— Она из металлических частиц. Что-то вроде взвеси, управляемой на расстоянии из какого-то центра, — сказал Язон.
— Гаарб?
— Я тоже так думаю!
— Есть какие-нибудь предложения? Нет? Тем лучше. Главный инженер, какой суперкоптер в лучшем состоянии — наш или с «Кондора»?
— Оба исправны, командир. Но за наш я ручаюсь больше.
— Отлично. Рохан, вы хотели, если не ошибаюсь, выйти из-под силового зонтика… Такой случай вам представится. Возьмете несколько человек, двойной комплект автоматов, контурные лазеры и антипроны… Есть у нас еще что-нибудь?
Никто не ответил.
— Ну, ладно, пока ничего более совершенного, чем антиматерия, не изобретено… Стартуете в четыре тридцать одну, в момент восхода солнца, и попробуйте найти тот кратер на северо-востоке, о котором говорил Реньяр в последнем донесении. Там сядете в открытое силовое поле. По дороге прошу поражать все на максимальной дистанции. Никаких ожиданий, наблюдений, экспериментов. Никакого ограничения мощности поражения. Если потеряете связь со мной, прошу продолжать выполнение задачи. Когда найдете кратер, садитесь, но осторожно, чтобы не свалиться на голову людям… Я допускаю, что они где-то в этом районе… Он показал по карте, занимавшей всю стену: В этой заштрихованной красным зоне. Это только эскиз, но ничего лучшего у меня нет.
— Что я должен делать после посадки? Должен ли я их искать?
— Это вы решите сами. Прошу только помнить об одном: никаких целей вы не должны поражать уже в радиусе пятидесяти километров от этого места, так как внизу могут быть наши люди.
— Никаких наземных целей?
— Вообще никаких. До этой границы, — одним движением астрогатор разделил территорию, показанную на карте, на две части, — можете использовать свои средства уничтожения наступательно. За этой линией можете защищаться только силовым полем. Язон? Сколько может выдержать поле суперкоптера?
— Даже миллионы атмосфер на квадратный сантиметр.
— Что значит «даже»? Вы что, продаете его мне? Я спрашиваю сколько? Пять миллионов? Двадцать?
Хорпах говорил совершенно спокойно: такого настроения командира больше всего боялись на корабле. Язон откашлялся:
— Поле было испытано на два с половиной…
— Вот это другое дело. Слышите, Рохан? Если туча сдавит вас до этих пределов, отступайте, бегите. Лучше вверх. Впрочем, всего я предусмотреть не могу… — Он взглянул на часы. — Через восемь часов после старта буду вызывать на всех волнах. Если это не даст результата, попробуем наладить связь либо через спутники, либо оптически. Будем передавать морзянку лазером. Я еще не слышал, чтобы и это не дало результата. Но попробуем предвидеть больше того, о чем мы слышали. Если и лазеры не помогут, через три часа вы должны возвращаться обратно. Если меня здесь не будет…
— Вы собираетесь стартовать?
— Не прерывайте меня, Рохан. Нет. Не собираюсь. Но не все зависит от нас. Если меня здесь не будет, прошу выйти на околопланетную орбиту. Вы уже делали это на суперкоптере?
— Да, два раза на дельте Лиры.
— Хорошо. Значит, вы знаете, что это несколько сложно, но вполне осуществимо. Орбита должна быть стационарной; ее точные параметры перед стартом вам сообщит Стром. На орбите вы будете меня ждать тридцать шесть часов. Если я не дам о себе знать за это время, возвращайтесь на планету. Отправляйтесь на «Кондор» и попробуйте привести его в порядок. Я представляю, насколько это трудно. Тем не менее никаких других перспектив у вас не будет. Если вам удастся проделать этот фокус, возвращайтесь на базу и представьте рапорт обо всем, что произошло. У вас есть какие-нибудь вопросы?
— Да. Могу ли я пытаться установить контакт с теми… с тем центром, который управляет тучей, если мне удастся его отыскать?
— Это я оставлю на ваше усмотрение. Во всяком случае, риск должен оставаться в разумных пределах. Я, естественно, ничего не знаю, но мне кажется, что этот центр не находится на поверхности планеты. Кроме того, его существование вообще кажется мне проблематичным…
— Но почему? Разве…
— Мы ведь постоянно прослушиваем пространство во всем диапазоне электромагнитных волн. Если бы кто-нибудь управлял тучей при помощи излучения, мы бы зарегистрировали соответствующие сигналы.
— Центр мог находиться в самой туче…
— Возможно. Не знаю. Язон, может существовать какой нибудь способ связи на расстоянии, не использующий электромагнитных излучений?
— Вы хотите знать мое мнение? Нет. Нет таких способов.
— Ваше мнение?.. А о чем ином я мог бы спрашивать?
— То, что я знаю, не равноценно тому, что существует. Что может существовать. Мы таких способов не знаем. Это все.
— Телепатия… — заметил кто-то из стоящих сзади.
— На эту тему ничего не могу сказать, — сухо отозвался Язон. — Во всяком случае, в исследованных областях космоса ничего подобного не обнаружено.
— Мы не можем тратить время на бесплодную дискуссию. Берите своих людей, Рохан, и подготовьте суперкоптер. Параметры орбиты через час вам вручит Стром. Коллега Стром, прошу вас рассчитать стационарную орбиту с пятитысячным апогеем.
— Хорошо.
Астрогатор приоткрыл дверь рубки:
— Тернер, как там? Ничего?
— Ничего, командир. Только помехи. Много помех, и ничего больше.
— Никаких следов эмиссионного спектра?
— Никаких следов…
«Это значит, что ни одна из машин не использует уже своего оружия, что они прекратили борьбу, — подумают Рохан. — Если бы они защищались огнем лазеров или хотя бы только индукционными излучателями, приборы „Непобедимого“ обнаружили бы это на расстоянии нескольких сотен километров».
Рохан был слишком захвачен драматической ситуацией, чтобы беспокоиться по поводу полученного задания. Впрочем, на это у него просто не хватило бы времени. Ночью он ни на секунду не сомкнул глаз; нужно было проверить все устройства суперкоптера, заправить его дополнительными тоннами топлива, погрузить продукты и оружие, — в общем, к назначенному часу едва успели. Семидесятитонная двухэтажная машина поднялась в воздух, вздымая тучи песка, когда краешек багрового солнечного диска выглянул из-за горизонта, и рванулась прямо на северо-восток. Сразу же после старта Рохан набрал высоту пятнадцать километров: в стратосфере он мог развить максимальную скорость; кроме того, там было меньше шансов встретить черную тучу. Так он, во всяком случае, думал. Может, он был прав или ему просто повезло, но, так или иначе, не прошло и часа, а они уже садились в засыпанный песком кратер, дно которого еще покрывал мрак.
Прежде чем бьющие вниз струи горячих газов подняли в воздух фонтаны песка, наблюдатели сообщили в навигационную рубку, что в северной части кратера они заметили что-то подозрительное. Тяжелая машина задержалась, слегка вздрагивая, словно на невидимой натянутой пружине, и с высоты пятисот метров был проведен внимательный осмотр этого места.
На пепельно-рыжем фоне на экране виднелись маленькие прямоугольники, геометрически правильно расположенные вокруг большого, серо-стального. Одновременно с Гаарбом и Балмином, которые были с ним у пульта управления, Рохан узнал машины экспедиции Реньяра. Они сели без промедления, не слишком далеко, соблюдая все предосторожности. Телескопические ноги коптера не перестали еще пружинить, сжимаясь в мерных приседаниях, когда был спущен трап и две разведывательные машины, защищенные подвижным силовым полем, двинулись в путь. Внутри кратер напоминал миску с выщербленными краями. Центральная горка вулкана была покрыта черно-бурой скорлупой лавы.
Преодоление полутора километров — таким приблизительно было расстояние — заняло у разведки несколько минут. Радиосвязь была отличной. Рохан разговаривал с Гаарбом, который находился в головном транспортере.
— Подъем кончается, сейчас их увидим, — несколько раз повторил Гаарб. Через мгновение он крикнул: — Есть! Вижу их!!!
И спокойнее:
— Кажется, все в порядке. Раз, два, три, четыре — все машины на местах. Но почему они стоят на солнце?
— А люди? Вы их видите? — допытывался Рохан, стоя, зажмурив глаза перед микрофоном.
— Да. Там что-то шевелится… это двое людей… о, еще один… и кто-то лежит в тени… Я их вижу, Рохан!
Голос его отдалился. Рохан слышал, как он говорит что-то своему водителю, потом послышался тупой звук, свидетельствовавший, что выпущена дымная ракета. Голос Гаарба снова усилился:
— Я их поприветствовал… дым отнесло немного в их сторону… сейчас он рассеется… Ярг… что там? Что?! Эй!.. Эй!..
Его крик заполнил всю кабину и оборвался. Рохан различал слабеющий рокот моторов, потом он утих, слышен был звук шагов, какие-то неясные, приглушенные расстоянием призывы, один, другой окрик, потом стало тихо.
— Алло! Гаарб! Гаарб! — повторил он переставшими слушаться губами.
Шаги по песку приблизились, в репродукторе зашипело.
— Рохан! — раздался изменившийся, запыхавшийся голос Гаарба. — Рохан! То же самое, что с Кертеленом! Бесчувственные, нас не узнают, ничего не говорят… Рохан, вы меня слышите?
— Слышу… Все так?..
— Кажется… Еще не знаю. Ярг и Тернер ходят от одного к другому…
— Как, а поле?..
— Поле выключено. Его нет… Не знаю… Очевидно, выключили…
— Какие-нибудь следы борьбы?..
— Нет, ничего. Все машины в порядке… А они лежат, сидят, их можно трясти… Что? Что там?
Рохан услышал неясный звук, прерванный протяжным стоном. Он стиснул зубы, но не мог справиться с отвратительной тошнотой, скрутившей ему внутренности…
— Великое небо, это Гралев! — раздался вопль Гаарба. — Гралев! Дружище! Ты меня не узнаешь?!
Его дыхание, усиленное приборами, заполнило вдруг всю кабину.
— Он тоже… — Гаарб вздохнул, помолчал мгновение, как бы собираясь с силами. — Рохан… Я не знаю, сможем ли мы сами… Их всех нужно забрать отсюда. Пришлите мне еще людей…
— Сейчас.
Через час кошмарная процессия остановилась под металлическим корпусом суперкоптера. Из двадцати двух человек, отправившихся в экспедицию, осталось только восемнадцать; судьба остальных четырех была неизвестна. Большинство отнеслось к переезду спокойно, не сопротивляясь, но пятерых пришлось взять силой, так как они не хотели покидать места, где их нашли. Пять носилок отнесли в импровизированный лазарет, оборудованный в нижнем отсеке. Остальных тринадцать мужчин, производивших ужасное впечатление каменными, похожими на маски лицами, отправили в отдельное помещение, где они позволили уложить себя в постели. Нужно было их раздеть, снять с них ботинки, — они были беспомощны, как новорожденные. Рохан, немой свидетель этой сцены, стоя в проходе между шеренгами коек, заметил, что, в то время как большинство найденных сохраняет мертвое пассивное спокойствие, немногие — те, которых пришлось привести силой, — плачут и орут жуткими голосами.
Он оставил пострадавших под опекой врача, а сам отправил на поиски исчезнувших всю технику, какой располагал. Теперь, вместе с машинами Реньяра, ее было много. Он едва успел выслать последнюю группу, как радист вызвал его в кабину: установилась связь с «Непобедимым».
Рохан даже не удивился, что это удалось. Казалось, его уже ничто не могло удивить. Он коротко сообщил Хорпаху обо всех происшествиях.
— Кого недостает? — спросил астрогатор.
— Самого Реньяра, Бенигсена, Коротки и Мида. Что с самолетами? — в свою очередь поинтересовался Рохан.
— Нет никаких сведений.
— А туча?..
— Утром я послал патруль. Он вернулся через час назад. Никаких следов тучи…
— Ничего? Вообще ничего?
— Ничего.
— И самолетов?
— Ничего.
Гипотеза Лауды
Доктор Лауда постучал в каюту астрогатора, вошел и увидел, что тот разглядывает фотограмметрическую карту.
— Что там? — не поднимая головы, спросил Хорпах.
— Я хотел вам сказать…
— Это срочно? Через пятнадцать минут старт.
— Не знаю. Мне кажется, я начинаю понимать, что тут происходит.
Астрогатор отложил циркуль. Их глаза встретились. Биолог был не моложе командира. Странно, что ему еще позволяли летать. Видно, для него это было важно. Он походил скорее на старого механика, чем на ученого.
— Вам так кажется, доктор? Слушаю.
— В океане есть жизнь, — сказал биолог. — В океане есть, а на суше — нет.
— Почему же? На суше тоже была жизнь. Ведь Балмин нашел следы…
— Да. Но им больше пяти миллионов лет. Потом все, что жило на суше, погибло. То, что я скажу, звучит фантастично, и, собственно говоря, у меня нет никаких доказательств. Но это так. Предположите, что когда-то, миллионы лет назад, здесь сел корабль из другой системы. Возможно, из района Новой. Лауда говорил теперь немного быстрее, но спокойно. — Мы знаем, что перед вспышкой дзеты Лиры шестую планету системы населяли разумные существа. Они имели высокоразвитую цивилизацию технологического типа. Предположим, что здесь сел разведывательный корабль лирян и что произошла катастрофа. Какой-нибудь несчастный случай, в результате которого погиб весь экипаж. Ну, скажем, взрыв двигателей, цепная реакция… Во всяком случае, на корабле, севшем на Регисе, не было ни одного живого существа. Уцелели только… автоматы. Не такие, как наши. Не человекоподобные. Лиряне, вероятно, тоже не были человекоподобны. Итак, автоматы уцелели и покинули корабль. Это были высокоспециализированные гомеостатические механизмы, способные существовать в тяжелейших условиях Не было никого, кто отдавал бы им приказы. Та их часть, которая с точки зрения структуры мышления наиболее походила на лирян, возможно, пыталась отремонтировать корабль, хотя в образовавшейся ситуации это не имело смысла. Но ведь вы знаете, ремонтный робот будет ремонтировать то, что должен, не интересуясь, нужно это кому-нибудь или нет. Однако потом взяли верх другие автоматы. Они отделились от тех, высокоорганизованных. Может быть, на них пытались нападать представители местной фауны. Тут существовали ящероподобные пресмыкающиеся, следовательно, были и хищники, а хищник определенного типа атакует все, что двигается. Автоматы начали с ними бороться и победили. Этой борьбе они должны были научиться. Они преобразовались так, чтобы как можно лучше приспособиться к господствующим на планете условиям. Ключевым моментом здесь, по моему мнению, было то, что эти автоматы обладали способностью производить другие, в зависимости от потребностей. Так, скажем, для борьбы с летающими ящерами понадобились летающие механизмы. Никакие конкретные детали мне, конечно, не известны. Просто именно так я вообразил бы себе подобную ситуацию в условиях естественной эволюции. Возможно, здесь не было летающих ящеров, возможно, были роющие пресмыкающиеся, подземные. Не знаю. Факт тот, что с течением времени эти механизмы приспособились к внешним условиям достаточно хорошо и им удалось подавить все формы животного мира планеты. Растительного тоже.
— Растительного тоже? Как вы это объясняете?
— Я мог бы предложить даже несколько гипотез, но предпочитаю этого не делать. Впрочем, я не сказал еще самого главного. В процессе своего существования на планете, так сказать, потомки первых механизмов через какое-то количество сотен поколений перестали быть похожими на тех, — которые дали им жизнь, то есть на продукты лирянской цивилизации. Понимаете? Это значит, что началась мертвая эволюция. Эволюция механических устройств. Что является основным принципом гомеостаза? Выжить в изменившихся условиях, даже в наиболее враждебных, в самых тяжелых. Для дальнейших форм этой эволюции самоорганизующихся механических систем главная опасность исходила не со стороны местных животных или растений. Они должны были изыскать источники энергии и материалов, из которых могли бы производить запасные части и целые организмы. Развилось что-то вроде горной промышленности, поиски металлических руд. Первоначально их предки, которые прибыли на этом гипотетическом корабле, несомненно, питались лучистой энергией. Но на Регисе вообще нет радиоактивных элементов, значит, этот источник энергии был для них потерян. Им пришлось искать иной. Острый энергетический кризис был неизбежен, и я думаю, что тогда дело дошло до взаимной борьбы между этими устройствами. Просто до борьбы за существование. Ведь на ней и основана эволюция. На селекции. Устройства, находящиеся с точки зрения интеллекта на высоком уровне, но не приспособленные к жизни, положим, из-за размеров, которые требовали большого количества энергии, не могли выдержать конкуренции с менее развитыми, но более экономными и более эффективными с энергетической точки зрения.
— Постойте. Не будем говорить о фантастичности, но ведь в эволюции, в эволюционной борьбе выигрывает всегда существо с более развитой нервной системой, не правда ли? В этом случае вместо нервной была, скажем, электрическая, но принцип-то остается тот же…
— Это верно, но только по отношению к однородным организмам, образовавшимся на планете естественным способом, а не прибывшим откуда-то извне.
— Не понимаю.
— Просто биохимические условия функционирования существ на Земле всегда были и до сих пор остаются совершенно одинаковыми. Водоросли и амебы, растения и животные, низшие и высшие построены из почти одинаковых клеток, имеют почти одинаковый — белковый — обмен веществ, и в результате такого ровного старта отличительным признаком становится тот, о котором вы говорили. Это не единственное отличие, но во всяком случае одно из важнейших. Но здесь было иначе. Наиболее развитые из механизмов, которые оказались на Регисе, черпали энергию из собственных радиоактивных источников, а более простые устройства, какие-нибудь небольшие ремонтные системы, могли работать от солнечных батарей. Это давало им огромное преимущество…