Порыв ветра обрывает лепестки цветущей вишни.
Морская лазурь темнеет, на горизонте угасает медово-алое сияние.
«Ты ведь узнаешь меня? Пообещай, что узнаешь!»
Ах, если бы можно было по-настоящему сменить лицо и имя, начать с начала…
Хаген покачал головой в ответ собственным мыслям, шагнул вперед, не глядя — и чуть было не столкнул в канал маленькую девочку, стоявшую рядом.
Ту самую девочку, что испугала его накануне ночью.
— Эй… — Магус присел на корточки. Как и в прошлый раз, малышка смотрела на него без испуга, с любопытством. — Ты нарочно за мной ходишь, да?
Она улыбнулась и промолчала. Необычно большие глаза — о таких говорят «в пол-лица» — обрамляли густые и длинные ресницы, под правым глазом виднелась родинка, похожая на слезу. Пухлые щечки, смешно вздернутый нос… «Помыть бы тебя да приодеть, — подумал Хаген, — стала бы из замарашки маленькой принцессой».
— Ну что же мне с тобой делать? — сказал он вслух, не ожидая ответа. — Яблоко хочешь? Так это запросто. Пойдем, куплю…
Она заливисто рассмеялась, но на его протянутую руку даже не взглянула — отбежала в противоположную сторону и остановилась неподалеку, выжидая. Это здорово смахивало на заманивание доверчивой жертвы куда-нибудь в темный переулок, и хотя перед ним была всего лишь девочка, безобидная как котенок, Хаген ощутил легкое беспокойство.
«А, была не была…»
Он всё-таки пошел следом за малышкой, которая всякий раз при его приближении странным образом оказывалась шагов на десять впереди. То ли погоня, то ли игра продлилась недолго: скоро Хаген вышел на площадь, где уже успел побывать утром, к тому самому фонтану с морскими девами.
Невысокая полноватая женщина лет пятидесяти кормила голубей. Птицы шумно копошились у её ног, выискивая крошки между каменными плитами; со стороны всё это выглядело как неприятно колышущийся живой ковер. Фартук незнакомки был перепачкан в муке, а на сгибе локтя висела корзиночка с булками. Из-за полуденной жары площадь совершенно обезлюдела, и кроме этой женщины поблизости никого не оказалось — никто не собирался хватать пересмешника, тащить его куда-то и убивать…
— Красивые, правда? — сказала незнакомка, бросив на Хагена короткий быстрый взгляд. Она улыбалась тепло и сердечно, но пересмешника по-прежнему что-то беспокоило. — Они ведь тебе понравились.
О чем она говорила, он сразу и не понял.
— А-а, девы… да, хороши. Только их на самом деле не бывает.
Прозвучало это небрежно, словно он пробыл моряком не несколько месяцев, а все двадцать лет. Незнакомка добродушно рассмеялась.
— Чего ж ты тогда с них всё утро глаз не сводил, а? Моя лавка тут рядом, я наблюдала. — Пересмешник смутился и не смог ничего сказать, но в голосе булочницы не было и тени насмешки. — Конечно, их не существует, это даже дети знают. Только вряд ли кто-нибудь захотел бы в самом сердце города увидеть настоящего мерра с щупальцами, или что у них там вместо рук и ног… а ты вообще встречал их когда-нибудь?
Он покачал головой и с неохотой признался:
— Да я и полугода не провел в море…
— Правда? — удивилась женщина. — А выглядишь совсем как заправской моряк. С какого ты фрегата?
— С «Невесты ветра», — ответил пересмешник, и его собеседница вдруг закивала, как будто именно этого ответа и ждала. — Что такое?
— Да я я смотрю, ты похож на Кристобаля. Нет, не лицом, не фигурой… ой, даже не знаю, как объяснить… повадки, что ли, похожие? Издалека вас можно перепутать.
— А вы с ним знакомы? — спросил Хаген, растерянно моргая. Разговор принимал интересный, но очень уж неожиданный оборот.
— Ну-у… можно сказать и так. — Она улыбнулась краешком рта. — Правда, он так долго обо мне не вспоминал, что я уже почти обиделась. Но вот, вернулся…
В последних словах было столько теплоты, что пересмешник смутился окончательно. Кто она такая, где могла познакомиться с Крейном? Да ещё и называет его по имени… так о капитане «Невесты ветра» говорили только совсем молодые девушки. Впрочем, какое до этого дело ему, простому матросу?
Женщина, должно быть, угадала ход его мыслей.
— Что было, то было. Забудем! — Её взгляд посмурнел, а голос сделался нарочито ровным. — Дело прошлое. Ты ведь тоже оставил позади тех, с кем больше не хотел видеться? — Пересмешник вздрогнул от неожиданности. Нет, она не могла… она просто догадалась… ведь у каждого моряка есть то, о чем никто не знает. — Здесь можно забыть обо всем, потому что в Кааме — я не шучу! — каждый получает то, чего желает.
— Так не бывает, — сказал Хаген. — За всё надо платить, а какой будет цена за исполнение заветного желания?
— А ты сам как считаешь?
Он пожал плечами.
— Полагаю, какой бы она ни была, торг неуместен.
— Верно! — Незнакомка улыбнулась как-то по-новому, разом помолодев лет на десять. — Ты мне нравишься, морячок. Надеюсь, тебе будет хорошо в моем городе…
Голуби подбирали крошки.
Их воркование внезапно заглушило остальные звуки, разлилось и заполнило площадь, будто океанская волна во время прилива. Хаген глубоко вздохнул и почувствовал, как тревога, подступившая к нему совсем близко, исчезает. Здесь было тепло… светло… уютно… что с того, что за исполнение любого желания придется заплатить втридорога? Кстати, не мешало бы для начала понять, чего он на самом деле желает.
Голуби…
По сизому морю из гладких перьев бегут легкие волны. Какой моряк не мечтает о тихой гавани, куда можно вернуться после долгих странствий? Там любят и ждут, там в шторм и ненастье не спят, а молят Заступницу о помощи. Конечно, превыше всего моряки ценят свободу, но разве эта самая свобода чего-то стоит, если ты один на всем белом свете?..
«Если бы я мог выбирать…»
Джа-Джинни свалился с неба черной молнией, разогнал голубей и уставился на пересмешника бирюзовыми глазами.
— Ну? — сказал он сварливо. — Долго ты ещё будешь тут сидеть? Или ждешь, что капитан пригласит тебя лично?
— К-куда пригласит? — растерянно спросил Хаген. — Я ничего не слышал… или, может быть, не заметил…
— Не заметил? — фыркнул крылан. — Любопытно. И чем же ты занимался столь увлеченно, уж прости мою настойчивость?
Магус пожал плечами.
— Я… гулял. Осматривал город.
— Весь день? — насмешливо уточнил Джа-Джинни. — Впрочем, ты прав — здесь есть на что посмотреть…
Он что-то ещё говорил, но Хаген уже не слушал. Весь день. Он лишь сейчас понял, что солнце клонится к закату, горизонт алеет, а кругом полным-полно праздношатающихся, но и в помине нет ни «булочницы», ни девчушки, которая его сюда привела. Малышка, кстати, исчезла почти сразу. Но как такое могло получиться? Он же едва ли парой слов перекинулся с незнакомкой, а потом… да, что он делал потом? Кормил голубей, вроде бы.
Но разве можно было потратить на это полдня?!..
— …Эй, ты слышишь меня? — Судя по лицу, крылан успел повторить это не один раз. — Отправляйся к дому Лайры, тебя там ждут! Сейчас же, немедленно!
Не успел Хаген сказать, что не знает, где живет Лайра Арлини, как ноги сами понесли его вперед. Без помощи «Невесты ветра» не обошлось, мрачно подумал пересмешник. Она и в прошлый раз точно так же отвела его в «Веселую медузу»… хотя нет, тогда всё было куда грубее — он даже не мог вспомнить, как очутился перед таверной, и ему пришлось бы спрашивать у кого-нибудь дорогу, чтобы попасть туда ещё раз. Теперь же он чувствовал себя героем старой сказки — учеником чародея, из любопытства напялившим зачарованные сапоги учителя.
Прохожие оглядывались на моряка, торопившегося куда-то по своим делам…
Дом Арлини, как назло, оказался в западной части города, очень далеко от площади с фонтаном. Когда Хаген туда добрался, уже совсем стемнело, и поначалу ему показалось, что «Невеста ветра» пошутила или, быть может, попросту его обманула.
Это был и в самом деле дом, совершенно обычный и не очень-то большой — всего в два этажа. Серый камень, выпуклые разноцветные квадраты оконных стекол, барельефы и резные панели — Хаген машинально отметил, что не мешало бы их рассмотреть при дневном свете, — всё это, конечно же, свидетельствовало о достатке хозяина особняка, но разве пристало в таком жилище обитать королю, хоть он и сам придумал себе королевство?!..
— Час от часу не легче… — пробормотал Хаген себе под нос. — Как же его до сих пор не убили? В жизни не поверю, что ни один из имперских шпионов не сумел сюда пробраться…
Был в этой кажущейся беззащитности какой-то подвох, и пересмешник подошел к массивным двустворчатым дверям очень осторожно, как будто боялся спугнуть чуткого зверя или разбудить ненароком задремавшего стражника.
— Слуг мы тоже не держим, Ваше Величество? Любопытно…
Ничего не произошло, но внутренний голос завопил: «Опасность!» Хаген, привыкший доверять чувствам, мгновенно отпрыгнул назад — и лишь потом догадался взглянуть вверх.
Над дверью, по обычаю здешних мест украшенной затейливыми узорами, расположилась парочка весьма странных охранников: это были здоровенные механическое пауки или мехи, как их предпочитали называть при дворе Капитана-Императора. Плоские тела тварей покрывала короткая серая щетина, их красные глазки злобно поблескивали, а суставчатые лапы впивались в камень, на котором виднелась сеть белесых царапин. Было принято считать мехов неразумными и безобидными, но однажды лорд Рейго в присутствии своего слуги обмолвился, что эти создания изначально предназначены для убийства: «Впрочем, лишь одна тварь из сотни подчиняется приказам, — сказал он. — А всё остальное — так, бесполезный и безмозглый мусор, по недоразумению способный передвигаться. Хотя, стоит признать, бегают они так же быстро, как и сотни лет назад». Ещё Хагену удалось выяснить, что никто не знает точного числа мехов, обитающих в Яшмовом дворце, и это открытие его весьма встревожило.
Оставалось лишь удивляться, каким образом Лайра сумел приручить механических часовых, которые совершенно точно не относились к разряду «безмозглого мусора»…
Дверь скрипнула, и в открывшейся щели показалось бледное лицо слуги — это был старик, жилистый и крепкий как столетняя сосна. «Моряк? — подумал Хаген. — Должно быть, из старой команды Лайры…» Окинув беглым взглядом сухощавую фигуру незнакомца, пересмешник отметил про себя любопытную деталь: на шее у того виднелся старый шрам — ожог причудливой формы. Хагену уже приходилось встречать такие отметины.
«Бывший каторжник, надо же…»
— Прошу, — почтительно сказал слуга. — Вас ждут.
Магус последовал за своим провожатым. Они прошли через несколько полутемных комнат так быстро, что пересмешник ничего не успел рассмотреть, и оказались во внутреннем дворике, напоминавшем настоящий сад, только маленький — Хаген уже знал, что во многих здешних домах есть такие убежища от полуденной жары.
Поздним вечером здесь было тоже неплохо, тихо и прохладно. Посреди двора стоял накрытый стол, за которым сидели четверо — сам Лайра Арлини и его почетные гости — капитан Крейн, Эсме и Джа-Джинни, который сумел добраться сюда куда быстрее Хагена. Лайра с любопытством уставился на пересмешника, и тот не отвел взгляда, воспользовавшись шансом как следует рассмотреть человека, который причинял Капитану-Императору не меньше неприятностей, чем Кристобаль Крейн. Арлини, если верить слухам, родился за год до Лирийского восстания — значит, он уже разменял пятый десяток, но выглядел моложе. Жесткие русые волосы, выгоревшие на солнце, падали на лицо; серые глаза смотрели из-под неровной челки — пристально, с хитроватым прищуром. Когда Лайра махнул правой рукой, подавая знак слуге, стало заметно, что на ней только три пальца, а по тыльной стороне ладони тянется рваный шрам. Хаген вспомнил сцену, свидетелем которой стал в первый день на борту «Невесты ветра»: Арлини целует руку Эсме, а потом золотое сияние на миг охватывает их обоих.
— Явился! — Кристобаль Крейн нервно барабанил пальцами по столу. — Наконец-то!
— Кристобаль, не надо! — перебил Лайра, добродушно усмехаясь. — Опоздал, с кем не бывает. Был далеко… и не услышал тебя сразу. Ничего страшного.
Крейн ничего не сказал, но одарил Хагена таким многозначительным взглядом, что тот сразу понял, как случившееся выглядело со стороны: капитан не сумел докричаться до своего матроса! «Ох и достанется же мне…» — мрачно подумал пересмешник. Он вспомнил истории о давнем соперничестве Арлини и Крейна: это опоздание сыграло на руку первому, сильно разозлив последнего.
Неудивительно, что король Окраины был в превосходном расположении духа.
— Прошу! — сказал Лайра, продолжая посмеиваться. — Мы заждались последнего гостя и успели проголодаться…
— Не последнего, дорогой! — вдруг сказал кто-то за спиной Хагена, и пересмешник от неожиданности чуть не подпрыгнул — он не почувствовал приближения «гостя», и это было очень странно. — Ты забыл про меня.
Незнакомая женщина — темноволосая, в платье кроваво-красного цвета, — прошла мимо пересмешника и села на свободное место рядом с Лайрой. Она была очень красива, но держалась подчеркнуто скромно, почти не поднимая глаз, и тем удивительней было наблюдать, как менялось лицо Его Величества.
Арлини был смущён… нет, он был обескуражен!
— Так-так! — Крейн улыбнулся, но что-то было в его улыбке пугающее. — Ты, выходит, всё-таки вернулась?
— А я всё время была здесь, — ответила женщина, и теперь её голос показался Хагену смутно знакомым. — Видишь ли, Кристобаль, моя горничная потеряла единственный ключ от комнаты, и я оказалась заперта в собственной спальне… Вот незадача, да? Надеюсь, брат не станет обижаться, что я выломала дверь.
Брат?!..
Хаген, повинуясь незаметному жесту крылана, занял последнее свободное место, оказавшись между Лайрой и Эсме. Напротив него сидела женщина в красном платье, но теперь пересмешник знал, кто она такая: Камэ Арлини, Паучок! Та, чей вероломный совет чуть было не привел к их гибели…
«Это тебя не касается, — сказал он себе. — Пусть капитан сам с ней разберется!»
Камэ этим вечером была необыкновенно красива, и Хаген вдруг поймал себя на том, что не может отвести от неё глаз. Красный шелк оттенял загорелую кожу, а черные волосы, убранные в высокую прическу, открывали изящную длинную шею. Прическа-то и сбила его с толку — ведь в прошлый раз волосы Камэ едва касались плеч! Наверняка кто-то из горничных помог, потому что она, судя по рассказам матросов, разбиралась в картах куда лучше, чем в шпильках, лентах, шиньонах и прочих женских хитростях. Так или иначе, её целью было ошеломить Лайру и его гостей, и достичь этой цели не составило труда.
— Потеряли аппетит? — поинтересовалась Камэ, когда молчание собравшихся стало звенящим, словно туго натянутая струна. — Или утратили дар речи? Я мешаю?
Хаген покосился на капитана: тот сидел спокойно, и лишь еле заметные огоньки в глазах выдавали его истинные чувства. Эсме внимательно разглядывала вышивку на скатерти и всем своим видом показывала, что ей дела нет до происходящего. Смотреть на Лайру пересмешник поостерегся, а вот Джа-Джинни оказался именно тем, кому хватило смелости заговорить.
— Что ты, Паучок! — сказал он с веселой улыбкой. — Нынче мы собрались, чтобы вспомнить старые добрые времена, а ты ведь нам не чужая.
— Тогда давайте вспоминать, а то сидим… как на поминках. — Камэ подняла бокал. — Давайте выпьем…
— За тех, кого с нами нет! — перебил Крейн, схватив свой бокал так быстро, что тот чуть не опрокинулся. — За тех, кто остался позади!
На миг вновь воцарилось тягостное молчание.
— Да… — еле слышно проговорила Камэ. — И за тех, кто платит за чужие ошибки…
Они выпили, и слуги вновь наполнили бокалы. Хозяева и гости принялись за еду; какое-то время тишину нарушало лишь негромкое позвякивание вилок по тарелкам. Хаген ел, не чувствуя вкуса и даже не особо обращая внимания на то, что попадало в рот; он уныло двигал челюстями, раз за разом спрашивая себя: «Что я здесь делаю?..»
— Кристобаль, — вдруг сказал Лайра, — мне кажется, твой новый соратник в недоумении.
Пересмешник насторожился.
— Я, признаться, тоже, — хмыкнул Крейн. — Может, откроешь секрет? Зачем ты попросил позвать Хагена?
— О-о, так тебя зовут Хаген! — Камэ лучезарно улыбнулась. — Кристобаль весьма редко берет в команду новичков… ты, должно быть, совершил нечто особенное!
— Да уж, нечасто магусы оказываются среди пиратов! — поддакнул Лайра, и его сестра удивленно подняла брови. — А просил я вот из-за чего. Скажи, тебе не доводилось слышать о некоем Пейтоне Локке?
Пересмешник сглотнул…
В комнате темно и тихо, лишь мерно тикает в дальнем углу какой-то механизм подозрительного вида. Трисса говорила, что это часы — такие же, как на главной башне Фиренцы, только маленькие, — но отчего-то эта конструкция его пугает, и пока что подходить к ней ближе совсем не хочется.
«Тебе плохо, мальчик мой? Выпей воды!»
…и на мгновение ему показалось, что во рту ощущается горький привкус.
— Странный вопрос… Ваше Величество, — проговорил оборотень ровным голосом. — Вы же знаете, кто я. Пейтон Локк приходится… приходился мне дядей. Э-э… если желаете точного ответа, то он был двоюродным братом моей бабки.
— Был?! — Лайра подался вперед, жадно ловя каждое слово. — Выходит, он умер? Ты уверен?
«Выпей воды, и всё пройдет…»
— Он… э-э… отравился. Случайно. Экспериментировал, пытался создать новый яд — и, можно сказать, преуспел. Только вот противоядие сделать не удалось…