Стоя на автобусной остановке возле зоопарка, можно увидеть саймири — обезьянок размером с кошку. У них желтые лапки, зеленовато-серая спинка и большие белые пятна вокруг глаз, похожие на очки. Саймири живут в зоопарке свободно, бегают с дерева на дерево. Зверьки даже выбегают за территорию зоопарка, но не убегают далеко в город — боятся пересекать широкие шумные улицы. Они «пасутся» на деревьях возле остановки, ожидая, что кто-нибудь бросит им печенья или орешков.
В дикой природе, в маленьком заповеднике Атлантического леса близ города Витория да Конкиста (Vitória da Conquista), который находится в 8 часах езды от Салвадора вглубь материка, я видела макаку-прегу (macaco-prego) — довольно большую черно-белую обезьяну, окраской напоминающую панду. Она прибежала к туристической тропе, уселась на ветку дерева и рассматривала проходящих мимо людей с не меньшим любопытством, чем мы ее.
К слову сказать, город Витория да Конкиста построен на месте большой битвы с индейцами, отсюда и название, дословно означающее «победа завоевания». К сожалению, об индейцах в городе ничего не напоминает, не живут они и в окрестностях. Это современный город европейского стиля. Из экзотики — только уголок тропического леса поблизости.
Про обезьян рассказали, а как же «доны Педро»? Немного терпения — будут и доны Педро, и даже тетя найдется.
Имидж и эмоции
Похоже, разгадка бразильского характера пришла ко мне, когда однажды я подумала: «Все бразильцы — звезды». Нет, это не значит, что все тут талантливы и гениальны. Манера повседневного общения, способ преподносить себя, то ли заимствованы, то ли сами по себе таковы, как если бы все мои знакомые были артистами, привыкшими к вниманию. Кого я в Бразилии не видела, так это «серых мышей» — тихонь, одетых как-то усредненно, без своего стиля, сидящих в уголке и молчащих даже в компании, не имеющих своего мнения, а повторяющих чужие мысли. Наоборот, здесь одеваются так, чтобы была какая-то особенность: необычная бижутерия, оригинальный фасон, что-то, что заставит обратить внимание на хозяйку наряда. Цветовая гамма подбирается тщательно: скажем, к бледно-желтой блузке — ярко-желтая юбка. Один раз я даже получила своеобразное «замечание» за то, что надела розовое с зеленым: «Сразу видно, что иностранка, — сказал мой собеседник, — бразильские женщины так не одеваются». Я давно уже умею подбирать цвета «по-бразильски», просто выходила в соседний магазин, не слишком заботясь о том, как выгляжу, надела, что под руку попалось.
Собравшись вместе, здесь никто не сидит молча, говорят все — кто-то больше, кто-то меньше, но нет таких, кто бы таился. Так же и собственное мнение — оно есть у каждого и по любому вопросу. Продуманное, непродуманное, не всегда компетентное — главное, что есть, и никто не боится его высказывать.
«Личностное начало» цветет пышным цветом тропических орхидей. Каждый занимается своим индивидуальным имиджем, задача которого — подчеркнуть уникальность и неповторимость человека. Установка бразильской жизни — «все мы разные». Здесь нет какого-то навязчивого страха оказаться непохожим на других, попасть впросак. Эта открытость общества каждой индивидуальности изменила и мои взгляды на общение. Отправляясь куда-либо, я всегда оказывалась в центре внимания, потому что иностранка и, по бразильским меркам, выгляжу необычно. Прямые светлые волосы для жителей Баии — редкость, даже белокожие баиянцы почти все черноволосые и кудрявые. Где бы я ни была, везде ни на кого не похожа и за чужую спину не спрячусь. Сначала было тяжело, я боялась сказать что-то не то, не соответствовать какому-то уровню (какому — сама не знаю), устраивала себе какие-то мысленные «разборы полетов». Потом убедилась, что никто меня критиковать не собирается, расслабилась и стала жить, как сама считаю нужным.
А в Бразилии никто и не ожидает от вас следования каким-то шаблонам. Например, очень вариабельна бразильская женская мода — свободная блузка или туника, со складками, волнами, спадающая «занавесочкой» с одного плеча, с разрезом на спине или на боку, или на животе. Сначала мне не понравился такой стиль, я привыкла носить более строгую одежду. Но присмотревшись, убедилась, что это очень интересные фасоны. Свободно падающие ткани развеваются, раскачиваются при движении, создают необычные эффекты и отнюдь не прячут стройную фигуру. Я сшила себе такую блузку, пофантазировав с покроем, — получилось нечто среднее между обычной одеждой и танцевальным костюмом. Принято было на «ура!» и друзьями, и соседями. На несколько месяцев у меня появилось новое хобби — выбирать в магазине тканей необычный товар и изобретать из него что-нибудь этакое. Подумывала даже, не сменить ли профессию и не сделаться ли дизайнером сценических костюмов. Впрочем, все ограничилось «уличным театром», декорациями к которому стал весь город.
В целом, «театрализация» общения для бразильцев — способ подтверждения своей личной значимости, удовлетворение амбиций, каждодневный выход творческой энергии. Люди здесь щедры на комплименты и легко подпитывают «вайдаде» друг друга. Бывает, что разговор становится похожим на сюжет басни Крылова: «…кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». Хотя чаще комплименты делаются без расчетов, они — просто часть повседневной вежливости. Бразильцы с детства привыкли не скупиться на добрые слова и вообще мыслить позитивно.
Салвадор — настоящий рай для творческих личностей. Здесь даже небольшой талант найдет свою аудиторию. Выставки, концерты, творческие вечера поэтов и писателей, фестивали театральных трупп и танцевальных коллективов в крупных городах Бразилии проходят просто потоком. Участие, чаще всего, бесплатное. Творите, вас увидят и услышат! Лояльное отношение общества к разным проявлениям «самости» раскрепощает.
Никто не будет спорить, что среди всех жителей Салвадора самый необычный облик у художника по прозвищу Жайме Фигура. Он сам стал собственной инсталляцией. Из обломков строительного мусора и лоскутков кожи Жайме сделал себе жуткий костюм, на голову водрузил самодельный шлем с забралом, закрывающим лицо, объявил свои «доспехи» символом протеста против насилия в мире и стал расхаживать по улицам, демонстрируя прохожим свое видение мира. «Ходячая выставка» продолжается уже больше десятка лет, костюмы периодически меняются. Жайме стал частью городского пейзажа центра Салвадора, с ним фотографируются туристы, а любопытные дети без всякого страха рассматривают ужасного дядю, похожего на Дарта Вейдера из «Звездных войн». В 2007 году о жизни художника-маргинала был снят документальный фильм «Саркофаг», а в 2011 году фильм получил приз на национальном кинофестивале CEN (название расшифровывается как «новая схема кино»).
Есть еще один экстравагантный бразилец с таким же именем — Жайме Поэт. Этот Жайме заходит в автобус, встает в проходе возле водительского кресла и там, у всех на виду, как на сцене, громко читает свои стихи. Продекламировав одно-два стихотворения, Жайме Поэт предлагает купить свой дешевенький поэтический сборник. Такая стратегия работает: ему удается продавать книжки.
Я представления Жайме в автобусе ни разу не видела, но мне один раз довелось его слышать на творческом вечере поэтов и писателей. Жайме читал стихотворение на социальную тему, написанное с юмором и оптимизмом. Текст мне понравился, а декламация — еще больше. Выступал Жайме, как профессиональный артист, — читал стихи с многозначительными паузами, с четко выраженными интонациями, яркой мимикой и жестами. После того как отшумели аплодисменты, распорядитель вечера объявил, что, устраивая шоу в автобусах, Жайме продал около 20 тысяч своих книжек. А перед этим его коллеги как раз жаловались, что поэзия плохо продается в магазинах.
И тот, и другой Жайме живут, словно играют в незримом театре, где они сами — и актеры, и режиссеры.
Поэтов в Салвадоре много, не берусь даже предположить, сколько. Португальский язык удобен для стихосложения — ритмичный, много рифм, много гласных. Вопреки распространенному мнению о том, что португальский — шипящий и неблагозвучный, могу сказать, что большое количество гласных (очень мало слов, где две согласные подряд) компенсирует относительно большое число «ш» и «ж» и делает язык напевным. Это континентальный португальский «шипит», а в бразильском — многие «ш» произносятся, как «с», и «шипения» не чувствуется.
Салвадор вдохновляет на творчество. Город живет сразу в нескольких веках. В Пелоуриньо полностью сохранилась застройка XVII–XVIII веков, и на любой улице можно снимать историческое кино. Если проехать от него 7 минут на автобусе — попадем в Кампу Гранди, где высокие дома 70-х годов XX века, оттуда еще 10 минут на транспорте, и подъезжаем к Игуатеми (Iguatemi) и Танкредо Невес (Tancredo Neves) — деловому центру с небоскребами-«стекляшками», в которых отражается солнце. А еще есть по-деревенски уютный район Боа Вьяжень (Boa viagem) рядом с одноименным пляжем, где частный сектор — разноцветные одноэтажные дома, отдельные дворы с деревьями и цветами, у всех разные ограды и калитки. Жизнь в этом городе благосклонна к оригиналам и всяким эмоциям… стоп, не всяким!
Салвадор вдохновляет на творчество. Город живет сразу в нескольких веках. В Пелоуриньо полностью сохранилась застройка XVII–XVIII веков, и на любой улице можно снимать историческое кино. Если проехать от него 7 минут на автобусе — попадем в Кампу Гранди, где высокие дома 70-х годов XX века, оттуда еще 10 минут на транспорте, и подъезжаем к Игуатеми (Iguatemi) и Танкредо Невес (Tancredo Neves) — деловому центру с небоскребами-«стекляшками», в которых отражается солнце. А еще есть по-деревенски уютный район Боа Вьяжень (Boa viagem) рядом с одноименным пляжем, где частный сектор — разноцветные одноэтажные дома, отдельные дворы с деревьями и цветами, у всех разные ограды и калитки. Жизнь в этом городе благосклонна к оригиналам и всяким эмоциям… стоп, не всяким!
Видя, как взрослые люди кричат на всю улицу, громко разговаривают, широко жестикулируют, поют в автобусе (причем могут напевать потихоньку, а могут устроить целый хор и горланить песню, отбивая ритм ладонями по сиденьям), бурно обнимаются, не беспокоясь, как со стороны все это выглядит, я решила — здесь можно все! Не сказать, что совсем «отключила тормоза», но порядком расслабилась. Подумала, что «маска» вежливой отстраненности, которую мы с вами обычно «надеваем», выходя из дома, в этой стране не нужна. Однажды, не найдя взаимопонимания с любимым человеком, я, естественно, расстроилась, добрела до первой попавшейся автобусной остановки, села на скамейку и дала волю слезам. Тут же люди, ждавшие автобус, сгрудились вокруг меня. Все решили, что меня обокрали. У меня наперебой спрашивали, что пропало — документы, деньги? Пожилая женщина совала мне 2 реала, думая, что мне не на что доехать домой, другая дама настойчиво выясняла у меня, где я живу. Пришлось вытереть слезы и успокаивать сердобольных бразильцев, объясняя, что никакой угрозы ни моей жизни, ни кошельку не было. «А что такого случилось?» — искренне недоумевали они. Не объяснять же всем и каждому, что я расквасилась из-за того, что любимый человек меня не ценит? Оставалось только поблагодарить всех, кто предлагал помощь, и убраться с людного места.
Переполох на остановке отвлек меня от грустных мыслей. И заставил задуматься: почему громкий смех и крики радости — это нормально, а слезы вызвали у окружающих настоящий стресс? Присмотревшись внимательнее к поведению людей, я поняла, что «выпускать» можно только положительные эмоции. Я не видела тех, кто бы ругался, возмущался, «качал права», даже когда для этого есть повод. Претензии высказываются нечасто, негатива бразильцы стараются просто не замечать, а если критикуют — спокойно, без повышения тона и не забывая об уважении к собеседнику. Чего в Бразилии нет — это хамства.
В магазине, в кафе, на приеме у чиновника, в очереди в банке — везде люди вежливы и внимательны. Это очень облегчает жизнь — из подсознания уходит постоянное напряжение, возникающее от вероятности услышать в свой адрес «за просто так» обидное слово, нет необходимости держать психологическую защиту в состоянии «боевой готовности». Сколько сил и энергии высвобождается! Расправляются плечи, улучшается осанка, меняется выражение лица. А ведь жизнь в Бразилии тоже простой и легкой не назовешь. Только люди здесь не срываются друг на друга, не сбрасывают напряжение на ни в чем не повинного ближнего.
В Бразилии верх невоспитанности — проявлять в общественном месте свой гнев, раздражение, обиду. Слезы оправданы, если случилось что-то из ряда вон выходящее — катастрофа, угроза жизни и т. д. Размолвка с кем-то — совсем не повод для того, чтобы раскисать на улице и портить настроение окружающим, они-то ни в чем не виноваты. Отрицательные моменты жизни обсуждают только с самыми близкими друзьями, с теми, кому вы действительно дороги, а вот о хорошем можно поболтать с кем угодно, хоть со случайным соседом в автобусе — он с удовольствием поддержит разговор.
Как отличить друзей от приятелей, чтобы не нагружать своими переживаниями того, кто не готов их разделить? Сначала, приехав в Бразилию, я тонула в море улыбок. Все такие позитивные, и все мне рады, как здорово! Потом убедилась, что отнюдь не все, кто приглашает съездить на природу или посидеть в кафе, хотят заниматься моими проблемами. Друзья — это те, кто периодически без просьб предлагают помощь, подсказывают, предупреждают. А приятели — те, кто ходят с вами гулять, а когда «тусовка» закончилась, забывают о вас до следующей встречи.
Бразильские имена
Творческий потенциал бразильского народа сполна отражается в именах, которые здесь дают детям. Такого разнообразия не встретишь ни в одной стране мира. Имена пришли отовсюду — есть типично португальские, испанские, французские, английские, скандинавские, польские и даже китайские и японские (последние — у детей, которые вовсе не являются потомками китайцев и японцев). Популярны в Бразилии некоторые русские имена: Людмила (здесь произносится как «Людимила»), Татьяна, Наталья, Данило, Игорь (говорят «Игор»), Юрий, Иван. Причем не все, кого зовут русскими именами, знают происхождение своего имени. Называют здесь и сокращенными русскими именами — Катя, Таня, Наташа. Например, одну из преподавательниц Баиянского университета зовут Таня Мария, где «Таня» вовсе не сокращение от «Татьяна», а самостоятельное имя. Имя Лариса здесь тоже популярно, только пишется оно с двумя «с» — Larissa.
Имена приходят из фильмов, мифов, песен, книг. Я знакома с несколькими женщинами, которых зовут Валкирия. Причем только одна из них знала, что валькирия — персонаж скандинавских мифов. В творческом кружке «Академия культуры» участвует писательница по имени Варенка (Varenka). Когда я сказала, что у нее очень необычное имя, Варенка ответила, что ее назвал папа в честь героини романа М. Горького «Бедные люди» Вареньки Олесовой. Я рассказала ей, что «Варенька» в русском языке — уменьшительно-ласкательный, «детский» вариант имени Варвара, которое, в свою очередь, является славянской версией имени Барбара. Варенка так впечатлилась новой информацией, что даже написала небольшой рассказ о корнях своего имени. Раньше она никогда бы не подумала, что «Варенка» и «Барбара» — две версии одного и того же имени.
Знакома я с актером и режиссером, которого зовут Агамемнон. И со спасателем по имени Янг Пинг — последний совершенно не похож на потомка китайцев. В моде имена со скандинавским окончанием «сон»: Робсон, Эдилсон, Андерсон, Реджисон. Девочек называют звучными мусульманскими именами — Мириам, Ясмин, Лейла — в семьях, не имеющих никаких восточных корней. Выбрали имя просто потому, что слово понравилось.
Есть и собственно бразильские имена, источником вдохновения для образования которых могут стать имена родителей: например, дочь Жозе и Марии — Жозимара, дочь Илды — Илделиси, сын Жайме — Жаймееон. Есть отцы и матери, которые стараются придумать любимому чаду имя позатейливей, такое, какого ни у кого нет. Тут на свет появляются такие шедевры, как Жоандерсон, Леовижилио, Гразиела, Марлуси, Дейджамили, Эдимар, Клейди, Ирасивалда, Жаилдис, Суэли, Розенилтон, Клеонисия, Освалдан, Франселини и т. д. Нам с вами такие имена могут показаться чересчур экзотическими. А здесь в потоке разнообразных имен они совсем немного выделяются особенностью звучания.
В необычном имени есть своя прелесть, даже если оно не слишком благозвучно: его носителя никто и никогда ни с кем не перепутает. Я, со своим именем «Елена», вполне обычным для любой страны (исключая исламские и африканские), в какой-то степени завидую этим «Валделиси» и «Грасиани». «Елен» везде много, а вот девушку с именем «Жуарез» или «Глаусия», пожалуй, в мире нечасто встретишь. Помню, как-то в России в моей дружеской компании собралось четыре Андрея. Прозвища им как-то не придумались. Если кто-нибудь говорил: «звонил Андрей», потом приходилось долго объяснять, что это не тот Андрей, который живет за площадью, и не тот, который учится на инфаке, а тот, который и т. д. Совсем другое дело, когда скажут: «звонил Жоандерсон». Ни у кого не возникнет вопросов, кто позвонил. Второго Жоандерсона даже в Бразилии отыскать сложно.
Экстравагантные имена — один из ярких примеров тому, как в Бразилии ценится и подчеркивается индивидуальность. Родители хотят привлечь внимание к своим детям, наделить их яркой судьбой и «ломают головы» над именами. По-моему, дело того стоит: необычное имя бессознательно привлекает внимание окружающих. Читаем список: Ана Паула, Витория, Луана, Лусилейди, Мария Клара!.. Стоп! Что-то новенькое. Кто она такая, эта Лусилейди, где живет? За необычным именем сразу видится какая-то особая история жизни. Носителю такого имени легче выделиться, заявить о себе. Ирасивалда в школьном классе не затеряется, даже если особыми талантами она не блещет.