— Старая рыбацкая истина: если уж пошел клев, так только и успевай подсекать. — Майор Михайлов, сняв фуражку, провел тыльной стороной ладони по влажному от пота лбу. — Вот так, Саныч… Сто пудов, что Поплавскую привезли именно сюда… конкретно этот Богатырев ее привез… может, еще кто-то был у него в помощниках, из тех же кавказцев. И, судя по тому, как лихо эти ребятки обрубили кончики, они переправили девушку… да, теперь-то я в этом уверен… переправили ее к соседям, где и заныкали в одном из хуторов, которых до черта на той стороне…
Тракторист вдобавок к рассказу своего земели рассказал, что два или три раза видел, как к дому Завидеева приезжали какие-то люди на неновой «Ауди» темного цвета…
Саныч разложил на капоте джипа карту местности и подозвал к себе участкового:
— Можете показать, как тут проще всего к соседям, в Литву, перебраться? Так, чтобы их пограничники не обнаружили? Посуху, наверное, не очень удобно? А по воде?
Где-то с полминуты участковый вглядывался в карту, потом, почесав в затылке, сказал:
— А чего тут хитрого? Литовцы, конечно, укрепляют свою границу, но дырок еще до черта… Наши, когда ездят на моторках уток пострелять, частенько у соседей оказывались… особенно если спиртное с собой брали. Километрах в двенадцати отсюда на север расположена Вилейкяйская погранзастава литовцев, а сама граница километрах всего в четырех отсюда.
— Какой-нибудь маршрут можете показать? Для примера?
— Я по карте вообще-то не очень, — сказал участковый. — Но тут и без карты можно обойтись… — Он махнул рукой в западном направлении. — Идете на моторке в ту сторону, выходите в Куршский залив. Дальше с километр на север протокой, потом через заросшее камышами устье входите в речку, которую мы называем так же, как и литовцы, — Скирвите. Потом оттуда идете в притоку, которая называется Витине. Ну и все, вы уже в Литве, и если все делать с головой, никакие погранцы вас там не засекут. Можете высаживаться и топать дальше, куда хотите: там, в отличие от нас, у простых людей на улице спрашивать паспорт как-то не принято…
Коля развернул чемоданчик со спутниковым телефоном, набрал нужный номер и передал трубку Санычу.
Тот доложил о результатах расследования Михаилу Гуревичу, услышал кое-что новенькое от него, затем резюмировал сказанное с обеих сторон:
— Есть серьезные основания считать, что Юлию Аркадьевну вывезли в Литву. Если вы не против, я немедленно выезжаю в Вильнюс, поскольку основное направление поисков теперь сместилось в сторону Литвы…
Глава 39 ЗАКЛЯТЫЕ ДРУЗЬЯ
Человек, имеющий на руках паспорт гражданина РФ, по которому он числился уроженцем Дагестана Русланом Харамиевым, в воскресенье, в первой половине дня, отправился к соседям, в Литву, где ему доводилось бывать уже неоднократно.
Но не на личной легковой машине, а рейсовым автобусом, и не из Калининграда, а из Советска, где, собственно, и проходит российско-литовская граница — посередке переброшенного через Неман моста Королевы Луизы.
Хотя с документами у него был полный порядок, на КПП, в зоне осмотра, где около получаса простоял рейсовый автобус назначением до Вильнюса, Харамиеву довелось пережить несколько неприятных мгновений.
Когда в автобус вернулся прапорщик, собиравший у пассажиров паспорта и относивший их на терминал, где документы каждого проверили и провели через компьютер, он раздал их всем, кроме Харамиева, которому приказано было выйти из автобуса.
— Ну что, чечен? — негромко сказал пограничник. — Что с тобой будем делать?
— А в чем дело, командир? — изобразив чувство обеспокоенности пополам с изумлением, спросил Харамиев. — Я не чечен, я аварец из Дагестана…
— А мне по хрену, — грубо сказал пограничник. — Не нравишься ты мне… вот и все.
Харамиев раскрыл ладонь, в которой находилась согнутая пополам зеленая двадцатка.
— Какие проблемы, начальник? Я сам чеченов терпеть не могу…
Баксы с ладони Руслана, словно волной, слизнуло.
— Ладно, держи свой загранпаспорт, — сказал прапорщик, доставая из кармашка паспорт Харамиева. — Теперь вижу, что ты не чечен.
На литовском терминале для Харамиева все обошлось.
Едва автобус выехал за пределы литовского приграничного городка, Харамиев, при котором была лишь небольших размеров дорожная сумка, попросил водителя приткнуться к обочине шоссе, в аккурат возле придорожной корчмы (той самой, где он несколько дней назад инструктировал Йонайтиса).
Перейдя дорогу, Руслан направился к стоянке возле корчмы, на которой среди полудюжины легковушек сразу же заметил «бумер» Алика — джип класса «икс».
Когда его компаньон выбрался из салона, Руслан про себя отметил, что Йонайтис выглядит каким-то бледным, уставшим и еще… подавленным, что ли.
— Рад тебя видеть, дорогой Алик, — Руслан тряхнул его руку, отметив, что рукопожатие со стороны литовца получилось каким-то вялым. — Ты выглядишь усталым… в чем дело?
— Привет, — буркнул Йонайтис. — Руслан, ты можешь мне объяснить, что вообще происходит?..
— Что, какие-то проблемы, Алик?
— А то ты не знаешь, — хмуро заметил Йонайтис. — Ричи разорвало буквально в клочья! От администратора «Лас-Вегас» тоже мало что осталось… Двое человек, включая водилу Ричи, тяжело ранены…
— Видишь, Алик? — бросив на него спокойный взгляд, сказал Харамиев. — Я же тебе говорил, что все как-то придет к тому, что мы с тобой запланировали… Ведь этот Ричи мешал нам, не так ли? Вот его всевышний… чьими-то руками и убрал с нашей дороги…
— Мы так не договаривались, Руслан, — мрачнея, сказал Йонайтис. — Да, я обещал тебе помочь… Но ты пойми, что здесь — цивилизованная страна и такими вот методами действовать нельзя!
Руслан, глаза которого внезапно сузились, сначала процедил воздух сквозь свои белые острые зубы, затем негромким, но твердым голосом распорядился:
— Пойдем прогуляемся вокруг озерца! Я тебе пару слов скажу…
Йонайтис хотел было закурить, но, сломав в пальцах сигарету, в сердцах швырнул ее в сторону.
— Блин… Не хотел же я связываться с вами, с чеченами!..
Руслан, взяв литовца за локоть, заставил его остановиться, рывком развернув к себе.
— Никогда!.. — произнес он зловещим полушепотом. — Никогда и никому не говори здесь, что я — чеченец! Кроме тебя одного, об этом в Литве не должна знать ни одна живая душа! Это во-первых… Во-вторых, тебя никто не спрашивает, хочешь ли ты иметь с нами бизнес или нет! Ты у нас на крючке!
— Развели вы меня в Москве, как лоха, — угрюмо заметил Йонайтис. — А теперь пользуете по полной программе…
— Алик, в том, что с тобой случилось в Москве, ты должен винить не меня или еще кого-то, а самого себя, — уже более спокойным тоном сказал Харамиев. — Попался на крючок? Ну и веди себя соответственно: плыви, куда тебя ведут, потому что, если начнешь дергаться, крючок засядет еще глубже… себе только навредишь, сделаешь еще больнее.
Йонайтис достал из пачки целую сигарету и на этот раз не стал ее ломать, прикурив от «Ронсона».
— Вы все тогда, в Москве, подстроили, — сказал он, нервно затягиваясь сигаретой. — Сначала долг мне накрутили до «лимона» с лишним по двум вашим казино…
— Нечего было шариться по ночным клубам и игорным домам, — спокойно сказал Харамиев. — Вспомни сам, как ты зажигал! Заряжался коксом «три девятки»… и море тебе было по колено! Кстати, ты не забыл о моем предупреждении?
— Насчет кокаина? — поморщившись, переспросил Йонайтис. — Да завязал я, завязал… отстань!
— Если ты обманываешь меня, то я об этом все равно узнаю, и тебе тогда непоздоровится! Ты мне нужен, Алик, для бизнеса! Погулял по молодости, поколобродил, пора и за ум браться! Пусть другие наркотой травятся, а из тебя… из тебя, Алик, мы сделаем самого богатого человека в твоей стране…
— Если бы не кокс, — пропустив последнюю реплику мимо ушей, сказал литовец, — вы бы меня на свой крючок не поддели! Ты же сам видел, что я был не в себе! Но таскал меня по казино до тех пор, пока я не просадил миллион с четвертью баксов, и все в долг! Быстренько потом оформили расписку через нотариуса, и все… вот он ваш «крючок»!
— Одного поводка для таких, как ты, у которых есть богатенькие папы, способные рассчитаться по долгам за своих ветреных, неразумных деток, явно недостаточно, — криво усмехнувшись, сказал Харамиев. — Надеюсь, Алик, ты не забыл про кассету, которая лежит в сейфе одного из российских банков наряду с твоей долговой распиской?
— Ты же знаешь, Руслан, что я не убивал ту шлюху, в постели с которой ты или твои люди засняли меня на пленку, — угрюмо заметил Йонайтис. — Я тогда был так обдолбан, что вообще ни хрена не соображал! Сами ее пришили и мне подложили, чтобы я уже окончательно не соскочил с вашего крючка!..
— Ты же знаешь, Руслан, что я не убивал ту шлюху, в постели с которой ты или твои люди засняли меня на пленку, — угрюмо заметил Йонайтис. — Я тогда был так обдолбан, что вообще ни хрена не соображал! Сами ее пришили и мне подложили, чтобы я уже окончательно не соскочил с вашего крючка!..
— Умный парень, — похвалил его Харамиев. — В том смысле, что сообразительный… плохо только для тебя, что задним числом ты все хорошо понимаешь. Во-первых, мертвая девушка, в постели с которой ты был заснят, не рядовая шлюха, а сотрудница фирмы по оказанию эскортных услуг. И не какая-нибудь хохлушка, а настоящая москвичка. Дело не закрыто, убийцу ищут до сих пор. А у нас, как ты должен быть в курсе, есть не только кассета с показаниями таймера… но и нож, которым было перерезано ее горло, с твоими, Алик, отпечатками пальцев на рукояти…
— Черт бы вас всех побрал… — судорожно вздохнув, сказал Йонайтис. — Ладно, я понял, что вы не дадите мне так легко выйти из вашего бизнеса. Давай лучше поговорим о делах… Меня известили через моего адвоката, что во вторник, в десять утра, меня хотели бы видеть в городской прокуратуре, где мне хотели бы задать какие-то вопросы, — сказал Йонайтис.
— Ну и с чем это может быть связано? У тебя есть какие-нибудь версии?
— А что тут гадать? — Йонайтис пожал плечами. — Сто процентов, что это связано с гибелью Ричи и администратора «Лас-Вегаса». Я ведь их обоих хорошо знал.
— Алик, это все ерунда, — спокойным тоном сказал Харамиев. — Ты же сам знаешь, что ты здесь ни при чем.
— Я-то точно не имею к этому никакого отношения…
— Ты на что-то намекаешь, Алик? — Харамиев косо посмотрел в сторону литовца, с которым они вновь прогуливались по тропинке вокруг озера. — Какие у тебя есть основания думать, что к смерти Ричи причастен я или кто-то из моих друзей?
— Вообще-то никаких…
— Ну то-то же… Все, эту тему мы закрываем! Хотя… Ты не в курсе, Алик, как обстоят дела у тех мужиков из охранной фирмы, которые судятся по поводу КРЦ?
— Ты имеешь в виду Нестерова? И его кореша Мажонаса? Тех самых, что ворвались к Ричи, когда мы были у него в гостях?
— Да, именно о них я тебя и спрашиваю.
— Гм… Уже было одно заседание суда. Контора судебных приставов описала у них все имущество… они сидят сейчас, по моим сведениям, в голых стенах… даже оружие у них отобрали.
— Это все новости?
— Нет. Через свои связи в полиции я узнал, что их обоих в пятницу, спустя какое-то время после взрыва возле казино, задержали и посадили в Лукишкес…
— Вот видишь, сколько хороших новостей, — улыбнулся Харамиев. — А ты, Алик, почему-то не в настроении…
— Это еще не все, Руслан. Эта парочка в изоляторе и суток не провела. Вчера, еще до полудня, их выпустили, даже не взяв подписку о невыезде… А почему ты спрашиваешь о них?
— Да так, — пожал плечами Харамиев. — Забавные они ребята…
Они вернулись обратно к корчме.
— Алик, ты выполнил мою просьбу? — спросил Харамиев.
Йонайтис залез в карман плаща и вытащил оттуда ключи с брелоком. Он щелкнул, отключив сигнальную систему припаркованного рядом с джипом автомобиля «Фольксваген Пассат», затем передал ключи чеченцу.
— Документы в бардачке, — сказал он. — Машина оформлена по доверенности на тебя, все чисто, все проведено через компьютер нашей дорожной полиции… Когда встретимся? И чем ты намерен заняться здесь, в Литве?
— Тебе этого лучше не знать, — сказав это, Харамиев вдруг ощерил в ухмылке свои волчьи зубы… — Шучу, Алик, шучу… В ближайшие месяцы нам понадобится наличка, причем немалые суммы. Тех средств, что идут через ваши прибалтийские банки, отмытых и показанных как легальные доходы с твоих фирм и фирм твоих компаньонов, в том числе и в Москве, для того чтобы взять под контроль ваш местный игорный бизнес и в целом сферу развлечения, будет явно недостаточно. Но это я так, к слову… Чтобы ты тоже понимал, в каких масштабных событиях ты призван играть первую скрипку…
Прежде чем усесться в «Фольксваген», Харамиев похлопал своего литовского приятеля по плечу:
— Все будет нормально, Алик. Все эти рокфеллеры тоже когда-то немного нарушали законы своих стран, но теперь, когда они поднялись, их считают достойными, уважаемыми людьми.
На одной из развилок «Фольксваген» свернул, прощально мигнув фарами: Харамиев держал курс то ли в Каунас, то ли дальше на запад, к взморью или Куршскому заливу.
Алик был настолько в разобранном состоянии — разговор с этим чеченом спалил ему уйму нервов, — что вынужден был ненадолго приткнуться в «кармане» и принять дозу (новая «табакерка», которой он разжился вместо той, что была выброшена Харамиевым в озерцо, была припрятана в перчаточном отделении джипа)…
Ему стало лучше, гораздо лучше.
«Пошел он к черту! — подумал про себя Алик после того, как «сифанул» во второй раз, километров за двадцать до Тракая, куда он сейчас направлялся. — Все, с этим надо кончать! Расскажу отцу все как есть… а там будь как будет!.. Не убьет же он меня, собственного сына, наследника своего имени и своего немалого состояния? Он тертый калач… та еще закваска… вместе мы придумаем, как сбросить эту перехватившую горло петлю…»
Ему было не привыкать вести машину под кайфом. Наоборот, ему казалось, что, зарядившись коксом, он водит тачку очень классно.
Когда он проехал Тракай и свернул на нужную ему дорогу, которая вела в загородное поместье отца, ему вдруг стало весело.
Он подумал о том, что разберется с чеченом сам, благо нанять киллера для него ничего не стоит.
Он засмеялся, потому что эта мысль показалась ему не только очень разумной, но и крайне остроумной.
А в следующую секунду, содрогаясь от смеха, вылетел на повороте с трассы, врезавшись на скорости в сто шестьдесят километров в ствол одного из растущих вдоль дороги деревьев…
Глава 40 В ХОРОШЕЙ АРТЕЛИ ВСЯК ПРИ ДЕЛЕ
«Соколы», вернувшись с неудачной, в общем-то, вылазки в один из приграничных хуторов, покемарили всего с часок в холостяцкой квартире Стаса, затем мало-мальски привели себя в порядок и с полуторачасовым опозданием против обычного расписания — не считая того, что сегодня воскресенье и все нормальные люди отдыхают, — приехали на «Круизере» в свой служебный офис.
Слон не стал доставать ключи, а утопил пальцем кнопку дверного звонка.
Дверь им открыла Ирма, одетая против обыкновения в темные брюки с подтяжками и темно-зеленого цвета водолазку.
— Здравствуйте, Римас, — сказала она, пропуская «соколов» в коридор офиса. — Здравствуйте, Стас. Собиралась уже вам звонить, но увидела в окно, что ваш «Круизер» подъехал…
— С каких это пор, Мышка, мы с тобой на «вы»? — непроспавшимся голосом поинтересовался Мажонас. — Блин… а чего это мы с тобой говорим по-русски, сяся?
— Как-то сегодня ты странно выглядишь, Ирма, — покосившись на адвокатессу, сказал Стас. — С каких это пор ты стала носить брюки с подтяжками? И почему ты, в самом деле, говоришь по-русски? У нас что, гости? Может, Семенова приехала? Кстати, тебе брючки идут… особенно хорош вид сзади.
Тряхнув своими пшеничными волосами, Мышка скрылась в «комнате отдыха», оставив дверь полуоткрытой.
— Что это с ней? — Стас снял плащ и повесил его на плечики, а шляпу положил сверху на полку… — Может, не в духе?
— Понятия не имею, — сказал Слон, вешая свой кожан рядом с плащом Стаса. — Я так думаю, что пора уже сясю замуж выдавать…
Мажонас первым вошел в комнату отдыха, где теперь, кроме неподъемного дивана, имелись стол, стулья и еще кое-что по мелочам.
Он от порога сладко потянулся, зевнул… да так и остался стоять с незакрытым ртом.
— Все, полный абзац, — сказал он, клацнув от удивления челюстью. — Кажись, Стас, у меня начались глюки…
Стас вошел в комнату вслед за ним и тоже опешил.
— Одна Ирма… — Он посмотрел на ту девушку, что открыла им дверь и которая была одета в брюки и водолазку (она стояла у окна). Потом, переведя взгляд на другую девушку, сидевшую на диване, одетую в привычный деловой костюм, с точно такими же прямыми волосами цвета спелой пшеницы, озадаченно произнес: — И еще одна Ирма. В итоге мы имеем две Мышки.
— Стас, ты видишь то же, что и я? — обрадовался Слон. — Вроде бы вчера не бухали…
— Точно, — сказал Стас, приглядываясь к двум девушкам, сохраняющим загадочное молчание. — Даже капли в рот не брали.
— А надо было! — Слон полез пятерней в затылок. — Это все из-за сухого закона! Видишь, до чего трезвый образ жизни может довести? В глазах уже двоится…
— Какая из вас настоящая Ирма? — спросил Стас.
— Я, — сказала та девушка, что сидит за столом. — Правда, похоже получилось?
— Объясните, в чем смысл этого маскарада? — сказал Нестеров.
— Это был рабочий момент, — сказала Семенова, стаскивая с головы парик и поправляя собственные иссиня-черные волосы. — Возможно, ситуация обернется таким образом, что мне придется при переговорах с похитителями выдать себя за адвоката Ирму Мажоните… Хотя, как я уже говорила Ирме, но не успела рассказать вам, на сайте среди пяти кандидатур «переговорщиков» от Литвы выставлен мужчина, юрист из Вильнюса… решено не подвергать опасности жизнь Ирмы, да к тому же для выполнения столь сложного и опасного поручения необходим опыт и знание специфики такого рода дел.