Он еще пытается обмануть ее. «Чудак, – подумала герцогиня, – как такой искусный в войне и политике человек может строить такие неуклюжие интриги!»
* * *Эдуард, прохаживаясь в парке Вестминстерского дворца со своими братьями, глянул наверх и увидел стоявшую у окна королеву. Горничная расчесывала ее волосы, переливавшиеся и блестевшие на солнце, как золотые монеты.
Братья, шедшие по обе стороны от короля, спорили друг с другом. Он устал от их бесконечных стычек. Эдуард ненавидел, когда кто-то проявлял несдержанность характера: если кому и было позволено выходить из себя, то только ему самому.
Они препирались из-за Анны Невилль, которая еще совсем недавно сидела в тюрьме за государственное преступление, а потом вдруг таинственным образом исчезла. Эдуард догадывался, что в исчезновении девушки был замешан Георг. Она, как и жена Георга Изабель, была наследницей состояния Уориков, а Георг вовсе не собирался делиться этим состоянием с Анной Невилль. Усложняло дело то, что на девушку претендовал Ричард, желавший на ней жениться.
– Довольно! Довольно! – вскричал Эдуард. – Ссорьтесь где-нибудь в другом месте. Ей-богу, если бы мне нужна была эта девушка, я бы нашел ее! Ну же, Дикон, будь мужчиной. Найди девушку и женись на ней, если ты того хочешь.
– И ты дашь согласие на этот брак? – спросил Георг.
– Я не давал тебе согласия на брак с ее сестрой, но ты все равно на ней женился. Боже правый, Георг, я удивляюсь своей снисходительности по отношению к тебе!
Это заставило Георга замолчать. Эдуард возмущался при мысли о вероломстве Георга. С Ричардом было иначе. Милый Ричард! Несмотря на блестящий ум, он все еще мальчишка. Он романтично влюблен в Анну Невилль. Так пусть насладится ею, если отыщет. Ребенком Ричард находился на попечении ее отца, и они выросли вместе. Пусть Ричард найдет, куда Георг упрятал ее, и тогда он сможет жениться на ней, ведь она и ее сестра были самыми богатыми наследницами в стране. Дай Бог, чтобы здесь не было нечестной игры. Он не хотел больше никаких неприятностей между братьями.
Однако как восхитительно переливаются в солнечном свете волосы королевы! Эдуард покинул братьев и направился в ее покои. Камеристка королевы при виде его присела в реверансе. Он жестом велел ей удалиться. Когда они остались одни, он подошел к Елизавете и поцеловал ее.
– Миледи Бесси, клянусь, что вы становитесь прекрасней с каждым днем.
– Я видела, как Ваша светлость прогуливался со своими братьями. Надеюсь, все в порядке?
– Между ними никогда не будет все в порядке.
– А как поживает миссис Шор? Признаюсь, я не видела ее последние несколько дней.
Если бы этот вопрос задала другая женщина, за ним последовали бы упреки и взаимные обвинения. Но он знал, что у Елизаветы нет намерения ссориться с ним. Он ответил, что с Джейн все хорошо.
– Приятная и красивая девушка, – сказала Елизавета.
Он вдруг рассердился на нее. Она всегда обладала способностью приводить его в ярость. А как она бесила его в период ухаживания: «Я не могу быть твоей любовницей», – и плотно сжатые розовые губки подтверждали ее слова.
Благорасположение королевы к Джейн и другим его любовницам радовало и в то же время раздражало его. Это было так противоестественно! Ну что же, его Елизавета была необычной женщиной, и он всегда знал это; он не жалел о своем романтичном браке. Эдуард живо помнил восторги первых недель, проведенных с Елизаветой. Странно, что она так сильно пленила его. Она была не такой, как все; может быть, в этом причина. До этого ему никогда не нравились холодные женщины, однако попытки возбудить страсть в Елизавете привлекали своей недостижимостью. И все же Елизавета любила. Правда, это была любовь к власти, которую дал ей король, а не к самому королю.
– Ты задумчив, – сказала она.
– Мои мысли о тебе, Бесси.
– Надеюсь, что они приятны, милорд.
– Очень приятны.
Он сел на стол, склонился вперед и поцеловал ее в губы. Они были холодными и неподатливыми. Он вспомнил о мягких и теплых губах Джейн. Нежная малышка Джейн, но сколько их было у него!..
– Я вспомнил тот день в Грэфтоне, – сказал он. – Семь лет прошло, а я и теперь люблю тебя так же сильно, как прежде. Были у меня другие женщины, это правда, но я всегда возвращаюсь к своей милой Бесси. – Он положил руку ей на грудь; она не оттолкнула его, но и не ответила на ласку. – А она, – продолжал он, – словно из мрамора. Но не важно… Ты помнишь тот день? Твоя мать, священник, одна или две дамы… Все в тайне! О, Бесси, о чем ты думала, когда я уехал и оставил за собой королеву Англии?
Она чуть улыбнулась.
– Я была очень счастлива, Эдуард.
– Это правда, ведь ты стала королевой. Помнишь, как я приезжал и оставался в доме твоей матери в качестве гостя на одну-две ночи и после того, как все отправлялись спать, ты пробиралась ко мне в комнату?
Елизавета кивнула. Ей ли не помнить дней, которые привели ее к вершине славы? Она стала королевой. А после нескольких лет вдовства, когда она вынуждена была жить на попечении у своей матери, это было особенно приятно. Но сейчас разговор о тайном венчании мог вести только к одному. Неужели он никогда не бывает удовлетворен? У него предостаточно любовниц. Но его желания хватило бы на десяток мужчин. Она это обнаружила в тот короткий период, когда была единственной, занимавшей его мысли: «Слава Богу, что он любит разнообразие, – подумала она, – а то, если бы он долго был увлечен одной женщиной, то просто убил бы ее».
У них уже достаточно детей, но возможно, нужен еще один мальчик. Пришлось ждать довольно долго, прежде чем появился молодой Эдуард. Три дочери, а потом сын. Нужны еще сыновья. Времена нынче рискованные. Для женщины, которая придает столь большое значение своему месту на троне, опасно иметь только одного сына.
Теперь она думала, какую бы пользу ей извлечь из сложившейся ситуации. Эдуард был из тех, кто любил давать. Она знала его лучше, чем кто-либо другой; она всегда могла выбрать подходящий момент, чтобы добиться своего. Эдуард был бы добросердечным человеком, если бы не его крайний эгоизм. Он был бы великодушным, если бы не приходил так быстро в ярость. Он был бы великим, если бы так безоговорочно не любил удовольствия. Он бы очень любил свою страну, если бы так не любил женщин. Таким ей представлялся Эдуард – великий, но полный противоречий человек, у которого каждое хорошее качество уравновешивалось своей абсолютной противоположностью. Даже на его красоте начали отражаться излишества жизни. Елизавета догадывалась, что с течением времени его красота и изящество уйдут в небытие; он станет большим, толстым и грубым.
– Эдуард, ты не знаешь, что случилось с этой девушкой, с Невилль? – спросила Елизавета. Она вспомнила об Анне, когда увидела короля с братьями.
– Я устал от этих вопросов. Она исчезла, – сказал он раздраженно. – Больше я ничего не знаю.
– Исчезла одна из самых богатых девушек в стране! Куда? Кто-то же должен знать!
– Только не я. Я знаю лишь то, что Георг как шурин должен был взять ее на свое попечение, и вот в один прекрасный день она исчезла из его дома…
– Значит, без Георга здесь не обошлось. Он спрятал ее, потому что боится, что Ричард женится на ней и возьмет себе ее долю наследства Уориков.
– А у тебя иные планы на наследство Уориков, не так ли? Ты хочешь отдать Анну за одного из твоих многочисленных дядюшек или кузенов?
– Я считаю своей обязанностью найти мужа для этой девушки, – сказала она серьезно. – Дочь не должна отвечать за измену отца. И чем быстрее она выйдет замуж, тем лучше!
Король рассмеялся.
– О, Бесси, Бесси, ты меня уморишь своими женитьбами. Что за женщина! Сущая сваха! Разве ты не можешь удовлетвориться тем, что сама вышла замуж за короля? Уверен, у тебя уже больше не осталось братьев и кузин, не имеющих ни гроша в кармане. Я думал, ты уже подыскала денежные браки всем. Я не забыл о твоем брате, Бесс. Сколько ему было, когда ты женила его на старухе Доуэдер из Норфолка? Восемнадцать? А старой леди перевалило за семьдесят? Бесси, наступит ли когда-нибудь этому конец?
– Эдуард, – ответила она, улыбнувшись и дотронувшись до него, – ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы найти ее… А когда ее найдут, ты позволишь мне устроить ее брак?
– Бесси, я ведь никогда тебе ни в чем не отказывал. Он засмеялся и, схватив в охапку ее золотистые волосы, нежно притянул ее к себе. Семь лет они женаты, а его все еще тянет к ней! В королевстве нет другой такой женщины… за исключением Джейн. Он отдаст Елизавете Анну Невилль так же, как совсем недавно отдал ее Ричарду. Пусть думает, что наследство Анны уже почти в руках ее ненасытной семьи.
Елизавета улыбалась, но была холодна как лед. Но это ему как раз и было нужно, поскольку вызывало самые приятные воспоминания о первой брачной ночи.
* * *Джейн была убита горем: король больше не любил ее. Он не появлялся в ее покоях уже три дня и три ночи. Кейт, разбирая вещи в гардеробе, боялась поднять свои испуганные глаза. Неужели это конец? Неужели закончился короткий период ее славы?
Елизавета улыбалась, но была холодна как лед. Но это ему как раз и было нужно, поскольку вызывало самые приятные воспоминания о первой брачной ночи.
* * *Джейн была убита горем: король больше не любил ее. Он не появлялся в ее покоях уже три дня и три ночи. Кейт, разбирая вещи в гардеробе, боялась поднять свои испуганные глаза. Неужели это конец? Неужели закончился короткий период ее славы?
И все это из-за того, что при дворе появилась высокая, изящная черноволосая девушка – протеже милорда и миледи Гастингс. Эта девушка была прямой противоположностью Джейн: она высокого роста, Джейн – среднего, она – темноволосая, Джейн – наоборот. Говорили, что король необычайно любезен и весел со всеми, а это явный признак того, что он готовился начать новый любовный роман.
Джейн знала, что это происки Гастингса, ибо человек этот был зловещей тенью, нависшей над ее жизнью.
– Я ненавижу вас! Я ненавижу вас… – с жаром говорила она ему, когда он где-нибудь подстерегал ее.
– Я слышал, что от ненависти до любви один шаг, милая Джейн. Сегодня ты ненавидишь, а завтра полюбишь. – В его голосе прозвучала неожиданная нежность. – Джейн, ну как ты можешь быть такой глупышкой? Разве ты еще не поняла, как это безрассудно – любить короля? Сегодня его любовь есть, завтра ее не будет!.. Пойдем со мной. У меня есть план для нас с тобой.
– Я хорошо помню прежние ваши планы!
– Я изменился. Ты изменила меня. Мы оставим двор, если ты того пожелаешь. Если только ты будешь доверять мне.
– Это все равно что доверять змее!
– Я бы сделал все на свете, лишь бы ты была счастливой.
– Поэтому вы устраиваете против меня заговоры?
– Это – ради твоего же блага. Я не беспечный мальчишка, не знающий, чего хочет.
– Вы злой человек, и я ненавижу вас. Ненавижу!
– Но, Джейн, подумай, что будет с тобой? Куда ты пойдешь? Тебе придется прийти ко мне, а я буду ждать тебя.
– Я лучше умру с голоду!
– Ты так говоришь потому, что никогда не голодала. Ты не знаешь, что говоришь.
– Зато я хорошо знаю, что ненавижу вас.
Она убежала в свои покои, бросилась на кровать, задернула полог и горько разрыдалась. Человек, которого она идеализировала, оказался обычным волокитой, даже хуже того, и тем не менее он сумел разбить ей сердце. Она сама уже не та невинная девушка из Чипсайда, не та молодая женщина с Ломбардной улицы. Она научилась неистово любить короля и неистово ненавидеть Гастингса.
«О Боже, – подумала она, – если бы только у меня был ребенок, я смогла бы все это вынести…»
У Эдуарда было много сыновей: одни занимали заметное положение, другие оставались в тени. А разве она не могла бы тоже иметь сына? Она познакомилась с детьми королевской четы. Они очаровательны и похожи на Эдуарда. Старшая Элизабет – гордячка, зато Сесили и Мэри очень милы, хотя больше всего она любила годовалого мальчугана, названного в честь своего отца Эдуардом. Но зачем ей думать о ребенке! Может быть, она уже больше никогда не увидит Эдуарда. Может, ей придется покинуть двор, и тогда, кроме воспоминаний, у нее не останется ничего.
Кейт раздвинула полог кровати; вид у нее был возбужденный, глаза широко раскрыты. Служанка королевы передала записку. Королева желала немедленно поговорить с Джейн.
Когда Джейн появилась в ее покоях, королева отослала свою служанку и велела Джейн сесть.
Это было чем-то необычным, так как Елизавета редко кому разрешала сидеть в своем присутствии. Она так и не смогла забыть годы унижения, и это заставляло ее всегда сознавать свою власть. Часто она не позволяла своим придворным дамам подниматься с колен по три часа кряду, даже ее собственная мать, которой Елизавета в значительной мере была обязана нынешним высоким положением, должна была преклонять колени в присутствии дочери и ждать, пока ей будет велено подняться. Но Джейн было разрешено сидеть и слушать, что королева собирается сказать ей. Елизавета быстро перешла к делу.
– Миссис Шор, вы грустны, потому что думаете, что потеряли благосклонность короля?
Несмотря на свое горе, Джейн с трудом подавила улыбку: так странно было то, что любовница короля и его супруга вместе обсуждают подобный вопрос.
– Та, которая временно вытеснила вас, – продолжала Елизавета, – обратите внимание, я говорю «временно», не обладает и десятой долей вашей красоты, ни, насколько я понимаю, вашим умом. Но Его светлость король очень неравнодушен к молодости и красоте, и прежде всего он любит разнообразие.
– Ваша светлость так добры ко мне… – пробормотала Джейн и наклонила голову.
– Вы мне нравитесь, Джейн Шор. А я могу утверждать, что большинство женщин, с которыми развлекается король, мне не по вкусу. Я хочу вам сказать, что если вы потеряете любовь короля, то вам некого будет винить в этом, кроме самой себя.
– Я… не понимаю, Ваша светлость.
– Это, вероятно, потому, что вы совсем недавно при дворе. Король очень сильно увлечен вами. По сути дела, я могла бы даже сказать, что никого, кроме меня, он никогда так не любил. Я сохранила его привязанность в течение семи лет. И буду продолжать делать это, пока один из нас не умрет. И потому, что я люблю короля и вы тоже любите его, я знаю, что будет лучше, если он будет изменять мне с вами, чем со множеством потаскух, жаждущих завлечь его. – Елизавета засмеялась, но смех ее был ледяным. – Ну же, дитя мое! Вы выглядите смущенной. Но все очень просто. Вы красивее, чем кто-либо другой при дворе. Вы умеете рассмешить короля. Вам нет нужды бросать эти дары в ждущие руки Гастингса. Король любит меня, но он любит и вас; он способен любить многих. Но если человек любит жареного фазана, это еще не значит, что ему не по душе хороший кусок домашнего хлеба. Не надо бояться. Он вернется и будет возвращаться вновь, если вы будете достаточно умны, чтобы впустить его. Возвращайтесь в свои покои, и когда король придет к вам – а я уверена, что так оно и будет, – улыбнитесь ему, ведите себя так, словно и не было никакого перерыва; и если вам придется говорить об этом, то говорите, как о каком-то пустячном эпизоде – слишком незначительном, чтобы о нем сожалеть. Больше всего на свете король не терпит плачущих и упрекающих женщин. Он убежит от ваших слез, но ваши улыбки его притянут. Если вы последуете моему совету, то рискну сказать, что это еще совсем не конец славной привязанности между Джейн Шор и Его светлостью королем.
– Вы слишком добры ко мне, Ваша светлость. Я не могу понять…
Елизавета улыбнулась ей. Если она не поняла, тогда она действительно дурочка и тогда она рано или поздно потеряет Эдуарда. Но, может быть, она просто еще не усвоила то, что королева не должна позволять королю нечто большее, чем легкие любовные связи с женщинами из стана ее врагов.
– Не забывайте того, что я сказала вам, – велела она и отпустила Джейн, поздравив себя с работой, проделанной в этот день.
Королева была права. Король вскоре вернулся к Джейн. Он испытывал чувство стыда и поэтому приготовился к объяснению. А она была еще прекрасней, чем прежде. Как ему могло прийти в голову, что кто-то может быть привлекательнее ее? Он поцеловал ее, и чувство облегчения у него сменилось страстью. Он не знал, что Джейн едва сдерживала слезы, что ее смех был принужденным; она столкнулась с тем печальным фактом, что если она научится делить его с другими, то он, возможно, всегда будет принадлежать ей. Она чувствовала себя нечистой, униженной, но он, как всегда, был ей крайне необходим.
– Моя малышка, – сказал он, – никто на свете не сравнится с тобой.
Теперь ему не нужно было играть роль верного любовника, что он вынужден был делать так долго. И это было большим облегчением. Он мог чувствовать себя с Джейн естественно, ибо несмотря на всю неиспорченность и нежность, она, кажется, усвоила манеры двора.
Тем не менее он вначале пытался объясниться.
– Меня, должно быть, околдовали. Но я здесь, я вновь вернулся и жажду наверстать каждую минуту, проведенную без тебя. Забудь обо всем. Вполне вероятно, что это всего лишь дань времени. – Он весело засмеялся, и Джейн рассмеялась вместе с ним, хотя ей было вовсе не до смеха.
Новость облетела весь двор. Король снова вернулся к Джейн Шор. Узнал об этом и Гастингс. Его надежды были обмануты, и он затосковал.
Леди Гастингс смеялась над мужем:
– Что, милорд, ваша интрижка не удалась? – поддразнивала она его. – Кажется, те короткие мгновения, которые ваша кузина провела с королем, не дали ничего путного, только лишили девушку невинности?
Гастингс ненавидел жену и кузину, он ненавидел короля. Он знал, что все смеются над ним, а этого он не мог вытерпеть. Тем не менее утрату Джейн он ощущал даже больше, чем утрату собственного достоинства. Он не мог забыть ее. Она перевернула всю его жизнь. Впервые в жизни он был по-настоящему влюблен и обнаружил, что это ужасное состояние. Он сделал попытку забыть Джейн. Выйдя из дворца и спустившись к реке, он нанял лодку и в ярости велел лодочнику переправить его на другой берег в Саутуорк. «Там, – думал он, – в этих мрачных комнатах, где можно предаваться любому пороку, какой только ни взбредет в голову мужчине, позабудется Джейн Шор».