— Ну и что?
— Киношные дела, не так ли? Переговоры по поводу возможной экранизации?
— Совершенно верно.
— Но зачем тебе лететь туда сейчас?
— Чтобы собрать дополнительный материал к книге, которую пишу.
— А в прошлый раз нельзя было совместить то и другое?
— Нельзя. — Джессика с вызовом посмотрела на него. — Что-нибудь не так?
Майрон некоторое время исследовал взглядом зубочистку, потом посмотрел на подругу, отвернулся, сглотнул и, собравшись с духом, выпалил:
— Не очень получается, да?
— Что?
— Не очень у нас получается совместная жизнь.
— Майрон, я лечу в Лос-Анджелес всего на пару недель. Чтобы собрать материал для книги. Честно.
— А потом полетишь туда на встречу с читателями? Или на какую-нибудь писательскую конференцию? Или собирать материал для новой книги…
— Боже мой! Так ты, значит, хочешь, чтобы я сидела дома и пекла печенье?
— Нет.
— Что в таком случае тебя гложет?
— Ничего, — сказал Майрон и добавил: — А ведь мы с тобой вместе уже довольно давно…
— Лет десять в общей сложности. Временные расставания не считаются, — сказала Джессика. — И что же?
Майрон не знал, что говорить дальше. Поэтому брякнул первое, что пришло ему в голову:
— Любишь путешествовать, да?
— Очень.
— А мне, между прочим, очень тебя не хватает, когда ты путешествуешь.
— Я тоже по тебе скучаю. И когда ты уезжаешь по делам, мне тоже тебя не хватает. Но свобода — весьма важный компонент совместного проживания, не так ли? Ну а кроме того, — она наклонилась к нему поближе, — после разлуки слаще встречи.
Он кивнул.
— Ты в таких делах разбираешься лучше, чем я.
Джессика положила руку ему на плечо.
— Не хочу уподобляться психоаналитику, но тем не менее все-таки скажу: для тебя переезд ко мне стал прежде всего проверкой на способность совместного проживания с другим человеком. Да, для тебя это своего рода эксперимент. И я отлично это понимаю. Но что бы ты ни думал по этому поводу, эксперимент пока проходит удачно.
Разумеется, она сказала правду. Если разобраться, они были современной парой с растущими, словно на дрожжах, карьерами, и перед каждым из них лежал целый мир, который им предстояло завоевать. Что же касается сомнений, которые он испытывал, то они являлись, так сказать, побочным продуктом присущего ему пессимизма. На самом деле все обстояло очень и очень неплохо. В конце концов, это Джессика предложила ему жить вместе и, хотя обладала склонностью к странствиям, тем не менее всегда возвращалась в их совместное обиталище. А он, неблагодарный, продолжал с замиранием сердца ждать от нее какого-то подвоха. Нет, с этим пора кончать. И с навязчивыми идеями относительно его неспособности к счастью — тоже. Ведь они не устраняют и не решают проблем, более того, создают их буквально на пустом месте, питают их, позволяя им разрастаться и затенять все хорошее.
Обдумав все это, Майрон улыбнулся и сказал:
— Вероятно, мои дурацкое нытье и ворчание имеют в своей основе подсознательный призыв к вниманию.
— Неужели?
— Вдруг таким образом я пытаюсь дать тебе понять, что нуждаюсь в любовных утехах.
— А что? — сказала она, бросив взгляд на лежавшие перед ним сломанные зубочистки. — Очень может быть.
— Если так, позволь мне переодеться во что-нибудь более подходящее случаю.
— Только не вздумай надевать маску Бэтмена.
— Почему бы и нет? Ты, в свою очередь, можешь препоясать чресла поясом умеренности, аккуратности и практичности.
— Только не вздумай, как дойдет до дела, кричать, что получил срочное сообщение и тебе нужно сейчас же лететь спасать мир!
— Договорились.
Джессика поднялась с места, присела к нему на колени, обняла за шею и, приблизив губы к его уху, прошептала:
— У нас все хорошо, Майрон. Самое главное, не позволяй своим демонам портить нам жизнь, ладно?
И опять Джессика сказала правду.
Соскочив с его колен, она промурлыкала:
— Теперь пора убирать посуду.
— А что потом?
Она с улыбкой посмотрела на него.
— Как что? Прыжки в духе Бэтмена…
ГЛАВА ПЯТАЯ
На следующее утро, как только Майрон вышел на улицу, перед ним остановился черный лимузин, из которого выбрались два здоровяка, обладавшие, если так можно выразиться, накачанными головами при полном отсутствии шеи. На них были дорогие деловые костюмы, сидевшие, правда, мешковато, но Майрон не стал корить за это портного. По его наблюдениям, на людях подобного физического склада деловые костюмы всегда сидели очень плохо. Здоровяки могли похвастать отличным искусственным загаром, и Майрон ни секунды не сомневался, что под пиджаками их могучие торсы обильно умащены душистыми маслами, словно ноги какой-нибудь поп— или кинозвезды. Шер, к примеру…
Один из бульдозеров произнес:
— Эй ты! Лезь в машину.
— Мамочка всегда говорила мне, чтобы я в машину с незнакомыми дядями не садился, — проворковал Майрон.
— Слышь? — сказал второй бульдозер. — Нам на сей раз комик попался.
— Да ну? — произнес первый, со скрипом проворачивая голову и упираясь взглядом в Майрона. — Ты и вправду комик?
— А еще у меня прекрасный тенор, — сказал Майрон. — Не желаете ли прослушать в моем исполнении полную версию столь любезной моему сердцу «Воларе»?
— Если не сядешь сейчас же в машину, запоешь другим концом задницы!
— Другим концом задницы… — эхом откликнулся он, задумчиво глядя на них. — Я вас что-то не пойму. Если бы вы сказали «запоешь задницей», тогда логика ваших рассуждений была бы мне понятна. Но как можно петь «другим концом задницы»? Что, черт побери, это может означать? Если принять во внимание прямую кишку, пищеварительный тракт и гортань, то технически этот самый противоположный конец задницы окажется не чем иным, как ртом!
Бульдозеры посмотрели друг на друга, а затем снова перевели взгляд на Майрона. Честно говоря, он, несмотря на устрашающий вид этих джентльменов, не очень-то их боялся. Они были всего-навсего посыльными, в чьи обязанности входило доставить пакет по назначению, причем в целой и неизмятой упаковке. Так что его насмешки они как-нибудь перенесут. Если, конечно, догадаются, что он над ними насмехается. С другой стороны, эти парни могли оказаться несдержанными психопатами, готовыми обрушиться на тебя с кулаками при малейшей провокации. Такова жизнь, и это — одна из ничтожнейших ее загадок.
— Тебя хочет видеть мистер Эйк, — произнес наконец бульдозер номер один.
— Который из них?
— Фрэнк.
Майрон сразу прикусил язык, так как новость ему не понравилась. Братья Эйк считались известнейшими нью-йоркскими бандитами. Заправлявший делами старший брат Герман Эйк убил и замучил столько людей, что какой-нибудь диктатор третьего мира, узнав об этом, наверняка испытал бы комплекс неполноценности. Но сам Герман, оказываясь в компании с младшим Фрэнком, чувствовал себя как Винни-Пух у гнезда с разозленными пчелами.
Здоровяки, с хрустом повернув головы в направлении Майрона, разом ухмыльнулись, заметив, что тот смешался и замолчал.
— Что, умник, не до смеха стало?
— Главное, — сказал Майрон, забираясь со здоровяками в машину, — беречь половые органы. Разве вы не слышали, что они резко уменьшаются при приеме стероидов?
Это была его любимая прибаутка, но Майрон никогда не уставал от классики. Да и что еще ему оставалось? Только шутить. Поскольку ехать, хочешь не хочешь, приходилось — выбора у него не было. Проскользнув на заднее сиденье длинного лимузина и утонув в подушках, он невольно поморщился, увидев смотревший прямо на него экран включенного телевизора, транслировавшего глупейшее телешоу.
— Не мучайте меня, — простонал Майрон. — Я вам все расскажу.
Бульдозеры намек не поняли. Тогда Майрон протянул руку и сам выключил телевизор. Бульдозеры не возражали.
— Куда едем? В «Клэнси»? — спросил он.
Таверна «Клэнси» считалась любимым притоном братьев Эйк. Пару лет назад Майрон посетил это заведение в компании с Уином и очень наделся, что больше там бывать ему не придется.
— Сиди смирно и держи рот на замке, задница.
Майрон решил больше ни о чем не спрашивать. Как говорится, обстановка не располагала. Между тем автомобиль вырулил на Вест-Сайд-хайвей, но покатил на север — то есть в противоположную от «Клэнси» сторону. Вскоре свернули на Пятьдесят седьмую улицу, а когда добрались до многоуровневого гаража на Пятой авеню, Майрон наконец понял, куда они держат путь.
— Уж не в офис ли «Тру-Про» мы направляемся? — громко спросил он.
Бульдозеры продолжали хранить молчание. Ну и плевать. Он теперь и сам знал место назначения.
«Тру-Про» считалось одним из крупнейших спортивных агентств в стране, и в течение многих лет его возглавлял Рой О'Коннор — ядовитый аспид в хорошем костюме, которого можно было с полным на то основанием назвать ничтожеством, если бы не его привычка нарушать все писаные и неписаные правила. О'Коннор был экспертом по части заключения незаконных договоров с многообещающими спортсменами, которых он начинал обхаживать с младых ногтей и заставлял подписывать контракты чуть ли не в подростковом возрасте, соблазняя наличностью на мелкие расходы и не брезгуя завуалированными угрозами. Как всякий тип, погрязший в коррупции, Рой время от времени оказывался в затруднительном положении и обращался за содействием к представителям преступного мира, забывая, что быть «немного беременным» в подобной ситуации и с подобными людьми нельзя. Эти парни, если ты давал им дюйм, отбирали у тебя целый ярд — и никак иначе. То же самое произошло и с агентством «Тру-Про» и его владельцем. В результате своих махинаций Рой задолжал огромную сумму, а когда выяснилось, что оплачивать долги нечем, его агентство, не афишируя этого, прибрали к рукам братья Эйк.
— Топай, задница. Переставляй копыта…
Майрон поступил, как ему было велено, и последовал за здоровяками Буббой и Рокко. Если парней звали по-другому, то родители определенно ошиблись, давая им имена. Вместе с ними он сел в лифт, сошел на восьмом этаже и направился дальше, минуя столик девушки-клерка. Последняя при виде здоровяков старалась держать глаза долу, но, увидев Майрона, изловчилась-таки окинуть его оценивающим взглядом. Майрон незаметно подмигнул ей и двинулся дальше по коридору в сторону офисных помещений.
У главного офиса они остановились.
— Обыщи его, — велел бульдозер номер один своему двойнику.
Тот начал похлопывать Майрона по торсу и бедрам.
Майрон прикрыл глаза.
— Хорошо, — сказал он. — Ваши поглаживания определенно доставляют мне удовольствие. Чуть левее, если можно.
Бульдозер номер два выпрямился и нахмурился.
— Заходи давай.
Фрэнк Эйк, раскинув в стороны руки, двинулся навстречу гостю.
— Майрон!
Наверное, Фрэнк зарабатывал миллионы, но это никак не отражалось на его одежде. В будни и праздники он предпочитал носить яркие трикотажные спортивные костюмы, напоминавшие комбинезоны, в которых щеголяли герои фильма «Затерянные в космосе». Сегодня на нем был костюм оранжевого цвета с желтой окантовкой по горлу и на запястьях. Но в отличие от героев вышеупомянутого фильма молния у него на куртке была расстегнута, позволяя видеть курчавые седые волосы на груди — такие густые, что можно было подумать, будто он одел под куртку вязаный свитер. Большая голова, узкие плечи и широченные бедра придавали Фрэнку сходство со стилизованным человечком, служащим фирменным знаком шин «Мишлен». Короче говоря, это был большой, очень полный и рыхлый мужчина с лысой макушкой, окруженной венчиком жестких волос, словно горный кряж, образовавшийся в лесистой местности в результате землетрясения.
Заключив Майрона в медвежьи объятия, Фрэнк отступил на шаг и окинул гостя доброжелательным взглядом, что вызвало у того крайнее удивление. Обычно Фрэнк проявлял по отношению к окружающим не больше доброжелательства, чем шакал, страдающий опоясывающим лишаем.
— Как дела? Выглядишь ты, во всяком случае, отлично, — жизнерадостно произнес Фрэнк.
— Спасибо, Фрэнк, — ответил Майрон, в упор глядя на хозяина офиса.
В дополнение к объятию Фрэнк ослепительно улыбнулся, обнажив искусственные зубы, напоминавшие два ряда сахарных кукурузных зерен одного размера.
— Сколько же мы не виделись?
— По-моему, чуть больше года…
— Кажется, мы сидели тогда в «Клэнси»?
— Нет, это было не в «Клэнси».
На лице Фрэнка проступило удивление.
— А где же?
— На шоссе в Пенсильвании. Ты прострелил мне шины и угрожал убить моих родителей, после чего велел выкатываться из машины, угрожая в противном случае скормить мои внутренности енотам.
Фрэнк расхохотался и хлопнул Майрона по спине.
— Старые добрые времена, не так ли?
Майрон старался говорить как можно меньше. Выдержав минутную паузу, он произнес:
— Чем могу быть тебе полезен, Фрэнк?
— Почему сразу перешел к делу? Торопишься?
— Просто хочу понять, зачем меня сюда привезли.
— Я, Майрон, стараюсь выказать тебе уважение. — Фрэнк снова развел в стороны руки, словно желая обнять весь мир. — С тех пор я совершенно переменился. Перед тобой, в сущности, совсем другой человек.
— Может, ты еще и в церковь ходишь?
— Что-то вроде этого.
— Понятно…
Улыбка на губах Фрэнка постепенно увяла.
— Тебе что — мои старые манеры нравились больше?
— По крайней мере в них заключалась определенная честность…
Фрэнк больше не улыбался.
— Опять ты это делаешь, Майрон!
— Что именно?
— Становишься занозой в моей заднице. Ну и как — тебе там уютно?
— Уютно. Я бы, Фрэнк, тоже использовал бы это слово в подобном контексте.
Неожиданно дверь отворилась, и в офис вошли двое мужчин. Рой О'Коннор — номинальный директор агентства «Тру-Про» — проскользнул в помещение тихо как мышка и осторожно огляделся, словно задаваясь вопросом, имеет ли право присутствовать здесь — да и вообще жить на свете. Вполне возможно, этот вопрос был отнюдь не праздным. Майрон подумал, что когда Фрэнк заседает в этом кабинете, Рой, наверное, поднимает руку как школьник, когда ему нужно в туалет. Второму парню было лет двадцать пять. В идеально сшитом деловом костюме и выглядел так, как будто работал инвестиционным банкиром и только что окончил Высшие финансово-административные курсы.
Майрон приветствовал коллегу взмахом руки.
— Привет, Рой! Хорошо выглядишь…
Рой, неловко кивнув, присел на краешек стула.
— А это, Майрон, мой сын. Так сказать, Фрэнк-младший. Можешь звать его Эф-Джей, — громыхнул Фрэнк.
— Привет, Эф-Джей, — сказал Майрон.
Молодой человек окинул его нелюбезным тяжелым взглядом и тоже опустился на стул.
— Рой только что взял Эф-Джея на работу, — сказал Фрэнк.
Майрон посмотрел на Роя и ухмыльнулся.
— Представляю, сколько личных дел и резюме тебе пришлось переворошить, чтобы сделать единственно правильный выбор.
Рой промолчал.
Фрэнк обошел стол и приблизился к Майрону.
— Между прочим, вы с Эф-Джеем кое в чем схожи.
— Неужели?
— Ты ведь учился в Гарварде, не так ли?
— На факультете правоведения, — ответил Майрон.
— А вот Эф-Джей, помимо законов, изучал там еще и финансы.
Майрон кивнул.
— Как и Уин.
При упоминании этого имени все замолчали. Рой О'Коннор выпрямился на стуле, а с его лица в мгновение ока сбежали все краски. Хотя Уина здесь знали все, Рою довелось пообщаться с ним лично. Майрон подумал, что подобная реакция с его стороны порадовала бы приятеля.
Постепенно комната снова стала оживать. Все уселись, расслабились, а Фрэнк, положив на стол руки, напоминавшие два вареных свиных окорока, произнес:
— Мы слышали, что отныне ты представляешь интересы Брэнды Слотер?
— Откуда же ты об этом узнал?
Фрэнк пожал плечами: дескать, к чему задавать глупые вопросы?
— Так это правда, Майрон?
— Нет.
— Значит, не ты ее опекаешь?
— Совершенно верно, Фрэнк. Не я.
Фрэнк перевел взгляд на Роя. Тот сидел прямо, будто кусок окаменевшей штукатурки. Тогда Фрэнк посмотрел на Эф-Джея, который задумчиво качал головой.
— Значит, менеджером Брэнды по-прежнему является ее старик?
— Честно говоря, не знаю, Фрэнк. Почему бы тебе не задать этот вопрос самой Брэнде?
— Ты был с ней вчера вечером, — сказал Фрэнк.
— Ну и что?
— А то, что мне интересно, что вы с ней делали.
Майрон вытянул скрещенные ноги.
— Скажи мне одну вещь Фрэнк. Почему это вызывает у тебя такой большой интерес?
Фрэнк вытаращил глаза, снова посмотрел на Роя, затем на Эф-Джея, после чего ткнул мясистым пальцем в Майрона.
— Пардон за мой французский, Майрон, но разве я похож на парня, который пришел сюда для того, чтобы отвечать на твои вопросы?
— Но ведь ты стал совсем другим человеком… Чутким, понимающим, отзывчивым… Почему бы тебе не ответить хотя бы на этот?
Эф-Джей наклонился и стал гипнотизировать Майрона взглядом. Майрон оглянулся. По счастью, за спиной у него никто не стоял. Тогда он повернулся и тоже воззрился на Эф-Джея. Если изречение «глаза — зеркало души» верно, то в душе Эф-Джея можно было прочитать примерно следующее: «Пропади ты пропадом».
— Мистер Болитар? — Хотя Эф-Джей, вероятно, думал о Майроне плохо, его мягкий, хорошо поставленный голос, казалось, свидетельствовал об обратном.