– Второй. Рейвен, что там у тебя.
– Ноль. Сарай, ангар, следы техники.
– У меня – навес для техники. Пустой.
– Я собираюсь войти в сарай. Один справлюсь.
– Понял. Я иду дальше.
Дверь я открывал аккуратно, хоть в такой вот патриархально-сельской местности вряд ли найдется умелец поставить растяжку, по-другому я открывать не умею. Открыл, присмотрелся, потом с пистолетом в руке проник внутрь.
Тут тоже было сено, но россыпью, под самый потолок. Старое по виду, не желтое, а почти серое…
– В сарае – чисто, – доложил я.
– Перемещайся ко мне, я кое-что нашел.
Осторожно, контролируя окна, я переместился к полковнику. Тот указал пальцем на перелесок, там я увидел зеленое пятно…
Черт, отлично сделали! Как будто специально готовились – перегнали всю свою технику в перелесок и там замаскировали. Если бы не ветер, сорвавший часть положенных для маскировки веток, могли бы ничего не заметить.
Два трактора, оба зеленые, «Джон Дир», не самые последние, но и не старые. Один средний, другой поменьше среднего – не монстры, что пашут техасские прерии, там движки по шестьсот-семьсот лошадей стоят, как судовые. Выглядят неповрежденными.
Я обломал листья с ветки, сунул импровизированный щуп в один бензобак, потом в другой. Пусто. Всю солярку слили.
– Пусто, сэр.
– Вижу. Возвращаемся к дому.
В дом мы заходили так: полковник первым, я его прикрывал с пистолетом. Судя по тому, как полковник открывал дверь, он знал, что делает, и ему пришлось немало времени провести на тренажерах для ближнего боя, отрабатывая тактику проникновения в помещения.
Чистенький, ухоженный североамериканский дом – мне они не нравятся, потому что они не каменные, а рейка с утеплителем на каркасе, но для североамериканцев, у которых здесь нет настоящей зимы, сходит и такой. Половичок на входе – вытирайте, мол ноги, не несите грязь в дом. Какая-то коробка на середине лестницы – тащили второпях.
Записку мы нашли на кухне. Приложенную ножом.
Лора, мы отправились на юг вместе со скотом. Дядя Дейв жив, он звонил нам, все в порядке. Если приедешь, передай привет Нику, сорванцу, с которым ты любила прятаться на сеновале. Папа.
– Как думаешь, парень, под навес можно будет загнать самолет? – спросил полковник.
Я же подумал о другом. Кому неведомая Лора, видимо, фермерская дочь, отправившаяся на обучение в город, должна передавать приветы, если все откочевали отсюда?
Нет, господа североамериканские фермеры, все-таки ваши хитрости – ничто для русского морского офицера со спецподготовкой. Тоньше надо намекать, тоньше.
– Сеновал…
– Что?
– Идемте за мной.
На сеновале, том самом, заваленном сеном, я взялся за вилы, удобные, с коротким держаком, начал скидывать сено, наваленное тут стогом. Через несколько охапок зубцы вил наткнулись на что-то металлическое, и полковник, поняв, что происходит, принялся мне помогать руками.
Через несколько минут нашему взору предстал пикап «Форд-5500» с одинарной кабиной и бортовым кузовом, предназначенным для перевозки сена. Откопав его, я заметил, что двери нарочно приоткрыты, сунулся в кабину и обнаружил там дробовик «Винчестер-1200», несколько коробок с патронами, которые заботливые родители оставили для дочери. В бардачке – еще и пистолет, «кольт-1911» и две коробки с патронами. Ключ в замке зажигания, поворачивай и поезжай.
– Полный бак, – сообщил полковник, прокопавший траншею до бака.
– Сольем?
– Зачем? – пожал плечами Ругид. – Это дизельный «Камминс», у него сил не меньше, чем у трактора. Дотащит только так, на некоторых станциях такие вот пикапы, поставленные на рельсовый ход, даже маневровыми тепловозами работают.
– Поверю вам, сэр.
– Не надо, – предупредил полковник, увидев, что я собираюсь завести, – сейчас я кликну пару крепких парней, и мы вытолкаем его отсюда. Еще пожара не хватало…
С четверыми морскими пехотинцами, пришедшими к нам на помощь, мы вытолкали тяжелый пикап, скорее даже не пикап, а фермерский легкий грузовичок[20] из сарая, дизель схватился с первой попытки. Морские пехотинцы залезли в кузов, чтобы не чапать до места посадки пешком, я машинально прикинул и понял, что в этот кузов влезем все мы, да еще и место для боезапаса останется.
На дороге уже собрались машины, которые здесь пусть редко, но проезжали. В машинах были североамериканцы, все они предлагали помощь. Я занервничал от того, что операция может быть раскрыта, но полковник быстро нашел с добровольными помощниками общий язык, заодно узнав, что в Саванне и Маунт Плезант англичане, но в мелкие порты они вроде как еще не сунулись. И то хорошо.
Североамериканцы, только что бежавшие в глубь страны, в центральные штаты, в нутряную Америку, увидев полковника морской пехоты, выразили горячее желание сражаться, кое у кого было даже боевое оружие. Морские пехотинцы в САСШ – один из фетишей, максимально мобильные и подготовленные войска, малыми силами добивающиеся того, чего некоторые не могут добиться и гораздо большими. Полковник объяснил добровольцам, что пока помощь нужна только в том, чтобы отбуксировать приземлившийся самолет вон до того места, а дальше они должны спасаться, как им и было приказано. Все некомбатанты должны находиться вне зоны боевых действий, а о защите страны позаботятся профессионалы. Закончил свою короткую речь он сакраментальным «встретимся в Вашингтоне», что было встречено нестройными, но искренними аплодисментами. Вообще, североамериканский народ при вторжении показал себя в основном с хорошей стороны, людьми, достойными своей земли и своего флага.
Самолет нам удалось отбуксировать за полчаса, прицепив его не к одному, а сразу к трем транспортным средствам, моментально нам предоставленным во временное пользование. Самолет зашел под ангар весь, за исключением высокого, с хвостовыми плоскостями хвоста, его пришлось замаскировать брезентом. Объединенными усилиями из сарая вытащили все сено, замаскировали самолет, как смогли. Без добровольной помощи простых граждан у нас на это ушло бы в два, а то и в три раза больше времени.
Напоследок полковник написал и положил поверх записки еще одну, где указал, что машину они нашли, и она реквизируется в пользу Федерального правительства. В конце записки он извинился перед неведомой Лорой и подписал, что то, что они оставляют, возможно, поможет ей. Ружье и пистолет с патронами мы оставили на кухне, вместе с ними оставили трофейный британский карабин с боекомплектом к нему – четыре снаряженных магазина. Более чем нужная по нынешним временам вещь.
Затем из найденного брезента, которым здесь укрывали сено, мы сделали что-то вроде навеса над кузовом «Форда», чтобы сверху не было видно, что у нас в кузове. Перегрузили все снаряжение и оружие, какое смогли, а какое не смогли – раздали людям. После чего мы направились на восток, а граждане Североамериканских соединенных штатов, в одночасье ставшие беженцами, – на запад…
Ночь на 14 июля 2012 года Сэн-Симон, Джорджия
В городе англичан и в самом деле не было.
Объяснялось это прежде всего тем, что у них не хватало сил на все. Они – морская держава, любая авианосная группа им жизненно важна. Это мы, русские, можем направить в открытое море все десять ударных авианосных групп, какие у нас есть, и не создадим угроз своей стране, потому что мы сможем защитить ее и на суше. Англичанам же было важно защитить свой маленький проклятый остров от возможной атаки русской палубной авиации, поэтому они вынуждены были держать два авианосца в Восточной завесе и один – в западной завесе. Еще три авианосца были вынуждены контролировать восточное побережье САСШ, прежде всего Норфолк, основную базу североамериканского военно-морского флота, и часть северо-восточного берега, где сейчас происходили основные боевые действия за так называемую «большую восточную агломерацию». Западный берег контролировали японцы, но и там британцы были вынуждены держать свой авианосец, потому что японцы могли в любой момент переметнуться по своим соображениям или под угрозой нападения и бомбежки Токио. Оставшиеся вынуждены были выстраивать завесу в Атлантическом океане, противодействуя (пока невоенными методами) выходящим на позиции русским ударным авианосным группам. Нельзя было забывать и о Священной Римской Империи Германской Нации – с укрепленных до предела бункеров на западном побережье Европы в плавание выходили субмарины, которых у германского флота исторически было больше, чем у любого другого. Не подводные атомные ракетоносцы, корабли судного дня, а небольшие, смертельно опасные охотники с торпедами и противокорабельными ракетами. Все хорошо помнили тотальную подводную войну, которую развернули немцы в ответ на действия Объединенного флота союзников в Мировую войну, и никому не хотелось повторения. Если германцы решат установить морскую блокаду Англии силами подводного флота, Англия просто вымрет от голода.
Все готовились к большому сражению, флоты маневрировали, стремясь занять наиболее выгодные позиции, и никто не знал, что начало этого сражения зависит только от нас, от маленькой, русско-американской группы, продвигающейся сейчас к восточному побережью на бывшем фермерском грузовике, прикрывшись брезентом.
На въезде в город нас остановили национальные гвардейцы, у них была бронемашина и старый, оставшийся без топлива, но с исправной пушкой, танк из резервов. Винтовки у них тоже были старые, со складов резерва – это были булочники и почтальоны в форме, которые в свое время польстились на льготы по налогам и небольшую доплату к жалованию, а сейчас из-за этого дьявол пришел за их душами, и они попали на войну. Поговорив с ними, полковник Ругид выяснил, что в городе англичан и в самом деле нет, они видели истребители, которые определили как «Харриеры» и палубные «Молнии», но они просто пролетали мимо и не бомбили. Судов они не видели и попыток высадиться не было, но вот в Чарльстоне, одном из крупнейших портов в этой части света, однозначно высадилась английская морская пехота. Их можно понять, англичан: сил мало, а Чарльстон – там и наливники, и огромные запасы топлива, которым можно заправлять в том числе и неатомные суда, и огромный контейнерный терминал, в котором добра на всю метрополию хватит, если вывезти. Да и если… русские и германцы, скажем, начнут совместную операцию по переброске сюда своих наземных сил с танками, разгрузить танковозы можно будет только в нескольких портах по побережью, и если их занять, а при невозможности обороны взорвать…
Проблема оказания действенной помощи Америке усложняется. Хотя, на мой взгляд, самое действенное – асимметричный удар через Аляску в направлении Канады всеми силами, с переправкой танков тактическими, а не стратегическими средствами.
Ладно…
Проехав по улицам города, мы не нашли ничего, кроме брошенных машин и следов поспешной эвакуации, которой англичане не препятствовали, – мне вообще казалось, что они хотели захватить столицу страны, подписать вассальный договор и прекратить все это, чтобы потом начать уже против России. Брошенные машины, самодельные плакаты, указывающие направление к пунктам эвакуации, заклеенные крест-накрест окна. Город патрулировали малочисленные части Национальной гвардии, патрули на два-три человека на реквизированных гражданских пикапах, несколько раз мы встречались с ними по дороге. Если бы англичане решили сюда высадиться, их ничего бы не остановило в продвижении в глубь страны. Кроме разве что авиации и сковывающих действий с моря.
Рыбный порт находился, как это и положено порту, на самом побережье, в порту я заметил самые разные плавательные средства, от древних шаланд до вполне современных яхт и рыболовных траулеров небольшого и среднего размеров. Тут же было довольно много буксиров, как мне потом сказали – в этом порту была фирма, занимающаяся профессиональным ремонтом и обслуживанием двигательных установок, а это – именно то, что чаще всего требует обслуживания у буксира. Прямо у самого бетонного причала стояли ангары и здания из бетонных плит, они были огорожены забором из сетки-рабицы и имели удобные выезды на шоссе. Судя по количеству машин-рефрижераторов и рефрижераторных полуприцепов, сейчас брошенных прямо здесь, здесь раньше принимали и перерабатывали рыбу.
– Разживемся рыбными консервами? – спросил я, ткнув пальцем в первое попавшееся здание.
– Черт… неплохая идея, – сказал один из морских пехотинцев, тот самый Вермеер, который был у Ругида за правую руку, – убил бы за сэндвич с тунцом.
– Черт, сэр, у нас полно возможностей убивать просто так… – сказал еще кто-то из морских пехотинцев.
Кто-то засмеялся – сейчас нет ничего лучше хорошего, чистого, искреннего смеха, такой редкости в наши поганые времена.
– Кажется, приехали…
Наш «Форд» остановился около одного из зданий, на вид такого же, как и все. Полковник вышел, огляделся по сторонам, внешне лениво, но я-то знал, что он все подметит своим несуетным и внимательным глазом…
И я подметил то, что одна из камер системы видеонаблюдения, установленная на здании, чуть повернулась, чтобы видеть нас. А это значило, что, в отличие от многих других зданий, здесь это не заброшено.
– Что здесь?
Полковник Ругид обернулся, широко улыбаясь.
– Здесь пещера Алладина, парень. Держу пари, ты и не видал никогда такого.
– Сэр, вы так и не отдали деньги за мое предыдущее пари.
– Ах, да… Точно.
Сотня перекочевала из одного кармана в другой. Все равно она мало чего сейчас стоила.
Полковник склонился над панелью системы контроля доступа и принялся нажимать на кнопки. Я попытался запомнить комбинацию, но бросил, слишком сложно, много цифр, да и полковник стоит так, что мне не видно половину панели.
Наконец что-то едва слышно щелкнуло, и полковник открыл калитку в воротах, а потом и сами ворота.
– Двигаемся. Безопасно.
Мы подъехали к зданию из белых бетонных плит, и я еще кое-что заметил. Уж очень хорош бетон! В порту – тут и морская соль, и ветер, и перепады температуры – все здания или ржавые, или крошащиеся, очень агрессивная среда. Есть специальные марки бетона, они применяются в том числе для тампонирования нефтяных скважин, при его изготовлении применяется так называемый «восьмисотый» цемент, но он очень дорог, и ни один гражданский подрядчик не будет строить из такого. А вот военный – вероятно, будет. Это, похоже, и не здание вовсе, а настоящее фортификационное сооружение!
Полковник повторил те же манипуляции с пультом системы контроля доступа уже на двери. Я заметил, что здесь можно было открыть либо маленькую калитку для того, чтобы прошел человек, либо большую, чтобы прошла средняя транспортная машина, либо можно было открыть створки на весь лоб здания, чтобы могло пройти что-то очень большое.
– Безопасно. Вперед.
Держа на всякий случай руку на рукоятке пистолета, я шагнул следом за морпехами внутрь и…
Натуральным образом обомлел.
Это было не здание завода по переработке рыбы, не место, где производят филе и рыбные консервы. Это был самый настоящий замаскированный сухой док! Подобные сооружения я видел в Крыму, в том числе огромные схроны для подводных лодок, но тут маскировщики сего сооружения поработали на совесть и, похоже, превзошли нас. Что мы, что немцы, строили укрытия для подводных лодок в скальных толщах, во фьордах, в заливах, используя огромные количества армированного бетона и естественные укрытия в скалах. Но на любое укрытие найдется достаточного калибра бомба, пусть даже и атомная. Но североамериканцы поступили хитрее – они замаскировали объект на самом берегу под обычный рыбоперерабатывающий завод. Я не сомневаюсь, что соседние здания, построенные точно так же, построены специально для маскировки, и перерабатывают рыбу на самом деле. Просто правительство построило и сдало их в аренду по льготной цене, чтобы все думали, что здесь и в самом деле рыбоперерабатывающий завод, и нет ничего другого. И никто, даже анализируя спутниковые снимки, не задастся мыслью, а почему одно здание как бы пустует. Ну не сдали его! Может быть, сюда для маскировки тоже машины подъезжали в мирное время.
Гениально!
Я достал из кармана сотню, вернул ее полковнику.
На бетонном полу, на специальных подставках, стояло судно. Катамаран с высокими надстройками, с двумя грузовыми стрелами, большой и малой, с высоко поднятой вверх вертолетной площадкой. Было на нем место для стандартных грузовых контейнеров, но не так много, как на platform support vessel, судне для обслуживания нефтяных платформ в открытом море. Высокая надстройка, радиооборудование на вид гражданское, но очень мощное, что-то мне кажется, что ни один рачительный хозяин не станет тратить свои денежки на такое радио– и навигационное оборудование для судна, вся задача которого заключается в том, чтобы чапать от платформы к платформе. Похоже, что это судно с двойным дном, так скажем.
– Добро пожаловать на «Леди Залива», мистер, – сказал Вермеер, – прибежище для хороших североамериканских парней.
На судно вели сходни, а вот сбоку было что-то вроде быстросборного военного городка, сделанного из стандартных морских контейнеров. Имея такие контейнеры, можно было возвести настоящую опорную базу в диком месте примерно за сутки. Видел я подобные городки в Мексике и Бразилии, видел своими глазами.
– Опорная база поддержки?
– Она самая, мистер. Она самая. Добро пожаловать на борт.
Судно кто-то законсервировал, и законсервировал очень грамотно, я даже смазку увидел, чтобы предохранять механизмы от ржавчины. Если выходить в море – целый день провозимся с расконсервацией.
Ругид открыл какой-то люк в надстройке.
– Сюда…
Генератор еще не пустили, в надстройках было темно, но видно было, что этот корабль строился по военным спецификациям. Кремальеры! Самые настоящие кремальеры, способные намертво задраить люк, и которые надо взрывать, чтобы вскрыть. Гулкая пустота коридоров, каждый шаг отдавался в ушах.