«Что же вы, авторитеты, такой беспредел в своей деревне допустили? Деревня большая – дворов сорок. По-любому взрослых мужиков должно быть не меньше тридцати. Да парни молодые, да… А фашистов всего пятнадцать. Взяли бы ночью в ножи – те и пикнуть бы не успели!»
Но, заглянув в глаза ближайшим мужикам, Паша понял – эти будут терпеть все выходки захватчиков. Выражение в глазах бородачей совершенно телячье.
– Эта… Подобру-поздорову, ребятушки! – осторожно начал разговор самый старший.
– Здравствуйте, товарищи, – дипломатично ответил Павел и привычно представился: – Лейтенант Красной Армии Скорострелов. Скажите, кто в этой деревне староста?
Бородач помялся пару секунд, затем спросил:
– А вам, ребятушки, для чего? Ежели вам дань нужна, так мы этим все снесли – это и забирайте. А только по справедливости было бы чуток скостить: вас же, почитай, совсем ничего. Вам столько и не съесть…
«Нда… Мы их от беды освободили, а они…»
Неимоверным усилием воли взяв себя в руки, Паша улыбнулся:
– Вы, товарищи, наверное, недопоняли: мы – не бредуны и ничего у вас брать не собираемся.
На лице бородача отражается усиленная работа мысли, а потом он внезапно спрашивает:
– Как вы сказали, кто вы? Лейтенант Красной Армии? – внезапно мужик рухнул на колени и начал истово креститься: – Господи, спасибо тебе за то, что услышал наши молитвы! Пришел-таки укорот фашистам этим поганым! Пришла наконец Красная Армия!
Глава 6
Он до самого конца не верил в то, что сейчас произойдет.
– Золото, золото! У меня есть золото! Много золота! Я все отдам! Только не убивайте! Пожалуйста, не убивайте! – Простреленная нога все время подгибалась, но даже будь она совершенно здоровой – идти сам он бы не смог. Ужас ледяными иглами прокатывался по спине и внезапно ослаблял мочевой пузырь и кишечник. Фюрер обделался уже несколько раз, но практически не замечал этого. – Что, что вы хотите со мной сделать?
Что они с ним сделают? Повесят, расстреляют? Как можно? Он же светоч Руси! Он избавлял ее от проклятых жидов! Нет, не-е-е-ет!!! Они не посмеют!
И только когда двое парней, завязав рот и нос платками, чтобы не задыхаться от жуткой вони, выволокли Фюрера на площадь, где уже корчился на колу, зажимая руками окровавленный пах, его помощник, главарь понял, что это ВСЕ. Сейчас его жизнь закончится. И заорал так, что люди на площади шарахнулись в стороны.
Скорострел двинул его прикладом по затылку. Да так ловко, что только оглушил, оставив в сознании. Фюрер обмяк, но все видел, слышал и чувствовал. Вот Скорострел нагибается над ним и вспарывает ножом штаны. Вот он морщится и брезгливо говорит:
– Да он уже сто раз обосрался! Блин, пачкаться неохота – не буду я ему хер отрезать. Пускай с ним подыхает! Сажайте его, ребята!
Вот его приподнимают, и что-то твердое распарывает пах, а потом начинает медленно подниматься вверх по кишечнику. Вот рослый красноармеец хлопает его по щеке и говорит:
– По делам твоим грязным подохнешь, как нелюдь!
А дальше, до самого вечера, была только боль… Боль! БОЛЬ!!!
В деревне, напротив, начался настоящий праздник – красноармейцев отмыли в бане, постирали и зашили одежду, накормили вкусным, горячим ужином – с наваристыми щами, пирогами и домашним квасом. Правда, часовых Пашка все равно выставил: береженого бог бережет. Да и кто его знает, что у этих деревенских на уме?
Лейтенант с Катериной Матвеевной встали на постой в скромной избе на окраине, хотя их звал к себе староста. Молодые люди, хорошенько отпарив друг дружку в бане, уселись за стол в горнице. Они чуть ли не впервые остались наедине, поэтому вели себя раскованно, ели и смеялись, глядя друг на друга. И улыбалась в сторонку хлопочущая у стола хозяйка избы, периодически подкладывая на тарелки квашеную капусту, пирожки, подливая квас. Это ее дочь спасли от Фюрера. Постелив постель и взбив подушки, женщина ушла, любезно оставив ребят одних.
В ту ночь они занимались любовью только один раз. Сказывалась усталость после пешего марша и боя, но им и так было хорошо – они долго лежали в кровати обнявшись и рассказывали друг другу всякие истории из своей жизни. Пашкина жизнь, по этим рассказам, почти сплошь состояла из череды бесшабашных и веселых приключений. Катя старательно делала вид, что верит. Заснули они только под утро.
Побудка была суровой. В избу с криком «Тревога!» ворвался взъерошенный Рогозин. Влетел, увидел командира в постели с женщиной и охнул от неожиданности. Но все же сумел собраться и доложил срывающимся голосом:
– Тревога, товарищ лейтенант! На опушке леса замечены люди, похожие на бредунов! Я уже поднял людей. Какие будут приказания?
– Ну, какие могут быть приказания? Задачи защищать эту деревню нам никто не ставил. Но и просто так отдать доверившихся нам людей на съедение очередному князьку… Занимайте оборону на околице! Я сейчас приду. И это… поговори с местными – пора им уже из своего телячьего состояния выходить! Лишних стволов у нас хватает. И боеприпасы есть – предложи им взять в руки оружие и встать на защиту деревни.
Собрался Пашка быстро, даже рана на спине практически не болела.
«Блин, да после такой ночи я готов порвать голыми руками хоть сотню бредунов!»
С такими мыслями лейтенант добежал до крайних домов деревни. Здесь, под прикрытием удачно расположенного на небольшом холмике сарайчика, бойцы устанавливали «Балкан».
«Молодцы – тактически грамотно выбрали позицию! – подумал Скорострел. – Отсюда вся опушка как на ладони. А дальность стрельбы из «Балкана» в сравнении с АГС-17 – в три раза больше. Противника ждет большой сюрприз!»
Быстро окинув взглядом «оборонительные сооружения», Павел шепотом приказал Кате залезть на чердак углового дома. Оттуда она сможет держать под огнем сразу две стороны.
– Главное – держись подальше от слуховых окон! Не высовывайся, засядь в глубине! – напутствовал он девушку. – Угол обзора, конечно, снизится, но ты же видишь – крыша крыта дранкой. Аккуратно изнутри раздвинь пластины ножом – вот тебе и будет скрытый наблюдательный пост. А я тебе сейчас кого-нибудь с рацией пришлю. Давай, дуй! – Пашка на прощание чмокнул любимую в щечку, но Катя в последний момент подставила губы. Они обменялись горячим поцелуем под удивленными взглядами бойцов.
Катя ушла, а Павел почти минуту смотрел ей вслед. Будь где-нибудь в округе безопасное место – он бы непременно отправил ее туда. Но такого места здесь нет. Да она и не пошла бы…
Появился запыхавшийся Рогозин, а с ним – о чудо! – два десятка мужиков с автоматами в руках. Вид у них донельзя комичный, только самые старые, послужившие, видимо, в довоенные времена в армии, держат оружие грамотно. Остальные – словно вилы. Но и они – большая подмога.
Лейтенант начал быстро распределять новоявленных воинов по укрытиям.
«А противник все не атакует. Это хорошо, это нам на руку – мы получше приготовимся. Врагов или очень мало, или они хитрые и собираются начать атаку с разных направлений, как мы вчера. Для полноценной круговой обороны у меня, даже с учетом деревенских, слишком мало людей!» С этой мыслью Паша связался с Суховым, отделение которого прикрывало тыл. У прапорщика пока все спокойно – никакого движения не замечено.
– Товарищ лейтенант! – Рогозин осторожно тронул командира за рукав. – Товарищ лейтенант! На опушке белым платком машут.
«Ого! Переговоры? Бредуны нам попались «честные», соблюдающие неписаные правила? Или это какая-то ловушка?»
Не дожидаясь ответного сигнала, из леса выходит человек. Он демонстративно снимает оружие и медленно движется к деревне.
«Кажется, мои бойцы ошиблись, назвав этих людей бредунами! – подумал Паша, разглядывая незнакомца в бинокль. – Переговорщик совершенно не похож на бредуна – слишком аккуратно одет, да и выбрит чисто. Ладно, чего гадать? Сейчас все и выясню…»
Отдав Кублицкому распоряжение на случай своей безвременной кончины, Пашка вышел из-за укрытия. Снял автомат и потопал навстречу парламентеру.
Он встретились ровно посередине окружающего деревню поля. Незнакомец, высокий, гладко выбритый парень лет двадцати, одетый в чистую и даже выглаженную куртку-афганку (но не камуфляжную, а старого образца – однотонную – цвета выгоревшего до белизны хаки), помолчал пару минут, внимательно разглядывая Скорострела.
– А вы не из людей Фюрера! – наконец роняет он.
– Конечно, нет! Этот червяк вчера казнен! – спокойно ответил Паша.
– Вот как? Значит, мы немного опоздали, – без всякого сожаления сказал парень. – Хотели сами… Ну, да ладно, поделом уроду! Это вы его?
– Да, я!
– И за что, если не секрет? Власть не поделили?
– За то, что он вонючая тварь. Избавлять по мере сил нашу землю от таких паразитов должен каждый нормальный человек!
– Правильная мысль! – одобрительно кивает парень. – А подельники его где?
– Полагаю, что в аду…
– Это вы всех?.. – На лице собеседника впервые мелькает удивление. – У него же почти пятьсот человек под ружьем!
– Большинство сейчас закопано под Электрогорском, а пятнадцать рыл – вон под тем кустом!
– Ага… – Парень на секунду задумывается, прокачивая информацию. – «Стальное кольцо» оказалось не по зубам?
– Вроде того! – кивнул Паша. – А с кем, собственно, имею честь беседовать? То, что ты не простой бредун, я заметил!
– Да и ты на бредуна не похож! Разрешите представиться: Владислав Бывалов. Старший боец клана «Пираний».
– «Пираньи»? Здесь? – удивился Паша. – Вы же откочевали на юго-запад! Погоди-ка! Владислав? Владик? Внук Семы Моряка?
– Да! – в свою очередь растерялся парень. – А ты…
– Не узнал? – усмехнулся Павел. – Я Паша Скорострел! Ныне лейтенант Красной Армии.
– Та самая Красная Армия, что на юге воюет?
– Та самая, Владик! – кивнул Пашка. – И как видишь, воюет не только на юге! А ты здесь какими судьбами? И где твой дед?
– Погоди, Паша, не все сразу! – взял себя в руки Владик.
«Да какой он нынче Владик? Он сейчас Владислав! – подумал Паша. – Вон как держится, словно всю жизнь переговорами занимался. И вес набрал приличный – килограммов двадцать. Да не сала, а мышц! Вот теперь чувствуется, что это настоящий боец. Надо же, а был хилым задротом, который бормотал над своим автоматом молитвы и повсюду таскал оружие с примкнутым штыком! А Моряк-то оказался неслабым воспитателем!»
– Давай я своим сигнал подам, что переговоры миром закончились! – продолжил Владислав. – А то, сам понимаешь, у них там пальцы на спусковых крючках лежат…
– Давай, конечно, сигналь! – кивнул Паша. – Я тебя к столу приглашаю, отметим встречу и новостями обменяемся.
Через полчаса небольшая деревенька заполнилась людьми – бредунами из клана «Пираньи». На «диких» этот отряд походил мало – практически все полторы сотни бойцов одеты и вооружены единообразно. Впрочем, от частной армии «Московского князька Михаила» их отличала интересная особенность – униформа старого советского образца, которую бредуны носили с особым шиком – у каждого из-под распахнутого ворота бушлата непременно виднелась тельняшка. В общем, ребята были колоритными, под стать своему лидеру – Моряку.
«Высокие договаривающиеся стороны» собрались в большой избе старосты. Стол накрыли, словно к празднику. Это такие, типа, переговоры. Со стороны красноармейцев в делегации присутствовали Пашка, Сухов и Рогозин. Со стороны «Пираний», кроме Владислава, – совершенно седой, хотя вроде бы не старый, одноглазый мужик со страшно обожженной головой и плохо двигающейся левой рукой, одетый в выгоревшую гимнастерку цвета хаки с тремя красными и двумя желтыми нашивками на груди. Он представился правой рукой Моряка, «начальником штаба клана» Владимиром Владимировичем. Пашка, хоть и не признал мужика сразу из-за жуткой раны на лице, при упоминании имени вспомнил его – тот самый «шериф» из канувшего в Лету городка Мухосранска.
Продукты на столе – не местные, а привезенные «Пираньями» с собой.
«А богато они живут! – восхитился Паша. – Я некоторых кушаний даже на юге не видел!»
Похоже, что красноармейцы тоже – лейтенант видел, как округлились от удивления глаза Сухова и Рогозина, когда молодой парнишка, названный Владимиром Владимировичем «вестовым», сообщил присутствующим, что на завтрак он может предложить сосиски с горошком, яичницу, маслины, сыр трех сортов и колбасу двух, кофе со сливками или чай с сахаром, печенье и конфеты. А потом начал таскать со двора, где разместилась «походная» кухня (фургон на базе «КамАЗа»), и ставить на стол разнообразные блюда.
«И это они называют «завтракать»! – внутренне усмехнулся Скорострел.
Красноармейцы понемногу попробовали от каждого блюда. Пашу больше удивили маслины, а бойцов сыры. А чай? После его дегустации лейтенант наконец понял разницу, на которую в свое время намекал Нахамсон, – это был настоящий свежий «чайный чай». А кофе? Павел заподозрил, что он был совсем не желудевый, не цикориевый и не ячменный. И пах так, что голова кружилась. Скорее всего, это был «кофейный кофе», о чем Скорострел и спросил.
– Да, Паша, это самый настоящий турецкий кофе! – кивнул Владик. – Мы ведь в прошлом году так далеко на юго-запад забрались, что к морю вышли. С болгарами и греками общались. У них там хорошо – им почти и не прилетело ничего…
Дальнейший разговор за таким столом у переговорщиков пошел довольно непринужденный, дружеский, можно сказать.
Выяснилось, раздавить «фашистское гнездо» «Пираньи» собирались давно, но руки не доходили. Конечно, под Пожарово пришел не весь клан, но полторы сотни опытных бойцов с крупнокалиберными пулеметами и минометами разнесли бы клан «Черного коловорота» в считаные минуты. Пашка лишний раз вздохнул с облегчением, что Владимир Владимирович заметил в деревне что-то странное и решил сперва переговорить, а не отдал сразу приказ к атаке – даже разведотряду красноармейцев пришлось бы худо.
– А чего вы с Фюрером не поделили? – спросил Павел.
– В общем, ничего – нам он вообще никак не досаждал, боялся! – ответил начштаба. – Но наши предки завещали таких сволочей давить, как поганых крыс, чем мы по мере сил и занимаемся. Хотя не мы, так кто другой пришиб бы уродов – такие твари долго не живут.
– Владимир Владимирович, а как ты к «Пираньям» угодил? – задал животрепещущий вопрос Пашка, уж очень его разъедало любопытство. – Кстати, не так давно я твоего бывшего подручного видел – Большого. Он теперь глава собственного клана и отзывается на позывной «Мартын».
– Пути спецназа неисповедимы, Паша! – хмыкнул начштаба. – А Мартын… что Мартын? Не беспредельничает – и то ладно. Всех на землю не посадишь и к сохе не привяжешь!
– Вы сказали «спецназа»? Это шутка такая? – вежливо спросил Рогозин.
В ответ Владимир Владимирович достал из командирского планшета закатанную в пластик старую цветную фотографию и протянул ее красноармейцам.
– Вот, Паша, взгляни! Этот снимок сделан незадолго до Войны. Никого из знакомых не узнаешь?
На фотографии стояли и смотрели в объектив десяток крепких, серьезных парней. Все с оружием, причем оружие самое разнообразное: «калаши» с подствольниками, «Винторезы», пулеметы Калашникова, у двоих – крупнокалиберные снайперские винтовки, у одного – «Корд». Одеты бойцы кто в камуфляж, кто – в одноцветные «горки», головы повязаны зелеными платками.
– Погоди-ка! – Пашка внимательно всмотрелся в лица парней на фото. – Крайний справа во втором ряду – мой дядька Андрей Мозголом. А с ним рядом… отец!!! Ух ты, я такими молодыми их никогда не видел! А в первом ряду… это же ты, Владимир Владимирович, с Семой Моряком! Это как же так? Дядька говорил, что вы вместе в какой-то конторе служили.
– Дурачок ты, Паша, необразованный! – с необидными интонациями сказал начштаба. – «Конторой Глубокого Бурения» называли Комитет Государственной Безопасности, а после – ФСБ, Федеральную Службу Безопасности. Мы с твоими отцом и дядей служили в спецназе ФСБ. И этот снимок сделан во время одной из командировок на Кавказ.
– Надо же! – только и сказал удивленный Пашка, передавая фотку Сухову. – А почему тогда вы свой клан не организовали?
– Тайна сия великая есть! – грустно улыбнулся Владимир Владимирович. – Война застала нас в разных местах. И пока мы до Москвы добрались… Эх!
– Зато теперь вы самые крутые в Подмосковье! И самые богатые! – Пашка с улыбкой кивнул на шикарный по нынешним временам стол.
– На себя посмотри, лейтенант! – рассмеялся Владимир Владимирович. – Расскажи, что там с Электрогорском приключилось!
Павел вкратце рассказал о штурме Электрогорска, предательстве председателя Бабицкого и новой инициативе Красной Армии по созданию на базе города «Форпоста стабильности».
– Хм, а ведь вполне может получиться! – резюмировал начштаба. – С такими ресурсами, да объединив силы «правильных» кланов… Думаю, что русские люди с русскими людьми всегда смогут договориться! Вот смотри!
Он достал из сумки и разложил на столе, широким жестом сдвинув в сторону тарелки, крупномасштабную карту России.
– Вот здесь, здесь и здесь! – Владимир Владимирович обвел широким жестом весь юг области. – Осталось всего несколько мелких шаек «диких». Спасибо «подземным», собравшим маргиналов в кучу, и Красной Армии, которая эту кучу размолотила! Выходит, что главным противником у нас теперь остался только Бункер. И как с ним хотите поступить?
– Не знаю! – честно ответил Паша. – Вот сходим, разведаем…
– Как разберетесь – обращайтесь к нам, мы подсобим. У нас сейчас под ружьем почти семь сотен бойцов. Есть «броня» и артиллерия. Давайте заключим союз и выкурим «подземных» из норы!
– Это не мне решать! – растерянно сказал Паша. – Вот прилетит генерал Третьяк…