Вдруг до него донесся шум воды: отчетливый звон капель, будто камешки падали в колодец. Стало светло, и Дружина, наконец, вышла из горы через ворота с высокой аркой. Тропа круто спускалась вниз между двумя почти отвесными стенами, вдоль нее бежал поток. Ущелье было такое глубокое и узкое, что на небе были видны звезды, и само оно казалось темным. Но на самом деле, как потом узнал Гимли, до заката оставалось целых два часа, еще продолжался день, в который они выехали из Дунгарского Укрытия, хотя если бы в тот момент гному сказали, что наступил вечер — давным-давно, через много лет или вообще в другом мире, он бы поверил.
Всадники снова сели на коней. Леголас подсадил Гимли на спину Эрода. Дружина медленной цепочкой спустилась вниз, затем на самом деле наступил вечер и сгустились сумерки. Но Страх шел следом. Когда Леголас, что-то говоря Гимли, оглянулся, гном увидел странный блеск в его светлых глазах. За ними скакал Элладан, замыкающий, но, по-видимому, не последний.
— Умершие идут за нами, — сказал Леголас. — Я их вижу: силуэты людей и лошадей, бледные знамена, как облака; копья, словно зимний лес в тумане. Умершие идут за нами.
— Да, — подтвердил Элладан. — Они послушались зова.
Отряд выехал из ущелья в долину так неожиданно, словно вырвался из узкой щели в стене на открытую площадь. Перед ними лежала горная часть большой долины, а бегущий вдоль тропы поток с плеском падал по камням вниз.
— В какое место Средиземья мы попали? — спросил гном у Элладана. И Элладан ответил:
— Ущелье выводит к истокам реки Мортонд, длинной реки с холодными водами, которая далеко отсюда впадает в Море, омывающее скалы в Дол Эмросе. Теперь ты не будешь спрашивать, откуда второе название этого места: Черный Корень?
Долина Мортонда раскинулась широким полукругом под обрывистым южным склоном горного хребта. Она вся поросла травой, но в этот час казалась серой, потому что солнце уже зашло, и далеко в окнах мерцали огоньки. Долина была богата и обитаема, здесь жило много людей.
Вдруг Арагорн, не оборачиваясь, закричал так громко, что его услышали все:
— Друзья, забудьте об усталости! Вперед! Вперед! Надо успеть к Камню Горы Эрк, пока день не кончился, а дорога еще далека.
И они, не оглядываясь, помчались по холмам, по долине, пока не въехали на мост через полноводный поток, а потом на дорогу в низину. В сельских домах, мимо которых они проезжали, гасли огни, закрывались двери и окна, а люди, оказавшиеся у них на дороге, рядом в поле или на улице, убегали, испуганно крича:
— Король мертвых! Король мертвых едет по стране!
Где-то ударили в колокол. Не было человека, который бы при виде Арагорна не кинулся бежать. Но Серая Дружина мчалась, не останавливаясь, как охотники за зверем, как лавина, пока кони от усталости не начали спотыкаться и отставать.
Вот так случилось, что в полночный час, в такой же черной тьме, как под землей в горных пещерах, они, наконец, въехали на круглую вершину невысокой горы Эрк.
Издавна ужас перед Умершими окутывал эту гору и пустые поля вокруг нее. Здесь, на вершине, стоял Черный Камень, по форме похожий на большой шар, половина которого была врыта в землю, а верхушка поднималась на высоту человеческого роста. Камень выглядел странно и дико, будто упал с неба. Некоторые уверяли, что так оно и было, но находились другие, помнившие предания Заокраинного Запада, и они говорили, что этот камень привезен из погибшего Нуменора, и что поставить его здесь приказал Исилдур. Люди из долины не смели к нему подходить и селиться поблизости, говоря, что здесь встречаются тени, а во время военных тревог привидения собираются вокруг камня на совет, и можно услышать их голоса.
К этому камню в глухую полночь подъехала Дружина и остановилась.
Элрохир подал Арагорну серебряный рог, дунадан поднял его ко рту и затрубил. Окружающим показалось, что они слышат отклики других рогов, будто эхо доносится из глубины дальних пещер. Голосов слышно не было, но все чувствовали присутствие большого войска, собравшегося вокруг горы. Холодный ветер дул с гор, будто холодное дыхание призраков. Арагорн сошел с коня и, встав у Камня, громко крикнул:
— Клятвопреступники, зачем пришли?
Из темноты, будто из страшной дали, прозвучал ответ:
— Исполнить долг и обрести покой.
Тогда сказал Арагорн:
— Это время для вас настало. Я иду в Пеларгир над Андуином, вы пойдете за мной. Когда весь этот край будет очищен от слуг Саурона, я признаю, что вы сдержали обещание. Тогда вы уйдете и обретете вечный покой. Так говорю я, Элессар, наследник Исилдура Гондорского.
И он приказал Халбарду развернуть знамя, которое тот привез из Райвендела. Знамя было большое и черное; если на нем и были вышиты какие-нибудь знаки или слова, темнота их скрыла. И на всю ночь залегла тишина, которую не нарушил ни один звук.
Дружина разбила лагерь у Камня, но спали мало, потому что страх близкого соседства призраков отгонял сон.
Когда наступил бледный холодный рассвет, Арагорн поднялся и повел Дружину дальше, таким изнуряющим ускоренным маршем, что даже закаленные воины с трудом выдерживали. Только сам Арагорн не знал усталости, и его воля держала всех остальных. Вряд ли кто-нибудь из смертных мог совершить такой поход, как дунаданы с севера и двое их товарищей: эльф Леголас и гном Гимли. Звериными тропами по Проходу Тарланга они вышли в Ламедон, войско призраков не отставало от них ни на шаг, впереди летел страх.
Добравшись до Калембела, города на реке Кирле, они увидели кровавый закат за Пиннат Гелин, оставшейся далеко позади. Город был пуст, броды свободны — мужчины ушли на войну, остальные разбежались, попрятались в горах, заслышав, что едет Король Мертвых.
На следующий день рассвета не было. Мордорская Тьма накрыла Серую Дружину так, что она пропала из глаз людских. Умершие следовали за ней шаг в шаг.
Глава третья. СМОТР ВОЙСК РУБЕЖНОГО КРАЯ
Все дороги сошлись в одну, устремленную на восток, навстречу близкой войне, навстречу зловещей Тьме. В ту самую минуту, когда Пипин смотрел, как князь Дол Эмроса въезжает под развевающимися знаменами в Большие Ворота Минас Тирита, Король Рохана с войском спускался с гор.
День клонился к вечеру. В последних лучах солнца перед всадниками по земле стелились длинные тени. Под шумящие ели на крутых горных склонах заползали сумерки. После целого дня похода Король ехал шагом.
Дорога обогнула большую голую скалу и спустилась в наполненную шорохами тень под деревьями. Она шла все вниз, вниз, всадники растянулись длинной цепью. Когда войско подъезжало к долине, был уже вечер. Солнце село, скалы посерели, над потоками и водопадом собирался туман.
Целый день внизу вдоль тропы шумел быстрый поток, пробивший себе узкий желоб в поросшем соснами склоне. Вдруг горы раздвинулись, поток вырвался из камней на свободу, вобрал в себя ручей поменьше и, пенясь, побежал речкой Ледянкой к Эдорасу, сначала по камням, потом по зеленым взгорьям и равнине. Перед всадниками открылся весь Каменный Дол. Далеко справа его замыкала высокая Голая Гора, закутанная облаками; над ними вздымалась ее неровная вершина в вечных снегах, с красными отсветами заката и с синими тенями в ущельях.
Мерри широко открытыми глазами рассматривал чужую страну, о которой много наслышался во время долгой дороги. Ему показалось, что он попал в мир без неба, где чем выше смотришь, тем больше камня. Грозные пропасти, белые лоскуты тумана…
Хоббит вслушивался в шум воды, в шелест темных деревьев, шорох камней и огромную тишину, затаившуюся за этими голосами. Мерри любил горы, вернее, любил их образ, картинки на полях повестей, привезенных из дальних стран, но сейчас они давили его своей тяжестью, и хоббит затосковал. Ему ужасно захотелось оказаться в маленькой комнатке у камина.
Он очень устал, потому что хотя войско шло сравнительно медленно, привалы объявлялись редко. Три долгих дня он час за часом трясся в седле, то вверх, то вниз, то в гору, то через брод. Когда дорога позволяла, он ехал рядом с. Королем, не замечая усмешек, с которыми всадники наблюдали эту странную пару: хоббита на маленьком мохнатом сером пони и владыку Рубежного Края на огромном белом коне. В такие часы он беседовал с Феоденом, рассказывал ему про свою родину и хоббитширские обычаи или слушал рассказы Короля о Рохане и его древних героях. Но чаще всего, особенно в последний день, он молча ехал вслед за Королем, прислушивался к говору всадников, вникал в медленный и звучный язык рохирримов. Ему казалось, что многие слова похожи на хоббитские. Только в устах рохирримов они звучат сочнее и выразительнее. Мерри слушал и пытался понять, но связать слова в предложения, однако, не мог. Иногда кто-нибудь из всадников запевал звонким голосом, и сердце хоббита билось сильнее, хотя он не знал, о чем поют.
Все это немного развлекало, но ощущение одиночества не проходило, а к концу пути стало еще острее. Мерри размышлял, куда в этом странном мире занесло сейчас Пина, что могут делать Арагорн, Леголас и Гимли. Вдруг будто холодная игла пронзила его сердце — в памяти встали Фродо и Сэм. «Как я мог о них забыть!— укорил он сам себя. — Они оба важнее нас всех. Я ведь из дома ушел, чтобы им помогать, а сейчас нас разделяют сотни миль, если они вообще живы». От этой мысли ему стало совсем нехорошо, он даже задрожал.
— Вот и Каменный Дол, наконец!— сказал Эомер. — Теперь мы почти у цели.
Здесь пришлось задержаться. Тропа шла круто вниз. В туманной дали словно через высокое окно показался узкий край горной долины над рекой. Там даже был виден мерцающий огонек.
— Один поход окончен, — сказал Феоден. — Но передо мной еще очень далекая дорога. Вчера было полнолуние. На рассвете идем в Эдорас на Большой Смотр Войск Рубежного Края.
— Послушай моего совета, Король, — понижая голос, сказал ему Эомер. — Проведи Смотр, а потом возвращайся сюда переждать, пока война кончится победой или поражением.
Феоден усмехнулся.
— Нет, сын мой, если ты разрешишь тебя так называть, — ответил он. — Не шепчи мне в старые уши вкрадчивых слов, как Причмок, — Король выпрямился в седле и оглянулся на длинные ряды своих воинов. — Мне кажется, что за эти несколько дней я пережил несколько лет, но больше никогда я не обопрусь на палку. Если мы проиграем, разве спасет меня бегство в горы? А если победим, разве не счастье — отдать для победы остаток сил? Не будем об этом думать сейчас. Ночь я проведу в Дунгарском Укрытии. Во всяком случае, еще один мирный вечер нам остался. Вперед!
В глубоких сумерках они спустились в долину. Речка бежала здесь вдоль западного склона окружающих гор. Дорога привела всадников к броду, где вода широко разливалась и звонко плескалась по камням. Брод охранялся. Как только войско приблизилось к речке, из-под ближайших скал выскочили вооруженные люди и, узнав Короля, радостно закричали:
— Король Феоден! Король! Король Рохана вернулся!
Кто-то дунул в рог. По долине прокатилось эхо. Первому рогу ответили другие. Вдруг сверху загудели трубы, их голоса заполнили все пространство между горами.
Так Король Рохана возвратился в Дунгарское Укрытие у подножия Белых Гор из победоносного похода на запад. Здесь его встретили воины из разных концов Рохана, ибо при известии о его возвращении сюда поспешили многие военачальники, некоторые с вестями от Гэндальфа. Во главе их был Дунгир, вождь племени, жившего в верховьях Ледянки в Каменном Доле.
— Три дня назад на рассвете в Эдорас вихрем влетел Серосвет, — сказал Дунгир. — К великой нашей радости, Гэндальф принес весть о твоей, Король, победе. Он же привез твой приказ, чтобы мы поспешили со сбором войск. Но потом появилась Крылатая Тень.
— Крылатая Тень? — переспросил Феоден. — Мы ее тоже видели, но ночью, перед тем как расстались с Гэндальфом.
— Может быть, Король, — ответил Дунгир. — Но эта Тень, а может быть, другая, совершенно такая же, пролетела над Эдорасом сегодня утром, как зловещее черное облако, похожее на огромную птицу, и великая тревога охватила всех. Над Медусилом Тень снизилась так, что чуть не задела крылом крышу, и раздался такой крик, что у нас у всех сердца застыли. Тогда Гэндальф посоветовал нам не собираться на Смотр в открытом поле, а встретить тебя, Король, здесь, в горной долине. Он также предупредил нас, чтобы мы не зажигали огней и не жгли костров без крайней необходимости. Говорил он очень убедительно. Мы поверили, что его слова не разойдутся с твоими желаниями. Здесь, в Каменном Доле, пока нет никаких зловещих знаков.
— Правильно сделали, — сказал Феоден. — Я еду на Дунгару и там перед ночным отдыхом хочу провести совет с полководцами и военачальниками. Пусть собираются как можно скорей.
Дорога вела на восток, пересекая долину, которая в этом месте была шириной в милю. Равнина вокруг поросла жесткой травой, серой в сумраке, за долиной Мерри увидел мрачную скальную стену, боковую сторону крайнего отрога Голой Горы, гигантским корнем протянутого в долину. Это было продолжение тех скал, в которых пенная речка за много веков пробила себе путь.
Везде, где земля была ровной, стояли, сидели и ходили люди. Часть их вышла к дороге приветствовать Короля и вернувшееся с запада войско. За ними тянулись бесконечные ряды палаток, шалашей и навесов, ржали привязанные к шестам лошади, стоял лес пик, воткнутых в землю, рядом были сложены мешки. Хотя было довольно холодно, ни огней, ни костров Мерри не заметил. По лагерю ходили часовые в теплых плащах.
Мерри дивился тому, сколько всадников поместилось в долине. Хоббит с любопытством вертел головой во все стороны и не заметил, как вместе с королевской свитой подъехал к восточному краю долины под самую стену. Дорога перед ним круто пошла в гору. Мерри посмотрел вверх и замер от изумления. Такой дороги он никогда в жизни не видел; вероятно, строили ее люди, но трудно было представить, сколько сюда ушло труда и умения во времена, о которых не сохранилось песен. Дорога врезалась в гору круто, как лестница. По ней могли идти люди и лошади, даже телега могла проехать, но взять силой такую дорогу, когда сверху стоит боевой отряд, наверное, было бы невозможно. На каждом повороте торчал большой камень, обтесанный наподобие человеческой фигуры с грубо намеченными чертами. Эти каменные идолы будто присели, неуклюже согнув в коленях ноги с массивными бедрами и маленькими ступнями и сложив короткие руки на толстых животах. У многих из них время стерло лица, оставив лишь темные ямы глазниц, которые печально смотрели на проезжающих. Рохирримы не обращали на них внимания, видно, привыкли за многие века; да и идолы, которых называли пукелами, наверное, давно потеряли свою колдовскую силу. Мерри разглядывал их с удивлением и жалостью, такими грустными казались они в сумерках.
Когда дорога подняла их на пару сотен локтей над долиной, хоббит обернулся и обнаружил, что с Королем едет только малая свита, а войско осталось внизу. В полутьме еще можно было различить длинную колонну всадников, которая переправлялась через брод и тянулась к приготовленному им месту в лагере.
Королевская свита, наконец, выбралась на гребень, с которого дорога, петляя между камнями, шла к широкой платформе. Люди называли ее Дунгарой. Она заросла травой и вереском, под ней звенела речка Ледянка, со всех сторон ее защищали горы; с юга громадная Голая Гора, с севера — зубчатый, похожий на пилу, Железный Гребень, а между ними — черная стена Двиморберга, Безумной Горы, на склонах которой росли темные сосны. Платформу разрезала тропа, проложенная между двумя рядами бесформенных камней. Тот, кто отважился бы по ней пойти, пришел бы в мрачное урочище Димгол под Безумной Горой к предостерегающему каменному столбу и зияющей пасти запретной Тропы.
Это и была Темная Дунгара, творение давно забытого древнего племени. Об этом племени не сохранилось ни песен, ни легенд, само имя его пропало. Никто не знал, что здесь было: крепость, город, святилище или даже гробница. Это место обживалось в Черные Годы, задолго до прибытия первых кораблей с запада, задолго до закладки дунаданами Гондорского государства. От тех времен осталась лишь дорога, старые пукелы да тесаные камни.
Мерри рассмотрел камни: они были черные, поврежденные временем. Некоторые из них растрескались, другие покосились; они торчали из земли рядами, как неровные зубы. Раздумывая о том, что здесь могло быть давным-давно, Мерри все же надеялся, что Тропа не заведет Короля дальше в темную ночь. И тут заметил по обеим сторонам дороги палатки, шатры и шалаши. Стояли они ближе к обрыву, чем к лесу, а вправо от дороги, где площадка была шире, палаток было больше. Зато с левой стороны шатры были выше и богаче. В центре стоял высокий шатер, от которого навстречу прибывшим отъехал всадник. Увидев его, Король свернул с дороги.
Когда всадник подскакал, Мерри увидел, что это женщина, одетая, как воин, — длинные косы свисали из-под шлема, на груди был панцирь, на поясе — меч.
— Привет тебе, Повелитель Рохана! — крикнула всадница. — Большую радость ты принес нам своим возвращением.
— Приветствую тебя, Эовина! — ответил Феоден. — Все ли здесь в порядке?
— Все в порядке, — ответила она, но Мерри показалось, что голос ее невесел, и похоже было, что она недавно плакала. — Все хорошо. Для людей, которым пришлось неожиданно покинуть дом, это был трудный поход. Война давно не сгоняла нас с зеленых полей. Были поначалу и споры, и недовольство, но сейчас, как видишь, мы живем в согласии. Шатер для тебя приготовлен, ибо до меня дошла весть о твоем прибытии, и мне был известен час.
— Значит, Арагорн удачно добрался, — сказал Феоден. — Он еще здесь?