– Тот, что на штыре, – это было мое заклятие! – довольно гордо сказал Фелим из-за правого крыла Эльды. Он так и не послушался друзей и выскочил во двор, волоча за собой Рёскина, который вцепился в болтающийся конец его пояса. – Должно быть, они попытались на кого-то напасть, иначе бы заклятие не сработало… А вращающийся купол чей?
– Понятия не имею! – ответила Эльда. Но тут же вспомнила, как пролетела через комнату, чтобы впустить Рёскина, и как ветер от ее крыльев потревожил магические узоры.
Однако эта мысль быстро вылетела у нее из головы. Потому что рядом с ней очутился Коркоран. Его вместе с Умберто притиснули к ее левому крылу.
– А кто там, в куполе? – спросил Коркоран.
– Второй курс, моя группа. У них сейчас астрология, – ответил Умберто. – Боюсь, они там одни, без наставника. Я, можно сказать, сбежал. Коркоран, вы можете остановить купол отсюда, снизу? У меня не получается.
– У меня тоже, – ответил Коркоран. – Я уже пробовал. Очевидно, кому-то придется подняться наверх и разобраться с этим на месте. Как у вас с левитацией, Умберто?
– Боюсь, что никак, – признался пухлый Умберто.
Коркоран вздохнул и оглянулся в поисках Финна:
– И у меня так же.
Эльда поняла, что это ее шанс оказать наконец Коркорану настоящую услугу! Ее сердце так забилось от возбуждения, что у нее даже закружилась голова не меньше, чем у того ассасина, – не говоря уже о студентах внутри купола. Грифонша широко открыла клюв, глотнула морозного воздуха и наконец застенчиво произнесла:
– Простите, Коркоран, но я могла бы взлететь туда, наверх, и поднять вас – если вы, конечно, не против.
Вышло так, что Эльда произнесла это несколько громче, чем рассчитывала. На нее стали оглядываться с одобрением, в задних рядах кто-то крикнул: «Молодчина!» Коркорану поневоле пришлось тоже обернуться к Эльде.
– Хм. Вот как? – сказал он без особого энтузиазма.
Потом оглядел себя и Умберто, сравнил. Коркоран был явно легче. Он снова вздохнул.
– Ну хорошо. Только, пожалуйста, не впивайтесь в меня когтями. И смотрите не уроните меня, не то мое предсмертное проклятие настигнет вас прежде, чем я долечу до земли.
Эльде ничего не оставалось, как ответить:
– Да что вы, я вас не уроню! Я очень надежная.
По правде говоря, она никогда прежде не поднимала людей в воздух – Дерк ей не разрешал. Но теперь признаваться в этом было уже поздно. Все, кто находился во дворе, подбадривали ее радостными криками, и Умберто – громче всех.
Коркоран нехотя подошел и встал перед Эльдой, спиной к ней, и Эльда очень бережно обхватила его за бока, под мышками. Волшебник Умберто тоже не стоял сложа руки: он бегал вокруг них, расталкивая народ и крича:
– Отойдите! Отойдите подальше! Грифону нужно место, чтобы взлететь!
Люди испуганно и почтительно подались назад, и в конце концов вокруг Коркорана и Эльды образовалось довольно обширное пустое пространство. Когда Эльда увидела, что уже может расправить крылья, она взмахнула ими, напружинила лапы и взлетела. «Ох ты!» Первый взмах дался ей без особого труда. Зато второй стоил титанических усилий. Коркоран оказался таким тяжелым! Когда его ноги и ее лапы оторвались от земли, Эльда едва не рухнула обратно. Она отчаянно захлопала крыльями. «У меня все получится! – сказала она себе. – Я большая и сильная, у меня все получится!» Люди, стоявшие вокруг, закрывали лица от ветра, а она все никак не могла по-настоящему оторваться от земли. «Только без паники!» – твердо сказала себе Эльда.
Внезапно она вспомнила, как давным-давно, пятилетней малышкой, впервые училась летать. И как будто вновь услышала голос матери: «Эльда, ради всего святого, маши крыльями размеренно! Вечно ты торопишься, как на пожар!»
«Спасибо, мама!» – подумала Эльда. Она прекратила судорожно трепыхаться и попыталась вместо этого взмахивать крыльями как можно медленнее и мощнее. И почти сразу взмыла над уставившейся на нее толпой. Она поднималась все выше и выше, прижимая Коркорана к груди, как будто он и впрямь был плюшевым медвежонком, с которым она летала в детстве. Не об этом ли она мечтала с тех пор, как впервые увидела его?
Беда в том, что все оказалось совсем не так, как она мечтала. Коркоран на ощупь ничуть не походил на медвежонка. Он был слишком широкий и жесткий, а поверх жестких ребер был толстый слой мяса – и Эльда боялась, что она, как ни старается быть осторожной, все же впивается в это мясо когтями. К тому же порывы ветра, поднятого взмахами крыльев, доносили до нее отвратительный запах пота. Коркоран явно сильно вспотел от стресса. А может, ему было все-таки больно оттого, что она впивалась в него когтями? А может быть, он боится высоты? Эльда слышала, что некоторые люди ее боятся. А может, не высоты, а ассасинов? А может быть – Эльде не хотелось так думать, но она опасалась, что причина может быть именно в этом, – может быть, Коркоран боится именно ее? Она говорила себе, что раз Коркоран боится и тем не менее пошел на это, значит он очень храбрый. Так-то оно так, но если бы он еще не вонял при этом! И к тому же он был такой тяжелый… Слишком тяжелый, чтобы поднять его прямо к башне. Придется свернуть, поймать восходящий поток воздуха и подниматься кругами…
– Ты не туда летишь! – воскликнул Коркоран. Голос у него сделался довольно пронзительный.
– Высоту набираю! – пропыхтела Эльда.
– А-а, понятно, – ответил Коркоран.
Эльда очень надеялась, что он и вправду понял. Потому что ей пришлось описать полный круг и подниматься вверх по спирали. А море поднятых к небу лиц во дворе, стены, крыши с башенками, соседние дворы и город, лежащий за стенами, кружились внизу. К тому времени как они поравнялись с бешено вертящимся куполом, передние лапы у Эльды отчаянно болели от тяжести Коркорана и каждый мускул в крыльях жгло, как огнем. До нее дошло, что в этом-то как раз она сама и виновата – ведь три недели кряду она практически не поднималась в воздух. А ведь говорил ей Кит: чтобы поддерживать форму, надо летать хотя бы раз в два дня! «Я буду летать, буду! Честное слово!» – думала Эльда, подбираясь к башне. Каждый взмах крыльев давался ей с большим трудом. А ведь это было только начало!
– Поверни налево, – сказал ей Коркоран. – Снимем сначала того, что на штыре. Он совершенно беспомощен.
Он сказал это беспечно, но Эльда знала, что беспечность эта напускная. От него еще сильнее пахло потом, чем раньше. Эльда заставляла себя думать о том, какой он храбрый, но в глубине души знала: Коркоран потеет оттого, что чувствует себя таким же беспомощным, как этот ассасин. Беспомощной игрушкой в лапах чудовища, полуптицы-полульва. А услышав, чего он хочет, она едва не застонала вслух. Чтобы подобраться к ассасину, надо было зависнуть в воздухе, а это у Эльды получалось очень плохо, даже когда крылья не болели так сильно, как теперь. Дон, который умел зависать на месте лучше всех в семье, всегда потешался над Эльдиными попытками. Кроме того, ассасин, висящий на штыре, увидел, как она приближается, и выхватил свой отравленный кинжал. Не такой уж он беспомощный…
Эльда угрюмо выгнула крылья и принялась быстро-быстро загребать ими воздух, медленно продвигаясь к ассасину. Тот нацелил кинжал, и губы его растянулись в усмешке: голова грифонши была вытянута вперед, и он собирался ткнуть ее в глаз. Эльда понимала, что он намерен сделать, и ассасин знал, что она это понимает. А еще у нее болело все тело. Ох, как все ужасно! Ее брат Блейд всегда говорил: если все ужасно, постарайся думать о чем-нибудь постороннем, чтобы не замечать, как тебе плохо. Эльда старалась, но ни о чем постороннем не думалось. Кинжал метнулся ей навстречу. Эльда отдернула голову и ударила в ответ клювом. И вот они схватились, кинжал против клюва, нанося и отражая удары, высоко над землей, а Эльде еще надо было висеть в воздухе, и не уронить Коркорана, и не напороться на отравленный кинжал, и не завопить…
Коркоран извернулся у нее в когтях, и Эльда едва не прикрикнула на него, чтобы висел спокойно и не дрыгался. Но внезапно ассасин сделался величиной со шмеля и упал в подставленную сеточку, которую Коркоран приготовил заранее. Эльда сообразила, что волшебнику было необходимо коснуться человека, чтобы наложить на него заклятие.
– Один есть, – сказал Коркоран. Судя по голосу, он был напряжен не менее Эльды. – Теперь лети наверх, к куполу.
«Не могу! – подумала Эльда. – Ты не понимаешь, чего требуешь!» Но она напомнила себе, что, в конце концов, сама вызвалась помочь, и ей с грехом пополам удалось снова расправить крылья и полететь вперед, огибая купол, вперед и вверх, вперед и вверх, туда, где бешено вертелся последний ассасин, цепляющийся за крышку люка, в котором находился большой телескоп. Этот тоже выхватил кинжал. Каждый раз, как его разворачивало к ним лицом, он делал яростный выпад в их сторону. Кинжал был широкий и длинный, так что у ассасина были все шансы дотянуться. Когда Эльда подлетела ближе, убийца даже ухитрился встать. Немалый подвиг: другой на его месте и сесть-то прямо не смог бы. «Ну все! – подумала Эльда. – С меня хватит!» По части расчета скоростей и векторов движения грифонам нет равных. Эльда подлетела к ассасину в тот момент, когда человека на миг развернуло к ней спиной, и с размаху клюнула его в зад.
Тот потерял равновесие и с отчаянным воплем полетел вниз. Коркоран ахнул, но успел-таки поймать пролетающего мимо ассасина за штанину.
– Вот и все, – сказал он.
Волшебник сделал успокаивающий жест в направлении, противоположном вращению купола, и тот со скрежетом остановился. Изнутри послышались радостные крики, со двора донеслось отдаленное «урра-а!».
– А теперь поднеси меня к одному из окон, – распорядился Коркоран. – И побыстрей. Я больше не могу.
У Эльды уже не было сил говорить и что-то объяснять. Она молча спланировала к одному из окон, и там ей снова пришлось зависнуть, пока находящиеся внутри студенты отворяли окно. Она увидела, как Коркоран перевалился через подоконник, подхваченный множеством рук, и сама не столько спланировала, сколько рухнула на крышу Дома заклинателей, где и осталась лежать беспомощной грудой меха и перьев.
«Хоть бы спасибо сказал!» – подумала она. Мышцы отчаянно болели, голова шла кругом от одного воспоминания об этом отвратительном запахе пота. Эльда вовсе не чувствовала себя победительницей. Скорее, ей было ужасно стыдно. Она чувствовала себя круглой дурой, бестолковой, бесполезной дурой. Однако пару раз она ловила себя на том, что удивляется, как же Коркоран собирается лететь на Луну, если он так боится высоты? Эльда решила, что пока останется на крыше. Перелететь куда-нибудь еще совершенно не было сил.
Полчаса спустя люк рядом с одной из труб отворился и наружу выбрался Рёскин. Эльда не смотрела в его сторону, но поняла, что это именно Рёскин, по стуку косточек в его косицах.
– А, вот ты где! – буркнул гном. – Ну что, цела?
– Все тело болит, – призналась Эльда.
«И душа тоже», – подумала она про себя.
– А он тебе небось даже спасибо не сказал?
– Не сказал, – кивнула Эльда.
Она хотела было объяснить, что Коркоран просто ужасно боится высоты, но, пока она собиралась с силами, Рёскин сказал:
– Вот то-то и оно. Знаешь, я начинаю думать, что между этими волшебниками и нашими кузнечными мастерами разница невелика. Все они самовлюбленные, надменные тупицы. Уверены, что мир только вокруг них и вертится. Он сейчас сидит в буфете, его все угощают пивом, а он разыгрывает из себя скромного героя. А о тебе даже не поминает! Не хочешь ли спуститься? Клавдия в Доме целителей приготовила для тебя парилку с травяными настоями. Она говорит, это именно то, что тебе надо.
– О да!
Теперь, когда Рёскин упомянул о парилке, Эльда осознала, что это было единственное, о чем она мечтала. Горячий пар. Душистые травы. Отступающая боль… Какая все-таки умница эта Клавдия! Эльде полегчало от одной мысли о бане.
– Лукин с Ольгой и Фелимом ждут во дворе. Они помогут тебе туда дойти, когда ты спустишься вниз. Весь вопрос в том, сможешь ли ты спланировать или тебя спустить на веревке?
Эльда обнаружила, что ей уже гораздо лучше. Она подняла голову и взглянула на Рёскина. Его невысокая, коренастая фигурка четко вырисовывалась на фоне заката. На могучем плече виднелся моток веревки. Гном и в самом деле был готов в одиночку спустить ее, полутонную махину, во двор, несмотря на то что сам весил раз в десять меньше.
– Это проще простого. Гномы все время так делают, – пояснил Рёскин. – Обернуть веревку вокруг трубы, да и травить ее помаленьку. А они во дворе тебя подхватят.
Эльда негромко хихикнула. Какой же он добрый, этот Рёскин! Хорошо все-таки иметь настоящих друзей!
– Ну, могу ручаться, такие грузы, как я, обычно спускает целая толпа гномов! – сказала она. – Ничего, Рёскин. Я сама слечу вниз. Спасибо.
Она поднялась на лапы и кое-как доползла до парапета, которым была обнесена крыша. Грифонша свесила голову наружу и увидела далеко внизу лица своих друзей. Они казались такими далекими, а двор – таким маленьким и темным, что Эльда даже начала понимать, почему люди боятся высоты. Но потом она вскарабкалась на парапет, раскинула крылья, и все стало нормально. Она аккуратно спланировала вниз по дуге и приземлилась неподалеку от Ольги, Лукина и Фелима. И даже почти не споткнулась.
Друзья бросились к ней:
– Эльда, какая же ты молодец! Ты как, в порядке? Идти можешь?
– Вот попарюсь – и все будет прекрасно, – заверила их Эльда.
Она понимала, что дело не в ноющих крыльях и передних лапах, потому что на самом деле она страдает от разочарования. Но теперь она, по крайней мере, была в силах спокойно думать об этом.
7
Итак, Коркоран запихнул последних двух ассасинов в клетку, рассчитанную всего на двух крыс, и благополучно о них забыл. Следующий день прошел практически без происшествий. Все вздохнули с облегчением и вернулись к обычной университетской жизни. Единственным примечательным событием было то, что Мелисса после завтрака встретилась с долговязым третьекурсником и приобрела у него набор из восьми рефератов за двадцать золотых монет. Долговязый третьекурсник крепко напился в тот же вечер, но в этом как раз ничего необычного не было. Рёскин весь день бурчал о том, как плохо тут кормят, но к этому тоже все успели привыкнуть. Куда примечательнее было то, что Рёскин собрал сорок с лишним книг, валявшихся на полу у Эльды, и любезно пообещал ей, что разберется с ними сам. Грифонша лежала на кровати. Мышцы у нее все еще болели, но она тем не менее лихорадочно дописывала свой реферат. Рёскин потащил книги в библиотеку.
– Они взяты не на ваше имя, – заметила библиотекарша.
– Мои друзья просили меня их сдать, – пророкотал Рёскин.
Он успел обнаружить, что, если говорить низким, скрежещущим голосом, люди думают, что он так шепчет, и, как правило, начинают просить этого не делать. От его шепота стекла в библиотеке задребезжали, и студенты, работающие за столами, принялись раздраженно оглядываться.
– Вы мне просто дайте их формуляры, а я возьму другие книги, которые им нужны, – проскрежетал он.
– Тише, тише! Ладно, ладно! – кивнула библиотекарша, озабоченная только тем, как бы побыстрее от него избавиться.
Рёскин унес из библиотеки еще тридцать восемь книг. И все они были из отдела, посвященного гастрономической магии. Это несколько озадачило библиотекаршу. Она знала, что в этом семестре только двое студентов волшебника Умберто специализируются на кухонной магии, а Коркоран вообще никогда этим не занимался. Но, судя по всему, уведомлять об этом Коркорана было бесполезно. Ее предыдущую записку он просто проигнорировал. Библиотекарша пожала плечами и снова принялась сверять каталог.
Рёскин удалился к себе в комнату и всерьез взялся за чтение. В университете воцарились мир и покой.
Назавтра морозная погода сменилась дождливой. Эльда, которая искренне, честно, от всей души намеревалась полетать перед завтраком, проснулась и обнаружила, что из пастей всех горгулий Дома заклинателей хлещет вода, с носа волшебника Поликанта падают капли и даже по одной из стен ее концертного зала струится небольшой водопадик. Эльда сдалась и отправилась досыпать, мысленно восхищаясь Ольгой, которая все равно побежала на озеро, не обращая внимания на дождь. Ольга вернулась с тренировки промокшая до нитки и посиневшая от холода, но чрезвычайно бодрая и голодная как волк.
В столовой пахло жареным луком. Очень сильно пахло.
– Ух ты! – сказала Ольга. – Как здорово!
Однако большинство студентов не разделяли ее энтузиазма и решили удовольствоваться гренками. Хотя, как ни странно, никакого лука на завтрак не подавали. А подавали на удивление вкусные сосиски и целые горы аппетитной золотистой яичницы. Ольга и Эльда – которой в любом случае еды нужно было вдвое больше, чем человеку, – наполнили себе тарелки с верхом и сели рядом с Рёскином, чтобы для разнообразия насладиться трапезой.
Лукин, напротив, принадлежал к числу тех, кто решил обойтись гренками.
– Боги великие! – воскликнул он, усевшись по другую сторону от Ольги. – Что это нынче с гренками? Они вкусные! Обычно они такие тонкие, что крошатся в руках, и такие пережаренные, что не укусишь. Я всегда удивлялся, как это поварам удается настолько их испортить. А эти в самый раз!
Ольга ткнула Эльду в крыло и кивнула в сторону Рёскина. На тарелке Рёскина красовалась целая гора еды – повыше, чем у них с Эльдой. Гном взял себе шесть гренок и еще, на закуску, целую стопку оладьев, сочащихся сиропом и маслом. И теперь был всецело поглощен процессом. Однако его круглая розовая физиономия выглядела чересчур уж невинной.
– Тебе объяснить или и так все понятно? – шепнула Ольга.
Клавдия тоже обо всем догадалась.
– Рёскин, – сказала она, – все просто замечательно. Но почему все это пахнет жареным луком?
Розовый лоб Рёскина наморщился.
– Не знаю, – признался он. – Но я над этим работаю. Думаю, к обеду мне удастся все исправить.
– Да уж, пожалуйста! – настойчиво попросил Фелим. – А то у меня от этой вонищи голова разболелась. Я встал очень рано, чтобы закончить свой реферат.