Инес сжала кулаки и хлопнула ими:
– Внешняя, внутренняя. Две стороны волшебной монеты. Иногда они сталкиваются. Твоя татуировка. Алхимики получают кровь вампира, чтобы принуждать вас, правильно?
Я медленно кивнула:
– Да. Не дают нам обсуждать сверхъестественные вещи с посторонними.
И мешают делать другие вещи.
– Но не для тебя. Я гарантирую, что твое тату перестало работать, когда ты стала пользоваться магией.
Мир вдруг остановился, поскольку ее слова поразили меня.
– Нет... это не возможно. Я предполагаю, я не отрицаю, но клянусь, не было никакого изменения во мне. Не тогда.
Все начало прогрессировать позже.
Взгляд Инес пригвоздил меня к полу:
– Ты когда-нибудь пыталась сделать что-то? Пыталась рассказать о вампирах обычным людям?
– Нет...
– Тогда откуда тебе знать?
– Я и не знаю, но мне удалось выяснить, что магия татуировки сильна до тех пор, пока...
– Пока что? – спросила она. Даже мисс Тервиллигер смотрела сейчас на меня.
В прошлом месяце я встретила бывшего алхимика по имени Маркус Финч, который взбунтовался против них и сбежал. Как и я, он считал, что алхимики чрезмерно жестки по отношению к вампирам, более того, он сказал, что некоторые группы алхимиков сотрудничают с охотниками на вампиров. Маркус требовал найти способ, разрушающий магию в наших татуировках, чтобы мы освободились от силы принуждения, которая навязывала алхимикам верность и не позволяла рассказать о тайне, которую мы храним. Я перенесла первую часть двухступенчатого процесса искоренения тату: введение инъекции новых чернил, содержащих «сломанный» элемент вампирской магии элементов.
Это якобы освободило меня от начального принуждения. Второй шаг – перекрытие золотой лилии чернилами цвета индиго, которые Маркус должен был приобрести в Мексике. Он сказал, что без этого алхимики могли бы просто восстановить принуждение. Я отклонила предложение Маркуса поехать в Мексику, однако я рискую без уплотнения индиго. Я не мог заставить себя покинуть Адриана, Джилл и других, зная, что не смогу вернуться в свою жизнь в Палм-Спрингс после открытого восстания.
Я подбирала следующие слова очень тщательно, касаясь своей щеки:
– Этой татуировке придают принуждение с элементами, созданными волшебством вампира. Если эти два волшебства находятся в конфликте, что случится, когда элементы, полученные из человеческого волшебства, также поместят в эту татуировку? Какое волшебство будет доминировать?
Это явно был не тот вопрос, что она ожидала. Инес нахмурилась.
– В тебе? Человеческое волшебство, наверняка. Как говорится, чтобы любить, по крайней мере в этом случае. Твоя собственная человечность укрепила бы то, что было там.
– Значит... неважно, какие чары или заклинания использовались в чернилах с вампирской магией, они все равно будут нейтрализованы новыми чернилами с человеческой магией.
– Да.
Мир снова пошатнулся, но я была близка к разгадке. Я была на пороге открытия чего-то необъятного. Я могу сказать это. Стоит лишь уловить суть. Я практически ощущала это кончиками пальцев.
– Чтобы удержать магию мороев в теле, нужна материальная составляющая, – начала я. – В данном случае чернила сделаны из их крови. И чтобы удержать в теле человеческую магию, также нужен материальный компонент... неужели это человеческая кровь?
– Нет, – мгновенно среагировала Инес. Она нахмурила морщинистое лицо. – Кровь – хороший проводник для чар, сделанных из нее, потому что их магия связана с их телом. С тех самых пор, как мы впитываем магию из внешнего мира, лучше укреплять ее чем-то физическим. Чем-то природным.
– Например?
Она взглянула на мисс Тервиллигер, и, кажется, я распознала в этом взгляде редкий проблеск уважения:
– Сложно сказать. Какое-нибудь растение?
Мисс Тервиллигер сжала губы, обдумывая услышанное:
– Я бы сказала, что-то, похожее на камень или минералы.
Мое сердце подпрыгнуло:
– Голубой камень?
– Не думаю, что цвет важен в данной ситуации, – ответила она.
– Определенного рода вещества способны удерживать определенную магию лучше других. И честно? Тебе придется с головой окунуться в геологию. Обрати внимание на кристаллическую структуру, и увидишь, какой тип лучше всего образует чары для того, что ты пытаешься сделать. Это скучное и тоскливое занятие. Тебе должно понравиться.
– И где я это найду? – воскликнула я.
– Книг по этому вопросу не счесть, – ответила Инес тоном, намекающим, что я должна была это знать. Она сделала глубокий вдох, и впервые за нашу встречу выглядела неуверенной. В конце концов, решение озарило ее лицо: – Если ты поклянешься не делать с ними ничего дурного, я могу одолжить тебе некоторые свои книги.
Я сложила руки:
– Это было бы... здорово. Спасибо. Огромное вам спасибо.
– Хватит болтать, – оборвала она. – Я сказала «могу». Но я еще ничего тебе не давала. Это очень хорошие книги, передающиеся в моей семье по наследству. Я не какая-нибудь с неба свалившаяся ведьма. Мои магические корни уходят в глубокую древность.
– Я поняла, мадам, – ответила я.
Несколько мгновений она колебалась:
– Если книги тебе нужны, можешь позаимствовать их. Они на чердаке.
Вскинув голову, она кивком указала на дальний угол комнаты с люком в потолке.
Я тут же поднялась, Адриан присоединился ко мне.
– Только не ты, красавчик, – предостерегла она, – я хочу, чтобы она сделала это сама. Они в ящике с пометкой «Зачарованные механизмы».
Он одарил меня сочувствующим взглядом, но я покачала головой.
– Не вопрос.
По крайней мере, я износила каблуки только наполовину. Я однозначно совладаю с равновесием на чердаке.
Так и вышло... но это было нелегко. Помещение оказалось пыльным и затхлым, а «Зачарованные механизмы» находились под пятью такими же тяжелыми коробками. Когда полчаса спустя я, наконец, спустила свою добычу вниз по лестнице, удивленное выражение лиц Адриана и мисс Тервиллигер ясно дало понять, как я выгляжу. Инес одобрительно кивнула.
– Думаю, ты мне нравишься, – задумчиво проговорила она. – Тебе следует наведаться ко мне еще раз. Ты интересная.
Позже, когда мы уже ехали в Палм-Спрингс, мисс Тервиллигер излучала радость и недоверчивость:
– Ты понимаешь, что тебе удалось сделать? Она не только одолжила тебе книги, которые никогда даже за порог не выносит, и, между прочим, ты больше других приблизилась к персональному приглашению, которое она редко кому дает.
Она покачала головой и рассмеялась:
– Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Сидни. Хочешь оставить книги у меня дома?
Это было место, где я хранила большую часть своей постоянно растущей коллекции магических книг. Я больше не оставляла их ни в общежитии, ни на попечение Зои.
– Я буду держать их у Адриана, – сказал я автоматически. Она ничего не ответила на это, и я подумала, не совершила ли я ошибку. Мисс Тервиллигер задавала несколько вопросов о моей личной жизни, как в романтическом плане, так и в плане, касающегося алхимиков, но она не была ни глупой, ни забывчивой. Может быть, ведьмы спокойно принимают вампиров, мне показалось, что она догадывается о моих отношениях с Адрианом и в полной мере осуждает их.
– Столько работы было сделано, чтобы получить несколько книг. Я полагаю, что у тебя есть какой-то гениальный план? – спросил Адриан, наклонившись вперед с заднего сидения.
Я перевела внимание от своей растрепанной юбки и позволила себе вновь почувствовать воодушевление, которого не было до тех пор, пока слова Инес не загорелись в моей голове, как лампочка.
– Я не уверена, гениально это или нет, – сказал я. – Но я думаю... Ну, я думаю, что смогу повторить чернила Маркуса.
ГЛАВА 5 АДРИАН
Сидни провела много времени в моей постели в эти дни. К сожалению, без меня.
Я не совсем понял, как все эти разговоры с Инес навели Сидни на мысль создать анти-алхимические чернила, но я никогда и не утверждал, что знаю, что творится у нее в голове. Взявшись за поиски, она изучала и исследовала. Она не могла работать над этим рядом с Зоей, и хотя Джеки довольно часто разрешала Сидни делать то, что ей хотелось, их время все же было ограничено. Поэтому изменилось и время наших свиданий.
Было бы нечестно утверждать, будто я не скучал по старой системе, но я также хотел, чтобы она изучала чернила. Несмотря на то, что Маркус Финч мне не нравился, я поддерживал его стремления к разрушению влияния алхимиков и их попыток контролировать разум. Сидни приняла решение не уезжать с ним ради завершения процесса, потому что она не была готова бродяжничать, плюс она полагала, что может достигнуть большего, оставаясь связанной с алхимиками. То были благородные побуждения, но я знал другую, возможно, самую главную причину: она не хотела покидать меня.
Да и кого я обманываю? Я тоже не хочу, чтобы она меня оставляла. И в то же время, я всегда чувствовал угрызения совести, оставляя ее уязвимой для повторного нанесения татуировки Я также знал, что каждый украденный момент, что мы провели вместе, подвергал ее страшному риску столкнуться лицом к лицу с гневом алхимиков. Хотя Инес и утверждала, что у Сидни уже есть иммунитет к будущей татуировке из-за её пользования магией, мы оба хотели, чтобы золотая лилия была запечатана на случай, если случиться самое худшее. Но дело не только в ней. Сидни знала, что если бы она сумела обнаружить легко воспроизводимые чернила, способные нейтрализовать действие татуировки алхимиков, в ее руках появилась бы огромная власть.
Эти исследования во второй половине дня были не так плохи. Я затащил мои принадлежности в спальню и работал над этим чертовым автопортретом, в то время как она сидела, скрестив ноги, на моей кровати в окружении книг и своего ноутбука. Она была так поглощена работой, что не замечала, как часто я отвлекался и смотрел на нее. Возможно, это сумасшествие, но было что-то невероятно сексуальное в том, как ее задумчивое выражение лица сочетается с непринужденной позой, когда она подвигала ноги, наклоняясь вперед, чтобы прочитать тайный текст. Морои избегали солнечного света, но, наблюдая за тем, как солнечные лучи осветили ее, я не сомневался: люди созданы для солнца.
– Это болеит, – сказала она внезапно.
Я отвернулся от своего холста, на котором до сих пор красовалась всего одна зеленая линия.
– Как в индийском мюзикле?
– Болеит, а не Болливуд, – она постучала по экрану ноутбука. – Это тот самый темно-синий минерал, чьи крупные месторождения находятся в Мексике. Я прочитала все о механизмах наложения чар из книг Инес, и тут есть почти научный аспект. Состав различных минералов и растений в природе влияет на вид элементных компонентов заклинания, которые могут удерживать в себе чары. Кубическая структура кристаллов и изометрическая система болеита делает его просто превосходным средством для подавления четырех элементов, причем таким образом, чтобы оно и закреплялось на коже, и нейтрализовывало любое добавление моройской магии. Его удельный вес и совершенный распад тоже имеют немалое значение.
Единственной частью, которую я из этого понял, были слова о «совершенном распаде»[4], но я чувствовал, что мы думаем о разных вещах.
– Так, эм, и что в итоге?
Она откинулась назад, в глазах сиял восторг.
– Это действие не только минерала. Маркус думает, что он едет в Мексику, чтобы получить некоторый материал, который побеждает золотые чернила сам по себе. Но здесь есть нечто большее. Бьюсь об заклад, его татуировщик – это пользователь магии, который и зачаровывает болеит перед смешиванием его в чернила. Мятежные алхимики используют человеческую магию и даже не осознают этого.
Это было немногим больше моего уровня понимания. Я отложил свою кисть и взял стоящий по соседству стакан воды:
– Так, а ты можешь сделать тоже самое? Зачаровать этот минерал и сделать из него чернила, чтобы запечатать твою татуировку?
– Я не уверена. Мне понадобится помощь мисс Тервиллигер, чтобы выяснить этот вид заклинания. Здесь не записано ничего из того, что я могла бы использовать, так что мы должны создать это сами. Я никогда не делала ничего подобного. – Она нахмурилась. – Еще большей проблемой является получение достаточного количества болеита для работы с ним. Уверена, это не то, что валяется повсюду вокруг Палм-Спрингса. Возможно, я могла бы заказать его по Интернету... или может быть найти более распространенную замену. Что-нибудь из группы галогенидов может иметь схожие свойства.
– И ты была бы вдвойне защищена. – Эта часть была для меня более важной, чем всякий геологический жаргон.
– Если я могу сделать это, то да. И если Инес права, то я уже защищена. – Ее лицо светилось вдохновением. – Я могу спасти Маркуса от многих проблем. Он теряет время в своем мексиканском путешествии. Если я смогу скопировать чернила, у него будет домашнее снабжение, и он сможет помочь большему количеству людей. Остается только надеяться, что он когда-нибудь выйдет на поверхность настолько, что я смогу поделиться с ним.
Я пожал плечами.
– Зачем ждать? Можно навестить его во сне. Не то, чтобы мне нравилось коротать ночь с ним, но было бы лучше, если бы там была ты.
Ее лицо мгновенно застыло:
– Нет. Никаких лишних снов.
– Это необходимо. Ты только что сказала, что это могло бы стать огромным прорывом, и неважно, как сильно я ненавижу его прическу, Робин Гуд Финч – твой контакт в подполье. Ты должна снова связаться с ним.
– И я сделаю это, – сказала она уверенно. – Я увижу его в следующий раз. Он всегда возвращается. Ты не должен тратить дух на это.
– Это не пустая трата времени. Сон как торт, Сейдж.
– Именно об этом я говорила раньше. Ты не можешь не делать такие вещи, поэтому я тебя и люблю. Но это риск.
– Да? Некоторые люди – не я, конечно, – могут возразить, что эта миссия – найти чернила – невероятный риск. Ты подумала, как взбесит неповиновение алхимиков? Что произошло бы, если бы они узнали, что в этом замешана магия? И это даже не учитывая того, что бы они сделали, узнав обо мне. – Я махнул стаканом воды в ее сторону для усиления эффекта. – Ты сильно рискуешь, любовь моя. Если алхимики узнают хоть об одной из этих вещей...
– Что тогда? – спросила она с беспокойством. – Ты думаешь, мне следует остановиться?
– Нет, конечно, нет, – с уверенностью заявил я. Часть меня желала, чтобы она никогда не была в опасности, но это не может быть реальностью. По крайне мере, не нашей реальностью... – Потому что я знаю, ты не сможешь. Это то, чем ты занимаешься. А сны духа? Это делаю я, – я кивнул на ноутбук и книги. – Я не могу заниматься слежкой и работать с магией, но позволь мне сделать кое-что похожее на это. Позволь мне почувствовать, что и я могу сделать что-то для нас.
Она широко раскрыла глаза:
– О, Адриан, ты жертвуешь слишком многим. Ты... ты понятия не имеешь, что ты делаешь. Ты самая большая радость в моей жизни. Самая большая радость, какую я когда-либо имела.
– Тогда это решено, – сказал я. – Мы проведем конференц–звонок во сне.
Эти любовь и восхищение запнулись:
– Подожди. Как это улажено? Как это мы перешли с меня, объявляющей свою любовь к тебе, ко мне, смиряющейся со сном духа?
– Это логика Адриана Ивашкова. Не пытайся ее понять. Просто смирись.
– Легче сказать, чем сделать.
Я торжественно кивнул:
– Это только потому, что ты не привыкла к спонтанной и непредсказуемой жизни. Неожиданное является моей приметой. Ничто не может удивить меня больше.
Хитрый огонек появился в ее глазах:
– О–о, я не знаю. Я клянусь, что могу рассказать тебе то, чего ты никогда не слышал раньше.
– Ты можешь попробовать.
– Если я удивлю тебя, ты не сделаешь этого?
– Рассказывай уже.
Она замолчала на несколько секунд, и, несмотря на озорной огонек, горевший в ее глазах, я отметил небольшую нервозность в тот же самый момент.
– Ну... Я принимаю противозачаточные.
Снова отпивая воду из стакана, я подавился при услышанном. Пришлось откашляться, чтобы наконец произнести лишь одно слово.
– Что?
Она пожала плечами, на удивление небрежно, как будто в намеке на секс не было ничего особенного. И да, это не вызывало сомнений. Я был удивлен. Сильно удивлен. Я не должен был сомневаться в ее способностях.
– Потребуется некоторое время, прежде чем они начнут действовать, поэтому я подумала, что должна подготовиться, на всякий случай.
– На всякий случай? – повторил я, все так же ошеломленно.
Независимо от того, насколько она была нервной, всё же она отчасти была рада моему дискомфорту.
– А теперь скажи мне, ты сейчас уже не думаешь об этом?
– Ох, поверь мне, я думаю об этом все время. Я просто и подумать не мог, что это сделала ты. Я имею ввиду, я понял: когда дело доходит до секса, алхимики принципиально относятся к браку, чувству греха и все такое.
– У большинства. – Согласилась со мной она. – А вот на счёт меня, мои принципы о любви обязывают и в них глубокий смысл. И не всегда какая-то бумажка может подтвердить это. Грех для меня... Я не знаю. Это подлый и «дешёвый» путь. С теми людьми, о которых ты даже не заботишься. Бессмысленно.
Я не знал, что можно ответить на это, точнее, я просто не мог, потому что для меня секс был обычным и «дешёвым» способом расслабиться. Я даже не могу вспомнить половины имен тех девушек. И Сидни, по крайней мере, осознала причину моего молчания, но ничего так и не сказала по этому поводу, тем самым просто перевела тему, в которой она может что-то поведать мне.
– И, конечно, делать это ответственно тоже немаловажно. В магазинах миллионы таблеток, поэтому я должна была собрать все данные.