«Бляха, неужели уйдут?»
Коротко фыркнул «Балкан», и прорыв захлебнулся. Выстрелы постепенно смолкают.
«Вроде бы все?»
Кублицкий аккуратно выглядывает со своей стороны. И только убедившись, что никто из врагов не шевелится, встает во весь рост, держа автомат на изготовку.
Красноармейцы покидают укрытия крайне осторожно, помня о том, что один выродок все-таки жив. И кроме обезноженного Катей, находят еще двоих недобитков. У одного прострелена грудь, и, судя по кровавой пене изо рта, он не жилец. А вот второй вполне еще огурцом – у него тяжелое, но не смертельное ранение в бедро. Живых оттаскивают в сторону и наскоро перевязывают. А Пашка неторопливо осматривает трупы.
«Ого! Оружие у них – прямо как у отличников боевой и политической! Аж блестит от чистоты. А это что? – Лейтенант останавливается над телом фашика, в руках которого зажата «Гроза». – Обалдеть! Я такое оружие всего два или три раза в жизни видел, а тут у какого-то выродка… С ума сойти!»
Пашка подобрал раритет и сунул его следующему по пятам Сухову.
– У меня в детстве была такая же игрушка… – тихо сказал лейтенант. – Может, и эта пригодится, хотя толку с нее… Патронов почти не достать, хорошо хоть гранаты к подствольнику в Красной Армии не редкость.
Грузовик выглядел побитым, задние колеса спущены, но кабина вроде цела. Степан сразу открыл капот и начал проверять двигатель.
– Радиатор пробит, но в целом нормально! – доложил Степан через минуту и приступил к осмотру джипа.
Последний вообще не пострадал – две дырки от пуль в передней дверце не в счет. Еще через пару минут Рогозин вынес вердикт: джип полностью боеготов.
«Так, основные трофеи проверили, теперь можно и с пленными потолковать… – подумал Паша. – Ага, тот, что с простреленной грудью, уже двинул кони, «…и их осталось двое…». Начнем с раненного в бедро. Одет он в знакомый натовский камуфляж. Да и морда у него подозрительно гладкая… А если…»
– Имя! Звание! Номер части! – резко наклонившись к раненому, рявкнул лейтенант. И по глазам пленного понял, что угадал.
Раненый смотрел на Пашу с ненавистью и… а пожалуй, и с презрением. Это понятно – «подземные» бредунов за людей не считают!
«Ничего-ничего, у меня против такого отношения уже давно своя метода выработалась – раскаленный шомпол в жопу! – с внутренней усмешкой подумал Паша. – Как-никак всю сознательную жизнь воюю, научился пленных потрошить быстро и качественно. Сейчас ты у меня, как птичка, запоешь!»
– Говори, мерзавец! – зачем-то вмешивается Катерина Матвеевна. – Быстро, пока мы добрые…
Внезапно Пашку пронзает ощущение, что что-то идет неправильно. Он с криком «Ложись!!!» прыгнул на Катю, сбил ее с ног, прижал к земле, накрыв своим телом. Глухой взрыв, и спину словно пронзает раскаленным гвоздем.
«С-с-с-сука!!!»
«Подземный», тварь такая, подорвал себя гранатой. Среди красноармейцев первая и единственная потеря – осколки посекли самого младшего в отряде – рядового Ванечку Грошина из второго отделения. Пятеро, включая Пашку, схлопотали легкие ранения. Но не это самое страшное, хотя Ванечку жалко до слез… Где это видано, чтобы «храбрые» бункерные сидельцы себя подрывали? После неудачного штурма Электрогорска они пачками сдавались в плен. Для них собственная жизнь – святое! Значит, нечто очень важное этот парень знал, если предпочел покончить с собой, но не поделился сведениями.
«Ну, ничего, сейчас мы «цепеносца» расспросим с пристрастием. И про то, куда их хваленый Фюрер спрятался. И про то, что делает в Москве офицер армии «Московского княжества»!»
Не успела перепуганная Катя закончить перевязку Пашкиной спины, как тот вскочил и быстро подошел к пленному.
– Говорить будешь? – просто спросил его лейтенант, сопроводив свои слова доходчивым движением – наступил ему на простреленное колено. Через пять секунд, вдоволь наслушавшись его воплей, Паша убрал ногу и уточнил: – Или мы тебя на ленточки порежем. Медленно. Знаешь, кто я?
– Ты… Ты… Ты Скорострел из клана «Ловцов»!
– Веришь, что я так и сделаю, если ты будешь молчать?
– Буду! Буду говорить! – промычал «цепеносец». – Спрашивайте! Все-все расскажу!
– Как зовут-то тебя, болезный?
– Коробок!
– Чего? – Паша подумал, что не расслышал толком.
– Зовут меня так, – уточнил фашист. – Коробок.
– Странное погонялово… – удивился Скорострел. – Впрочем, хрен с тобой! Скажи-ка мне, Коробок, а что у вас в группе делал «подземный»?
– Кто? – непритворно удивился пленный. – А… ты их так называешь…
– А вы их как называете? – уточнил Павел.
– Дружинниками! – пояснил Коробок. – Они сами себя так называют! Мол, они из ближней дружины московского князя. И этот, который подорвался, капитаном себя называл. Фамилию я не запомнил, мы его так и звали просто «капитаном».
– А те, которые под генералом Дедовым ходили?
– Те простые армейцы, а эти личная гвардия их главного. – Коробок на секунду задумался и продолжил. – Это вроде службы безопасности. Капитан контролировал наши действия и обеспечивал связь со своим руководством.
– И что вы делали для дружинников?
– Должны были после захвата бредунами Электрогорска обеспечить поддержку их армейцам. Они хотели здесь базу устроить.
– Каким образом вы должны были обеспечить поддержку?
– Планировали, что часть бредунов мы отравим, для чего получили от дружинников несколько бочек спирта с ядом. А остальных втихаря вырежем. Мы думали, что после захвата праздник будет, все упьются…
– И что вам за это обещали дружинники?
– Золотишка мы просили!
– На хрена вам сейчас золото? Что с ним делать? – удивился Паша.
– Дык… Золото – оно и есть золото! – не поняло лейтенанта это… существо. – Зачем с ним что-то делать? Сам-то в городке Бритвы сколько всего набрал!
– Урод ты вонючий! Ты по себе-то не равняй! Наша главная добыча в городе Бритвы – несколько десятков освобожденных русских невольников!
– Ну, да… – радостно поддакнул Коробок. – А потом вы с каждого за освобождение…
– Тьфу ты, придурок! – Паша в сердцах даже плюнул. – Тебе такое слово, как «безвозмездно», наверное, ничего не говорит?
– Безвозмездно? Так вы с них ничего не взяли? – поразился Коробок.
– Нет, конечно! Впрочем… что я тебе объясняю? Давай-ка дальше пойдем: куда делся ваш Фюрер?
– Так он на встречу с их главным уехал! – радостно сказал Коробок. – Два десятка бойцов взял и уехал! А нам приказал в Москве десяток дружинников подобрать. У них что-то с грузовиком случилось!
– Подобрали?
– Нет, машину только нашли… Так ее какие-то «дикие» уже до рамы ободрали. А людей не было. Может, их те «дикие» увели, а может, сами куда убрели и… сдохли где-то! Капитан приказал операцию по спасению свернуть и следовать на соединение с Фюрером.
– Где вы должны были с ним встретиться?
– В деревне Пожарово. Это на юго-востоке Подмосковья. Там наша земля.
– Ваша земля?
– Ну… мы там все контролируем! Крестьян доим и… ну и всякое такое…
– Так-так… представляю, что за концлагерь вы там устроили. Судя по количеству оставленных вами в Электрогорске разрезанных на куски женских трупов… Покажи эту деревню на карте!
Стоящий рядом на протяжении всего допроса Рогозин достал карту и брезгливо поднес ее Коробку. Тот нашел нужное место и уверенно ткнул в него пальцем, а потом назвал еще пару ориентиров. Степа записал координаты, пояснения, количество домов в деревне, их примерное расположение, места стационарных постов и еще много других полезных сведений. Записал тщательно и дотошно, а потом спросил, глядя мимо пленника:
– Тащ лейтенант, а это говно вам еще нужно?
– Нет, Степа.
– Можно я его лично прикончу?
Паша внимательно посмотрел на контрразведчика. Рогозин не рисовался. Он действительно считал Коробка куском дерьма и собирался очистить ландшафт от его вони.
«Ну что же… не буду лишать хорошего парня такого удовольствия!»
– Хорошо, Степан, кончай козла!
Глава 2
– Товарищ лейтенант! Просыпайтесь, товарищ лейтенант! – Панкратов осторожно потеребил Пашку за рукав. – Товарищ лейтенант, вы себя хорошо чувствуете? А то вид у вас… не очень!
– Как с бодунища! – добавляет от двери уже одевшаяся и умывшаяся Катерина Матвеевна. – Давай вставай, болезный ты мой! От майора вашего уже два раза посыльный приходил.
– Катюшка, будь человеком. Я только-только заснул… – вяло отмахнулся Павел.
– Какой «только-только»?! – делано удивилась Катя. – Подъем уже два часа назад трубили… Тебе еще перевязку надо сделать и укольчик поставить! Двигай попой, солдатик, не такой уж ты пораненный!
«Да, блин, не пораненный… – угрюмо подумал Паша. – Разбередили рану, пока по развалинам лазили, теперь малейшее движение отзывается болью».
Лейтенант, тихонько постанывая от боли в пояснице, аккуратно поднялся с кровати. Катя все-таки пришла на помощь своему «дружку», нагнулась и надела на Пашкины ноги ботинки. А затем поменяла повязку на спине и сделала инъекцию лекарства, выданного накануне пожилым военврачом, начальником санчасти. Рука у нее в отличие от товарища Сухова, осуществляющего в роте еще и обязанности фельдшера, легкая. Сам укол Скорострел даже не почувствовал, но сама рана вдруг заныла так, что пришлось посидеть несколько минут, дожидаясь, пока отпустит. Через пару минут боль прошла, и Пашка наконец встал.
Лейтенант, тихонько постанывая от боли в пояснице, аккуратно поднялся с кровати. Катя все-таки пришла на помощь своему «дружку», нагнулась и надела на Пашкины ноги ботинки. А затем поменяла повязку на спине и сделала инъекцию лекарства, выданного накануне пожилым военврачом, начальником санчасти. Рука у нее в отличие от товарища Сухова, осуществляющего в роте еще и обязанности фельдшера, легкая. Сам укол Скорострел даже не почувствовал, но сама рана вдруг заныла так, что пришлось посидеть несколько минут, дожидаясь, пока отпустит. Через пару минут боль прошла, и Пашка наконец встал.
«Чертов капитан! Добавил, сволочь, лишних проблем!»
Панкратов так и стоял на пороге «девичьей светелки», с жалостью глядя на командира.
– Чего ты хотел, Вася?
– Так… товарищ лейтенант! Вас товарищ майор к себе зовет!
– Хорошо, я понял! Иди, Василий, передай, что я минут через пятнадцать буду!
«Ладно, закончим утренний «туалет»!»
Легкая гимнастика, чтобы размять одеревеневшие мышцы, а в качестве «водных процедур» обтирание до пояса влажным полотенцем – из-за ранения про душ на какое-то время придется забыть. Щетина у Пашки пока росла слабо, и утреннее бритье можно было пропустить. Осталось только одеться и прицепить к поясу кобуру с АПС. К финалу всех этих мероприятий на лбу Скорострела выступила испарина.
– Экий ты красавчик, Пашенька! – медовым голоском пропела Катя. – Бледный, как бетонная стена, а глазки красные… Пойдем, солдатик, я тебя до штаба провожу, а до завалишься по дороге, где мне другого полового партнера искать?
Бормоча что-то невнятное про змеиный язык и злобный нрав, лейтенант, опираясь на плечо боевой подруги, прошел длинным коридором в другой конец подвала, где разместился штаб отряда.
Обратный путь до входа в метро оказался на редкость утомительным для всего взвода. Давали о себе знать предыдущие нервные дни, адреналин после боя, горе из-за убитого товарища, наличие раненых. И доставшийся красноармейцам от убитых фашистов транспорт не особенно помог. После более внимательного изучения выяснилось, что грузовик восстановлению не подлежит, и его пришлось бросить. А в джип все, понятное дело, не влезли. Хорошо хоть, в него поместилось все «тяжелое вооружение», боеприпасы, вода и продовольствие.
Первоначально Кублицкий и Сухов предложили вообще не возвращаться к метро, а пробираться к Электрогорску наземным путем. И Пашка поначалу согласился с их инициативой. Но, как оказалось, бой с фашиками произошел, судя по старой карте, на развалинах спортивного комплекса «Лужники». И двинувшись на юго-восток, отряд сразу уперся в реку. Попытка найти хоть какую-то дорогу завершилась неудачей – в этом месте Москва-река делала петлю, и выбраться можно было только тем маршрутом, по которому красноармейцы туда пришли. Кублицкий сгоряча выдвинул идею переправиться вплавь или вброд, ведь казалось, что до противоположного берега рукой подать. Но с тем же успехом правый берег мог находиться на обратной стороне Луны. Одна мысль, что придется лезть в страшную, с каким-то фиолетовым оттенком, речную воду, показалась Пашке дикой. Согласно показаниям дозиметра, «светилась» Москва-река конкретно. Даже находиться рядом с ней было смертельно опасно.
Поэтому, после недолгих раздумий, взвод без новых приключений вернулся в Электрогорск прежним путем. Второй и третий взводы так и продолжали посменно разбирать завалы на промежуточной станции.
– Здорово, Скорострел! – приветствовал Пашку Виссарион. – Как спина? Да ты присаживайся, присаживайся, не стой по стойке «смирно»! Катерина Матвеевна, оставь нас наедине с товарищем лейтенантом.
Катя, на прощание прошептав что-то вроде» «да не очень-то и хотелось», вышла из «кабинета» Сапожникова, аккуратно притворив за собой стальную дверь. Хотя чувствовалось – девушке хотелось громко ею хлопнуть.
– Спасибо, тащ майор! Хреново! – скривился от боли Павел, с трудом пристраиваясь на стуле. – Ты извини, что вчера о результатах рейда лично не доложил. Но я заместителя к тебе отправлял.
– Да, все в порядке, Паша! Кублицкий и товарищ Сухов обо всем подробно доложили! И о фашистах этих недобитых и, что гораздо интересней, о действиях так называемых «дружинников». Мы вчера вечером по горячим следам допросили полковника Тихого…
– Кстати, как он?
– Неплохо. Но на поправку не идет. Врач говорит, что просто не хочет.
– Это как?
– Потерял стимул в жизни! – усмехнулся майор. – Ну, так вот: допросили мы его все-таки, и он поведал много интересного. Дружинники эти – доверенные люди того подземного олигарха, что московским князем себя объявил. Подчиняются лично ему, к армейцам, даже таким высокопоставленным, как Дедов и Тихий, испытывают презрение Практически все набраны из людей, родившихся уже в бункере, и потому считают «князя» «отцом родным» и беззаветно и фанатично ему преданны. Ради выполнения поставленных Отцом поручений готовы на любое преступление, вплоть до массового геноцида и торговли людьми. Именно они организовали группировку, занимающуюся похищением девушек с незараженных территорий. По их следу мы шли пять лет назад.
– В общем, я понял – это редкостные уроды… – тихо сказал Пашка. – Мало мы им тогда пиздюлей взвесили! Надо бы повторить!
– Вот о том я с тобой и хотел поговорить без лишних ушей! – серьезно сказал Сапожников. – Генерал прилетит со дня на день, а у нас так мало достоверной информации об этом пресловутом бункере и его главном сидельце.
– Так у вас столько «подземных» в плену! – удивился Пашка. – Даже если большинство простые солдаты, то уж Тихий…
– Да, они много всего рассказали, и даже планы отдельных секций бункера начертили. Вот только истинную личность «отца родного» даже полковник не знает. Вроде бы Дедов знал, но на тот свет телеграмму с вопросом не отправишь! И самое главное – мы не знаем, как данное подземное сооружение на местности расположено! В тот раз мы на главный грузовой портал напали, а этих порталов, по словам пленных, больше десятка – еще два больших грузовых и куча маленьких. Однако даже через маленькие могут проходить автомобили, пусть и легкие. А сколько там может быть «пассажирских» выходов на поверхность – даже Тихий не знает. Бункер по своим размерам настолько велик, что занимает площадь побольше иного довоенного городка.
– Так надо съездить туда и все разведать! – решительно сказал Пашка. – Много у них народа осталось?
– Армию ихнюю мы всю, почитай, угробили! – усмехнулся Виссарион. – Бригада Дедова была единственным боеспособным подразделением. У них есть еще две бригады, но они и личным составом едва на треть укомплектованы, и с подготовкой у них, по словам Тихого, полный швах! Правда, с оружием и боеприпасами все нормально – они в свое время столько на склады заложили, что могут две полнокровные дивизии вооружить.
– А бронетехника, артиллерия, авиация? – спросил Пашка. – У них, помнится, вертолеты были…
– Были, да сплыли! – довольно рассмеялся Виссарион. – Мы уже в прошлый раз всю их авиацию «приземлили». С «броней» тоже напряженка – должно остаться штук пять бэтээров и десяток «Тигров». Артиллерии, считай, у них уже нет – та батарея самоходок единственной была. Остались только ротные минометы в небольшом количестве.
– Тогда тем более пора им визит нанести! – решительно сказал Паша. – Давай, пока генерал не прилетел, я туда со своей ротой схожу и все на местности разведаю?
– Боюсь, что ротой туда не пройти! – огорчил майор. – Может, в полевом сражении их армия нам в подметки не годится, но укреплений вокруг бункера они после нашего прошлого визита столько понастроили, что, по словам пленных, там без танков и тяжелых бомбардировщиков лучше не подступаться!
– Врут! – уверенно сказал Паша. – У страха глаза велики!
– Нет, не врут! – мотнул головой Виссарион. – Мы всех пленных по отдельности допрашивали, они сговориться не успели. Так показания практически полностью совпадают!
– Значит, надо набрать самых лучших ребят и послать небольшую РДГ! Я знаю, что у тебя здесь и так одни лучшие собраны. Тем более – пошлем лучших из лучших! Я поведу!
– Ну, насчет послать небольшую группу – не ты один такой умный! – усмехнулся майор. – А вот насчет тебя во главе… Нет, я не сомневаюсь в твоей квалификации как бойца и командира, но… ты дойдешь? Ты ведь ранен!
– Фигня! Денечек отлежаться, и я как огурец буду! – твердо сказал Скорострел. – Там небольшая царапина – осколок кожу распорол и чуть мясо задел. В прошлый раз я на простреленной ноге там скакал – неужели сейчас не справлюсь?
– Ну, тебе видней… – задумчиво оглядев порозовевшего Пашку, сказал Виссарион. – Даю тебе сутки на сбор группы. Только не вздумай с собой этих пацанят-ополченцев тащить!
– Из местных я только Катю возьму! – заявил Павел. – И не хрен лыбиться – не за тем, о чем ты подумал!