– Благодарю, – наконец сказал он смотрителю. – Пока всё.
– Да, мистер Питт. Хотите посмотреть на его одежду? Хорошая одежда, как и положено морскому капитану, красивая форма. Жаль, что испачкана кровью. А ее было много, впервые видел столько за все время работы здесь.
– Что-нибудь нашли в карманах?
– Самые обычные вещи. Немного денег, письмо от поставщика вин – благодаря ему мы и узнали имя и фамилию убитого… Ключи, их немного – наверное, от винного погреба, от письменного стола и от дома… Еще носовой платок, пара визитных карточек, нож для сигар. Никаких бумаг или писем с угрозами. – Смотритель мрачно улыбнулся. – Что ж, еще одно злодейское убийство, мистер Питт. А маньяк на свободе.
– Вы так полагаете? – сухо спросил Томас. – Ладно, закройте беднягу и сообщите нам, когда появится судебный следователь.
– Слушаюсь, сэр. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Питт вернулся домой усталый. Он никак не мог избавиться от неприятных ощущений и запахов мертвецкой. Войдя в дом, снял башмаки и лишь после этого вошел в свет и тепло кухни.
Шарлотта не повернулась, когда услышала шаги мужа, – она помешивала что-то в дымящейся кастрюле на большой плите.
– Проголодался? – спросила она, не глядя на Томаса.
Питт тяжело опустился на стул у чисто выскобленного кухонного стола, чувствуя, как его усталое озябшее тело с наслаждением впускает в себя тепло кухни. Он с удовольствием вдыхал запах чистого белья, готовящейся пищи и свежевымытого пола.
Шарлотта наконец повернулась и хотела было что-то сказать, но, увидев его лицо, лишь тихо спросила:
– Что-то случилось? И плохое, как я вижу…
– Убийство, – ответил Питт. – Обезглавленный труп в Гайд-парке.
– О, – воскликнула Шарлотта, сделав испуганный вдох, и убрала прядь волос, упавшую на лоб. Свет лампы отразился в ее блестящих каштановых волосах. – Будешь есть суп?
– Что?
– Суп, – повторила Шарлотта. – Горячий суп с хлебом… Ты, кажется, промерз.
Он кивнул и улыбнулся, начиная приходить в себя.
Шарлотта сняла крышку с кастрюли и налила суп в тарелку. Она чувствовала, что муж слишком устал, чтобы сразу же приняться за еду; просто поставила перед ним тарелку, положила рядом кусок хлеба с маслом и села, ожидая, когда он сам начнет рассказывать. Внимание Шарлотты не было простой вежливостью или женским сочувствием к усталому мужу. Томас знал это. Его жене не надо было притворяться.
Коротко, между ложками супа, он поведал ей о всех своих заботах и сомнениях.
Глава вторая
– Да, сэр. – Инспектор Телман с каменным лицом снова стоял перед столом суперинтенданта Питта и глядел куда-то в пространство выше левого плеча своего начальника. – Вчера я вернулся поздно и не мог доложить вам. В половине десятого вы уже ушли.
– Что вам удалось узнать? – спросил Питт, пропуская мимо ушей его объяснение. Он сам не раз запаздывал с докладом Драммонду, так что не собирался отчитывать за это Телмана.
– Насколько удалось установить врачу, смерть наступила до полуночи. Предположительно часов в одиннадцать вечера. В лодке почти не было крови, следовательно, убийство совершено не в ней. Если, конечно, убийца не смыл кровь.
– В каком состоянии обувь? – Питт вдруг представил себе, как преступник тащит обезглавленное тело через весь парк к озеру – как раз в тот час, когда возвращаются домой гуляки, а по Найтсбридж все еще разъезжают экипажи, и вполне возможно, кто-то из пассажиров выходит, чтобы пешком пройтись по парку…
– К подошвам убитого кое-где прилипли травинки, сэр, – бесстрастно доложил Телман.
– Когда в последний раз подстригали траву в парке?
Телман нервно раздул ноздри и сжал губы.
– Это можно узнать. Разве это так важно? Не мог же человек без головы сам пройтись по лужайке.
– Возможно, труп доставили туда на другой лодке, – предположил Питт – больше для того, чтобы позлить Телмана, ибо сам не верил в это.
– Зачем? – Телман вопросительно вскинул брови. – Какой в этом резон? Зачем еще одна лодка? К тому же не так уж легко перетащить труп из одной лодки в другую. Какая-то из лодок может перевернуться. – Он кисло улыбнулся и впервые встретился глазами с Питтом. – Одежда на нем чуть отсырела от росы, но в целом осталась сухой, особенно нижнее белье…
Питт выслушал это без каких-либо комментариев.
– Какая глубина озера у берега? – наконец спросил он сердито.
На это полицейский инспектор был готов ответить сразу же.
– У берега – по колено, – сказал он со своей обычной ухмылкой. – Трудно представить, как можно пройтись по парку в мокрых до колен брюках и остаться незамеченным. Уж кто-нибудь обязательно да запомнил бы.
– Как и человека без головы, – съязвил в свою очередь Питт и тоже ухмыльнулся. – Выходит, его действительно никто не видел. Что скажете на это, инспектор Телман?
– Рано еще говорить что-либо, сэр.
– Итак, если отбросить невозможное, что у нас остается? – напирал на него Томас. – Уточним.
– Он мог быть убит где-то выше по озеру, – начал Телман. – Место мы пока не нашли. Затем его доставили туда, где мы его обнаружили. Я дал Бейли и Легранжу задание осмотреть берега в тележке или повозке, но это чертовски рискованно, если все не предусмотреть…
Он умолк, ожидая, когда Питт задаст ему давно уже назревший вопрос.
– У вас есть предположения относительно характера преступления: заранее подготовленное умышленное убийство или совершенное внезапно, в порыве ярости?
Наконец вопрос, мучивший их обоих, был выражен словами, и Телман мог теперь высказаться на сей счет.
– Пока рано делать заключения, сэр, – охотно ответил он, в глазах его блеснул интерес. – Надо все обдумать, взвесить; если повезет, может родиться счастливая догадка. Одно теперь ясно – убийца не простак, и поверьте, сэр, это не случайно встретившийся маньяк. Мы проверили психиатрические больницы, никто не сбегал из них в последнее время. В наших архивах подобные преступления также не значатся.
– Есть уже заключение врача?
– На голове обнаружена рана. Его, должно быть, оглушили чем-то тяжелым, прежде чем отрубили голову. Удар не смертельный, но сознание он потерял. – Наконец Телман прямо посмотрел в глаза начальнику. – Предусмотрительный был убийца, все рассчитал, сэр.
– Да, похоже… Это все следы насилия, насколько я понял? – терпеливо продолжал расспрашивать Питт. – Никаких ссадин или порезов на руках? А в каком состоянии была его одежда? Я не видел ее. Разорвана, измята, в грязи? Есть ли зеленые пятна от травы?
– Нет, – категорично ответил Телман, – он не сопротивлялся. Никаких следов борьбы.
– Какого примерно он роста? С головой, конечно. Футов шесть?
– Около этого, по нашим прикидкам. Крупный мужчина, широкая грудь.
– Знаю, видел его. Да, неприятное зрелище, – признался Питт. – Боюсь, нам предстоит еще многое разузнать о капитане Оукли Уинтропе.
Телман наконец широко улыбнулся.
– Поэтому-то дело и поручено вам, мистер Питт. Власти считают, что лучше вас никто в таких делах не разбирается. Придется вам познакомиться с достопочтенным Уинтропом и всей его родней. Узнать, кто же так ненавидел капитана и почему. – Телман стоял перед суперинтендантом, еле сдерживая злорадство и насмешку. – А мы займемся поисками свидетелей и прочей полицейской рутинной работой. Так, сэр?
– Нет, не так. – Питт постарался не выдать своего раздражения. Он должен помнить, что, как начальник, не имеет права сводить счеты с подчиненными. Томас тут же подавил в себе это желание. – Что сказал врач об орудии убийства? Я полагаю, вы ничего не нашли, иначе доложили бы об этом?
– Нет, сэр, не нашли, – ответил Телман и, как бы предупреждая следующий вопрос, добавил: – Мы обыщем дно озера, конечно, но прежде есть смысл поискать в других местах.
– Так что же сказал врач?
– Чистая работа. Сделана чем-то тяжелым, одним ударом. Орудие убийства было очень острым. Возможно, широкий топор или что-то похожее на тесак или абордажную саблю.
Питт с содроганием вспомнил обрубок шеи, запах карболки и мокрые плиты пола в мертвецкой.
– А может, топор мясника? – спросил он внезапно охрипшим голосом.
Телман догадался, какая картина представилась шефу, и почувствовал досаду, что сам об этом не подумал. Чего уж проще.
– Да, и это тоже возможно, – мрачно согласился он. – Во всяком случае, мы это проверим.
– Когда наконец вы найдете тех, кто мог быть в парке в это время? – продолжал засыпать его вопросами Питт.
Лицо Телмана снова стало каменным.
– Как, по-вашему, мы можем это сделать, сэр? Не так-то просто узнать, кто в этот вечер прошел через парк. Любой житель Лондона мог это сделать. Туристы, иностранцы…
Он многозначительно замолчал, предоставляя Питту самому пополнить список.
– Кэбмены, – сухо добавил Томас. – У каждого из них свой район в парке. – Он заметил, как лицо подчиненного залила краска, но продолжил: – Поставьте людей на всех входах и выходах в парке со стороны Роттен-роу и Найтсбридж. Пусть посмотрят, какой люд там обычно проходит. Для многих это привычный путь.
– Да, сэр. – Телман выпрямился и застыл навытяжку. Он знал, что его начальник сделал верное замечание. Это была обычная первая полицейская мера в таких случаях. – Будет сделано, сэр. Это все?
Питт какое-то время раздумывал. Установить отношения с подчиненными и поддерживать их любыми способами – святая обязанность начальника; но он не думал, что это окажется чертовски трудным делом. Телман был крепким орешком, у этого полицейского был характер. Можно давать ему любые указания, и он их будет выполнять, но его отношение к ним Питт не в силах изменить – как и исключить возможность того, что оно передастся другим и отравит обстановку. Конечно, можно прибегнуть к дисциплинарным мерам, но Томас знал, какой это грубый и неэффективный метод, который в конце концов повернется против него самого. Драммонду удавалось избегать этого. Он старался учитывать характер и знания каждого из подчиненных и умело применял их, создавая атмосферу единства. Питт подумал, что ему не следует в первые же месяцы своей работы разрушать то хорошее, что он получил в наследство.
– А пока, – спокойно сказал Томас, – я хотел бы, чтобы вы держали меня в курсе того, как у вас идут поиски свидетелей.
– Слушаюсь, сэр, – успокоился настороженный Телман и, повернувшись кругом, вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Питт какое-то время сидел неподвижно, раздумывая, стоит ли ему положить ноги на стол или лучше не делать этого. Оказалось, что это не так уж удобно, как он полагал, но это дало ему сознание того, что он владеет положением и доволен собой. А это успокаивало. Он мысленно подвел итоги тому, что известно полиции. Пока все подтверждало ту версию, что Уинтроп убит не случайным маньяком или вором. Пожалуй, Питт никогда так и не думал. Кто-то из тех, кого капитан знал и от кого меньше всего ожидал опасности. Это мог быть сослуживец или знакомый. Более того, им мог оказаться член семьи или близкий друг. Пока Телман занят поисками вещественных доказательств, он сам должен искать мотивы убийства.
Томас снял ноги со стола и встал. Сидя в кабинете, он ничего не добьется, и чем скорее он уберется отсюда, тем лучше. Газеты уже полны нагоняющими ужас заголовками, и имя Уинтропа у всех на устах. Через день-два от полиции потребуют результатов расследования и спросят, чем они занимаются.
Два часа спустя суперинтендант смотрел в окно поезда, мчащего его в Портсмут. Мимо мелькали пейзажи сельской Англии, зазеленевшие по-весеннему луга, деревья с набухшими, вот-вот готовыми лопнуть почками, орешник в желтой паутине весеннего цветения. Плакучие ивы, склонившись над ручьем, были похожи на русалок, полощущих свои зеленые косы в воде. Стаи птиц кружили над полями в поисках личинок и другой снеди в свежевспаханной борозде.
Через три часа Питт уже расположился в небольшом номере гостиницы вблизи места, где жил помощник покойного капитана Уинтропа. До этого он успел переговорить с начальником порта, но ничего так и не узнал. Все были настолько потрясены, что были способны только выражать соболезнование и ужас в ничего не значащих словах, приличествующих таким случаям.
Открылась дверь, и в комнату вошел подтянутый худощавый человек лет за тридцать в форме морского офицера, держа фуражку в руке.
– Добрый день, сэр. Я – лейтенант Джонс. Чем могу быть полезен?
Он стоял навытяжку и смотрел на Питта встревоженным взглядом. Лицо его со светлыми бровями было чисто выбритым, светлые волосы заметно поредели. На первый взгляд он не показался Томасу волевым человеком, и лишь после разговора с ним суперинтендант угадал в лейтенанте скрытую волю и уверенность в себе.
– Суперинтендант Питт, – представился он в свою очередь. – Сожалею, что вынужден отнимать у вас время, но, надеюсь, вы поймете, как важна будет для нас любая информация, могущая помочь найти убийцу капитана Уинтропа.
– Не знаю, смогу ли я быть вам полезен, но, во всяком случае, готов оказать любое содействие. – Джонс немного успокоился, но остался стоять. – Что вы хотите знать? – В его голубых глазах было заметно недоумение.
Томас намеренно не занял места за столом. Он сел у стены, на один из стульев с прямой спинкой, а второй предложил лейтенанту. Таким образом, они сидели близко, напротив друг друга. Лейтенанта явно удивило это, ибо он не рассчитывал, что разговор будет долгим.
– Как давно вы служили вместе с капитаном Уинтропом?
– Девять лет, – ответил лейтенант и закинул ногу на ногу. – Мне кажется, я… я хорошо его знал, если это вас интересует.
Питт улыбнулся.
– Да, интересует. Но я хотел бы, чтобы ваша лояльность к покойному капитану не помешала вам быть объективным. Это необходимо, если мы хотим узнать правду о его смерти и наказать убийцу… – Питт умолк, увидев явное недоумение на лице лейтенанта Джонса.
– Я был уверен, что это была попытка грабежа. Разве не так? – Моряк сосредоточенно наморщил лоб. – Я полагал, что какой-то маньяк напал на него в парке. Просто невероятно, что такое мог сделать человек, знавший его, как вы предполагаете. Простите, суперинтендант, возможно, я вас не так понял…
– Нет, вы очень быстро и правильно меня поняли. – Питт улыбнулся. – Есть доказательства того, что нападение явилось для него полной неожиданностью.
Он следил за реакцией Джонса. Как и ожидалось, тот сначала испугался, а потом, когда смысл сказанного дошел до его сознания, на его лице появилось явное сомнение.
– Правильно. И вы решили, что я тут же скажу вам, кто имел зуб против капитана. – Джонс покачал головой. – Нет, я ничего подобного вам не сообщу. Ответ будет прост, суперинтендант: капитана все любили. Это был открытый, честный и необычайно общительный человек, дружелюбный со всеми, причем без всякой фамильярности. Он не игрок и не залезал в долги, которые не мог бы вернуть. Он, безусловно, был справедливым командиром, ведь вы это хотели узнать? Я не знаю никого, с кем бы он поссорился или повздорил.
– Вы имеете в виду офицерский состав, лейтенант, или всю команду судна?
– Что? – Глаза Джонса округлились от удивления. – А, понимаю. Да, я, пожалуй, имел в виду офицеров. Он едва ли лично знал всех матросов. А о каких претензиях и жалобах вы говорите?
– Ну, к примеру, несправедливое обращение, реальное или показавшееся, – уточнил Питт.
Джонс с сомнением покачал головой и переменил позу на стуле.
– Большинство моряков относятся к наказаниям разумно, и, как правило, никто обиды не держит. – Он попытался улыбнуться. – Мы теперь никого не протаскиваем под килем или не продираем с песком. Дисциплина у нас совсем не варварская, и никто теперь не бунтует. Я не могу себе представить, что кому-то пришло в голову таким образом расквитаться с капитаном – последовать за ним в Лондон, выследить в парке и совершить злодейство. – Он снова покачал головой. – Это невероятно. Нет, я уверен, что все было не так. Как его коллега по службе… – он поднял плечи, – я не припомню ни одного случая ссоры на корабле. Бывает зависть, но в данном случае не было и ее. Это очень загадочная история, мне кажется.
– Зависть? – переспросил Питт. – Вы имеете в виду профессиональную зависть? Или, скажем, ревность к женщине?
Джонс был предельно удивлен.
– О, конечно, нет, суперинтендант. Я совсем не то имел в виду. Я просто теряюсь в догадках. Если вы правы и убийца не маньяк и не грабитель, тогда остается только предполагать, что это кто-то из знакомых капитану людей. Пожалуйста, поймите меня. Я очень хорошо знал Оукли Уинтропа. Мы служили вместе около десяти лет. Он был примерным офицером и хорошим человеком. – Моряк подался вперед. Мимо окна с жалобным криком пролетела чайка. – Не только честным малым, но человеком, которого любили все на корабле. – Джонс говорил горячо и искренне. – Он был прекрасный спортсмен. Хорошо играл на рояле и обладал приятным голосом. Все с удовольствием слушали, когда он пел. У него было отличное чувство юмора, и я не раз был свидетелем того, как он веселил офицерскую компанию.
– Иногда юмор бывает опасным оружием, – задумчиво промолвил Питт.
– О, нет! – Джек энергично тряхнул головой. – Он не был остряком в том смысле, в каком вы думаете, и никогда не позволял себе злых шуток или насмешек. У него был здоровый добродушный юмор, вполне безобидный. Он совсем не такой, каким вы его себе представили, суперинтендант. Он не являлся сложной личностью, был прост и грубовато добродушен. – Джонс умолк, увидев выражение лица суперинтенданта. – Вы не согласны со мной? – Он инстинктивно придвинулся ближе к своему собеседнику. – У вас неправильное представление о капитане Уинтропе, уверяю вас.