусь к этому. И до поры до времени, один напиток был необходим мне в конце дня, когда я был готов ко сну. Я плохо спал. Я не был хозяином своей жизни, так что я должен был использовать любую помощь, которую я смогу получить.
Мое решение оставаться трезвым не добавило вдохновения, но когда я пришел в себя в пять часов, холст по-прежнему был пуст. Я встал и размялся, помогая вернуться себе из темноты. Это было чем-то большим, чем обычная грусть, вдобавок с разочарованием, но я не был в силах сделать это. Мои учителя искусства утверждали, что я талантлив, но в такие моменты я чувствовал себя бездельником, что большинство людей считают меня неудачником. Это особенно огорчало, когда я думал о Сидни, которая знала абсолютно все и могла преуспеть в любой карьере, которую только пожелает. В том, что я вампир, была большая проблема, и я задаюсь вопросом, что я могу ей предложить. Я не могу даже выговорить половину вещей, которые ее интересуют, не говоря уже о том, чтобы обсуждать их. Если бы нам и удалось прожить жизнь вместе, то она бы оплачивала счета, а я сидел дома и занимался хозяйством. И я действительно могу быть не плохим в чем-либо. Если бы она просто приходила ко мне на ночь, с горящими глазами-конфетками и красивыми волосами, я бы старался делать все достаточно хорошо.
Я знаю, что все эти страхи у меня из-за проблем с духом. Не все страхи могли осуществиться, но я не могу с ними бороться. Я оставил искусство позади и вышел за дверь, в надежде отвлечься в грядущей ночи. Солнце заходило за горизонт, а для зимнего вечера в Палм-Спрингс понадобится куртка. Вечер, самое любимое время для мороев, когда было еще светло, но не сильно, не принося дискомфорт. Мы могли справляться с дневным светом, не как стригои–нежити, вампиры, которые убивают мороев из-за крови. Солнечный свет убивает их, а для нас всего лишь неприятен. Нам нужна вся сила, которую мы можем получить, для борьбы с ними.
Я поехал в Vista Azul, место всего в десяти минутах езды от центра города, где располагались частная Амбервудская школа-интернат, где жила Сидни большую часть времени. Сидни исполняла роль шофера для нашей группы, но сегодня эта роль свалилась на меня, пока она уехала на тайную встречу с ковеном. Вся компания ждала за пределами женского общежития, когда я подъехал. Перегнувшись через пассажирское сидение, я открыл дверь.
– Все на борт! – сказал я.
Их было пятеро, плюс я, нам не хватало лишь Сидни для нашей счастливой семерки. Когда мы впервые приехали в Палм-Спрингс, нас было лишь четверо. Джилл – единственная причина, почему мы находились здесь, и, сев рядом со мной, она заулыбалась.
Если Сидни была главным успокоительным в моей жизни, то Джилл была на втором месте. Ей всего пятнадцать, на семь лет младше меня, но от нее всегда исходила мудрость и благодать. Сидни была любовью всей моей жизни, но так как понимала меня Джилл, никто не мог. Это было довольно трудно, учитывая психическую связь. Связь появилась, когда я использовал дух, чтобы сохранить ей жизнь в прошлом году, и когда я говорю сохранить, я именно это и имею в виду. Джилл фактически была мертва, менее чем минуту, но все же мертва.
Я использовал силу духа, чтобы чудесным способом исцелить ее и вернуть к жизни до того, как иной мир смог забрать бы ее. Это чудо создало между нами связь, которая позволяет ей чувствовать и видеть моими глазами, но не наоборот.
Люди, вернувшиеся к жизни таким способом, назывались «поцелованные тьмой», и уже этого было достаточно, чтобы испортить любого ребенка. Джилл выпало несчастье быть одной из двух людей, оставшихся в роду Драгомиров. Это было последнее известие о ней, и ее сестра Лисса Драгомир, королева и моя хорошая подруга, сочла нужным сохранить ей жизнь, чтобы удержать трон. Те, кто выступал против либеральных правил Лиссы, хотели смерти Джилл, чтобы обратиться к древнему правилу, которое требует, чтобы у монарха был хотя бы один родственник. Таким образом, кто-то придумал сомнительно блестящую идею отправить Джилл скрываться среди людей в пустынном городе. Это было настолько серьезно, чтобы вампиру захотелось жить здесь? Этот вопрос я задавал себе множество раз.
Джилл и три ее телохранителя уселись на заднее сидение. Все они были дампирами, расой, которая образовалась при смешении вампира и человека. С этого момента наши расы находились в свободных отношениях. Дампиры были сильнее и быстрее, чем остальные вампиры, делая их идеальными воинами в борьбе против стригоев и королевских убийц. Эдди Кастиль был надежным лидером группы, который был с Джилл с самого начала.
Ангелина Дауэс, рыженькая и вспыльчивая, была менее надежной. И под менее надежной я имею ввиду вообще ненадежной. Она – забияка и драчунья. Новеньким в группе был Нейл Рэймонд, довольно высокий, правильный и скучный. По причине, которую я не могу понять, Ангелине и Джилл казалось, что его молчаливость была признаком благородного характера. Тот факт, что он учился в Англии и имел британский акцент, особенно добавлял в них эстрогена.