Девушки склонились над ним, с интересом изучая начерченные чьим-то легким пером линии. Ясно, что чертил их человек, сведущий в точных науках. Все линии, пересекающие три главные, лежали ровно, а некоторые выходы были снабжены точными координатами с указанием долготы и широты с точностью до секунды.
— Похоже на меридианы на глобусе.
— Не только меридианы, тут и параллели прослеживаются.
— А вход — это как один из полюсов. Только не понятно, северный или южный.
— Вообще-то, полюс на плане на востоке расположен.
— Но зачем? — крайне заинтересовалась Кира. — Зачем хозяева усадьбы это сделали? Зачем прокопали эти подземные ходы? Зачем начертили этот план?
— Ну, теперь нам уже этого не узнать. Но самое интересное будет дальше. Во время революции семнадцатого года, когда стало ясно, что при советской власти приличным людям жить становится все хуже и хуже, владельцы Копок сбежали за границу. Усадьбу они с собой захватить не могли. Также не могли они увезти коллекцию серебра, фарфора и бронзы, принадлежащую им. А между тем вещи, которые хранились в усадьбе, сделали бы честь любой музейной экспозиции. Дело в том, что последний Копкин совершил своего рода мезальянс. Он, будучи дворянского происхождения, взял в жены дочь купца. А уж этот купец и дал за дочерью такое богатое приданое. Он сам всю жизнь собирал коллекцию старинных вещей. И часть ее отдал своей дочери и ее мужу.
— Правда, Копкину тоже пришлось кое-чем поступиться. Жену он взял из семьи старообрядцев. И богатый тесть настоял на том, чтобы Копкин принял новую старую веру.
— И что с кладом-то?
— А то, что золото и драгоценности, какие у них были, а также деньги и ценные бумаги Копкины захватили с собой во время бегства. Но вот тащить тяжеловесную бронзу, неудобное серебро и тем более фарфор, конечно, они не могли.
— И оставили все в усадьбе?
— В том-то и дело, что нет. Когда сюда нагрянули отряды революционно настроенных масс, в имении еще сохранялась кое-какая мебель, картины, ковры. Мародеров из крестьян сдерживал Терентьич, здоровенный мужик, приближенный к господам. Он и уберег все добро от местных мародеров, но противостоять силам Советской армии он не мог. Ему пришлось признать свое поражение. И усадьба со всем оставшимся в ней добром перешла в руки новой власти.
— Но добра в ней оставалось не так уж много? Правильно я понимаю?
— В том-то и дело, — с горячностью подтвердил Эдик. — То, что оставалось, не представляло собой никакой художественной, исторической или любой другой ценности. То есть, доживи они до наших дней, возможно, эти предметы и представляли бы какую-то ценность. Но в то время это были самые рядовые вещи, которые были у многих. А все ценное, что было в усадьбе, пропало.
— И куда? Куда же оно все делось?
— Вот в чем дело! Ясно, что коллекцию, доставшуюся его жене в приданое, Копкин спрятал где-то неподалеку от усадьбы. Тащить далеко громоздкие бронзовые украшения, серебро и тем более фарфор он бы не стал. При тогдашних методах транспортировки хрупких и ценных вещей их должны были сначала основательно упаковать в солому и мешковину, а потом положить в деревянные ящики и крепко заколотить.
— Коллекция была так велика?
— Она была рассредоточена по всему дому, но по свидетельству очевидцев, коим доводилось бывать в усадьбе Копкиных, великолепие было сравнимо с царским дворцом.
— Ну, это вряд ли.
— Разумеется, так казалось лишь простым обывателям, мелкопоместным дворянам или даже людям простого сословия. Но тем не менее ценных вещей у Копкиных в усадьбе было множество.
— А ты-то откуда знаешь, что там у них было? Где ты прочитал о коллекции Копкиных?
— Не поверишь, прямо в Сети. Рылся и случайно наткнулся на сайт некоего общества любителей-краеведов. И там приводились воспоминания одной попадьи, чей муж служил в церкви Успения Богородицы, а располагалась эта ныне восстанавливающаяся и уже действующая церковь в селе Заозерном, в пяти километрах от имения Копкиных.
— И ты там побывал?
— Лично сам еще нет. Но все церковные архивы, личная переписка служителей этого храма отлично сохранились до наших дней. Так, во всяком случае, сказано на сайте. Каким-то образом многие бумаги уцелели за время Гражданской, а потом и Отечественной войны, которая тоже прошлась по этим местам. Конечно, часть бумаг могла быть утеряна, но записки попадьи Авдотьи сохранились. Написаны они очень простым языком, но тем не менее чувствуется, что женщина получила неплохое образование. Так вот, она утверждала, что вещи — картины, фарфор, мебель и серебро, которые были в доме Копкиных, — тянули на добрых полмиллиона рублей. Попадья восхищалась тем, какое богатое приданое было дано за молодой хозяйкой. И даже выдвигала осторожную версию, что Копкин женился на своей невесте не столько из-за глубоких чувств, сколько из-за корысти.
— Совсем негоже попадье такое говорить.
— Что поделать, все мы грешны. Думаю, попадья завидовала Копкиной, отсюда и такие выводы. К тому же она была возмущена тем, что Копкин отказался от прежней веры и обратился к старой. Хотя обращение это можно было считать условным, потому что староверческой церкви в имении не было. И Копкин продолжал ходить на службы в церковь Успения Богородицы.
— А его жена?
— Она молилась дома. И это попадья в своих записках тоже осуждает. Однако размеры приданого молодой Копкиной она описала весьма точно. Так что могу сказать, что там был большой обеденный серебряный сервиз, состоящий из ста тридцати двух предметов; малый фарфоровый сервиз, состоящий всего лишь из шестидесяти четырех предметов работы мануфактуры Мейсона; большой кофейный сервиз работы мастеров фабрики Кузнецова и два набора серебряных столовых приборов, в одном ручки были сделаны из золота, в другом из слоновой кости и украшены богатой декорацией из перламутра.
— Ничего себе! — поразилась Кира.
— Да, и это только касаемо столовых приборов и сервизов. Кроме того, имелись картины и украшения интерьера. Всевозможные черепаховые, фарфоровые и серебряные коробочки, табакерки, шкатулки, флаконы, вазы и другое. И конечно, белье — тончайшее, кружевное, прибывшее прямиком из Парижа.
Но пока другие слушали этот длинный перечень, обсуждали и восхищались, Полина единственная молчала. А потом неожиданно произнесла:
— Интересно, каково было этой избалованной барышне, привыкшей пользоваться всеми этими чудесными вещами, оказаться в глубинке? В деревенской глуши, где вокруг из всего общества только завистливые попадьи да восторженно ахающие соседки, которым самим-то предложить и нечего!
Но замечание Полины не вызвало ни в ком отклика. Все были слишком увлечены мелькнувшим на горизонте призраком сказочного сокровища. Ничто так не объединяет людей, как общее дело. А если это дело в итоге может принести неплохой барыш, то сила единения между людьми просто непреодолима. Потому теперь и студенты, и прибывшие с Полиной друзья чувствовали, что в ближайшее время им предстоит через многое пройти и многое пережить. И лучше им в такой ситуации держаться всем вместе.
— Лично я считаю, что ящики должны быть спрятаны где-то поблизости от усадьбы, — рассуждал Эдик. — Но где? Все окрестные леса крестьянам и прочим местным жителям были известны вдоль и поперек не хуже самого Копкина. Если бы он просто оставил ящики в лесу, то их бы обязательно нашли. Но этого не произошло. Скорей всего, Копкин спустил их под землю.
— Выкопал в лесу яму и опустил туда ящики.
— Нет, зачем ему копать новую яму, если у него уже был целый подземный лабиринт.
— Вот! — обрадовался Лисица. — Правильно! Думаю, что Израк тоже это понял. И в тот колодец он полез не просто так. Колодец — это всего лишь спуск в СЕТЬ подземных ходов, которыми Копкин, похоже, изрыл все окрестности.
Друзья вновь взглянули на план усадьбы, который, как они теперь понимали, также нашелся в бумагах церковного архива. И хотя к деятельности служителей Божьих данный документ никакого отношения не имел, его по какой-то причине сохранили.
— Надо наведаться в эту церковь, — решил Эдик. — Может быть, там найдутся и другие бумаги, касающиеся Копкиных.
— Да. Но это завтра. А сегодня я предлагаю попытаться найти вот этот вход.
И Лисица ткнул пальцем в план.
— Вход в лабиринт всего один.
— В лесу? Где мы нашли Боцмана?
— Нет, — досадливо поморщился Лисица. — Колодец — это выход. И таких выходов, судя по плану, по всей округе наберется двенадцать штук по четыре на каждую линию, выходящую из усадьбы, а вот вход — он только один.
— И где он?
— Тут.
Все внимательно уставились на палец Лисицы, которым тот указывал нужное место на современной карте местности. Всем было прекрасно видно, что вход в СЕТЬ подземных тоннелей находится на некотором отдалении от главного здания усадьбы.
— Очень странно. Зачем понадобилось начинать рыть СЕТЬ подземных тоннелей, которые никак не связаны со зданием главной усадьбы?
Ответ на этот вопрос нашелся у девочек — Оли и Юли. Они чувствовали себя слегка виноватыми за то, что не нашли сразу же план усадьбы в вещах Израка, и понимали: им необходимо реабилитироваться в глазах друзей.
— А мы неподалеку от усадьбы видели в лесу остатки фундамента, — сказали девочки. — Метрах в ста отсюда. И направление вроде бы совпадает. Это вон там.
Лисица взглянул в направлении, в котором указывали девочки, и кивнул:
— Правильно. Так и есть.
Но Ваник и другие ребята не согласились с девочками.
— Что вы придумываете! Мы тут все окрестности облазили, не первый месяц живем. Никакого фундамента не видели!
— Это потому, что там малинник очень густо разросся, — пояснили те. — Вы через колючие кусты ходить не хотели, а мы ягоды собирали, вот и наткнулись.
Мужчины прикусили языки. А Леся неожиданно поинтересовалась у подружек:
— И как малина? Крупная?
— Да! И душистая очень.
— Совсем не похожая на обычную дикую малину.
— Все верно, этот малинник вполне мог разрастись из культивируемого там некогда сада. Кусты за столетие одичали, но некоторые сортовые признаки все же сохранились.
— Там прежде было какое-то строение с каменным фундаментом, — обрадовались девочки Лесиной поддержке.
Но ребята все равно были недовольны.
— И что, малина росла прямо на доме?
— Малина обладает поверхностной корневой системой, — принялась объяснять им Леся. — И размножается она главным образом корневыми побегами. Все хозяйки знают, если посадить малину у забора, то вскоре она двинется дальше к солнцу и неизбежно переберется на участок к соседям. Вот и тут получилась примерно такая же картина. За эти годы малинник не только разросся, но и сместился к югу.
— Ну что же, — решил Лисица. — Идем туда.
Однако в подступающих сумерках друзьям не удалось найти в малиннике ничего интересного. Сам фундамент, о котором говорили девушки, они обнаружили. А вот вход в систему подземных тоннелей — нет. Он был полностью засыпан землей. Немного разочарованные, они вернулись назад. Но сытный ужин, состоящий из печеной в золе картошки и жареных на шампурах колбасок, в конце концов всех примирил с этой жизнью.
Глава 8
К батюшке, служащему в церкви Успения Богородицы, друзья отправились на следующий день. Засидевшись допоздна, никто не встал ни в шесть, ни в восемь утра, ни даже в девять. Лисица, похвалявшийся с вечера, что встанет раньше всех, был с огромным трудом растолкан подругами лишь в десять утра. Поэтому поездку к колодцу было решено отложить на будущее. А сперва поехать к батюшке и поговорить с ним.
— Тем более что в тоннеле изрядный обвал. Если начать копать, придется делать это не один день.
Из студентов с друзьями были лишь Ваник и Полина. Остальные заканчивали работу по росписи имения. Было решено, что роспись лиц завершат общими усилиями.
— Уж что получится, то получится. Но ждать дольше нам просто нельзя.
Оказалось, что студенты хорошо знакомы с отцом Андреем, он неоднократно заглядывал к ним в гости. Вероятно, во время одного из таких посещений Израк и выклянчил у священника старинный план подземных ходов, вырытых в усадьбе.
Батюшка оказался колоритный, бородатый, с упитанным круглым лицом. Глядя на него, как-то сразу становилось ясно, что человек он хороший, честный и прямой. Друзья застали батюшку, когда тот вместе со своими домочадцами, числом восемь человек, был в усердных трудах. Все семейство перекапывало морковное поле, выбрасывая на поверхность большие и сочные оранжевые морковки. В работе участвовали абсолютно все дети. Даже самый маленький, которому едва ли исполнилось пять лет, с важным видом подбирал маленькие морковки, не замеченные его братьями, и складывал свои находки в пластиковое ведерко.
— День добрый, — поздоровались друзья.
А Леся еще и добавила:
— Бог в помощь.
Ответил ей самый младший из детей.
— Бог тем помогает, кто в работе не ленится, — наставительно произнес карапуз.
Батюшка тоже распрямил спину и внимательно взглянул на нее. Леся смутилась и покраснела. Остальным же смущаться было нечего, и они просто пялились на священника. Под рясой у него были надеты джинсы. А саму рясу он заткнул за пояс, чтобы не испачкать ее в земле.
— Вы ко мне? — спросил он у друзей.
— Да.
— И по какому делу?
— Мы из усадьбы Копкиных.
— Так-так, — заинтересовался батюшка. — Художники?
— Да… — кивнул Лисица, но тут же осекся: — То есть они двое художники, а мы вот с ней приехали.
— Хорошо, — одобрил батюшка. — Места у нас замечательные, могу сообщить вам много интересных исторических фактов.
— Мы к вам по делу.
— И чем я могу помочь?
— Мы хотели спросить, не обращался ли к вам один из наших друзей в поисках клада Копкиных?
— Был тут парнишка племени Израилева, — согласился священник. — Ной ему имя. Усадьбой интересовался. Я не удивился, что он ко мне пришел. Все, кто историей этого края так или иначе интересуются, ко мне приходят.
— Почему к вам?
— А у меня в церкви самый большой во всей области архив нашего края имеется, — не удержался, похвастался батюшка. — Еще с прежних времен остался. Многие бумаги касаются восемнадцатого и даже семнадцатого века. Частично мы с добровольцами эти бумаги оцифровали и на сайте нашей областной краеведческой организации поместили.
— Зачем?
— А как же иначе? Люди должны знать свою историю. Только зная и понимая, кто мы и откуда, мы можем называться народом. А то ведь частенько так случается, что даже внук не знает о том, кто был его дед, как он жил и чем занимался.
— А наш друг… чем именно он интересовался?
— Хотел, чтобы я отдал ему все бумаги, касающиеся усадьбы Копкиных.
— Это вы дали ему план усадьбы?
— Да. Догадался, что именно поиски клада и не дают юноше покоя. Вот и дал ему план подземных ходов, где, по преданию, последний Копкин и спрятал свой клад.
— Зачем вы это сделали?
— Но я также предупредил его, что уже многие в наших краях искали сокровища, оставленные Копкиными, только ничего хорошего из этого не выходило. Трое пропали без вести, то ли в болоте утопли, то ли в озерах, одного в лесу нашли, замерз насмерть. Хоть я человек и церковный, а только и мне порой мнится, будто заклятье на этом кладе лежит. Поэтому я вашего Ноя предупредил о последствиях. Но сдается, он моим советам не внял.
— Дали ребенку нож в руки, а потом удивились, когда он порезался!
— Извините, ваше сравнение неуместно. Ваш друг далеко не ребенок. И к тому же он очень хорошо знал и без меня, на что идет.
— Вот как?
— У него уже были кое-какие сведения о кладе Копкиных и об усадьбе. А что касается плана с подземными ходами, то этот план он запросто мог скачать и у нас на сайте. План помещен там в широком доступе. Так что для визита ко мне у вашего друга была какая-то другая причина. Но боюсь, я в ней так и не сумел разобраться.
— Он вам не объяснил, зачем именно пришел?
— Он начал что-то говорить, будто бы хочет найти человека, хорошо знакомого со здешними местами, но тут пришла семья моих прихожан, у них были назначены крестины. Вместе с ними прибыли гости числом тридцать пять человек. Сами понимаете, семеро одного не ждут. А тут тридцать пять человек против одного Ноя. Мне было легко сделать свой выбор.
— А вот если бы вы подольше поговорили с Ноем, очень может быть, что спасли бы не только его душу, но и еще две неповинные души! — в сердцах воскликнула Полина.
— Вы говорите про убийства в Торфяном? — нахмурился служитель Божий. — Ваш друг каким-то образом связан с ними? Расскажите!
Вот еще! Не станут они ублажать досужее любопытство священника, тем более что таковое ему совсем не по сану. И Кира немного резко ответила отцу Андрею:
— Знаете, не у вас одного могут быть дела. Мы тоже несколько заняты. Ответьте, пожалуйста, на наши вопросы, и мы пойдем.
— Что желаете узнать? — миролюбиво поинтересовался священник.
— Если бы вы сами принялись искать этот клад, с чего бы вы начали?
— Я? — почему-то встревожился отец Андрей, но потом затих и задумчиво произнес: — Хороший вопрос, я сам задавал его себе не один раз. Пожалуй, я бы начал с того, что расчистил бы подземные тоннели, вырытые Безумным Каменщиком.
— Кем?
— Прадедом того самого Копкина, чей клад вы и хотите отыскать.
— Прадед вырыл тоннели, а правнук потом спрятал в них клад?
— Совершенно верно, клад принадлежал правнуку, а тоннели прадеду.
— Вернее, если говорить совсем точно, то сокровище принадлежало даже не самому Копкину, а его жене, не так ли?