— И что теперь? — подумал Ник и сразу же поднял руку к виску.
Новый шов лежал ровно и плотно. Так что вряд ли кто-то мог услышать эту мысль.
12 Новая работа
На следующий день окошечко на молнии расстегнулось, и в камеру полетела деревянная тарелка. Правда, едой ее содержимое назвать было сложно. Белая вата вперемешку с красноватыми шерстяными нитями — такой завтрак Ник видел впервые. С другой стороны, почему бы куклам не питаться ватой и нитками? Николас пожал плечами и отправил в рот немного еды. Вата на вкус оказалась пресной и шершавой, как пшенная каша, а вот красную шерсть можно было сравнить с консервированной говядиной. На фабрике такую подавали раз в неделю, не чаще.
Потом за Ником пришли и отправили его на работу. Видимо, есть и не работать здесь не полагалось, даже если сидишь в карцере. Большой молчаливый плюшевый медведь провел узника по клетчатым коридорам к просторному светлому залу с высоким потолком в оранжевый цветочек. Снизу вверх по стенам зала шли брезентовые трубы. Внизу эти трубы заканчивались огромными плоскими подушками, на которых прыгали куклы.
— Ты! — прорычал медведь. — Прыгать здесь до вечера!
Ник кивнул:
— Буду прыгать! Я отличный прыгун!
Медведь проревел что-то невнятное и указал лапой на одну из подушек, где как раз было свободное место. Николас пошел туда и взобрался наверх по мягкой пружинистой ткани. Потом подпрыгнул пару раз. Внутри подушки явно был воздух — при каждом прыжке ткань уходила вниз без всякого сопротивления. На дальнем конце этого батута летал вверх-вниз толстый пупсик в оранжевых штанах и с роскошной рыжей шевелюрой. Заметив Ника, он, все так же подлетая в воздух, направился к нему.
— Я Карлмайкл! — радостно закричал пупсик, протягивая пухлую тряпичную ладошку. Поймать ее на такой скорости было невозможно, поэтому Ник просто помахал новому знакомому:
— А я Ник. Что это за работа такая — прыгать?
— Я люблю прыгать! — ответил Карлмайкл. — Это гораздо лучше, чем убирать или крутить колеса. А прыгаем мы, чтобы накачать давление в пневмопочту. Ну, это такая штука, которая по трубам письма отправляет по всему театру.
— Вот так номер… — пробормотал Ник.
Так они прыгали много часов подряд. Периодически Карлмайкл начинал рассказывать истории:
— Однажды железноголовый Верт залез в прядильный цех и запутался в пряже. Вени, Мени и Бени пришли его вытаскивать, но Вени тоже запутался, а Мени и Бени стали над ним смеяться и так катались по полу, что закатились на склад. Хотя это другая история…
Толку от рассказов Николасу было немного. Единственное, что он понял, — у Карлмайкла в театре много друзей и с ними всеми часто происходят разные смешные и не очень происшествия. В конце концов Ник ужасно устал. Его конечности и так были набиты ватой, в этом ничего не изменилось, но голову заполнило ужасное тупое раздражение. Так что Ник очень обрадовался, когда в зале оранжевых цветов появился знакомый медведь и злобно зарычал:
— Кончай работу! Следующая смена!
Карлмайкл допрыгнул до края подушки и скатился по нему на попе. Николас последовал за ним. Другие куклы тоже спускались со своих подушек, их места занимала новая смена.
13 Новый дом
По пути с работы смену кукол покормили. Прямо на ходу в длинном коридоре раздали миски с серой грубой мешковиной, сдобренной зеленым льном и синей шерстью. Жевали стоя в медленно спускающемся лифте. Шерсть, кстати, по вкусу напоминала рыбу, а рыбу Ник не любил.
После лифта медведь повел смену по грязным брезентовым коридорам. В конце концов десять кукол-мальчиков оказались в темном мешке комнаты. Она была лишь чуть шире коридора, грязная и просаленная.
— Спать! — прорычал медведь и застегнул за собой молнию.
Николас осмотрелся…
— А как спать? Здесь ведь нет кроватей.
— На крючках, — ответил Карлмайкл и показал на десяток крючков, прикрепленных к стене.
— На крючках? — удивился Николас. — А это удобно? Может, я лучше на полу?
— На полу нельзя, глупый новичок… — с этими словами большой розовощекий пупс схватил Ника и подвесил его на крюк.
— Хоган неотесанный грубиян, но он прав. На полу нельзя спать, — подтвердил Карлмайкл, цепляясь спиной за крюк.
— Но почему? — спросил Ник, болтая по воздуху ногами.
— Так положено, глупый новичок, — прогудел Хоган, грузно повиснув в дальнем углу комнаты.
— А еще, медведю так гораздо проще нас пересчитать. По свободным крючкам. Медведь, он же животное, считает плохо. А так раз — и готово! — поделился догадками Карлмайкл.
— Ладно… — сдался Ник.
Висеть на стенке было непривычно, но вполне удобно. Немного расслабившись в таком положении, Николас осмелел и решил заговорить о том, что его так интересовало:
— А как вы сюда попали, расскажите?
В ответ Хоган громко захрапел. Другие отреагировали не лучше — кто-то сделал вид, что не слышит, кто-то что спит, кто-то просто отвернулся. Только Карлмайкл прошептал:
— Когда-нибудь расскажу! Забавная история! По ночам нужно спать, а болтать не положено. Иначе медведь придет!
Ник кивнул, а потом немного раскрутился на своем крючке, и так, раскачиваясь и вращаясь, заснул.
14 С ветерком
Следующим утром за ребятами снова пришел медведь. Этот был побольше, с выцветшей кучерявой шерстью и печальными глазами.
— Вставайте на работу! — грустно прорычал он.
Ник видел, как Карлмайкл, оттолкнувшись пятками от стены, ловко спрыгнул с крючка. Другие мальчики спустились вниз так же быстро и почти так же эффектно. Сам же Николас провозился под неодобрительное ворчание медведя, должно быть, минуту. Потом ему удалось-таки оттолкнуться ногами от стенки и спрыгнуть на пол. Ребят снова покормили на ходу. Коричневой мешковиной с крупными комками белой ваты. Потом разбили на три группы и развели по разным коридорам. Ник, Хоган и Карлмайкл пошли с грустным медведем и, сменив два лифта, поднялись в пыльную и шумную башню.
— Пылесос, — прокомментировал Карлмайкл. — Прыгалки лучше, но это не так плохо, как кажется.
Куклы оказались в огромном зале с большой дырой в полу. Из этой дыры бил мощный поток мусорного воздуха. Щепки, клочки ткани и пыль поднимались вверх, расходились по округлому потолку и стекали вниз по стенкам зала.
— Вы — перебирать мусор! — проревел медведь в самое ухо Ника, и все равно ему с трудом удалось перекричать вой ветра. Работа с мусором оказалась не такой уж простой. Ребятам пришлось пристегнуться к поручню, который шел по периметру комнаты на уровне головы. В таком положении Ник почти что летал. Его ноги постоянно подбрасывало порывами ветра, и только пристегнутый к парапету карабин не давал кукольному телу взмыть под потолок. А еще нужно было двигаться из стороны в сторону, собирать мусор из сборников и сортировать его по контейнерам. Причем контейнеры следовало открывать с крайней осторожностью, чтобы в них не попал парящий мусор или крышка случайно не улетела и не начала кружить под потолком. И все это под неумолкающий вой ветра.
Вскоре кукольная голова Ника совсем опустела, и он начал действовать машинально, так что даже испугался, когда услышал в самом ухе голос Карлмайкла:
— Это еще ничего. Мы в мелком фильтре. А в крупном такие штуки летают, что запросто могут голову оторвать или пробить насквозь живот.
— Ага… — согласился Ник и продолжил отделять щепки от лоскутов.
В этот день Николас устал еще больше. К вечеру он совершенно не мог ни о чем думать. Оказавшись в комнате кукол-мальчиков, без вопросов и сомнений залез на спальный крючок, покачался пару минут из стороны в сторону, а потом заснул.
15 Пружинистая энергия
На следующее утро кукол снова разбудил грустный плюшевый медведь. Ник легко спрыгнул с крючка и пошел вслед за остальными мальчиками. Казалось, он так просыпался и ходил на работу уже долгие месяцы и годы.
На этот раз их десятку не стали разделять и поднимать высоко наверх. После завтрака мальчики-куклы прошли длинными коридорами и оказались в просторном светлом клетчатом зале. Помещение это, по всей видимости, было важным. В центре зала размещалось нечто вроде пульта управления — клетчатый куб, утыканный яркими пуговицами и булавками. Рядом с ним дежурили солдатики — рыцарь и стрелок. Кроме пульта в зале было множество высоких вертикальных колонн. Точнее, гигантских перекрученных веревок. Эти веревки крепились к кольцам в полу и уходили через дырки в потолке куда-то далеко и высоко.
— Крутить колеса! — прорычал медведь.
И действительно, у основания каждой витой колонны имелось большое колесо с лямками. Некоторые колеса крутили куклы, другие оставались неподвижными. Кукол-мальчиков подвели к одному такому, они послушно накинули лямки и принялись крутить.
— Крутить колеса! — прорычал медведь.
И действительно, у основания каждой витой колонны имелось большое колесо с лямками. Некоторые колеса крутили куклы, другие оставались неподвижными. Кукол-мальчиков подвели к одному такому, они послушно накинули лямки и принялись крутить.
— Здесь в театре все на пружинистой энергии! — пояснил Карлмайкл. — Мы скручиваем эти резинки, а потом они, раскручиваясь, поднимают лифты и передвигают декорации по сцене.
— Вот так номер… — неуверенно ответил Ник.
— Ага! — подтвердил Карлмайкл. — Здесь резина настоящая, из Нового Света. Эти колонны сплетены из нее и обычных веревок.
Колесо они крутили, наверное, час или еще дольше. И чем дольше крутили, тем тяжелее становилось.
— Чем больше закручиваем, тем сильнее сжимаются резинки, — пояснил Кармайкл.
Когда тянуть лямку стало невыносимо, им дали пару минут передышки, а потом отправили на новое колесо. Это поначалу шло очень легко, так что Нику показалось, что он уже привык к такой работе, но потом снова стало тяжело. Так продолжалось полдня, а потом случилось нечто страшное…
Сначала Ник услышал громкий и резкий звук, а потом другой, воющий и тоже громкий, но уже не оглушающий. Что-то стремительное и большое пронеслось над головой Николаса. Он пригнулся и выскользнул из лямки. В следующее мгновение Ник понял, что происходит. Лопнуло крепление одной из колонн. Гигантские канаты-резинки вырвались на свободу и шарили по залу, как щупальца спрута-переростка. Они носились с огромной скоростью и жутким свистом, сметая все на своем пути. Ник видел, как одно щупальце разбило вдребезги пульт управления, разметав по залу яркие пуговицы. Другое подхватило солдатика и зашвырнуло на потолок. Третье летело прямо на Ника. Он едва успел откатиться по полу и зажмурить глаза. Через мгновение Николас увидел разбитое колесо и щупальце, уносящее прочь что-то большое и рыжее. Ник не сразу понял, что это было. Точнее, кто это был. А уже через минуту упругая энергия закончилась. Щупальца начали обмякать и спадать вниз, но даже лежа на полу, продолжали подрагивать и поворачиваться. Потом Ник заметил Карлмайкла. Тот лежал в дальнем конце зала, придавленный толстым канатом. Тем временем все поднимались и ошарашенно оглядывались. Ник видел медведя, рычащего и трущего лапами глаза. И солдатика, пытающегося освободить ружье, застрявшее в тряпках. Ник сообразил, что сам до сих пор лежит на полу. Он собрался уже было встать на ноги, когда заметил пуговицу. Ярко-голубая, полупрозрачная, она лежал рядом с ним. Наверное, отлетела от сломанного пульта и прикатилась сюда. Особо не раздумывая, Ник взял пуговицу и сунул в карман, потом поднялся и пошел к бедняге Карлмайклу.
Медведи уже подняли канат и вытащили из-под него пострадавшую куклу. Шея бедняги была скручена, голова безвольно болталась, правая рука оторвана, а из плеча торчала вата и обрывки ниток. Казалось, что Карлмайклу конец — его кукла безнадежно испорчена. Но вот один из медведей резким движением вправил вывернутую шею.
— Я пострадал в катастрофе! Вот это да! — воскликнул Карлмайкл, заметил свою оторванную руку и напрочь лишился обычного задора. Поднял ее с пола, положил на колени и погладил. Рука еще шевелила пальцами.
— Вы все! Убираться здесь! Потом отдых! — прорычал один из медведей, по-видимому, самый главный.
16 Ночная операция
Тем вечером куклы еще убирали и устраняли последствия аварии, вяло слоняясь по залу. Работы было немного, но медведи не отпускали их до ужина. Потом все шло как обычно: коридоры, лифты, еда на ходу, спальня с крючками.
Николас жалел Карлмайкла. Рыжий все еще обнимал оторванную руку, иногда гладил ее другой, здоровой. Как помочь бедняге, Ник не знал. Лишь посреди ночи он вспомнил про жестянку под мышкой.
— Вот же оно! Руку можно пришить обратно! — Ник почти прокричал это, но вовремя понял, что осторожность не помешает. Дрожа от нетерпения, мальчик слез с крючка, достал из секретного кармана жестянку и начал дергать Карлмайкла за штанину:
— Просыпайся! У меня есть кое-что, чтобы помочь тебе.
— Мне уже ничем не помочь… — пробормотал Карлмайкл грустно и сонно.
— Слезай, говорю… — настойчиво шептал Ник.
Наконец, рыжий поддался на уговоры и спрыгнул на пол. Николас потащил его в дальний угол спальни, где крючок на стене был сломан, а значит, имелось свободное место.
— Давай руку! — сказал Ник.
— Не дам!
— Давай, попробую пришить ее обратно.
— Врешь небось, — ответил Карлмайкл, но руку все-таки протянул. Николас взял ее и положил себе на колени. Открыл жестянку, достал иголку и моток ниток. Попробовал просунуть нить в игольное ушко и тут же выругал себя:
— Вот же балда! Здесь слишком темно.
Совсем немного света проникало в комнату через дверь и потолок. Его было не больше, чем от звезд безлунной ночью. Но сейчас, понял Ник, светилось что-то еще. Он осмотрелся и понял — это едва заметно сияет его карман. Николас полез в карман, нащупал и достал пуговицу. От нее исходило тусклое голубоватое свечение. Удивляться времени не было, так что Ник просто положил пуговицу на коленки рядом с оторванной рукой. Света стало достаточно для того, чтобы попасть ниткой в угольное ушко. Николас выровнял и прошил край ткани на руке и только потом принялся скреплять локоть с плечом.
— Немного щиплет и распирает, — прокомментировал Карлмайкл. Поначалу работа шла не слишком быстро. Ник провозился почти полчаса, а сделал меньше трети. Но потом приноровился, стал накладывать стежки куда быстрее и точнее.
— Готово! — объявил Ник в конце концов.
Карлмайкл поднял руку, пошевелил пальцами, скрутил фигу и радостно прошептал:
— Спасибо! Я твой должник, дружище!
— Только никому об этом, — проговорил Николас.
— Само собой!
— Иди спать, мне тут нужно кое-что закончить.
Карлмайкл послушно побрел к своему месту, прошептав на прощание:
— Спокойной ночи, чудесный доктор.
Тем временем Ник пришил светящуюся пуговицу себе на бок, как раз под карман курточки. Так она не просвечивала через костюм, да и вывалиться случайно не могла. Николас спрятал жестянку в тайник и залез на свой спальный крючок. Кажется, другие куклы ничего не заметили. Какое-то время Ник не мог уснуть, прислушивался, чего-то боялся, а потом провалился в тягучую черноту. И очнулся, когда вдруг над ухом закричал медведь:
— Подъем! Пора на работу!
17 Пуговица непослушания
День начался как обычно: безвкусный ватный завтрак, затем коридоры, лифты и, наконец, зал c прыгательными подушками. В общем, привычная уже работа. Ник подпрыгивал, летал вверх и вниз. Так прошло полдня. Казалось, никто не замечает чудесного выздоровления Карлмайкла. Это не могло не радовать Ника. Но вот в оранжевый зал заглянул солдатик. Немного постоял возле входа, облокотившись на свою винтовку, прошелся между подушек, рассматривая прыгающих ребят. Надолго остановился возле Карлмайкла. Или это только показалось? И наконец вышел из зала.
— Скоро будет конкурс на лучшего прыгуна. Сейчас как раз кандидатов отбирают… — сказал Карлмайкл, но как-то неуверенно.
Еще через три сотни прыжков один из медведей подошел к подушке, на которой прыгали ребята, и проревел:
— Рыжий, на выход. С тобой генерал хочет говорить!
Карлмайкл спустился вниз и покорно пошел за медведем. Ник проводил его взглядом, продолжая прыгать ниже и совсем не весело. Всего через три десятка прыжков к нему приблизился Хоган. Медленно, так чтобы медведи не заметили. Ник почувствовал, как сильно стала прогибаться подушка под ногами, и обернулся.
— Сдаст он тебя… — прошептал бугай гулким басом. — Все расскажет генералу.
— Что?
— Я вчера ночью все видел. И не я один. У меня глаза на месте.
Только теперь Ник понял — в театре все на виду и скрыть жестянку с нитками, просто спрятав ее под мышкой, не получится. А значит? А значит, нужно бежать отсюда. Скрыться и спрятаться. Потом Ник подумал о том, чтобы отдать жестянку генералу и попросить прощения. Семь прыжков он думал, не поступить ли так. Что сделал генерал? Посадил в карцер ни за что, заставляет работать за безвкусную вату и крючок в спальне. Даже на фабрике жилось лучше. А если знать все лазейки и тайные ходы, то гораздо лучше… Нет уж!
— Спасибо, — сказал Ник и спрыгнул с подушки.
— Ты куда? — прошептал Хоган.
— Тебе лучше не знать, — весело ответил Ник и нащупал у себя на боку пуговицу. Она каким-то образом наполняла его энергией для непослушания. Грустный серый медведь покосился на куклу, покинувшую рабочее место, но ничего не сказал. Ник шел к выходу, прямо на гигантского бурого медведя, дежурившего у дверей. Этот был особенно большим, с округлым коричневым животом и тяжелой, криво улыбающейся головой. Великан тяжело дышал и тихо рычал себе под нос что-то невнятное.