Главком Юго-Западного направления решил организовать конно-механизированную группу в составе 2-го кавалерийского корпуса, 100-й стрелковой дивизии, 1-й и 129-й танковых бригад. Командиром группы был назначен генерал-майор П. А. Белов. Ближайшей задачей конно-механизированной группы было овладение Ромнами. C. K. Тимошенко предполагал, видимо, что овладение этим пунктом откроет путь отхода окружённым войскам.
Корпус П. А. Белова должен был начать наступление уже 16-17 сентября, не ожидая подхода танковых бригад и стрелковой дивизии. 16-го числа этот 2-й кавалерийский корпус уже был на подступах к Ромнам, 17 сентября он начал наступать, но оборонявшиеся немецкие части 3-й танковой дивизии упорно сопротивлялись. Обороне в Ромнах благоприятствовали условия местности, немцы имели возможность опереться на рубеж слияния рек Сула и её притока, реки Б. Ромен. Наконец, 18 сентября в бой включилась 129-я танковая бригада, но наступление успеха опять не имело. 20 сентября подоспела 1-я танковая бригада, но наступление также не имело успеха.
Г. Гудериан в своих мемуарах описывал этот эпизод следующим образом:
«18 сентября сложилась критическая обстановка в районе Ромны. Рано утром на восточном фланге был слышен шум боя, который в течение последующего времени все более усиливался. Свежие силы противника — 9-я кавалерийская дивизия и ещё одна дивизия совместно с танками — наступали с востока на Ромны тремя колоннами, подойдя к городу на расстояние 800 м. С высокой башни тюрьмы, расположенной на окраине города, я имел возможность хорошо наблюдать, как противник наступал, 24-му танковому корпусу было поручено отразить наступление противника. Для выполнения этой задачи корпус имел в своём распоряжении два батальона 10-й мотодивизии и несколько зенитных батарей. Из-за превосходства авиации противника наша воздушная разведка находилась в тяжёлом состоянии. Подполковник фон Барсевиш, лично вылетевший на разведку, с трудом ускользнул от русских истребителей. Затем последовал налёт авиации противника на Ромны. В конце концов нам всё же удалось удержать в своих руках город Ромны и передовой командный пункт» [96] .
Дивизия И. Н. Руссиянова выгрузилась и после 100-километрового марша вступила в бой. С 21 сентября конно-механизированная группа, получившая наконец в свой состав стрелковую дивизию, возобновила упорные атаки в районе Ромны, чередуя оборону с наступлением, хотя атаки эти не имели уже никакой перспективы.
Что могло вообще дать овладение Ромнами? Узел путей в Ромнах нам был не нужен, потому что к Ромнам никто из наших войск не отходил. Мостов и переправ здесь также не было. Оковывание наших сил в районе Ромны было выгодно только для противника, так как отвлекало эти силы от других районов, где могли быть осуществлены деблокировочные действия с реальными шансами на успех.
Наиболее удобным районом для деблокировочных действий могла быть полоса местности на линии Ромны — Гадяч между реками Суда и Хорол. 2-й кавалерийский корпус с двумя свежими танковыми бригадами (100 танков) в этой полосе смог бы причинить немцам больше неприятностей, нежели в позиционных боях под Ромнами. Если бы в этой же полосе смогли участвовать ещё две танковые бригады 5-го кавалерийского корпуса, то, очевидно, были бы созданы благоприятные условия для выхода из окружения более значительной группы войск ЮЗФ, нежели та, которая вышла.
Но понимание этого пришло слишком поздно. С. K. Тимошенко наконец организовал новый удар в направлении на Лохвицу только 23 сентября. 2-й кавалерийский корпус должен был выделить для этого 5-ю кавалерийскую дивизию с 1-й танковой бригадой.
Не завершились успехом и деблокировочные действия 5-го кавалерийского корпуса Ф. В. Камкова. Корпус, взятый главкомом С. К. Тимошенко под личное руководство, выдвигался в период 15-19 сентября на фронт Гадяч — Рашивка. Но выйдя на этот фронт, он ограничился обороной своего расположения; против него действовала на внешнем фронте окружения (протяжением около 100 км) 16-я моторизованная дивизия, а с юга на левый фланг сильно нажимала 101-я легкопехотная дивизия немцев.
Наступательные бои конно-механизированной группы П. А. Белова в районе Ромны продолжались непрерывно вплоть до 23 сентября. 24 сентября 5-я кавалерийская дивизия пыталась повернуть фронт наступления на юг в направлении Лохвицы, но там она встретилась с авангардом 9-й немецкой танковой дивизии и вынуждена была остановиться.
Наша 1-я танковая бригада в этот день приводила себя в порядок. Одновременно со стороны Ромны противник атаковал 100-ю стрелковую дивизию и 9-ю кавалерийскую дивизию, которая стала отходить на восток.
25 сентября уже немцы наступали восточнее Ромны и оттеснили к 26.9 2-й кавалерийский корпус на восток на рубеж Ольшана — Липовая Долина.
Так закончились деблокировочные действия наших войск. К сожалению, как действия командования Юго-Западного фронта по прорыву изнутри кольца, так и действия Юго-Западного направления по прорыву внешнего фронта окружения извне нельзя охарактеризовать с лучшей стороны. М. П. Кирпонос проявил в организации прорыва пассивность и фактически отказался от ударов по внутреннему фронту окружения. С. К. Тимошенко вместо деблокировочных действий предпринял контрудар по Ромнам, замысел которого сложился задолго до окружения войск Юго-Западного фронта и уже не соответствующий обстановке.
Восстановление фронта.
После окружения противником основных сил Юго-Западного фронта в распоряжении советского командования для прикрытия белгородского и харьковского направлений имелись войска 40-й и 38-й армий, оказавшихся вне кольца окружения, 2-го и 5-го кавалерийских корпусов и около пяти авиадивизий.
40-я армия в составе отряда Чеснова, 293-й стрелковой дивизии, 3-го воздушно-десантного корпуса, 227-й стрелковой дивизии, остатков 10-й танковой дивизии с 15 по 29.9 удерживала свои позиции по р. Сейм. С целью образования внешнего фронта окружения 20 сентября немцы атаковали центр построения войск 40-й армии, нанося удар силами 17-й танковой дивизии и мотополка «Великая Германия» от Путивля на Бурынь. Фронт на стыке 3-го воздушно-десантного корпуса и 293-й стрелковой дивизии оказался прорванным, и войска армии начали отходить на рубеж Весёлое — Ворожба — Белополье — Терны, закрепившись к 26 сентября на этом рубеже.
В районе Сумы в состав армии начала прибывать и разгружаться 1-я мотострелковая дивизия.
38-я армия в период с 15 по 20.9 после того, как с левого фланга армии убыл 5-й кавалерийский корпус, осталась в составе четырех стрелковых дивизий и потому не могла противостоять напору почти семи пехотных дивизий 17-й немецкой армии и стала отходить, сосредоточивая свои силы для прикрытия района Полтавы. Но так как отход армии проходил в полосе местности, резко поделённой рекой Ворскла на две равные части, естественно, силы армии дробились этой рекой тоже пополам. Командарм 38-й, видимо, затруднялся, направить ли прибывающие из Резерва Главкома 226-ю и 169-ю стрелковые дивизии (из состава 6-й армии Южного фронта) на правый берег р. Ворскла для обороны г. Полтавы или оставить их на левом берегу, так как противник угрожал своим движением на Красноград обойти левый фланг армии.
226-я стрелковая дивизия не успела занять Полтаву, так как противник захватил её 19 сентября с ходу. В течение 19-20 сентября в районе Полтавы происходили упорные бои. Наши войска стремились выбить немецкие части из Полтавы, но успеха не имели. 20 сентября силами 295-й пехотной дивизии был захвачен Красноград, в котором в этот день, кроме гражданского ополчения, наших войск не было.
38-я армия оставила район Полтавы и стала отходить дальше на восток, выделив часть своих сил для ведения боёв в районе Краснограда.
Поскольку немецкое командование стремилось как можно быстрее высвободить подвижные соединения для наступления на московском направлении, образовавшаяся брешь на южном фланге советско-германского фронта не была использована для дальнейшего продвижения на восток. Это позволило советской стороне восстановить фронт.
К исходу 26.9 войска Юго-Западного фронта занимали следующее положение: — 40-я армия (отряд Чеснова, 3-й воздушно-десантный корпус, 293-я и 227-я стрелковые дивизии, 1-я мотострелковая дивизия) — занимала оборону на фронте Тёткино — Ворожба — Ольшана; — 21-я армия (100-я стрелковая дивизия, 2-й кавалерийский корпус, 1-я и 129-я танковые бригады, остатки 297-й стрелковой дивизии, 5-й кавалерийский корпус, 212-я стрелковая дивизия, 3-я и 142-я танковые бригады) — вела оборонительные бои на фронте Ольшана — Гадяч — Шишаки — Диканька; — 38-я армия (34-я кавалерийская дивизия, 132-я танковая бригада, 300-я, 226-я, 169-я, 199-я, 304-я стрелковые дивизии, 76-я, 47-я горно-стрелковые дивизии) — вела оборонительные бои на фронте [204] Гавронцы — H. Кочубеевка — Карловка — Красноград, имея против себя части 100-й, 57-й, 9-й, 68-й, 295-й и 297-й пехотных дивизий.
Главные силы 1-й танковой группы заканчивали перегруппировки для наступления против Южного фронта. Главные силы 6-й армии противника также ещё не подошли, так как были заняты ликвидацией котлов окружения. Главные силы 2-й танковой группы и XXXXVIII моторизованный корпус также перемещались в полосу Брянского фронта. Во 2-ю армию с целью дальнейшего использования в битве за Москву были переданы 98-я пехотная дивизия 12 сентября, 262-я пехотная дивизия 27 сентября (вошла в состав 2-й танковой группы). 25 сентября в состав войск группы армий «Центр» была возвращена 293-я пехотная дивизия, 27 сентября за ней последовали 45-я, 134-я пехотные дивизии.
Решение командующего войсками Юго-Западного фронта, как видно по его директиве № 28/оп от 27 сентября, заключалось в переходе всеми армиями к обороне: «Задача войск фронта — организовать прочную оборону и не допустить прорыва противника на восток».
Самое большое сражение в мировой истории — сражение на окружение завершилось.
Итоги и уроки.
У читателей может возникнуть законный вопрос: «Может быть, приказ удерживать Киев был пустым упрямством И. В. Сталина, стремившегося как можно дольше не сдавать столицу Украины во имя политических целей?» На мой взгляд, это всего лишь один из шестидесятнических мифов периода разоблачения «культа личности». Одним из хрестоматийных примеров подобного рода является «Сталин управлял войсками по глобусу». Против версии об удержании Киева любой ценой говорит достаточно характерный эпизод последних дней существования Юго-Западного фронта. В тот же день, когда В. И. Тупиков отправил своё «паническое донесение», командующий М. П. Кирпонос просил разрешение перенести свой командный пункт из Прилуки в Киев, намереваясь стягивать к Киеву все свои войска, чтобы организовать боевые действия в условиях окружения, опираясь на оборону в районе Киева. Ответ начальника Генштаба по этому запросу гласил:
«Без разрешения Главкома ЮЗН КП из Прилуки не переносить. В случае крайней необходимости КП переносить ближе к войскам…» [97] .
С. К. Тимошенко также не дал санкцию на перенос командного пункта фронта в Киев. Если бы основной задачей было маниакальное удержание Киева, то предложение перенести штаб в Киев было бы наверняка поддержано Б. М. Шапошниковым и C. K. Тимошенко. В Киеве и прилегающем к нему районе находились огромные запасы боеприпасов, горюче-смазочных материалов, продовольствия, фуража, и, следовательно, войска, отошедшие к Киеву, получали возможность, базируясь на эти запасы, оказать длительное сопротивление противнику. Приказы удерживать Киев связаны только с одним — стремлением удержать пехотные дивизии 6-й армии на Днепре. Когда Киев был оставлен, эти пехотные дивизии сравнительно быстро переправились на восточный берег реки и приняли активное участие в рассечении и уничтожении остатков 37-й армии. Оставление Киева несколькими днями раньше грозило открытием этого ящика Пандоры с густыми массами людей в униформе фельдграу.
Предвижу возражение: «А как же предложение Г. К. Жукова оставить Киев, за которое он был отправлен из Генштаба руководить Резервным фронтом?» Не следует преувеличивать радикальности предложений Георгия Константиновича. Откроем «Воспоминания и размышления» и послушаем, что же было предложено 29 июля:
«Я не ответил и продолжал: — Юго-Западный фронт уже сейчас необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий.
— А как же Киев? — в упор смотря на меня, спросил И. В. Сталин.
Я понимал, что означали два слова «сдать Киев» для всех советских людей и, конечно, для И. В. Сталина. Но я не мог поддаваться чувствам, а как начальник Генерального штаба обязан был предложить единственно возможное и правильное, по мнению Генштаба и на мой взгляд, стратегическое решение в сложившейся обстановке.
— Киев придётся оставить, — твёрдо сказал я. Наступило тяжёлое молчание…» [98]
Отвод за Днепр означал, во-первых, отвод из Припятской области 5-й армии М. И. Потапова и 27-го стрелкового корпуса, во-вторых, оставление находившихся на правом берегу укреплений Киевского УРа и сдачу находившихся на правом берегу кварталов города с сохранением позиций в Дарнице. Но не более того. Проблемы защиты от «канн» силами 1-й и 2-й танковых групп предложение Г. К. Жукова решить не могло. Города Бахмач, Ромны, Лохвица, через которые проходил путь танков Гудериана, лежат намного восточнее предложенной Г. К. Жуковым линии отвода войск. Для ликвидации угрозы окружения Юго-Западного фронта в том виде, в котором она материализовалась в сентябре месяце, нужно было отойти с рубежа Днепра за Сулу или Псел.
С оперативной точки зрения у предложения Г. К. Жукова есть как свои плюсы, так и свои существенные минусы. Отвод армии М. И. Потапова и корпуса П. Д. Артёменко высвобождал силы для обороны северного фаса киевского выступа от наступления армии Вейхса. Но вместе с тем такой отход высвобождал и немецкие соединения, которые были вынуждены вести невыгодные в тактическом плане бои в Припятской области. Потеря политического лица со сдачей Киева совершенно не стоит тех преимуществ, которые даёт сдача КиУРа и построение обороны строго по рубежу Днепра. Дальнейшие предложения Г. К. Жукова, выдвинутые уже в качестве командующего Резервным фронтом, сводились к удержанию рубежа по реке Днепр и парированию угрозы окружения контрударом во фланг 2-й танковой группы. Этот вариант и был реализован на практике, более того, Г. К. Жуков принял в его осуществлении самое деятельное участие, сковав 43-й армией главные силы XXXXVI моторизованного корпуса немцев.
На что же рассчитывало советское командование, принимая решение об удержании Киева и рубежа Днепра в августе месяце? Уже с первых переговоров между начальником Генерального штаба Красной армии и командующим Юго-Западного фронта видно ледяное спокойствие Б. М. Шапошникова и достаточно нервная реакция на происходящее М. П. Кирпоноса. Прорыв дивизии Вальтера Моделя к Ромнам вызвал настоящую бурю эмоций. Сегодня, более чем 60 лет спустя, мы можем задать вопрос: «А что Ромны?» Если знать, что к Ромнам перебрасывается 100-я стрелковая дивизия, две танковые бригады и 2-й кавалерийский корпус, то вполне можно понять маршала Шапошникова, который достаточно спокойно отреагировал на прорыв немцев к городу. При условии того, что с Кременчугского плацдарма наступает только пехота, сдержать или существенно замедлить продвижение 3-й танковой дивизии XXIV моторизованного корпуса представляется вполне реальным. В худшем случае немцы могли бы выставить против указанных резервов две танковые и одну моторизованную дивизии, растянувшиеся на большом фронте к северу и югу от Ромны, да и к тому же ведущие борьбу на два фронта. При таком раскладе предотвратить смыкание за спиной армий Юго-Западного фронта наступающей с Кременчугского плацдарма пехоты 17-й армии и подвижных частей Гудериана было вполне достижимой целью. Но 12 сентября выяснилось, что стратегия советского командования строилась на ложном тезисе об использовании подвижных соединений Эвальда фон Клейста против Южного фронта. Танковые и моторизованные соединения, доселе скованные в полосе Южного фронта, были с фантастической скоростью рокированы на Кременчугский плацдарм и без дня отдыха начали наступление на Хорол. Против двух танковых групп Юго-Западный фронт устоять уже не мог.
Главным итогом сражения Юго-Западного фронта был выигрыш времени. Операция «Тайфун» началась в солнечные дни «бабьего лета», но буквально через два-три дня после её начала пошли дожди и дороги превратились в «направления». Ведение наступления вдоль крупных магистралей делало действия немцев более предсказуемыми и тем самым облегчало задачу обороняющегося. Рокировав резервы с Северо-Западного направления и с Дальнего Востока, советские войска под руководством Г. К. Жукова смогли сначала остановить продвижение немцев, а затем и повернуть его вспять.
Круг третий. На московском направлении. «Тайфун»
Операция «Тайфун».Форма и задачи операции по разгрому советских войск на московском направлении были впервые обозначены в Директиве № 35 Верховного командования вермахта, подписанной Гитлером 6 сентября 1941 г. Советские войска западного направления, названные в Директиве № 35 «группой армий Тимошенко», должны были быть «решительно разгромлены до наступления зимы». Решить эту задачу предполагалось путём «двойного окружения в общем направлении на Вязьму при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах»[99]. Десятью днями спустя, 16 сентября, появилась директива командования группы армий «Центр» о подготовке операции. От общего вида в директиве Гитлера в штабе ГА «Центр» перешли к конкретным задачам для армий на московском направлении: