— Давайте оставим эту тему, — Андрей повернул ключ в замке зажигания, и машина тронулась с места.
Я постепенно успокоилась и повернулась к Андрею, с расстроенным видом следившему за дорогой:
— Извините меня. Я просто… вы не подумайте, это не из-за вас…
— Да я догадался. У вас что-то случилось, наверное. Я не должен был влезать.
Мы снова замолчали. Мне показалось, что к станции мы едем слишком долго, и я спросила об этом Андрея. Тот покачал головой:
— Я везу вас в город.
— В город?! Но вы ведь куда-то ехали…
— У меня не было неотложных дел. А вам лучше не оставаться одной в таком состоянии. К тому же каблук сломан — как пойдете?
Это был резонный вопрос — каблук действительно сломан, а от вокзала даже до такси далековато.
Я назвала адрес. Не знаю почему, но этот человек не вызывал у меня никаких опасений или отрицательных эмоций. Простой, ненавязчивый, отзывчивый — такие редко встречаются сейчас. Он довез меня до самого крыльца, помог выйти из машины и открыл дверь подъезда.
— Будьте осторожнее на лестнице, Вероника, — сказал Андрей на прощание, и я почему-то пожалела, что он не спросил номер телефона.
Дверь захлопнулась. Вздохнув, я поставила ногу на ступеньку, и в тот же момент меня схватили сильные руки, волоком втащили по лестнице на площадку, толкнули в темный угол у лифта — там у нас никогда не горит свет.
— Ну что, овца, где шаталась? — зашипел мужчина в спортивном костюме, нависая надо мной, как утес. Лица я не видела — во-первых, темно, во-вторых, капюшон кофты натянут почти на самые глаза нападавшего. — Гуляем, значит? А тебе о чем велено подумать?
Я поняла: это кто-то из тех же людей, что встретили меня на могиле Олега. Такого страха я не испытывала, кажется, никогда. Кричать? Бесполезно — вечер, никто не высунется, я прекрасно знаю своих соседей… И тут распахнулась дверь, кто-то быстро и легко взбежал по ступенькам, и в ту же секунду нападавший оказался на полу. Голову его моментально придавила нога в светлом ботинке. Я подняла глаза и увидела… Андрея. Он тяжело дышал и смотрел на меня:
— Ну надо же! Как почувствовал — дай, думаю, провожу до квартиры, а тут — такое! Кто это?
Бандит не подавал признаков жизни, и я даже испугалась — не умер ли он, например, от неожиданности, но Андрей, присев на корточки, пощупал пульс и заверил, что нападавший жив:
— Я в болевую точку ударил, кратковременная потеря сознания. Ничего, в милиции очухается. — Он достал мобильный, но я, окончательно придя в себя, вцепилась ему в руку:
— Нет!!! Не надо милицию, пожалуйста!
Андрей слегка опешил, а потом решительно взял меня за руку:
— Идемте к вам, Вероника. Теперь я точно не смогу уехать, не узнав, в чем дело.
Я не была уверена в том, что стоит посвящать этого человека в свои дела, но он не оставил мне никаких шансов к сопротивлению, и я сдалась.
Мы поднялись на мой этаж, Андрей вышел из лифта первым и обошел всю площадку, убеждаясь, что у мусоропровода никто не ждет.
Защелкнув замок входной двери, я почувствовала себя немного увереннее, хотя присутствие почти незнакомого мужчины в квартире все-таки нервировало. Андрей не проходил, ждал, пока я суну ноги в мягкие тапочки.
— Пойдемте на кухню, — пригласила я и отправилась ставить чайник.
Пока я суетилась, доставая чашки, сахарницу и печенье, Андрей успел устроиться за столом, и, повернувшись, я замерла от изумления — он сел на то самое место, где обычно вечерами сидел мой Олег, увлеченно разгадывая японские кроссворды. Целая пачка тонких брошюрок так и лежала на столе, у меня не поднималась рука убрать их с глаз долой…
— Что-то не так? — чуть смутившись, спросил Андрей, и я замотала головой, чтобы опять не заплакать. — Вероника… скажите честно — мое присутствие вам неприятно?
— Н-нет, что вы… напротив… я так благодарна вам за помощь, — забормотала я, ставя перед ним чашку.
— Тогда… может, вы присядете и мы перейдем на «ты»?
— Конечно, давайте… давай, — исправилась я. Определенно, Андрей внушал какое-то спокойствие и вызывал доверие. И я вдруг поняла, что могу ему рассказать обо всем. И рассказала — про аварию, про сына мэра, про визит в дом Михася и даже про Инкину обиду. Андрей молчал, и только при упоминании о Михасе его лицо вдруг чуть изменилось — или мне просто показалось?
— Вот, значит, как… — протянул он, когда я замолчала. — Похоже, влипла ты в историю, Вероника…
— Да… — отозвалась я эхом.
— Послушай… а тебе некуда уехать отсюда? Хотя бы на какое-то время?
Уехать мне было некуда. Мама жила с нами, других родственников не имелось, а единственная подруга Инка вряд ли теперь будет рада приютить меня. Так что, кроме этой квартиры, у меня не было никакого убежища. Да и что даст бегство? Временную отсрочку? Глупости… Эти люди не остановятся, и у них масса возможностей найти меня. Андрей истолковал мое молчание совершенно правильно:
— Я так и думал. В принципе, если хочешь, можешь пожить у меня, мне есть куда перебраться.
— А ты часто предлагаешь пожить в своей квартире едва знакомой женщине?
— Нет, впервые, — серьезно ответил Андрей. — Соглашайся, Вероника. Эти люди не остановятся.
И я согласилась…
Квартира Андрея оказалась небольшой, но очень хорошо обставленной и уютной. Даже странно для одинокого мужчины. Хотя… судя по его безупречной одежде и аккуратной стрижке, он тот еще педант.
— Не боишься оставлять меня тут? — неловко пошутила я. — Вдруг нарушу твой стерильный порядок?
Про стерильность я не преувеличила — даже тряпочка, которой Андрей, разувшись, протер свои ботинки, была белоснежной.
— Ну что ты! Не обращай внимания, я с детства привык к порядку, папа был военным, дрессировал нас с братом как солдат.
— У тебя брат есть? — Я прошла вслед за Андреем в просторную кухню, обставленную светлой мебелью, и села на заботливо отодвинутый стул.
— Есть.
Что-то в тоне Андрея подсказало мне, что эта тема ему не очень приятна, и я не стала расспрашивать.
Он уехал, оставив меня одну и пожелав спокойной ночи. Какая там спокойная ночь… Мне вдруг стало так страшно, что я не сомкнула глаз. Так и просидела, поджав ноги, на застеленном диване до утра. Новый день не сулил мне ничего приятного…
Так и случилось. Включив телевизор, я наткнулась на местный новостной канал и там с удивлением увидела свою квартиру. Вернее, то, что от нее осталось…
— …Сильный пожар, возможно, был спровоцирован взрывом бытового газа. Число жертв уточняется, — сказала молодая журналистка, и следом пошел другой сюжет.
Я обхватила руками голову. Вот оно, началось… Что мне теперь делать? Даже жить негде…
Звонок мобильного заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Я глянула на дисплей — Инка.
— Алло…
— Ника, Никуся, где ты, что с тобой? — затараторила подруга, совершенно забыв вчерашнюю размолвку.
— Я в порядке, Инуля, не волнуйся. Меня не было дома…
— А… где ты была? — чуть запнувшись, спросила она.
— Я в квартире одного человека… На меня вчера в подъезде напали, он спас меня и предложил помощь. Видишь, как хорошо — осталась бы дома, и все…
— Господи, Ника, что ты творишь! — выдохнула Инка, немного придя в себя. — Я утром чуть с ума не сошла. Включила новости — а там твою квартиру показывают. Все в клочья… С тобой точно все в порядке?
— Точно, Инуля.
— Я побегу тогда, у меня читка роли. Позвоню вечером.
После разговора с подругой я испытала некое облегчение — все-таки Инка легкий человек, не умеет держать зла, вспыхивает, как спичка, но быстро приходит в себя и никогда не смущается заговорить первой.
Едва я положила трубку, как она снова заверещала. Номер оказался незнакомым, я долго сомневалась, отвечать или нет, но звонивший проявил редкую настойчивость. Это оказался Андрей.
— Как переночевала, Вероника? Не страшно было?
— Какое там… вообще не спала. А ведь ты оказался прав вчера, когда предложил мне уехать…
— То есть?
— Сегодня ночью в моей квартире газ взорвался.
— Что?!
Андрей помолчал пару минут и произнес, будто даже и не ко мне обращаясь:
— А братца-то придется побеспокоить…
Я не успела спросить, чем именно может помочь мне его таинственный братец. Андрей положил трубку.
За телефонными переговорами я успела отвлечься от мысли о сгоревшей квартире, но сейчас, когда меня оставили наедине с собой, я отчетливо поняла, что оказалась в ловушке. Жилья нет, из вещей — только то, что сейчас на мне. Хорошо еще, что вчера догадалась сунуть в сумку документы. Надо ж, как я попала.
Осознание этого заставило меня расплакаться. Я потеряла абсолютно все — сначала семью, теперь дом. Я одна. Одна. Господи, как же страшно…
Я прорыдала довольно долго, голова заболела, затошнило — но это скорее от голода. Кое-как заставив себя успокоиться, я побрела в кухню, включила чайник. В замке входной двери повернулся ключ — это приехал Андрей. Он стремительно вошел в кухню и с порога заявил:
Я прорыдала довольно долго, голова заболела, затошнило — но это скорее от голода. Кое-как заставив себя успокоиться, я побрела в кухню, включила чайник. В замке входной двери повернулся ключ — это приехал Андрей. Он стремительно вошел в кухню и с порога заявил:
— Собирайся, Вероника, мы едем к моему брату, он ждет.
По дороге Андрей неожиданно разговорился. Так я выяснила, что отец воспитывал двоих сыновей один, мать умерла, когда родился Андрей.
— Представляешь, отцу предложили оставить меня в роддоме — мол, куда в гарнизон с ребенком. А он ни в какую. Сказал — мы с Мишкой сами вырастим. А Мишке было двенадцать лет. — Андрей помолчал, вглядываясь вперед и прикидывая, сможет ли обогнать плетущийся впереди грузовик. — Словом, так я и оказался «сыном полка». В гарнизоне женщин много было, офицерские жены, ну вот они Мишке и помогали меня воспитывать, пока отец то на учениях, то еще где.
— А сейчас ваш отец на пенсии? — Я внутренне поразилась тому, что мужчина, уже имевший одного маленького ребенка, не побоялся трудностей и не бросил новорожденного.
— А сейчас наш отец уже почти двадцать лет как в могиле.
Я вздрогнула:
— Прости, я не знала…
Андрей махнул рукой и чуть сбросил скорость.
— Перестань, откуда ты могла знать? Просто… понимаешь, как вышло… Мишке было двадцать три, он с компанией связался — в карты играли, на деньги. Хорошо играли, много выигрывали. Он машину купил, иномарку подержанную. Представляешь — в маленьком городке такое чудо? Отец ругал его, грозился собственноручно в милицию отвести — мол, откуда деньги такие у автослесаря? Мишка только смеялся. И вот поехали мы с ним однажды кататься. Сама понимаешь — мне одиннадцать лет, я пацан сопливый, мне приятно, что такой брат рядом. А за нами в хвост пристроилась какая-то «восьмерка». И начинает вдруг нас к обочине прижимать. Я испугался, а Мишка говорит — мол, не дрейфь, братан, сейчас оторвемся. Дал по газам, да не справился, машина в кювет, я через лобовое вылетел, головой сильно ударился. — Андрей замолчал на несколько минут. Я же сидела, боясь пошевелиться — надо же, насколько похоже, меня ведь тоже едва не выбросило из машины при столкновении…
— Ну, очнулся я только в больнице, рядом со мной Мишка в белой накидке, а лицо… Ты знаешь, Вероника, в книжках правду пишут — краше в гроб кладут, действительно бывает такое. Он сидел как мертвый, разве что дышал. Увидел, что я в себя пришел, и вдруг заплакал. Ты только представь — взрослый мужик, старший брат, и плачет. Я только через месяц причину узнал… Все время лежал и думал: почему отец не приходит, не навещает? У Мишки спрошу, а он — на учениях, мол, отец. И только после выписки сказал мне правду. Отцу позвонили из приемного покоя больницы и сообщили, что я умер. Совпадение, понимаешь? Ошибка. Умер-то пожилой человек с такой же фамилией, даже инициалы совпали. Отец на Мишку с кулаками кинулся, но даже ударить не смог — упал и… все. На месте. А через десять минут из больницы снова позвонили и сказали, что со мной все в порядке. Вот так…
Я только сейчас поняла, что мы уже давно никуда не едем — настолько меня захватила эта история. Надо же — бывает и похлеще, чем у меня… Переведя взгляд за окно, я с удивлением обнаружила, что прекрасно знаю этот дом. Я была тут вчера. Неужели… Точно: Михась — от «Михаил»! Господи, какая земля круглая…
— Андрей… а ведь я знаю твоего брата, — призналась я, тронув его за локоть, и Андрей встрепенулся:
— Откуда?
— А ты не помнишь, где мы познакомились вчера?
Он посмотрел на меня недоумевающе. А потом хлопнул себя по лбу и рассмеялся:
— Тем лучше! Значит, он уже в курсе всего, осталось только подтолкнуть его в нужном направлении. Пойдем.
Я снова оказалась в доме Михася, но уже без Инки. Андрей уверенно шел к дому и вел меня за руку, как маленькую. И мне почему-то было очень спокойно рядом с ним.
Михась нас не ждал. Мы застали его за занятием, никак не вязавшимся с тем, что я о нем слышала. Он ходил с небольшой пластиковой лейкой вдоль огромных подоконников на застекленной террасе и… поливал фиалки. Да-да, обычные фиалки — их было множество, всех цветов, какие только можно себе представить. На звук открывшейся двери обернулся, явно недовольный тем, что его потревожили, а когда узнал меня, и вовсе лишился дара речи. Он недоуменно переводил взгляд с меня на Андрея и, видимо, никак не мог понять, почему мы явились вместе.
— Миш, я тебя никогда ни о чем не просил, — начал Андрей сразу, не теряя времени на приветствие. — Это будет единственный раз, и потому я прошу тебя — помоги.
— Погоди, Андрюшка, — поморщился Михась, отставляя лейку и вытирая руки висевшим на крючке белоснежным полотенцем. — Давай по порядку и без галдежа и аффекта. Где ты девушку подцепил?
— Цепляют венерические болезни! — вдруг огрызнулся Андрей. — А с Вероникой я вчера познакомился на выезде из поселка.
— Ну, что она делала в поселке, я помню, — усмехнулся Михась. — Пойдем в кабинет, жарко тут.
Терраса и в самом деле походила на раскаленную сковороду для блинов, дышать становилось все труднее. Жаркое выдалось лето — в буквальном и в переносном смысле…
В кабинете было несравнимо прохладнее, к тому же буквально сразу пришла девушка с подносом, на котором красовался кувшин с соком и две бутылки минералки. Михась дождался, пока она расставит стаканы на журнальном столике и выйдет, и только потом заговорил:
— Суть проблемы мне понятна. Непонятно пока, как ее решить…
— Миша, надо скорее. Сегодня ночью квартиру Вероники сожгли. Обставили как взрыв газа, — перебил Андрей, и глаза Михася стали вдруг жесткими.
— Та-ак… совсем распоясались. — Он взял телефон и набрал номер: — Мухтар, зайди ко мне.
Я как-то вдруг разволновалась. Меня вообще стало пугать все, что связано с тем миром, о котором я имела весьма смутное представление, сформированное в основном телесериалами. Оказаться внутри я никогда не планировала — и надо же, попала все-таки.
Вошел хмурый высокий мужчина с седыми, коротко остриженными волосами.
— Звал, Михась?
— Звал. Пора тряхнуть нашего мэра, не кажется? Сколько он нам должен, посмотри, и к вечеру пусть ответ даст, когда и как будет рассчитываться.
— Но…
— Все, разговор руби, да? — сверкнул глазами Михась, и седоволосый, склонив голову, ретировался. — Теперь с вами, — тяжелый взгляд уперся мне в лицо, и я поежилась. — Объясните, с какой радости я вдруг втравлен в разборку с мэром города? На какой почве?
— Я…
— Миша, я влюбился, — вдруг совершенно буднично сообщил Андрей, и мы с Михасем оба онемели. — Ну, что уставились? Я не могу полюбить с первого взгляда красивую девушку?
— Ты — можешь. Я — не могу! — выпалила я и бросилась вон из кабинета.
Кажется, я даже не особенно разбирала дорогу, просто бежала к воротам, стараясь как можно скорее убраться из этого дома. Не знаю почему, но я чувствовала себя оскорбленной. Как он мог сказать такое? Зачем? За что мне это унижение?
Андрей нагнал меня уже у ворот, схватил за плечи и развернул к себе:
— Вероника, прости… Я не думал обижать тебя. Но… понимаешь, я…
— Зачем? Зачем ты? Я ведь тебе все рассказала… Олег — его нет на свете чуть больше месяца…
— Ника… Поверь, он не возражал бы, узнав, что в такой ситуации, как у тебя сейчас, кто-то протянул тебе руку помощи и поддержал, — перебил Андрей, осторожно вытирая пальцами слезы с моих щек. — Я ведь не настаиваю, я просто обозначил свое отношение к тебе. Ты вольна поступить как угодно.
Я молчала, совершенно запутавшись в своих мыслях, чувствах, в том, что происходило вокруг меня. Слова Андрея поражали. Мне казалось, что со смертью Олега и моя жизнь тоже закончилась. Кто я теперь? Вдова, обреченная остаток жизни носить черные одежды в знак траура, — а как иначе? Ведь все иное — предательство. И вот — так быстро, так ужасно быстро — появился человек, который смял все мои представления о дальнейшей жизни. Оказывается, в меня можно влюбиться, можно подарить мне надежду на то, что я еще не умерла внутри. Что все еще может быть…
Андрей не отпускал меня, чуть печально смотрел сверху, и в его глазах я видела острое желание услышать от меня хоть слово. От этого безмолвного диалога нас отвлек голос Михася:
— А ты везучая, девочка, я ведь говорил, что ты особенная.
Мы с Андреем вздрогнули и обернулись. Михась курил, облокотившись о перила балкона, и насмешливо смотрел на нас.
— Ну что, братишка, пришлось соврать мэру, что он на невестку мою будущую наехал. А за это, мол, решил я получить с него, родимого, все, что он мне за предвыборную кампанию должен. Залебезил наш красавчик, извинялся дико, клятвенно обещал, что «разберется и накажет» — и все такое. Так что ты уж не подведи меня — мэр подарок на свадьбу обещал! — Михась раскатисто захохотал и, выбросив окурок, ушел в дом.