Потом ему разрешили подползти ближе и лизнуть руку человека. Этакий первый контакт при знакомстве. Тем более что только после этого выяснилось из комментариев, что именно Аши – самый умный, самый боевой и самый геройский гарви в гнезде. Потому что на его счету уже имелось четыре убитых агрессора. Но так как он не зря считался ещё и самым послушным и понимающим, то именно по этой причине его и представили человеку.
Затем пошли следующие фазы знакомства. Виктор угостил гарви кусочком сырой оленьей печени, наилучшим лакомством питомца орлов. А тот наконец-то разрешил себя погладить в ямках под нижней челюстью. После чего Глеселла с уверенностью заявила:
– Теперь он тебя отличит от остальных людей даже с большого расстояния. А если побудет с тобой неделю-вторую, то научится и твои команды воспринимать и выполнять. Пусть даже ты их будешь произносить своим голосом.
Наверняка тут понималось, что во время приручения животные больше понимают интонацию сказанного, чем конкретику слов.
– А завтра его можно будет мне взять с собой? – спросил Менгарец. – У меня там столько осталось непрощупанного и подозрительного пространства!
Царица орлов задумалась, затем посоветовалась с орлом, который доставил всех трёх гарви и, как оказалось, в детстве рос под присмотром Аши, и выдала решение:
– Вполне. Нам кажется, что он отнёсся к тебе хорошо. Но ещё утром вас сведём вместе и посмотрим, как вы контактируете. Ну а теперь оба будете отдыхать.
– Не сразу, – осадил человек орлицу. – Надо писать послание моим друзьям. А только потом спать.
И в самом деле, по времени получалось, что цензорцы к завтрашнему утру, если не раньше, обязательно доберутся до реакторов. И чтобы не случилось ненужной войны или банального недоразумения, следует отправить для них послание. И уже в нём многое объяснить первым людям подземного княжества.
Глава двадцатая Шантаж
Во время отсутствия мужчины оставшаяся на хозяйстве девушка пахала как пчёлка. Причём не только умудрилась сварить или прожарить целого оленя, молодого кабанчика и десяток огромных рыбин, но и навести уборку в двух помещениях. Теперь главный зал дома выглядел не просто чисто, а даже уютно. Мало того, орлы доставили целую корзину свечей, а при их освещении любое, даже самое мрачное жилище становилось загадочным и романтичным. Ну а второе помещение, некогда бывшее этакой купальней, тоже манило свежестью да оригинальным каменным бассейном, который был заполнен наношенной с ручья водой.
Понятие «бассейн» не слишком подходило к здоровенной ванне полтора на три метра и глубиной метр двадцать, но не суть, как и что называлось, главное, что там можно было в отличие от котла с удовольствием помыться. Разве что лестниц недоставало, которые сгнили за века, да и температура жидкости оставалась пригодной лишь для экстремалов и любителей купания в проруби.
Другой вопрос, что с существовавшим здесь когда-то подогревом ещё следовало разобраться. Отшельник явно нагревал эту ванну дровами или углём, но, сколько ни пыталась Эратика разжечь огонь в специальном камине в торце ёмкости из толстенных каменных блоков, огонь не разгорался, а дым удушливым облаком выходил в помещение. Пришлось Виктору вместо отдыха и желанного ужина разбираться, потому что помыться после пыльных пещер хотелось неимоверно.
Пока исследовал и обдумывал увиденные дымоходные ответвления, рассмотрел и существовавшую здесь некогда систему водоснабжения. Скорее всего, вода забиралась из ручья выше по его течению и по полым стволам деревьев подавалась в дом. А уже там, не опасаясь привлечь особого внимания орлов, отшельник использовал медные трубы, тройники, уголки и перекрывающие задвижки вместо кранов. Причём покрытая толстым наростом зелени система из меди оставалась вполне пригодной для дальнейшего употребления. Только следовало хорошенько предварительно всё прочистить да вновь соорудить подвод воды. Имелись и стоки для неё, она банально сливалась в то самое углубление (то есть там было очистное сооружение!), а уже оттуда, видимо, пройдя некий процесс очистки, по каналу уходила в священное для птиц озеро.
А значит, пришелец из космоса очень бережно и щепетильно относился к охране окружающей среды. Никто бы ничего не заметил, а он всё равно совестливо и тщательно очищал стоки из своего дома. Вроде и небольшой штрих, а характер жившего в глубокой древности предка уже выглядел вполне положительно.
С дымоходами удалось разобраться, отыскав плоскую каменную задвижку в углу ванной комнаты под самым потолком. После её выдвижения тотчас появилась отменная тяга, дрова разгорелись, как и следовало ожидать, а следя за нагревом каменных блоков ванны снаружи, удалось сделать верный вывод о направлении траектории уходящего тепла и дыма. Оказывается, большинство блоков внутри были полыми и вырезаны так, что некая отводящая дым труба внутри стенок два раза обвивала бассейн, словно змея, и только тогда ныряла в основной дымоход.
Нагрев воды в купальне пошёл безостановочно, а мужчина, просто умывшись для начала и сняв верхнюю одежду, поспешил к столу. В принципе ужин получился вполне нормальным для полной изоляции от всего мира. Но всё-таки отсутствие специй и разных травок сказывалось. Да и из овощей орлы принесли только местную разновидность моркови. Поэтому сравнить сделанные девушкой блюда с теми, которые изумительно вкусно готовил ещё не так давно кок Додюр, было бы кощунством.
А что делать? Правильно: есть и не привередничать! Ну и вежливо говорить спасибо.
Потом Менгарец устроился на спальном возвышении и приступил к написанию послания для цензорцев. Благо на чём писать и чем у него имелось. В раскрытие всех тайн об отношениях с орлами он пока не вдавался. Хотя о событиях и схватке в пещере, а потом и про сражение с воинами Ордена Тумана да и об уничтожении всей дивизии егерей в западне написал довольно тщательно.
О причине своего отсутствия сообщил, что занят сейчас весьма важным делом. Находится за ближайшим горным хребтом на восток и постарается вернуться как можно быстрей. В случае более сложных и продолжительных действий постарается наведаться к пещере через двое, максимум трое суток.
В финале настойчиво советовал руководству княжества самым тщательным способом продумать пути создания крепкого союза с разумными орлами катарги, что с Белыми, что с Розадо. Соглашаться на их требования и ещё предоставить кучу дополнительных льгот и поставок продуктов от себя лично. А скорее всего не только продуктов, но и неких промышленных товаров в виде тканей, ремней, определённого вида сбруи. И обязательно: предоставить им специальные арбалеты, которые проще простого сделать на заводе.
Потому что только за помощь в разведке с воздуха вокруг княжества стоит пойти на какие угодно уступки и сделать какие угодно предложения. Уж эту простую аксиому цензорцы поймут обязательно.
После завершения письма и придумывания к нему соответствующего «конверта», Виктор посчитал все свои дела на сегодня выполненными. Да только девушка была несколько иного мнения. К тому времени она уже прибралась в зале, перемыла всю глиняную посуду, помылась сама и дисциплинированно ожидала, сидя в сторонке, пока мужчина отправится в купальню. А судя по распущенным косам, свешенным на всё ещё жутко смотрящееся лицо, да по лёгкой, просторной рубашке на голое тело, соблазнительница опять была готова повторять безумства прошлой ночи.
А вот Менгарцу предстояло сделать мучительный выбор. Весь день он занимал себя тяжкой работой, беготнёй и поисками. Подумать – не выдавалось лишней минутки. А если и лезли в голову мысли покаяния и сомнения, то он жестко отгонял их прочь. Ну вот никак он себе не мог представить того момента, когда встретится с принцессой Розой, бросится к ней навстречу и с жаром в голосе воскликнет: «Я так по тебе скучал!» Совесть не позволит! А раз он не бросится ей навстречу и не позволит себе восторгов и выражения прочих чувств, значит, Роза сразу поймёт, что он «…сволочь, развратник, похотливое животное, бесчестное и жалкое создание… и так далее, и тому подобное!..»
При этом в ответ не хватит наглости напомнить любимой, что расстались они в последний раз чуть ли не в ссоре. Да и вообще, ни он ей в любви и верности никогда не клялся, ни она карами не грозила в случае возможной измены. Правда, последняя переписка, осуществляемая с помощью Белых орлов между Шулпой и Радовеной, была более чем насыщена любовной тематикой. Именно эти жаркие строки и заставляли сейчас мужчину страдать, мучиться угрызениями совести и лихорадочно придумывать способы и уловки, благодаря которым можно будет избежать повторной близости со вчерашней пленницей.
Особо ничего не придумывалось. Удалось только разыграть жуткое раздражение и страшную усталость:
– Ладно! Пора спать! Вначале я иду мыться, а ты можешь засыпать сразу. Когда выйду и лягу, не вздумай меня разбудить. Тихонечко ложишься вон там, и чтобы ни единого шороха! Понятно?
При этом в ответ не хватит наглости напомнить любимой, что расстались они в последний раз чуть ли не в ссоре. Да и вообще, ни он ей в любви и верности никогда не клялся, ни она карами не грозила в случае возможной измены. Правда, последняя переписка, осуществляемая с помощью Белых орлов между Шулпой и Радовеной, была более чем насыщена любовной тематикой. Именно эти жаркие строки и заставляли сейчас мужчину страдать, мучиться угрызениями совести и лихорадочно придумывать способы и уловки, благодаря которым можно будет избежать повторной близости со вчерашней пленницей.
Особо ничего не придумывалось. Удалось только разыграть жуткое раздражение и страшную усталость:
– Ладно! Пора спать! Вначале я иду мыться, а ты можешь засыпать сразу. Когда выйду и лягу, не вздумай меня разбудить. Тихонечко ложишься вон там, и чтобы ни единого шороха! Понятно?
Девушка настолько изумилась услышанным распоряжениям, что даже две щёлки перед глазами сделала, раздвигая свисающие волосы. Но ни слова не пискнула. Уже раздевшись в купальне полностью, Менгарец вдруг сообразил, что ещё вчера эта дикарка пыталась его убить. И он с удовольствием стал раскручивать эти мысли в том же направлении.
«Не слишком ли много я ей дал воли? Ах, досада! И кинжал свой большой, который я дал ей для разделки мяса, не забрал! Вдруг с ним бросится на меня? Откуда мне знать, что у неё в голове творится? – Он с настороженностью приготовил свой метательный нож и положил рядом, на борт бассейна. И только после этого окунулся в блаженно тёплую воду. – А ещё лучше было бы её связать на ночь и закрепить в дальнем углу залы. Хотя такая верёвки перегрызёт!.. Лучше всего было её оставить там в горах, и пусть бы шла себе на все четыре стороны… Если бы её сразу Розадо не прибили камнем… А то и свои бы казнили как единственно выжившую. Скорее всего следовало оставить её с запиской в пещере, и пусть бы дожидалась цензорцев. Точно! Уж в их княжестве она могла начать новую жизнь! И как это я сразу не догадался? Завтра же отправлю Эратику вместе с посланием! А мяса себе я и сам наварю…»
Вот так он себя не то успокаивал, не то накручивал. Но, выбравшись из ванны и кое-что на себя накинув, взял нож в правую руку, вполне осознанно считая себя напуганным. Возвращался в залу настороженно и затаив дыхание: спит ли выполняющая приказ пленница или стоит у прохода и готова броситься на него с кинжалом?
Не угадал. Она и не спала, и не готовилась его зарезать. А наоборот, готовилась сама умереть. Обнажённая, она стояла на возвышении, а внизу, на полу, остриём вверх между двух камней торчал неосторожно забытый хозяином кинжал. Как только мужчина выглянул из прохода, ожидающая его девушка наклонилась чуть вперёд, и воскликнула:
– Моя жизнь принадлежала только тебе! Но ты отвергаешь мои ласки и мою привязанность, значит, я никому в этом мире больше не нужна. Прощай! – И бросилась выпрямившимся телом на пол, стараясь пронзить своё сердце торчащим оружием.
Когда она только начала говорить, Виктора с ног до головы пронзила волна ужаса. Он понял, что произойдёт, и верил каждому звучащему слову. Зная эту гордую дикарку, никто бы и не подумал сомневаться в её намерениях. Но хуже всего, что сильный и ловкий мужчина никак не успевал перехватить падающее тело в полёте. Или хотя бы оттолкнуть его в прыжке в сторону! Слишком далеко! Слишком неожиданно!
Так что рука, бросившая метательный нож, действовала чуть ли не помимо воли своего хозяина. Просто некая подспудная мысль из подсознания нашла единственно верный выход и дала резкую команду мышцам к должному движению. Летящий словно молния нож промелькнул под падающим тело, и в первый момент показалось, что не успел ударить по стоящему перпендикулярно кинжалу. Тело глухо шмякнулось о камни и, пока Виктор оказался рядом, стало сворачиваться от боли. А когда он приподнял самоубийцу за плечи, послышался судорожный стон.
Крови не было. Оба лезвия поблескивали чуть в стороне. Но Эратика жутко ударилась, сбив себе дыхание, оцарапав несчастное личико и слишком сильно приложившись по камням своей великолепной грудью. Скорее всего, могла сломать грудину или несколько рёбер. Но первые две минуты она судорожно пыталась восстановить дыхание и, наверное, всё-таки решила, что умерла. Потому что первые слова она прошептала такие:
– Прости, что не смогла тебя ублажить… Не сердись на меня, забудь обо мне…
А Менгарец себя ругал последними словами, коря во всех грехах и обвиняя в полном бездушии: «Докатился! Чуть бедная девочка жизни не лишилась из-за моей тупости и чёрствости! Да пусть бы себе со мной спала! От меня бы не убыло! Ей же и в самом деле некуда возвращаться. Она одна на белом свете! А я как последняя скотина себя с ней повёл! Уф! Кажется, выжила. И рёбра вроде не сломаны…»
Он подхватил на руки постанывающую девушку, бережно уложил на кровать и стал успокаивать. При этом городил такую чушь, что сам себе поражался:
– Ну что же ты, глупая, творишь?! Неужели не соображаешь, что в жизни каждого человека могут быть особенные дни, когда по каким-либо обязательствам или данным обетам он не имеет права совершать те или иные поступки! Вот и у меня сегодня такой день… Вернее ночь! По нашим семейным традициям именно в эту ночь мужчина не имеет права касаться женского тела, чтобы отдать дань уважения всем своим предкам, закалить в себе волю, научиться бороться со своими желаниями… ну и так далее…
Отдышавшаяся красавица была в шоке:
– Так ты из-за меня совершил страшное преступление?! – Он её не только касался, а чуть ли не всем телом прижимался. – Прости! Я не знала! Я такая глупая! Какой ужас! И что теперь будет с тобой?
– Ну, не знаю даже. Когда возвращусь домой, придётся наведаться в фамильную усыпальницу и попросить прощения у основателей нашего рода.
– И они тебя простят? Хочешь, я буду просить прощения вместе с тобой?
– Нет, нет, что ты! Тем более что у меня там жена, – решил он сразу признаться. – А она такая ревнивая…
– Ну и что тут такого? Скажешь, что я твоя рабыня. Разве она станет ко мне ревновать?
– Увы! Держать иного человека в рабстве категорически нельзя.
– Тогда скажешь, что я твоя добровольная наложница, – не сдавалась Эратика. – И я буду выполнять любую прихоть твоей жены! Она мною тоже останется очень довольна. Ты ведь мною доволен?
– Да как бы тебе сказать… – замялся он, подбирая нужные слова, но чувствуя, что разум уступает позиции инстинктам: тело уже желало интимной близости.
– Если недоволен, то я всё равно умру…
– Ну что ты, что ты! Я очень тобой доволен, и ты мне очень нравишься!..
– Тогда докажи. Приласкай меня…
Пришлось подчиняться подобному шантажу и ласкать постанывающее теперь уже от удовольствия тело часа два. А когда измученные, окончательно стали засыпать, Палцени делал это с философскими, мысленными причитаниями:
«Что же мне делать? Вроде как оправдания есть – человеческую жизнь спасаю, но подобная демагогия с Розой не пройдёт. Или вообще о данной связи при ней даже не заикаться? Как я решил не заикаться о ночных посетительницах во время моего нахождения в тюрьме Ворот? Но тогда получится, что я любимую во всех смыслах обману? И как жить потом с такой тяжестью на сердце? Дилемма… Хотя тут есть одно действенное оправдание, вернее, этакая отговорка… Я ведь не собираюсь рассказывать принцессе в подробностях обо всех тяжестях моих мытарств? Нет! Зачем ей знать о крови, грязи и прочих непритязательных событиях? Правильно, незачем! Значит, и эти мои вынужденные, навязанные мне обстоятельствами фривольные события я могу опустить из повествований. Могу? Несомненно! Надо будет только самому для себя провести надлежащий инструктаж на тему: что можно, а что нельзя рассказывать… Ну и про то, что нельзя, самому забыть как можно скорей».
Вот такая демагогия.
Совесть пыталась протестовать, но тело к тому времени устало настолько, что отключилось, посылая сознание в пропасть сна. А утро опять получилось прекрасным и чувственным, потому что Эратика вновь разбудила мужчину и усыпила его совесть своими особенными ласками. И опять инопланетянин уходит «на работу» со странной смесью сожаления, философского смирения, досады и восторга в душе.
Глава двадцать первая Два выхода
Утреннее общение с Аши показало, что гарви и в самом деле хорошо запомнил человека, относится к нему с достаточным доверием и пониманием. Под присмотром орлов и под диктат их постоянных команд стали понятны основные постулаты дрессуры, главные способы разъяснения своего желания. Человек и сам попробовал минут десять-пятнадцать, и почти на все его команды прирученное создание реагировало совершенно верно.
Во время этих учений стало понятно, каким способом гарви информируют своего хозяина о выполненном задании. Или, например, если им следовало позвать орла срочно к себе и на что-то указать конкретное, самому гарви непонятное. Делали они это специфическим стуком зубов. Причём челюсти сжимались так быстро и резко, что получалась звонкая дробь, лишь чуточку по частоте не дотягивающая до стука дятла. Стук укладывался чуть ли не в слова и предложения, создавая изумительный и быстро понимаемый язык для общения.