Позади осталась Ломбардная улица. Миновав Биржу, Джейн направилась в Чипсайд, где на углу, рядом с Баклерсбери, стоял дом Мэри. Дом был похож на свою хозяйку: окна плотно зашторены, словно для того чтобы скрывать от любопытных глаз то, что происходит за ними.
Мэри стояла во дворе, поджидая Джейн. Она приветствовала свою гостью не только с радостью, но вроде бы даже с облегчением.
Проводив Джейн в мастерскую, она открыла ящик комода, в котором лежали кружева.
– Какое из этих кружев вы собирались мне показать? – спросила Джейн.
Мэри достала кусок прекрасно выполненного кружева.
– Это кружево предназначено исключительно для короля, – сказала она.
– Должно быть, это очень лестно – по-прежнему доставлять удовольствие королю? – лукаво заметила Джейн.
– Для меня нет большего удовольствия, чем служить Его светлости, – ответила Мэри напыщенно. – Но давай пройдем в гостиную, там мы сможем спокойно поговорить.
Она взяла Джейн за руку и вывела ее в темный коридор позади мастерской.
– А, это ты, Дэнок, – сказала Мэри, когда из темноты коридора перед ними внезапно появилась огромная фигура.
Джейн вздрогнула. Она встречала Дэнока и прежде, но его вид всегда вызывал у нее содрогание. Отец Джейн как-то говорил, что этот тип не совсем в своем уме, но Джейн не верила; глаза его под косматыми бровями глядели вполне разумно, хотя казалось, что в них таится воспоминание о чем-то таком, что, хвала всем святым, неизвестно остальным людям. Много лет тому назад он был узником Тауэра и привлек к себе внимание палачей. У него не было языка, и Мэри намекала, что остальные части тела у него также искалечены. Она застенчиво называла его своим евнухом. Несмотря на физические недостатки, Дэнок был очень сильным человеком. Мэри говорила, что он обожал ее за то, что она приютила его, когда он, выйдя из тюрьмы, бродил по берегу реки, изнемогающий и голодный; она пожалела его, привела в свой дом и сделала слугой. Теперь, утверждала она, Дэнок защитит ее, если потребуется, своей кровью.
– Дэнок, – сказала Мэри, – пойди и приведи ко мне Долл.
Дэнок кивнул головой и бесшумно удалился; когда Джейн с Мэри поднимались по лестнице, в коридор вышла пожилая аккуратно одетая женщина, лицо которой было до нелепости изуродовано золотухой; она глянула снизу вверх на свою хозяйку и ее гостью.
– Долл, присмотри за лавкой. Дай мне знать, если я понадоблюсь какому-нибудь важному клиенту. Я буду в своей гостиной с миссис Шор.
– Слушаюсь, мадам, – ответила Долл и поспешила выполнить распоряжение хозяйки.
– Ну вот, здесь нам будет удобно, – сказала Мэри. – Очень приятно тебя видеть, дорогая. Сюда, садись сюда, чтобы я могла любоваться твоим прекрасным лицом. Каждый раз, как я вижу тебя, признаюсь себе, что ты становишься просто красоткой. Я покажу тебе, как я составляю узоры. Запомни, в Лондоне этого не знает ни одна живая душа. А вдруг мои узоры скопируют? И принесут их хранителю гардероба короля! О, ты думаешь, король непременно предпочтет мои кружева? Вполне возможно. Есть люди, которые помнят старых друзей, в то время как другие забывают их, но мне кажется, Его светлость относится к первому типу людей. Дорогая, не отведаешь ли моего лучшего вина?
– Спасибо, не хочу. Я совсем недавно обедала.
Мэри подошла к окну, отодвинула тяжелую штору и посмотрела вниз, во двор.
– Надеюсь, сегодня уже никто не придет и не потребует моего внимания. Но если вдруг это случится… ты ведь поймешь меня, моя прелестная Джейн?
– Несомненно.
– О Боже! – Мэри глянула через плечо и нахмурилась. – Ну конечно же! Он идет сюда!
– Кто это? – спросила Джейн.
– Ты его не знаешь, дорогая. Друг… мой особый друг. Если бы я знала, что он собирается заглянуть ко мне сегодня…
– Я пойду, – сказала Джейн. – Вы же знаете, что я могу прийти в любой другой день, а если он ваш особый друг…
– Право, дорогая, тебе нет необходимости уходить. Он идет к боковой двери. Если ты позволишь, я отлучусь всего на минутку, спущусь и сама его впущу. Это очень важный купец и мой большой друг, которому я поставляю свой товар.
– Ну, если это деловой визит…
– Не важно, не важно. Посмотрим, что ему нужно. Я приведу его сюда. Уверена, ты будешь рада с ним познакомиться. Он очень обаятельный и веселый человек. – Она ушла, бормоча извинения, и через несколько минут вернулась в сопровождении высокого, богато одетого купца.
Джейн и купец посмотрели друг на друга с удивлением.
Он заговорил первым:
– Пресвятая Дева, неужели это миссис Шор!
– А вы… тот самый купец…
– … который приходил к вашему мужу покупать золоченую посуду.
– Так вы уже знаете друг друга! – воскликнула Мэри. – Вот так сюрприз. И, как я вижу, приятный для вас обоих.
– Больше всего, несомненно, для меня, – сказал он. Сейчас он держался по-иному, более смело, чем в то утро на Ломбардной улице. Джейн почувствовала приятное возбуждение, горячая кровь прилила к ее щекам, сердце гулко забилось.
– Это действительно очень приятно, – сказала она, а он приветствовал ее долгим поцелуем.
Гость уселся на кушетку, придвинувшись ближе к Джейн. Казалось, что он заполнил собой всю комнату, и она вдруг стала выглядеть безвкусно обставленной и недостойной его. Купец скрестил длинные, стройные ноги и секунду-другую задержал взгляд на заостренных башмаках, но всего лишь на мгновение, затем он вновь обратил взор на лицо Джейн.
– Я в самом деле прекрасно помню нашу последнюю встречу, – сказал он. – Это была и наша первая встреча. Молю Бога, чтобы их было как можно больше. Очень хорошо помню ваши рассуждения, мадам, вашу критику в адрес короля.
У Мэри перехватило дыхание.
– Моя дорогая Джейн, могла ли ты так провиниться…
– Очень провинилась, – сказал он, смеясь, – но я полагаю, она была справедлива. И я сказал ей, миссис Блейг, что ей следовало бы быть главным советником Его светлости.
Мэри покатилась со смеху, но, как показалось Джейн, несколько преувеличенно.
– Я уверена, – невозмутимо ответила Джейн, – что меньше всего подхожу для этой роли.
– Думаю, – высказала предположение Мэри, – король охотно взялся бы поучить тебя.
Купец наклонился вперед, взял Джейн за руку и принялся рассматривать ее ладонь.
– Я вижу, в вашей жизни грядут большие перемены. Вас ждут богатство, слава и счастье.
– Вы шутите? – спросила Джейн. – Или вы в самом деле разбираетесь в этом?
– Вовсе не нужно смотреть на вашу руку, чтобы увидеть ожидающую вас радость. Это написано на вашем лице.
– Джейн получает так много комплиментов, – вставила Мэри, – что они для нее ничего не значат. Она их выслушивает и тут же забывает – и при этом остается самой добропорядочной леди в городе.
– Это я тоже прочитал, – сказал купец.
– По моей руке или по лицу?
– И по тому и по другому, – ответил он.
– Я принесу напитки, – сказала Мэри и вышла.
– Предполагали ли вы, что когда-нибудь увидите меня вновь?
– Я думала, что больше никогда вас не встречу.
– Надеюсь, вас опечалила эта мысль?
– Возможно. Часто бывает грустно встретить кого-то, посмеяться, пошутить немного, а потом никогда больше не встретиться вновь.
– Но если вы чувствуете грусть, значит, должны испытывать некоторое почтение к этой персоне, не так ли?
– Почтение? – Джейн пожала плечами. Шок от встречи с ним уже прошел, она не чувствовала больше смущения, была лишь немного возбуждена. – Едва ли. Можно ведь просто развлечься.
– Но ведь люди обычно почитают тех, кто развлекает их.
– Это зависит от того, смею сказать, что они считают для себя важным.
– Как я рад, что зашел сегодня к Мэри Блейг!
– Я заметила, вы были так же удивлены, как и я. Но я вскоре покину вас, ведь вы пришли по делу.
– Я буду в отчаянии, если вы это сделаете, Джейн…
– Мне кажется, мы знакомы недостаточно долго, чтобы позволить себе называть друг друга по имени?
– Мы многое знаем друг о друге. Какое имеет значение, что нам для этого понадобилось мало времени?
– Я почти ничего не знаю о вас, сэр.
– Вы знаете, что я вам нравлюсь. А это уже многое.
– Вы очень самонадеянны.
– Ну что вы, Джейн, я уверен, что вы не улыбаетесь так очаровательно тем, кто вам не нравится. Если же вы это делаете, то должен сказать, вы лицемерка; а мне и в голову не приходит такая мысль.
– А что, я и тогда так улыбалась?
– Конечно.
– Это было нехорошо с моей стороны.
– Безусловно, и в наказание вы будете называть меня Эдвард, а я вас – Джейн.
Возвратилась Мэри, принеся с собой графин вина. Джейн заметила, что ее лицо покрылось красными пятнами. Мэри сегодня вела себя как-то странно. Она поставила на стол свое самое лучшее вино. Казалось, она питает глубокое почтение к мистеру Эдварду Лонгу, но в то же время немного его побаивается. Что же касается его самого, то он чувствовал себя совершенно свободно, очаровывая их обеих, но в то же время показывая, что интересуется только Джейн.
Мэри перевела разговор на придворные темы и спросила Эдварда Лонга, каков самый последний модный танец.
– Я служу при дворе и поэтому знаю, что там происходит, – объяснил он Джейн.
Джейн рассмеялась, вино и компания этого мужчины очень подняли ее настроение.
– Тогда вас, наверное, страшно позабавили мои рассуждения о дворе и придворных.
– Вовсе нет. Я бы не сказал, что вы были неправы. Что же касается танцев… Ну, я немного поделюсь тем, что знаю. Давайте попробуем сделать пару па. – Он встал, возвышаясь над Джейн.
– В соседней комнате у меня есть лютня, – сказала Мэри. – Сыграть вам? Уверена, что Джейн быстрее меня освоит эти па.
Танцуя, смеясь, когда она делала неверные движения, Джейн думала: «После сегодняшнего дня я не увижу его вновь. Я больше не должна с ним видеться».
Внезапно в дверь постучали, Мэри отложила лютню и подошла к двери. Джейн услышала, как она сказала: «Посетитель? Я сейчас спущусь». Мэри обернулась к танцующей паре:
– Прошу простить меня. Я должна спуститься в лавку. Думаю, что не задержусь.
– Мы прекрасно понимаем, – сказал Эдвард, – и будем развлекать друг друга до вашего возвращения.
Когда дверь за Мэри закрылась, он продолжал:
– Хоть бы она подольше задержалась, но сколько бы она ни отсутствовала, боюсь, что для меня это время покажется мгновением. – Он взял руку Джейн в свою. – Джейн, можешь ли ты понять, что с тех пор как я тебя увидел, я не могу ни о чем другом думать? Джейн высвободила руку.
– Так не годится, сэр. После того как вы покинули дом моего мужа, вы совсем не вспоминали обо мне, пока не пришли сегодня сюда.
– Почему ты так думаешь, Джейн?
– Если бы вы горели желанием увидеть меня, вы бы вновь пришли в дом ювелира, чтобы выразить свое восхищение его посудой – и его женой, – а не ждали бы, пока случайно не столкнетесь с ней здесь.
– О! Я прекрасно помнил, что ты жена ювелира, и думал: «Если бы только можно было с такой же легкостью владеть его женой, как его посудой…»
– Вы слишком развязны, сэр, и мне это не нравится. Теперь Джейн держалась очень холодно.
– Умоляю, прости меня, ибо, поверь мне, я сегодня сам не свой.
– Вот именно. Мне не нравятся подобные проявления чувств при столь непродолжительном знакомстве. Но возможно, своим манерам вы научились при дворе.
– Да, тебе бы понравился придворный образ жизни, если бы ты узнала его поближе.
– Мне никогда не понравится тот легкий и бездумный образ жизни, при котором считается возможным, если не сказать обычным, делом соблазнять честных жен добропорядочных горожан.
– Всем сердцем согласен с тобой.
– Тогда давайте поговорим о чем-нибудь другом.
– Ради бога, конечно. О чем бы это? О последних войнах? О погоде? Как ты думаешь, вернется ли оспа этим летом в Лондон?
Джейн рассмеялась.
– Вам не приходят в голову более приятные темы для разговора?
– Единственная тема, на которую я могу говорить, когда передо мной ты, может оскорбить твои прелестные ушки.
Она пристально посмотрела на него.
– Когда вы были в доме моего мужа, вы прекрасно справились с ролью купца. Ваши глаза говорили, что вас в тысячу раз больше интересуют его товары, чем его жена. А сейчас вы играете роль…
– Какую роль я играю?
– Не покажусь ли я слишком самоуверенной, если скажу, что вы играете роль влюбленного?
– Боюсь, Джейн, что все это вполне логично. Ведь даже самый практичный купец будет вести себя подобным образом, когда останется наедине с Джейн Шор.
– А мне кажется, эта роль для вас весьма привычна.
– Почему у тебя сложилось такое впечатление, Джейн?
– Вряд ли купец, который никогда не имел ни времени, ни склонности играть роль влюбленного до того, как встретил меня, хоть немного не волновался бы. А вы проявили себя столь опытным в этой роли…
– Но ты же должна видеть, что я не простой человек. Посмотри на меня и скажи, что ты видишь.
– Я вижу человека с веселыми глазами, который любит смеяться. Я вижу человека, который любит хорошее вино, и лучшее из вин Мэри вряд ли устраивает его. Вы любите веселье и удовольствия.
– О, я вижу, с тобой надо быть начеку.
– Можете поступать, как вам угодно.
– Тогда я приступаю к делу, Джейн. – Смеясь, он схватил ее и приблизил свое лицо к ее лицу.
Джейн рассердилась, но, как она вдруг поняла, не потому, что он хотел обнять и поцеловать ее, а потому, что он собирался сделать это как бы между прочим, всего лишь во вторую встречу.
– Прошу вас тотчас же отпустить меня, – сказала она с достоинством.
Он быстро сообразил, что она действительно разгневана.
– Умоляю, прости меня, – сказал он смиренно.
– А я умоляю вас передать Мэри, что я должна была немедленно идти.
– Позволь мне сказать хоть пару слов в свое оправдание.
– Не может быть никакого оправдания.
Она вышла в соседнюю комнату, где оставила свою накидку. Он последовал туда же и стоял, покорно наблюдая за ней.
– Я больше никогда не желаю вас видеть, – сказала она ему.
Джейн вся дрожала, ибо, несомненно, это была ложь. В ней все перевернулось с того самого момента, как она впервые увидела его. Она почувствовала, что если бы никогда не знала его, то в конце концов, наверное, научилась бы испытывать чувство удовлетворения жизнью, теперь это было невозможно. Она будет помнить его всю жизнь – его прекрасное лицо, его величественную фигуру и жизнерадостный смех. Она понимала, что ей грозит большая опасность, так как знала все свои слабости. Ей бы следовало побыстрее убежать, пока она еще в силах сделать это. Его энергия и мужественность говорили о том, что он небезразличен к женщинам! Такая грациозность и очарование, такая легкая манера произносить слова, которые приятно слышать, могли быть результатом только очень большого опыта. Он был таким же распутником, как и Гастингс. Но этот человек более опасен, ибо уже сейчас, совсем немного побыв в его обществе, она обнаружила, что ее воля к сопротивлению действительно становится все меньше и меньше.
Он положил руки ей на плечи и сказал:
– Я вел себя слишком развязно. Поверь, у меня не было никаких дурных намерений. Ты должна простить меня – при виде тебя я сразу же потерял душевный покой. Обещай, что мы останемся друзьями, или я тотчас же умру от тоски. Сними свою накидку и дай мне еще один шанс.
– Какой шанс?
– Получше узнать друг друга. Стать друзьями.
– Что проку в том, что мы будем друзьями?
– А ты думаешь, что смогла бы так скоро ощутить ко мне более сильное чувство, чем дружба?
– Даже если бы это случилось, что в том хорошего? – Она обернулась к нему, пытаясь прочитать на его лице насмешку, но оно оставалось совершенно серьезным.
Он сказал:
– Джейн, я буду честен с тобой. Если бы я только встретил тебя до того, как ты вышла замуж за ювелира! Но что есть – то есть. Разве бедняк не имеет права подобрать крошки, которые падают со стола богатого человека?
– Не понимаю вас.
– Мы не можем быть любовниками, ибо я вижу – ты добродетельная женщина. Я тоже хотел бы быть добродетельным, но, увы!.. плоть моя слаба. Джейн, подари мне свою дружбу. Я буду дорожить ею.
Джейн бросила капюшон на скамью. – Давайте вернемся в другую комнату, – сказала она, – а то Мэри удивится, увидев нас здесь.
– Так я прощен?
– Прощены. Но умоляю вас, не забывайте, что я не потерплю подобного поведения с вашей стороны.
– Я запомню это, Джейн.
Они посмотрели друг на друга и неожиданно рассмеялись. Джейн не понимала, почему она смеется – разве только потому, что его общество действовало на нее так, что ей просто хотелось смеяться от переполнявшего ее счастья.
– У нас нет причины для смеха, – сказала она, пытаясь выглядеть серьезной.
– Как раз наоборот, – уверил ее он, – ведь мы смеемся от счастья, Джейн. Я безумно рад, что ты меня простила.
– Вы, конечно, решили, что я какая-нибудь недотрога?
– Глядя в твои глаза, никогда этого не подумаешь. В тебе, Джейн, скрыта огромная теплота, она предназначена для счастливца, который сможет разжечь огонь.
– Однажды, еще до замужества, у меня был весьма печальный опыт. Он мог бы закончиться настоящей бедой. Меня чуть было не похитили. С того самого дня я просто обязана вести себя осторожно.
– Бедное дитя! Этого мерзавца следовало бы заточить в Тауэр.
– И я так думаю. Но, по-видимому, он один из придворных.
– Хотел бы я знать его имя!
– Даже если вы узнаете, это вам ничего не даст. Он занимает очень высокое положение.
– Прошу тебя, Джейн, скажи мне.
– Полагаю, это лорд Гастингс.
– Какой мерзавец!
– Я тоже так думаю и все еще дрожу при мысли, какой бы могла быть моя участь, если бы его замысел удался.
– Это наказание за твою красоту. Ты не бойся, я не сделаю ничего подобного, – сказал он мягко. – Я не пойду на обман. Если мне посчастливится и ты придешь ко мне, пусть это будет по доброй воле – или не будет вовсе.