Назвав свои имена и имеющиеся титулы, перечислив все города, в которых он бывал и куда должен добраться в ближайшее время, и добавив, что и сам гость на этой планете, так как прилетел сюда со звёзд, он вопросительно уставился на разумную птицу. Прежде чем назвать своё имя, орлица весьма дотошно, меняя слова в своих вопросах, стала уточнять:
– Я правильно тебя поняла? Ты тоже со звёзд? И сможешь это доказать?
Пришлось применять весь скудный словарный арсенал для настоятельного и действенного убеждения в своей честности.
– Интересно… Если это правда, так ты меня очень заинтриговал, – призналась собеседница и наконец-то назвала своё имя: – Глеселла! Связующая Глеселла! Но, прежде чем мы продолжим разговор, скажи, кто обучил тебя нашему языку?
Пришлось и тут, чувствуя, что скоро вообще говорить не сможет, клекотать имена и ранги Белых орлов катарги. Упоминать о своём воспитаннике и объяснять, как случилось, что человек стал кормильцем орла. Напоследок, помня про историю его знакомства с Белыми орлами и их древние легенды, рассказал и о том, что умеет строить некое устройство, дельтаплан, на котором тоже может летать по небу в воздушных потоках.
Судя по реакции Глеселлы и по её ответным речам, подобные легенды и у них существовали. То есть с тем человеком, который вскормит орла и сумеет сам взлететь в небо, они тоже были не против завести знакомство. По крайней мере такие предания от далёких предков к ним дошли и превалировали в устном творчестве. Правда, среди Розадо имелось ещё и третье условие для возможной дружбы. Причём условие более чем сложное, если не сказать невыполнимое. Да и не о дружбе в том условии шло, а ни меньше ни больше: если некий человек его выполнил, то его вообще изберут пожизненно своим царём! И насколько сумел понять человек, звучало это условие так.
Сумрачные горы огромны, но всё-таки не бесконечны. И у каждой стаи, а то и у нескольких сразу имелись свои любимые места обитания, в которых они со времён глубокой старины делали гнёзда, выращивали своё потомство. За видимым с данного места горным хребтом уже начиналось постепенное, а потом и резкое понижение высот в сторону востока, то есть туда, где ориентировочно смыкали свои волны два океана, Южный и Дикий. Вот на том понижении имелось, да и сейчас имеется огромное озеро, образующееся от таяния снегов и ледников. Считалось оно пернатыми обитателями священным, и называли они его Око за довольно характерный вид сверху. А вытекающая из него река, петляя между гор, образуя каскады и прекрасные водопады, сотворила массу восхитительных, удивительно красивых долин. Покрытые зеленью, полные дичи и выделяющиеся громадными, нигде больше не растущими деревьями, эти долины никогда не видели человека и во все времена безраздельно принадлежали только орлам. Кстати, в те далёкие, исторические эпохи обе расы орлов жили вполне дружно, и нисколько не делали между собой различий по цвету оперения.
И вот появился как-то у Ока человек. Причём в то время между птицами и людьми существовал договор, по которому ни один путник не имел права появиться ни возле священного озера, ни возле каскадов благостных долин. А человек, прибывший из огромных городов, расположенных в иных горных долинах, вступил с орлами в переговоры и попросил скромное местечко на берегу озера себе для проживания. Ещё и утверждал при этом, что он прилетел из иных миров и не может, дескать, ужиться с местными. А птиц любит больше своих собратьев по роду человеческому, потому и просит его приютить до скорой смерти. Мол, сколько там уже осталось до неё? Да выглядел он пожилым, в годах.
Между орлами возникло разногласие на эту тему. Розадо категорически отказались пускать человека на свои неприкосновенные территории. Тогда как Белые катарги настояли на поселении и поручились за человека во всех отношениях. Вот того и пустили под их ответственность.
А человек вроде как преклонного возраста всё жил себе да поживал и умирать не собирался. По некоторым сведениям, все двести лет ещё прожил он в построенном собственными руками доме. Никому не мешал, никого не беспокоил, только и торчал в своей лаборатории. А потом стали происходить странные вещи по всей планете. Многие древние города оказались уничтожены в неприглядной войне, которую затеяли прилетевшие из чёрного космоса «неживые» люди. И всё бы ничего, орлов никто не трогал и не обижал, да вот поселенец что-то учудил страшное. Вырос над его домом жуткий дымовой гриб да и начал так распространяться во все стороны и вверх, что за три дня темно сделалось в атмосфере, а все земли и океаны Майры покрылись непроницаемыми серыми облаками. Летать стало невозможно, пришлось отсиживаться в гнёздах и пещерах. Многие живые люди погибли, тогда как «неживые» вымерли поголовно, пало множество орлов от непонятных хворей и от банального голода. Но основные костяки стай всё-таки выжили и, когда через месяц туман осел вниз ядовитой росой, бросились к Оку, чтобы наказать подлого человека. Только его и след простыл. Так и не нашли, как ни искали.
А с тех пор из священного озера вытекала совершенно непригодная для питья вода. В случае нужды ею можно было напиться, но при многократном употреблении неприятной даже на вкус жидкости все животные, люди и орлы умирали через пару месяцев. Стали высыхать зелёные травы в долинах, гнить и заваливаться громадные деревья, дичь и прочая мелкая живность покинули благодатные прежде каскады, а наилучшее некогда место стало для орлов самым мрачным и печальным. Жить там стало невозможно.
Как следствие, Розадо ополчились на Белых катарги за то, что они разрешили поселиться в священном месте подлому отравителю, и после короткой, но яростной войны изгнали их из Сумрачных гор. Ну и до сих пор с презрением считают бывших братьев по небу предателями, недоумками и отщепенцами.
Выслушав, уточнив и осознав всю суть древней истории, Виктор задумался:
«Прямо не забытая во Вселенной планета, а проходной двор какой-то получается! Вначале думал, что только я один тут такой пришелец. Потом Гранлео нарисовался. Причём не сам он сюда прилетел, а с целым табором учёных-преступников. Хотя стоит признать: среди них, как оказалось, ещё и порядочные люди затесались. Теперь выясняется, что тут ещё какие-то «неживые» люди воевали. Хотя это, скорее всего, андроиды какой-то корпорации пытались нелегально прибрать «зачищенную» планету под контроль подленьких толстосумов из центра Галактики. Две, две с копейками тысячи лет назад такое случалось. М-да! Не повезло Майре!.. Но! Судя по тому, что андроидов тоже уничтожили всех до единого, гибель целой армии так ударила по её владельцам, что те, фигурально выражаясь, не выжили после такого удара. А если и выжили, то попрятались по таким норам и замолчали так сильно, что никто и никогда не мог связать самое страшное преступление с их именами.
Вот тут и становится интересен ещё один «человек со звёзд». Судя по всему, отшельник занимался тоже не совсем законными опытами, раз настолько тщательно прятался от людей и всей Галактики. Бывают такие непризнанные, но и в самом деле уникальные гении, которые обозлятся на весь свет, спрячутся в глухую пещеру и пытаются доказать свои непринятые открытия, догмы и аксиомы, делая это наперекор всем и вся. А потом из пещеры вылезает страшное чудовище и жрёт любую шевелящуюся органику без разбора. Не всегда, конечно, доходит дело до рождения чудовища, да и тот пример приведён как редкое исключение, но случается. А чаще эти отшельники так и умирают в одиночестве, непонятые и отвергнутые.
Что пытался вытворить живший возле Ока пришелец? Неизвестно. Но как можно догадаться, узнав о ведущейся войне с андроидами, он воспылал чувством высшей справедливости и решил уничтожить «неживых» агрессоров. Гении они такие: если что их взбесит, то жаловаться не побегут в Союз Разума, совета просить не станут. Сами постараются наказать виновных.
Отшельник наказал. Но что-то у него не получилось. Наказанными оказались все без исключения. Вот такой у меня вывод…»
Размышления Виктора велись параллельно попыткам договориться со Связующей.
И вот тут вдруг стало выясняться, что та зациклилась на своих абстрактных понятиях, основанных на наивной вере во всесильного, всё знающего и умеющего «человека со звёзд». И вбила себе в голову ни много ни мало, как заставить Менгарца отправиться к священному озеру и там всё исправить.
– Ты должен исправить ошибку, допущенную твоим предком! – клекотала она, словно на митинге. – Обязан!
– Да какой он мой предок?! – возмущался Менгарец. – Да мне теперь что, каждого питекантропа в родственники приписывать будут?!
«И всё-то я кому-то должен! – В уме он мог высказаться гораздо лучше, грубее и чётче. Без обязательной вежливости. – То жители Ворот меня как племенного бычка использовали, то цензорцы потребовали их реакторы наладить, теперь вот Розадо требует в наследстве какого-то сумасшедшего алхимика разобраться! И хуже всего, что я в этих химических формулах точку от запятой не отличаю. Ржавчина им всем на мозги!..»
А вслух стал дальше клекотать:
– Так ты хочешь, чтобы я туда наведался в ближайшие годы?
– Нет! Ты отправишься туда немедленно! – заявляла местная царица. – Это недалеко, всего три дня пути. И по дороге мы тебя прикроем с воздуха от любых неприятностей, обеспечим продуктами и дровами.
– О-о-о-о!.. – затянул человек, вовремя остановив в себе порыв быстро и категорически отказаться. – Как удобно…
Следовало срочно придумать должные отговорки, убраться отсюда в промоину и уже там организовать опорный пункт обороны против прорывающихся туда дикарей. Кстати, вспомнилась в тот же момент и мучающаяся пленница, и толпа её сородичей, до сих пор завывающая над павшими в пропасть соплеменниками. То есть как бы уже две причины нашлись:
– У меня там девушка. Пленная. Чужая. Обещал жизнь. Надо её тоже с собой взять.
Глеселла думала недолго и поразила своим ответом до глубины души:
– Хорошо, я пропущу тебя за ней. Но ты должен дать слово, что в течение часа вернёшься. И ещё: придётся тебе оставить здесь свой меч.
Приятно было, конечно, что разумная птица настолько верит слову впервые встреченного ею человека. Но самое неприятное кольнуло в сердце, что придётся расстаться со своим легендарным уже на всех континентах оружием. И если нарушить данное слово о возвращении как-то можно, ссылаясь на обстоятельства и благо всего населения планеты, то терять двуручник никак не хотелось.
Пришлось озвучивать вторую причину своего отказа:
– И это место я не могу покинуть. Есть причина: дикари. Они не имеют права забраться внутрь гор. Иначе будет беда. Спящее зло проснётся и будет намного хуже для всех, чем истекающая мёртвая вода из вашего Ока.
Правда, пришлось это утверждение повторить раза три в разных вариациях. Настолько оно было сложным и непонятным в интерпретации человека на птичьем языке. Но разумная птица поняла и с апломбом заявила:
– Не стоит опасаться тех людей, что внизу. Через час, максимум два с ними всеми будет покончено.
Смелое заявление. Особенно в свете того, что только недавно наблюдал здесь Менгарец. Да и не он ли помог орлам сбросить в пропасть самых активных и ловких? Если бы не работа мечом и не помощь стрелами, здесь бы уже скопилась половина той мохнатой армии и вряд ли пернатые смогли бы им противопоставить нечто дельное и убийственное. О чём Виктор и не постеснялся высказаться:
– Дикарей много. Розадо мало. Дикари хитры, они разбудят зло.
– Ты их враг. Поэтому я тебе расскажу, как они скоро погибнут, – начала орлица. После чего и в самом деле рассказала о вполне гениальной и действенной атаке, которая готовилась в ближайшее время. Правда, раньше орлы не знали, что в недрах «спит зло». А то бы они и первую группу не пропустили.
По сути дела, стоящая внизу армия сейчас находилась в смертельной западне. Отступить немедленно обратно они до ночи не догадаются. Только при таком решении половина или часть из них осталась бы в живых. Вместо этого они сидят в пещерах, где когда-то давно имелись огромные гнёзда внушительной стаи Розадо. В некие времена горы стали трескаться, и стае пришлось перебраться в иное место. Но про старые, родные пещеры не забыли, прекрасно зная, что достаточно ощутимого толчка, и все эти скалы сложатся внутрь себя, погребая всё живое внутри. Через час-полтора ожидается прибытие чуть ли не всех орлов, обитающих на трети Сумеречных гор. Может, ещё и соседи примчатся на помощь. И вот тогда они все единым ударом создадут нужное сотрясение и уничтожат подлых людишек из Ордена Тумана.
– Так что торопись за своей пленницей и быстрей возвращайся с ней сюда, – завершила Глеселла объяснения. – Иначе пропустишь невиданное зрелище грандиозной казни.
Как ни был Виктор Палцени озадачен задержками в пути к Чагару, как ни был ранен, зол и раздражён, но намечающееся действо и его потрясло. Не говоря уже о том, что ему никогда раньше не доводилось видеть орлов катарги в количестве большем, чем восемь штук. В сегодняшнем бою – двадцать шесть. Уже невероятный рекорд! А как оно всё будет смотреться, если разумных птиц соберётся сотня? Или сколько там возможно?
Последний вопрос он задал несколько раз, меняя порядок слов. Но орлица твердила только одно:
– Возвращайся быстрей, увидишь сам.
Пришлось и в самом деле давать слово и спешить к реакторным комплексам. Естественно, что напоследок аккуратно выглянув вниз и убедившись, что дикари и в самом деле дожидаются ночи. Потому что отдыхали, спали и готовили предстоящий ужин.
Глава семнадцатая Показательная казнь
Внизу, в пещере с обоими воротами, инопланетянин первым делом убедился, что пленница жива. Сменил ей позу, привязав несколько иначе и давая время дойти до транспортабельной кондиции. А пока она со стонами восстанавливала кровообращение и пыталась вернуть позвоночник в нормальное состояние, прошёлся среди трупов, собирая нужные верёвки, ремни и пояса. Выбрал несколько крепёжных планок со своей плацкартной кровати. Собрал узел с той пищей, которую павшие товарищи не успели донести до вторых ворот.
Ну а потом вздёрнул на ноги уже начавшую развязывать зубами верёвки пленницу. Ещё и грубя ей при этом и отвешивая этакие шутливые подзатыльники:
– Я ведь тебя предупреждал о полном послушании? Так куда это ты собралась, красавица?
После его удара кулаком в лоб разведчица теперь словно щеголяла в маске – настолько посинела и вспухла у неё кожа лица вокруг глаз и переносицы. Ну и от глаз оставались узкие щёлочки – настолько те опухли.
Теперь он завязал ей прочную верёвку на шее, оставив руки и ноги свободными. Жёсткий узел не давал возможности распустить плотный ошейник, и легко затягивающаяся петля сразу сжимала горло в случае неповиновения. Нагрузил на аборигенку половину имущества, и, подхватив оставшуюся часть провизии, поволок за собой.
Кажется, пленница что-то себе такое надумала. А скорее всего возомнила, что жуткий воин решил её выменять у командиров армии на иные, более полезные для него трофеи. Да и, по сути, она бы сама стремилась именно в том направлении, если бы удалось сбежать. Так что шла, а потом и карабкалась по промоине довольно бодро, в охотку.
Зато когда выбрались на свет дневной и она увидела в пяти метрах от себя грозную, страшную орлицу, то у девушки от навалившегося страха отнялись на какое-то время ноги. Пришлось её за шиворот спускать на вторую площадку и уже там выставлять на всеобщее обозрение. Её сразу заметили земляки, она рассмотрела кого-то внизу и с неожиданной истерикой стала вопить:
– Дядя! Выкупите меня! Иначе он меня скормит Розадо! Спасите! Умоляю!
Удивляло, сколько тут у неё дядьев – но чего не случается в жизни?! К тому же родственнички оказались с гнильцой. Они не только не посочувствовали своей отчаянной, ловкой в разведке родственнице, но и умудрились несколькими словами унизить её и обидеть до глубины души:
– Сама туда полезла! Тебя никто не посылал! И теперь подыхай, как последняя рабыня! – После чего прорычавший всё это мордоворот добавил несколько специфических, не совсем понятных слов, сплюнул со злостью и вернулся в пещеру.
Мысленно Менгарец ей посочувствовал, но, пользуясь моментом, стал быстро выспрашивать пленницу о её семье, про отношения в Ордене и разные политические, да и общественные мелочи. Та отвечала отрешённо, бездумно, тупо глядя вниз и окончательно потеряв веру в человечество. Но лучшего состояния при ознакомительном допросе и не требовалось.
Тогда как сам вопрошающий экзальтировался, то есть приходил в восторг всё больше и больше. Но не от даваемых ответов, а от вида невероятного количества орлов, которые слетались к месту событий, садились на скалах, и невидимые дикарям, выслушивали клёкот ещё одной орлицы, которая летала над ними кругами и согласовывала совместный удар. Розадо было очень много! Десятки! Сотни! Они яркими пятнами выделялись на фоне скал, внушая своим видом и восхищение, и трепетный ужас одновременно. Попытавшись считать, Виктор сбился уже в начале третьей сотни и решил, что при цифре в триста он не ошибётся.
А потом все орлы взмыли в воздух, разлетелись по окрестностям и стали подхватывать такие камни, которые были им максимально по силам. И уже с этими массивными булыжниками стали выстраиваться на небе в некое подобие плотного квадрата, который широким кругом стал издалека заходить к месту событий.
Такое зрелище даже одурманенную горечью, болью и унижениями пленницу заставило прийти в себя. С дрожью по всему телу она стала присматриваться к приближающемуся квадрату, а рассмотрев, кажется, поняла, что тут готовится. Потому что истошно, из последних сил завизжала:
– Спасайтесь! Орлы! Их много! Спасайтесь!..
Инстинкты сохранения рода, желание помочь близким заставили её моментально забыть о своём положении и незавидном состоянии. Но это было всё, что она смогла сделать для своих обречённых соплеменников. Потому что, во-первых, её конвоир потянул за верёвку и петля стянулась, прекращая доступ в лёгкие для очередного крика. А во-вторых, ей не поверили. Ещё и высмеяли снизу в несколько голосов, обозвав какой-то особенной, жутко трусливой курицей и сравнив с недалёкой умом овцой.