— Вот и конец, Сэм Гэмджи,— услышал он голос рядом.
Фродо, побледневший и измученный, снова стал самим собой. Взгляд его был спокоен, дикое напряжение воли, безумие и страх исчезли. Он освободился от своей ноши. Рядом с Сэмом был его любимый хозяин, как в давние покойные дни в милом Хоббитшире.
— Хозяин! — выдохнул Сэм, падая перед ним на колени.
Мир вокруг него рушился, а его в эту минуту охватила огромная чистейшая радость. Дело сделано, Фродо жив и свободен, как прежде. Тут Сэм увидел искалеченную и окровавленную руку.
— Ой, бедная ваша рука! — воскликнул он, — а мне даже перевязать вас нечем! Лучше бы я свою руку этому гаду отдал по самое плечо! Чтоб он пропал; да и пропал ведь, больше мы его не увидим.
— Не увидим,— сказал Фродо.— Помнишь, как говорил Гэндальф: «Он еще доиграет свою роль, прежде чем все кончится»? Если бы не он, Сэм, я бы не смог уничтожить Кольцо. Мы с таким трудом дошли до цели, и все бы оказалось зря! Простим ему. Теперь наше дело сделано, все кончено. Я рад, что ты со мной, Сэм. Мы вместе в последний час, когда все рушится.
Глава четвертая. ВСТРЕЧА НА КОРМАЛЛЕНСКОМ ПОЛЕ
Вокруг бугров роились солдаты Мордора. Бурлящее море вражеской армии почти захлестнуло отряды Западных Вождей. Солнце было зловеще-красным, а от крыльев Назгулов на землю падали черные тени смерти. Арагорн стоял под знаменами, глаза его сверкали, как звезды, тем ярче, чем темнее становилось вокруг. Гэндальф на вершине бугра сиял чистой белизной: его Тень не коснулась. Атаки врагов разбивались о заслоны, окружавшие бугры, гул сражения разносился по полю, как гневный шум прилива.
Вдруг Гэндальф обратил взгляд к северу, где небо было бледным и чистым. Потом поднял руки и громким голосом, перекрывая шум битвы, закричал:
— Орлы летят!
Этот крик подхватили остальные:
— Орлы, орлы летят!..
Солдаты Мордора подняли головы к небу, еще не понимая, что это может означать для них.
Впереди большой стаи летели Гвайр-Ветробой и его брат Вихрекрыл, благороднейшие вожди Северных Орлов, потомки старого Торондора, чье племя вило гнезда на недоступных вершинах Опоясывающих Гор, когда Средиземье было юным. За ними, подгоняемые северным ветром, строем неслись их вассалы с Северного Нагорья. Вдруг, резко снижаясь, орлы стали пикировать прямо на Назгулов, их огромные крылья с ураганным свистом рассекали воздух.
Но Назгулы в этот момент услышали властный призыв из Черной Башни, взметнулись, развернулись и улетели в Мордор; в то же мгновение ряды Мордорской армии начали ломаться, дикий смех и крики застыли на устах вражеских солдат, из их вдруг задрожавших рук выпало оружие, колени у рабов Саурона подогнулись от страха. Властелин, чья сила толкала их в бой и наполняла ненавистью и яростью, предал их, заколебался, выпустил из-под своей власти. Они увидели убийственный свет в глазах своих врагов и убоялись его.
Из уст Западных Полководцев вырвался победный клич, ибо их сердца осветила надежда.
Рыцари Гондора, роханские всадники, дунаданы с севера сомкнули ряды и двинули с бугров в атаку на растерянные вражьи отряды, пробивая себе дорогу остриями копий.
Но Гэндальф снова поднял руку и возгласил:
— Стойте, воины Запада! Остановитесь и ждите! Бьет роковой час!
Не успел он произнести последние слова, как земля задрожала, далеко за Башнями Железных Ворот высоко над горными вершинами к небу поднялась огромная туча в отблесках молний и пламени. Зубы Мордора над Моранноном закачались и рухнули; мощные стены рассыпались в прах. Железные Ворота перестали существовать. Из невидимой отсюда дали донесся гул, грохот, рокот, словно там катилась лавина.
— Власть Саурона пала! — сказал Гэндальф.— Несущий Кольцо исполнил свой долг.
Западные Полководцы обратили взоры к югу, в сторону Мордора, и им показалось, что они видят, как на фоне темных туч поднимается огромная непроницаемо черная тень, увенчанная короной молний, и закрывает полнеба. Уродливая и зловещая, она словно протягивала к ним длинные руки, бессильно грозя; в следующее мгновение порыв ветра прижал ее к земле, разорвал в клочья и унес их вдаль. После этого все стихло.
Вожди западного войска склонили головы, а когда снова подняли, глаза их выражали изумление.
Вражеская армия в беспорядке бежала, мощь Мордора рассыпалась пылью на ветру. Когда в глубине муравейника умирает раздувшееся до неимоверной величины существо, управлявшее целым сонмом подданных, муравьи в растерянности и беспорядке разбегаются, слабеют и мрут. Так и слуги Саурона — орки, тролли, околдованные злыми чарами звери — разбежались, как одурелые, бессмысленно кидаясь из стороны в сторону. Некоторые убивали сами себя, бросаясь на копья или в пропасти, другие с жалобным воем искали спасения в норах и подземельях, где не было ни света, ни надежд. Только люди — рунийцы, харатцы, пришельцы из восточных и южных стран — осознали свое поражение и почувствовали силу и величие Западных Вождей. Те из них, которые, служа Злу, были до конца преданы Саурону, ненавидели Запад и сохранили гордость и храбрость, собрались воедино и готовились к последнему бою, обреченные на поражение. Но большинство в панике бежало на восток или, бросив оружие, молило о пощаде.
Гэндальф, предоставив Арагорну и его соратникам закончить битву, остался на вершине бугра и громко крикнул. На его зов с неба плавно слетел гигантский орел Гвайр-Ветробой и сел перед ним.
— Ты дважды носил меня, друг Ветробой,— сказал ему Гэндальф.— Если будет на то твоя воля, докажи свою дружбу в третий раз, увенчай ее последним подвигом. Я сейчас не намного тяжелее, чем тогда, когда ты меня вынес с Зиразигила, где сгорела моя прошлая жизнь.
— Я тебя донесу, куда надо, даже если ты станешь тяжелым, как камень,— ответил Ветробой.
— Тогда летим! Возьми с собой брата и еще кого-нибудь из самых быстрых соплеменников. Нам надо обогнать не только ветер, но и крылья Назгулов.
— Ветер дует с севера, но мы его обгоним,— ответил Ветробой.
И он поднял Гэндальфа и полетел к югу, а с ним вместе — Вихрекрыл и молодой орел Менельдор. Пролетая над долиной Удун и над плато Горгорот, они видели, что вся страна превратилась в руины и пепел, земля колеблется, а Роковая Гора впереди извергает пламя.
— Я рад, что ты со мной, Сэм,— сказал Фродо.— Мы вместе в последний час, когда все рушится.
— Да, я с вами, господин Фродо,— ответил Сэм, нежно прижимая окровавленную руку хозяина к своей груди.— Мы вместе. Поход закончен. И после того, что мы сделали, мне совсем не хочется сразу сдаваться, вы ведь меня знаете.
— Может, тебе и не хочется, но мир так устроен, Сэмми,— произнес Фродо.— Надежды не сбываются, всему приходит конец. Ждать нам осталось совсем недолго. Вокруг — только камни и пепел. Нет нам спасения.
— Пусть даже так, но давайте уйдем подальше от самого опасного места, от этих Роковых Расселин, так ведь их называют? Это ведь можно сделать, хозяин? Спустимся по дороге вниз, а?
— Ладно, Сэм, если ты так хочешь, пойдем.
Они с трудом сошли по крутой дороге вниз, и как раз в тот момент, когда оказались на одном из отрогов у подножия Горы, из дверей Шаммат Наур вырвался дым и пар, верхний конус раскололся надвое, из него пролилась огненная струя лавы и гремящим каскадом покатилась по восточному склону.
Дальше ни Фродо, ни Сэм идти уже не могли. Они окончательно выдохлись. Сил хватило лишь на то, чтобы взобраться на невысокий бугор из застывшего пепла. Они оказались на острове в огненном море. Вокруг трескалась земля, валил пар, Гора содрогалась в агонии, по ее бокам в их сторону текли медленные огненные реки. Было ясно, что бугор долго не выдержит и его тоже зальет огненная река. На головы хоббитам сыпался горячий пепел.
Они стояли, поддерживая друг друга. Сэм, продолжая нежно гладить руку Фродо, сказал со вздохом:
— А все-таки мы с вами участвовали в очень интересной истории, правда, хозяин? Жаль, что не придется нам услышать, как ее будут рассказывать. Наверное, кто-нибудь начнет так: «А сейчас пришел черед рассказывать историю о деяниях Фродо Девятипалого и о Кольце Всевластья». Все затихнут, как тогда в Райвенделе, когда мы слушали повесть про Берена Однорукого и Камень Сильмарил. Хотел бы я услышать нашу историю. И узнать, что произойдет в последней главе, когда нас не будет!
Он старался говорить бодрым голосом, отгоняя страх, и до последнего мгновения с надеждой всматривался в северный край неба, где, разгоняя мрак, рвал тучи холодный свежий ветер, постепенно превращаясь в ураган.
Здесь и обнаружили хоббитов зоркие глаза орла Гвайра, прилетевшего вместе с бешеным вихрем. Орел снизился и, не обращая внимания на ветер, облетел бугор. Две темные фигурки стояли, держась за руки, на сером бугре. Земля тряслась у них под ногами, вокруг все было в трещинах, огненный поток приближался к бугру. В тот момент, когда орел слетел к ним, они одновременно зашатались и упали, потеряв сознание, — то ли от слабости, то ли от ядовитых паров, то ли от отчаяния, как бы закрыв глаза пред лицом неминуемой гибели.
Здесь и обнаружили хоббитов зоркие глаза орла Гвайра, прилетевшего вместе с бешеным вихрем. Орел снизился и, не обращая внимания на ветер, облетел бугор. Две темные фигурки стояли, держась за руки, на сером бугре. Земля тряслась у них под ногами, вокруг все было в трещинах, огненный поток приближался к бугру. В тот момент, когда орел слетел к ним, они одновременно зашатались и упали, потеряв сознание, — то ли от слабости, то ли от ядовитых паров, то ли от отчаяния, как бы закрыв глаза пред лицом неминуемой гибели.
На бугор спустились Ветробой, Вихрекрыл и быстрый Менельдор, подхватили хоббитов и вынесли их из огня и мрака.
Проснулся Сэм на чем-то мягком. Над ним покачивались толстые ветви бука, сквозь молодую листву просвечивало солнце, зеленые и золотые блики играли на ветвях, воздух был напоен ароматами.
Сэм вспомнил эти запахи. Так пахли луга Итилиэна. «Ну и заспался я,— подумал он.— Сколько же я спал?» Сначала ему показалось, что еще продолжается тот день, когда он разводил костерок под камнем на зеленом склоне. Память его не сразу пробудилась, и все, что было потом, в первый момент показалось ему сонным кошмаром. Он потянулся и глубоко вздохнул, сказав себе: «Ну и сон! Хорошо, что я проснулся». Потом сел и увидел Фродо. Фродо лежал рядом и спокойно спал, причем не на земле, а на постели. Одну руку Фродо во сне закинул за голову, другую положил поверх одеяла. И на этой другой, правой руке не хватало безымянного пальца.
Вдруг Сэм все вспомнил. И громко закричал:
Это был не сон! Где же мы?
Кто-то стоявший у его изголовья очень спокойно и ласково ответил:
— В Итилиэне, на попечении Короля, который вас ждет.
И перед ним явился Гэндальф, весь в белом, с белоснежной бородой, будто пронизанный солнечным светом.— Ну, как ты себя чувствуешь, Сэммиум Гэмджи?
Но Сэм только откинулся на ложе с широко раскрытым ртом и онемел, и долго лежал так, от удивления и счастья потеряв дар речи. Наконец он выдохнул:
— Гэндальф! А я думал, что ты умер. Правда, я и про себя так думал. Что, все смерти оказались ненастоящими? Что вообще произошло?
— Сгинула Великая Тьма,— ответил Гэндальф и засмеялся.
Его смех прозвучал как музыка. Или как журчание воды в пустыне. До Сэма вдруг дошло, что он много дней не слышал настоящего смеха, этой чистой мелодии радости, которая теперь эхом продолжает звенеть в его ушах, напоминая о всем хорошем, что было у него в жизни. Но неожиданно для себя он вдруг расплакался. И так же, как после теплого дождя весенний ветер разгоняет тучи и ясно светит омытое солнце, слезы его высохли, грудь наполнилась смехом, и смеясь он сорвался с ложа.
— Как я себя чувствую? — воскликнул он.— Этого не передашь… Я себя чувствую…— и он взмахнул обеими руками,— чувствую, как весна после зимы, как солнце в листьях, как фанфары на башнях, как струны арфы; как все песни мира!..— Вдруг он прервал свои восторги и посмотрел на Фродо.— А как чувствует себя хозяин? Какая жалость, что ему руку изуродовали. Надеюсь, в остальном он здоров? Он пережил такие ужасы!
— Здоров, здоров,— поднимаясь с постели, объявил Фродо и тоже засмеялся.— Я уже второй раз засыпаю, чтобы тебе дать как следует отдохнуть, соня ты несчастный! Я еще на заре проснулся, а сейчас, наверное, уже почти полдень!
— Полдень?— повторил Сэм, пытаясь определиться во времени.— А который день?
— Сегодня четырнадцатый день Нового Года,— ответил Гэндальф.— Или, если тебе так легче понять, восьмое апреля по Хоббитскому календарю. В Гондоре теперь Новый год будет всегда начинаться двадцать пятого марта, в память о дне, когда пал Саурон, а вы были спасены из огня и принесены к Королю. Он вас выходил, а сейчас вы должны предстать перед ним и вместе с ним сесть за трапезу. Когда будете готовы, я вас провожу.
— Король? — спросил Сэм.— Какой Король? Кто он?
— Король Гондора, Властитель всех западных земель,— сказал маг,— вернувший себе старинные владения. Скоро он поедет на коронацию в столицу, а пока он здесь и ждет вас.
— Но в чем мы к нему пойдем?— воскликнул Сэм, оглядываясь и не видя рядом ничего, кроме старых лохмотьев, в которых они проделали последний этап Похода и которые лежали на земле возле их постелей.
— В том, в чем ходили в Мордор,— ответил Гэндальф.— Орчье тряпье, которое ты носил в Стране Мрака, Фродо, цело и будет сохранено. Никакой шелк, никакое полотно, даже оружие и гербы не заслуживают большей чести. Потом я вам, может быть, найду другую одежду. А пока…
Гэндальф протянул к ним руки, и они увидели, что в одной из них что-то светится.
— Что там у тебя, Гэндальф? — воскликнул Фродо.— Неужели…
— Да, я вам возвращаю два сокровища, которые мы нашли под курткой Сэма, когда вас спасли орлы. Это дары Владычицы Галадриэль: твой флакон, Фродо, и твоя шкатулка, Сэм. Радуйтесь, что они целы, и получайте!
Хоббиты умылись, оделись, слегка подкрепились и пошли за Гэндальфом.
Маг вывел их из буковой рощи, где они отдыхали, и повел к длинному залитому солнцем зеленому лугу, вокруг которого росли могучие деревья с темной листвой и красивыми цветами. Где-то позади шумел водопад: шли они вдоль речки, которая весело журчала в цветущих берегах и, подбежав к деревьям, пропадала между ними. В одном месте деревья расступались, и было видно, как совсем далеко, почти на горизонте искрится полоса воды.
Пройдя под деревьями, хоббиты увидели воинов в блестящем вооружении, рослых гвардейцев в черно-серебряных одеждах, которые низко поклонились, приветствуя их. Потом протяжно запела труба, и все пошли по аллее вдоль журчащей речки. Аллея привела их на широкое зеленое поле. Отсюда было видно, что полоса на горизонте — это на самом деле широкая река в серебристой мгле, на ней длинный зеленый остров, а у берега — много кораблей.
На поле выстроились рядами многочисленные полки большого войска, сверкая на солнце оружием и доспехами.
Когда хоббиты приблизились к ним, солдаты застучали мечами о щиты, заиграли в рога и трубы и, потрясая копьями, приветственно закричали на разных языках:
Фродо и Сэм, ошеломленные, покрасневшие до ушей, блестя глазами, прошли мимо славящих их солдат к трем тронам на возвышении из дерна. С правой стороны от них развевалось зеленое знамя со скачущим белым конем, слева — на голубом знамени плыл серебряный корабль с форштевнем в виде лебедя, а над самым высоким средним троном был развернут огромный черный флаг, на котором цвело Белое дерево с короной и семью сверкающими звездами. На троне восседал величественный муж в кольчуге, с большим мечом на коленях, с непокрытой головой. Когда хоббиты подошли, он встал. И тут они его узнали, хотя он сильно изменился. Повелитель над людьми, с лицом, обрамленным темными волосами, он выглядел воистину по-королевски, в его серых глазах светилась высокая мудрость и радость.
Фродо бегом подбежал к нему, Сэм — за ним.
— Ну, это уж предел мечтаний! — закричал Сэм.— Бродяжник, или я снова сплю!
— Да, Сэм, Бродяжник,— ответил Арагорн.— Далекий путь прошли мы от Пригорья, где я тебе с первого взгляда понравился, помнишь? Далекий путь прошли мы все, но вам двоим досталась самая мрачная дорога.
Сэм окончательно смешался и растерялся, когда Король с поклоном встал перед ними на одно колено, потом взял их обоих за руки, подвел к трону и усадил на него. После этого он обратился к собравшимся и громким голосом, так что все, кто был на поле, могли слышать, прокричал:
— Возгласите невысокликам Великую Славу!
От громких криков из тысяч уст вздрогнуло поле, а когда все стихло, к великой радости Сэма вперед вышел знаменитый гондорский певец, преклонил колени перед Королем и спросил разрешения петь. Вот как он начал:
— Слушайте, рыцари и воины без страха в сердцах, Короли и князья, благородные мужи Гондора, роханские всадники! Слушайте, сыны Элронда и дунаданы с севера! Слушайте, эльфы, гномы и храбрые дети Хоббитшира! К вам я обращаюсь, свободные племена Запада, слушайте мою песню! Ибо петь я буду о славных деяниях Фродо Девятипалого и о Кольце Всевластья.
Услышав такой зачин, Сэм со счастливым смехом вскочил с места и крикнул:
— Это великая слава, как чудесно! Сбылись мои мечты! — и расплакался.
Вместе с ним смеялось и плакало все войско, а когда над их смехом и слезами взвился в поднебесье серебряным и золотым перезвоном чистый голос певца, все сели и умолкли. Певец пел то на языке эльфов, то на Всеобщем языке; сердца слушателей ранила сладость его слов и пронизывала острая и сверкающая, как лезвие меча, радость. Они мыслью летели туда, где боль и счастье сливаются воедино, а слезы веселят, как вино.