— Надо будет выяснить, — сказала Леся, спрыгивая с кровати.
Приняв по очереди душ, вычистив до блеска зубы и причесавшись, они продолжили прерванный разговор.
— Ясно одно — и остальные далеко не богаты.
— Однако если предположить, что исчезновение младенца и Маши — дело рук родни, то выглядит это нелепо, — сказала Кира. — Да просто глупо.
— Почему глупо?
— Потому что родне было бы выгодней убить обоих наследников, — мрачно заявила Кира.
У Леси даже расческа из рук выскользнула. А пока Леся ловила ее на скользкой поверхности туалетного столика, ей в голову пришла мысль.
— Вовсе нет. Совсем даже не глупо. По факту убийства начнется тщательное расследование. А так исчезли мать и сын. Поищут, да и забудут. Нет тела, нет и дела.
— Но так возни-то сколько! — стояла на своем Кира. — Сначала Машу и ее ребенка будут искать. Потом надо объявить их без вести пропавшими. Сколько времени пройдет! И только после того, как суд признает, что они уже не вернутся, преступник сможет вступить в права наследования!
— Ну и что! — не согласилась с ней Леся. — Если преступник точно уверен, что ни Маша, ни мальчик никогда не объявятся, чего ему и не подождать? К тому же этим домом он и так сможет пользоваться. Никто родственников Олега Сафроновича изгонять из имения не собирается. Некому.
Кира подумала и вынуждена была признать, что Леся-то, пожалуй, права. А преступник, если он из числа родственников Олега Сафроновича, действовал крайне осмотрительно и умно. В самом деле, если вместе пропали мать и ее младенец, то никто их особенно искать и не станет. Мало ли что придет на ум молодой женщине, к тому же вдове. Иное дело, если их убили…
«Да, нельзя думать о плохом! Того и гляди, в самом деле беду накликаешь!» — решила Кира.
— Хотя все равно странно, — противореча себе, сказала Леся. — Логичней было бы подстроить так, что мать и сын пропали из дома одновременно. Или, в крайнем случае, сначала исчезает мать, а затем возвращается за ребенком. И ни к чему бы была суета с похищением грудного младенца его нянькой.
Но приходилось признать очевидное: младенец похищен. Причем — дважды. И времени у подруг и следствия для поисков преступника или преступников совсем немного. Ведь не факт, что похищенный младенец находится в руках людей, которые могут ухаживать за младенцами. Господи, просто ужас какой-то!
И подруги, которых даже холодный пот прошиб от таких раздумий, торопливо спустились вниз. Малая стрелка часов уже перевалила за отметку двенадцать, а в столовой сидел только один Глеб и задумчиво листал газету, купленную вчера на заправке.
— Привет! — улыбнулся он подругам, сверкнув безупречными зубами. — А вы, я вижу, долго отдыхать не привыкли!
От того, каким тоном он произнес свое приветствие, на душе у подруг потеплело. И они в который раз уже подумали, что единственный симпатичный человек в этом доме, не считая Светы, конечно же, Глеб.
— Да это и неудивительно, — прошептала Кира, с которой Леся, пока они присаживались за стол, уже поделилась своими соображениями на этот счет. — Ведь он же не Сенчаков.
Сенчаковым был покойный Олег Сафронович, его брат и маменька. Оксана тоже носила ту же фамилию. И в замужестве не поменяла ее на фамилию мужа — Банщиков.
— Я бы тоже выпила кофе, — сказала Кира.
И Глеб немедленно придвинул ей чистую чашку, сахарницу и банку растворимого кофе.
— К сожалению, Светка у нас что-то хандрит, — сказал он. — Сунулся к ней на кухню, так она меня едва не облаяла. Так что заварного кофе, вы уж извините, явно не предвидится. Придется пить эту бурду.
— Ничего страшного, — улыбнулась Кира. — Если добавить молока и сахара, то получится вполне сносный напиток. Не кофе, конечно. Но тоже вкусно.
И она с удовольствием отхлебнула горячую чуть горьковатую жидкость, в которой в самом деле от настоящего кофе было так же мало, как в ксилите от вкуса сахара.
Завязать разговор с Глебом оказалось проще простого. Он был очень контактным и доброжелательным человеком. К тому же таким симпатичным! Высокий рост, который у Тимофея выглядел комично, Глеба делал совершенством.
Ах, если бы не Оксана, которая могла спуститься вниз в любую минуту, подруги влюбились бы в Глеба тут же за завтраком. Или даже еще раньше! Одет Глеб был очень просто. Белая футболка и джинсы. Но и то и другое так ладно сидели на его фигуре, что казалось: Глеб так и родился в этих вещах.
— Мы с Оксаной как раз и познакомились, когда я пригласил ее оформить мою холостяцкую квартиру, — улыбнулся Глеб, когда Кира спросила его, чем занимается его жена. — Она дизайнер.
— А ты?
— У меня свой бизнес, — лаконично отозвался Глеб. — Очень неплохой. Во всяком случае, доход приносит.
Подруги кивнули. Еще бы! Раз Глеб купил себе квартиру, куда пригласил дизайнера для отделки, значит, денежки у него водятся. Да и его машина — «Мицубиси» хотя и не самая дорогая, но престижная. Что же, эту парочку, похоже, можно сбросить со счетов. И все же для очистки совести Кира задала еще один терзающий ее вопрос.
— Почему после похорон Олега мы с Оксаной тут остались? — удивился Глеб. — Боже мой! Сразу видно, что вы не видели Машу. Ее никак нельзя было оставить одну!
— Она и не была одна! — сказала Кира. — С ней оставалась служанка.
— Виолетта Викторовна могла пожить тут, — добавила Леся. — Она же на пенсии.
— Виолетта Викторовна отказывалась оставаться в этом доме наедине с сумасшедшей, — сухо сказал, как отрезал, Глеб и уже мягче прибавил: — На Тимофея и Виктора тоже надежда была плохая. Один сам болен и нуждается в уходе.
— Тимофей? — догадалась Кира.
— Да, — кивнул Глеб. — У него больное сердце. Врачи рекомендуют ему операцию, но он все тянет.
И он сделал маленький глоток из своей чашки, поморщился и продолжил:
— В общем, Тимофей не мог оказать помощи Маше.
Он сделал еще один глоток и окончательно отодвинул чашку в сторону.
— Не могу пить эту отраву, — сказал он, мило улыбнулся подругам, но тут же вновь стал серьезным. — Ну, а наш Виктор… Вы же его видели. Он весь где-то в своих мыслях. Более рассеянного человека я в своей жизни не встречал. Не понимаю, зачем Виолетта настаивала, чтобы он тут остался.
— А это она настаивала?
— Она.
И отложив газету в сторону, Глеб сказал:
— Поэтому отвечаю на ваш первый вопрос так: мы с Оксаной после смерти ее дяди все хорошенько обсудили и решили, что какое-то время можем побыть тут.
— А ваш бизнес? — удивилась Кира.
— Остался на моего компаньона, — ответил Глеб. — Там все будет в полном порядке.
— А клиенты Оксаны? Лето — самое горячее время для ремонта квартиры и смены дизайна.
— Они никуда не денутся, — равнодушно пожал плечами Глеб. — Одни уйдут, появятся другие. В конце концов, всех денег не заработаешь. А тут в нас действительно нуждались.
— О чем ты говоришь, милый? — послышался тонкий голосок Оксаны, а через минуту и она сама появилась в столовой. — Кто в нас нуждался?
Глеб вскочил со своего места и поцеловал жену, нежно держа ее за руку. Оксана была одета сегодня в яркую футболку с изображением окровавленного сердца и надписью на английском языке «Я — сердечный террорист», на бедрах у нее сидели трикотажные брючки, очень светлые и очень симпатично облегающие ее попку. На руках позвякивали пластиковые браслеты, не меньше двадцати штук. В общем, стиль был выдержан. А рядом со стройным поджарым Глебом Оксана смотрелась чудесно.
Однако что-то в этой идиллической картинке царапнуло Киру за душу. Но она решила, что это всего лишь ревность и зависть, и велела себе заткнуться.
— Я рассказывал девушкам, как получилось, что мы с тобой остались гостить в этом доме после похорон Олега, — произнес Глеб, не сводя глаз с лица жены.
— Гостить! — моментально вспыхнула Оксана. — Если это можно так назвать! Это же был форменный кошмар! Эта идиотка Маша, которая день и ночь бродила по дому с пустыми глазами! Дядя Тимофей, который только тем и занимался, что присматривал, что бы ему тут такого стащить, а в свободное время жаловался на свое здоровье и падал в обморок! И еще бабушка пригласила этого недоумка Виктора. А какой от него прок?
И Оксана сокрушенно покачала головой.
— Нет уж, избавьте меня от таких гостей, — сказала она. — Моя бы воля, уехала на следующий же день! Только ради бабушки мы и остались. Нельзя же было бросить ее тут одну. Она бы точно не справилась.
На взгляд подруг, Виолетта Викторовна, захоти она, справилась бы и с ротой солдат. Но, наверное, в словах Оксаны был свой резон. Единственное, что напрягло подруг, это был тон, каким Оксана говорила об исчезнувшей Маше. Как она ее назвала? Идиотка с пустыми глазами?
Ничего не скажешь, ласково, сочувственно и удивительно по-родственному.
Ничего не скажешь, ласково, сочувственно и удивительно по-родственному.
— Кстати, вы помните, что сегодня к нам должны пожаловать господа милицейские? — обратился к подругам Глеб, который уже усадил жену за стол рядом с собой. — Пора бы им уже приехать.
Кира кивнула.
— Ну да, они продолжат в лесу поиски вашей пропавшей родственницы, — сказала она.
Оксана снова покраснела, и ноздри ее раздулись от гнева.
— Какая она нам родственница! — прошипела она. — Дрянь подзаборная, которая окрутила дядю и веревки из него вила!
— Ты ее не любишь? — спросила у Оксаны Леся.
— Такая же молодая дрянь увела моего отца из семьи! — ответила Оксана. — И разумеется, папа не выдержал того ритма, который она ему задавала. И очень быстро сдал и умер. Да я уверена, что и дядя Олег погиб из-за нее!
— Что ты говоришь?! — воскликнул Глеб.
— Да! Да! Дядя погиб из-за нее, из-за этой своей Маши!
— А как он погиб? — заинтересовалась Кира.
В самом деле, как это они могли упустить такое важное обстоятельство? Ведь со смерти Олега Сафроновича на его семью и стали валиться несчастья. Сначала погиб он, потом помещалась жена, а затем похитили и крошечного сына.
— Он разбился, — ответил за жену Глеб. — Разбился, упав с крыши.
— С крыши этого дома? — содрогнувшись, спросила Кира.
Глеб молча кивнул.
— Ну и домик! — пробормотала Кира чуть слышно. — Просто проклятый какой-то домина.
— А загнала его на эту крышу сама Машенька! — ядовито произнесла тем временем Оксана. — Поэтому я и говорю, что это она его убила. Будто не знала, что дядя был подвержен частым головокружениям. Ему нельзя было так рисковать!
— А зачем он полез на крышу?
— Этой идиотке…
— Оксана! — предостерегающе произнес Глеб.
— Да, дорогой, — сразу же умерила свой гнев Оксана. — В общем, этой женщине показалось, что антенна на крыше покосилась и телевизор плохо показывает. А она хотела посмотреть какую-то передачу про то, как надо воспитывать детей. Уверена, что она закатила дяде настоящую истерику!
— Такое в самом деле могло быть, — согласился с женой Глеб. — Я имею в виду истерику. Хотя я видел Машу всего несколько раз в жизни. На каких-то семейных торжествах. Но каждый раз Маша умудрялась отравить всем веселье своими сценами.
— Конечно, она устроила дяде Олегу скандал! — возмущенно подтвердила Оксана. — Иначе бы он ни за что не полез на крышу! В его-то возрасте!
— А сколько же ему было?
— Дядя скончался в возрасте почти пятидесяти лет, — отозвалась Оксана. — Не дожил всего одного месяца до своего юбилея.
— А Маша? Она была его моложе?
— Конечно, и намного, — буркнула Оксана. — Почти на тридцать лет. Но это все равно не давало ей повода так гадко вести себя с дядей! Загнать пожилого человека на крышу! Из-за какой-то антенны!
— И как же так получилось? — удивилась Леся. — Чтобы поправить антенну, разве нельзя было позвать кого-нибудь со стороны?
Глеб с Оксаной переглянулись.
— Олег Сафронович не любил в своем доме посторонних, — не слишком охотно признался Глеб. — Поэтому я вполне могу допустить, что он решил поправить антенну сам.
— Но Маша могла бы его и остановить! — воскликнула Оксана. — Так что это она виновата в смерти дяди! И неудивительно, что она свихнулась потом!
— Оксана!
— Шутка ли, жить с сознанием того, что сама погнала мужа на смерть! — не вняла его словам Оксана.
Глеб поднялся и, кинув на внезапно присмиревшую жену сердитый взгляд, ушел из столовой.
— Вот так всегда! — произнесла Оксана, едва за Глебом захлопнулась дверь. — Стоит мне сказать правду о ком-то, как он злится! А что я такого сказала? Как было, так и сказала!
— Вы тоже присутствовали при этом? — спросила Леся.
— Что? — удивилась Оксана. — Мы с Глебом? Разумеется, нет! Мы приезжали к дяде только накануне, днем. Поздно вечером уехали. А на следующий день все это и случилось. Нас тут к этому времени и близко не было.
— Откуда же ты все так хорошо знаешь?
— Со слов Маши, — пожала плечами Оксана. — Некоторое время после смерти дяди она была вроде бы еще в норме. День или два. Во всяком случае, могла изъясняться внятно. Это уж после его похорон она стала словно зомби. Жуть!
И Оксану передернуло.
— Знаете, — призналась она подругам, — если честно, то я даже рада, что она исчезла. Никогда ее не любила. Выскочка и зазнайка! И что только дядя нашел в ней? Ничего, кроме смазливого личика и гладкой кожи, в ней не было! Ничего! А он еще и пел дифирамбы ее кротости и тем чувствам, которые она к нему питала. Ха-ха! Она к кошельку его чувства питала, а не к нему, глупому!
Но уже в три часа дня Оксана полностью пересмотрела свое отношение к пропавшей Маше. Случилось это сразу же после того, как прибывшие менты, обыскав окрестности, вернулись в усадьбу с известием о своей поистине страшной находке.
— Как это? — помертвела Виолетта Викторовна, когда те вошли в дом с просьбой опознать найденное ими у забора тело мертвой женщины. — Нет, не верю! Это не может быть наша Маша! Это та брюнетка, которую видел мой сын из окна!
Но, увы, это была именно Маша. Кира с Лесей имели печальную возможность убедиться в том, что погибшая была в самом деле на редкость красива. Черты ее лица смерть не обезобразила. И не было похоже, чтобы Маша боялась своего убийцы. Выражение ее лица было каким-то изумленным, но отнюдь не испуганным.
— Как это случилось? — сдавленным голосом произнес Тимофей.
— Да! — поддержала сына Виолетта Викторовна. — Что с ней сделали?
— Ее задушили, — просто ответил один из оперов.
— Вы уверены? — хрипло спросил Глеб.
Опер кинул на него внимательный и какой-то хмурый взгляд. Но все же пояснил:
— Видите, у нее полоса на шее? Никаких сомнений, это убийство. А задушили ее вот этим.
И он показал прозрачный полиэтиленовый мешочек, в котором уже лежал порядком испачканный, но все же узнаваемый шелковый шарф с голубыми и розовыми цветами.
— Это ее шарф! — прошептала Виолетта Викторовна, пошатнувшись и вцепившись в руку сына. — Я его ей подарила!
Теперь встал вопрос о транспортировке тела в морг. Опера грузить его в свою машину отказывались, объясняя это тем, что у них свободен только багажник. А перевозить тела в багажнике им не позволяют ни личные чувства, ни инструкция.
— Придется кому-то из вас сесть за руль вашей машины, — сказал один из оперов. — И помочь нам.
— Я не могу! — поспешно отказался Тимофей. — Я плохо себя чувствую!
Выглядел он и в самом деле неважно. Обычная его бледность усугубилась, перейдя в синеву. Он дрожал как в лихорадке, и за руль ему садиться было нельзя.
— Я поеду, — вызвался Глеб.
— Да, да! — поддержала его жена. — Поезжай! Уж такую малость мы для Маши сделать можем!
Сейчас в глазах у молодой женщины стояли настоящие слезы. Похоже, в глубине души Оксана, несмотря на свой язык, была девушкой не злой. Наговорив гадостей о Маше, пока думала, что та жива и просто придуривается, теперь она от души расплакалась.
Во всяком случае, над найденным телом Маши хоть один человек скорбел искренне. Смерть Маши не оставила в душе злючки Оксаны и следа прежней неприязни. Следы ее были искренними.
— Такая молодая! — убивалась Оксана. — Да что же это делается? Кто же ее? У кого рука поднялась?
— Будем выяснять, — хмуро отозвался один из ментов.
— А где вы ее нашли? — спросил у него Виктор. — Странно, мы обыскали все вокруг. А вы ходили недолго, только приехали, и тем не менее — вот… Нашли.
И в который раз подруги поразились тому, как всегда вовремя и точно формулирует свои вопросы этот человек. А ведь казался полностью погруженным в свои мысли.
— Честно говоря, я и сам не понимаю, как вы ее могли не найти, — пожав плечами, ответил тот же опер. — Ее тело лежало почти сразу же за оградой вашего дома.
И он махнул рукой, показывая, в каком направлении следовало искать.
— Так близко мы в самом деле не смотрели, — признал его правоту бледный, словно простыня, Тимофей. — Мы думали, что она заблудилась. И сразу же ушли в лес. Возле дома мы не смотрели.
— А надо было, — наставительно произнес опер. — Тело было прикрыто ветками кустарника. Похоже, она пролежала там почти сутки.
Услышав это, Виолетта Викторовна перестала опираться о руку сына и по-настоящему упала в обморок. Это послужило своего рода толчком. Все вдруг страшно засуетились. Оксана пыталась привести пожилую женщину в чувство, Глеб побежал за машиной, чтобы погрузить на нее тело Маши и везти его в город. А остальные носились без дела, изображая бурную деятельность.
Решив, что с этим они управятся и без них, подруги присоединились к Оксане, хлопотавшей над Виолеттой Викторовной. Совместными усилиями им удалось привести ее в чувство, дотащить до дома и уложить на диване в гостиной. Виолетта Викторовна оказалась на редкость тяжелой особой. И дотащить ее до собственной кровати у девушек просто не хватило сил.