Так или иначе, до Моря он дошел. И, глядя в туманную даль, хмуро осознавал, что находится всего лишь на середине пути. Потому что никаких участков суши на радужной поверхности Моря не наблюдалось. Чтобы найти Остров, нужно отправиться в смертельно опасный путь по тому, что раньше могло называться «водной гладью», а теперь превратилось в тошнотворную киселеобразную субстанцию.
Нужна была лодка.
По узкой песчаной полосе берега он побрел на восток. По правую руку возвышались изломанные стволы мертвых деревьев. Здесь, рядом с Морем, жизни не было. Не было птиц, насекомых, да и не могло быть. В Зоне и без того практически нет живности, а Море на жизнь вообще действует угнетающе. На земную жизнь, разумеется. Потому как эта радужная масса чувствовала себя, надо полагать, превосходно.
Кот уже начал ощущать эту нарастающую тяжесть в голове и неприятные спазмы – словно кто-то старательно ощупывает твой мозг прямо под черепной коробкой. Сталкер скрипел зубами и старался не обращать на это внимания.
Лодка. Просто нужна лодка.
Никаких брошенных плавсредств поблизости не наблюдалось. Как бы не пришлось брести до самого Бердска. Там наверняка удастся отыскать старую плоскодонку или моторку. Но время, время…
Вечерело. Туман над Морем расползался рваными клочьями, наползая и на береговую полосу. Казалось, это не туман вовсе, а тяжелое дыхание монстра. Кот зябко кутался в «трофейную» куртку, даже не представляя, что было бы, не отбери он ее у подстреленного наркомана. Пару раз появлялся соблазн присесть на бревно или на камень, но он подавлял в себе убийственную слабость. Стоит только присесть – и он уже не встанет. Все, завод кончился, как у той игрушечной птички с ключиком в попке.
Из тумана навстречу медленно выплыл темный силуэт на стыке берега и Моря. Что это, коряга? Приблизившись, сталкер не поверил собственным глазам.
Лодка! Старая рыбачья плоскодонка – другого и не требовалось, чтобы двигаться по спокойной поверхности. И вроде бы даже весла в уключинах имеются.
– Вот это подарок… – пробормотал он, осторожно обходя находку.
Потому что только дурак с ходу полезет в незнакомое транспортное средство, найденное в Зоне. Тем более – так кстати найденное. Все эти брошенные автомобили, автобусы, прицепы – любимые места для ловушек. С лодками, правда, еще не приходилось сталкиваться, зато приходилось видеть «Летучий Голландец» – притопленный буксир на Берди, по ватерлинию наполненный «ведьминым студнем».
Присев на корточки, сталкер осматривал находку. Усталость как ветром сдуло, пришло знакомое ощущение скрытой угрозы. Снаружи лодка выглядела довольно обшарпанной, помятой, и это само по себе хороший признак: свежая краска и сверкающий металл в Зоне – однозначный признак какой-нибудь смертоносной дряни.
Тем не менее проверить надо. «Комариной плеши» в лодке быть не может – иначе ее бы просто расплющило. Но ловушка может притаиться поблизости. Сунув руку в карман, Кот вытащил гайку, подкинул на ладони – отправил по дуге в старую посудину. Полет состоялся штатно, никаких отклонений не наблюдалось. Для очистки совести было разбросано еще пять гаек веером – все было чисто. Только после этого Кот осторожно приблизился к находке и заглянул через низкий борт.
И почти не удивился, обнаружив в лодке неподвижное тело. Неизвестный лежал ничком, уткнувшись лицом в грязную водицу, покрывавшую дно лодки.
– Так-так… – пробормотал Кот. – Кого это так угораздило?
Вынув из уключины весло, поддел тело, как рычагом, навалился и перевернул на спину.
– Вот это да… – Он не смог сдержать тихого восклицания.
Потому как в мутной жиже, раскинув задубевшие руки, с синеватым лицом, разбухшим от долгого нахождения в жидкости, лежал Януш. Лицо уже тронуло разложение, но это был несомненно он, его сбежавший клиент.
– Стало быть, не добрался ты до своего Острова, – снова вслух произнес Кот. Голос звучал глухо и чуждо. – И зачем было от меня сбегать? Был бы живой сейчас…
В этом как раз уверенности не было. Возможно, этого гада он просто пристрелил бы при случайной встрече – за тот подлый толчок в спину у «жарки». Но о покойниках, как говорится, или хорошо, или ничего. Просто взять под мышки – и выбросить за борт. С мертвецами нам не по пути.
Тяжело перевалившись, тело рухнуло на песок.
Однако мертвец-то должен ему денег. Хоть и грешно мародерствовать, да только сейчас не до вздохов – на благое дело деньги нужны. Отложив весло, сталкер подошел к телу, встал на одно колено и, преодолевая отвращение, принялся расстегивать куртку покойника. Нашел туго набитый пояс, расстегнул молнию.
Денег не было. Пачки нарезной бумаги и несколько купюр поверху, для вида. Впрочем, можно было предположить, что мерзавец с самого начала собирался его кинуть. Вместо оговоренной суммы Кот нашарил во внутреннем кармане куртки какой-то увесистый предмет, на ощупь показавшийся знакомым. Вытащил.
И точно – рация. Стандартное устройство, вроде тех, что используют в Институте. Хм, не говорил Януш о том, что несет с собой рацию. Наверное, потому, что проводник строго-настрого запретил брать с собой электронику. Ну этот тип, видать, сильно себе на уме был. Оттого и загорает сейчас на песочке, раскинув руки.
Глядя на мертвое окошко крохотного дисплея, он сомневался – стоит ли проверять прибор на работоспособность. Чем меньше электроники в Зоне – тем лучше. На сигнал может приползти какая-нибудь притаившаяся по соседству дрянь или «жгучий пух» налетит. Ну его к лешему…
Палец сам щелкнул кнопкой включения. Еще не сообразив, как же так вышло, Кот увидел тускло загоревшийся дисплей, услышал треск эфира и усталый голос:
– …меня слышит. Прием!
В каком-то оцепенении он слушал голос, сразу показавшийся знакомым.
– Всем, кто меня слышит! Прошу выйти на связь. Прием!
Кот сглотнул, но отвечать не торопился. Просто слушал треск динамика и ждал голоса.
– Внимание, требуется помощь! Потерпел крушение вертолет «Ми-8» предположительно в северо-западной части Зоны. Выжил только я один. Прошу передать в Институт…
– Аким, это ты, что ли?! – заорал в рацию Кот, забыв, что нужно дождаться, пока на том конце договорят и перейдут в режим приема.
– …прием! – завершил голос в рации.
– Аким, это ты? – повторил сталкер.
Тишина в эфире заставила его усомниться, что его услышали. Но потом голос удивленно произнес:
– Кот?
– Да, черт возьми! – лихорадочно забормотал он. – Что там стряслось? Что за вертолет? Ты ранен?
– Я в порядке. Вертолет за тобой послали.
– Что?! Кто послал?
– Шевцов. Он сказал, что с тобой что-то плохое происходит. Он организовал «вертушку», а я с ним напросился…
– Погоди… А Шевцов?
Пауза.
– Он погиб при падении.
Кот сжал зубы. Аким продолжил:
– Вертолет взорвался, меня вышвырнуло. Я пытался спасти хоть кого-то. Не смог. Все сгорели.
Кот сел на песок, вытер рукавом лоб. Реальность поплыла перед глазами. Шевцов погиб. Черт… Как глупо, бессмысленно. Зачем было посылать за ним вертолет? Где его собирались искать? Что происходит вообще?
Надо взять себя в руки. Шевцова жаль, сил нет. Но жив Аким, и это надо воспринимать как чудо.
– Где ты находишься?
– Я? Не знаю… Вокруг обгоревшие деревья, болото… Я могу пойти, поглядеть!
– Даже шага в сторону не смей сделать! – выдохнул Кот. Он лихорадочно пытался сообразить, что же делать дальше. – Черт… Почему «вертушка» рухнула?
– Не знаю. Но думаю, мы в гравиконцентрат попали. Помню, в сторону дернуло, движки взревели, а потом я потерял сознание. Когда очнулся, корпус рядом вовсю горел.
– Вот, блин… Да вы спятили! На вертолете – в Зону?! Какого черта? Вы что же, не знали, что полеты здесь запрещены?! А пилоты о чем думали? А Шевцов? Шевцов?! А-а-а…
Он орал в рацию, понимая, что орать бесполезно. Все знают, что в Зону запрещено лазить, – и все лазят. Летать запрещено – но время от времени какие-нибудь «асы» летают по окраинам. Просто так проще – перелетел, высадил-забрал. И никаких многочасовых переходов и оцепенелого лежания в грязи. Все это наша безалаберность, вечная надежда на «авось».
Вообще, закрытое небо над Зоной – основная причина появления сталкеров. Казалось бы, чего проще – прилетай, высаживай экспедиции, выгребай «хабар», грузи – и на базу. Да только – шиш с маслом. В первые дни Посещения, когда власти, уверенные в инопланетном вторжении, в панике бросили на неизвестного врага целый воздушно-десантный полк, было потеряно несколько транспортников и прикрывавших их истребителей. Самолеты срывало в «комариные плеши», сжигало высотными «микроволновками», пробивало «железным дождем». Хорошо, хоть быстро прекратили эти самоубийственные наскоки.
С тех пор – только пешочком. А лучше – ползком. Медленно, на пузе – зато шансы вернуться живым возрастают многократно. Всем известно, что сравнительно небольшая по площади Зона изнутри ощущается в десятки раз больше. И не только из-за пространственно-временных аномалий, превращающих Зону в гигантскую ленту Мебиуса. Когда любые расстояния ты вынужден проползать, замирая и вслушиваясь в каждый шорох, привычные представления о пространстве здорово меняются. Здесь не работают обычные карты – даже рельеф здесь непостоянен, хоть никто и не может объяснить, как это происходит. Бывает, засечешь ориентир, пометишь на схеме, а в следующий раз посмотришь – что за напасть? Был холмик справа, стал слева. Лавров, шеф его, называет это вроде бы «вариативностью пространства». Выражение мудреное, но ни хрена не объясняет. Зато дает простой ответ на вопрос: отчего это военные никак не могут проложить безопасные маршруты полетов? Ответ звучит так: нет здесь безопасных маршрутов. И не помогут ни спутниковые снимки, ни система «Глонасс»: детально разглядеть поверхность Зоны с орбиты еще никому не удавалось. При сильном разрешении изображение отчего-то плывет, и инженерам остается лишь руками развести.
Вообще, закрытое небо над Зоной – основная причина появления сталкеров. Казалось бы, чего проще – прилетай, высаживай экспедиции, выгребай «хабар», грузи – и на базу. Да только – шиш с маслом. В первые дни Посещения, когда власти, уверенные в инопланетном вторжении, в панике бросили на неизвестного врага целый воздушно-десантный полк, было потеряно несколько транспортников и прикрывавших их истребителей. Самолеты срывало в «комариные плеши», сжигало высотными «микроволновками», пробивало «железным дождем». Хорошо, хоть быстро прекратили эти самоубийственные наскоки.
С тех пор – только пешочком. А лучше – ползком. Медленно, на пузе – зато шансы вернуться живым возрастают многократно. Всем известно, что сравнительно небольшая по площади Зона изнутри ощущается в десятки раз больше. И не только из-за пространственно-временных аномалий, превращающих Зону в гигантскую ленту Мебиуса. Когда любые расстояния ты вынужден проползать, замирая и вслушиваясь в каждый шорох, привычные представления о пространстве здорово меняются. Здесь не работают обычные карты – даже рельеф здесь непостоянен, хоть никто и не может объяснить, как это происходит. Бывает, засечешь ориентир, пометишь на схеме, а в следующий раз посмотришь – что за напасть? Был холмик справа, стал слева. Лавров, шеф его, называет это вроде бы «вариативностью пространства». Выражение мудреное, но ни хрена не объясняет. Зато дает простой ответ на вопрос: отчего это военные никак не могут проложить безопасные маршруты полетов? Ответ звучит так: нет здесь безопасных маршрутов. И не помогут ни спутниковые снимки, ни система «Глонасс»: детально разглядеть поверхность Зоны с орбиты еще никому не удавалось. При сильном разрешении изображение отчего-то плывет, и инженерам остается лишь руками развести.
Вот потому-то институтские каждую вылазку за Периметр обставляют как экспедицию с персональным наименованием и наивно пытаются проложить безопасный маршрут с номерными вешками. Смешные они, ей-богу, думают, что, пронумеровав что-то и отметив у себя в журнале, они таким образом «освящают» путь для новых вылазок. Как тот глупый философ Хома из «Вия», очертивший себя мелом от ведьм и вурдалаков. Нет, ребята, Зоне плевать на ваши вешки, рано или поздно она расположит на этом пути какую-нибудь ловушку, куда и влетит «галоша» с наивными исследователями. Тьфу-тьфу, чтоб не накаркать.
Вот и выходит, что как бы ни старались научники, а у сталкеров по-прежнему есть хлеб с маслом. И Международному институту приходится брать на работу всяких сомнительных личностей на должности лаборантов. Потому как других реальных проводников в Зону, кроме сталкеров, нет. Да, наверное, никогда и не будет.
И все это знают, и уж конечно, это знал опытный Шевцов. И полетел в эти гиблые места на «вертушке». Как можно объяснить такой поступок? Только порывом. Есть моменты, когда просто невозможно оглядываться на здравый смысл. Ты просто делаешь то, что должен.
– Ну, Шевцов… – еле слышно проговорил Кот. Покачал головой, щелкнул кнопкой «приема»: – Аким, как слышно?
– Слышу тебя нормально.
– Значит, так. От «вертушки» ни на шаг.
– Но я…
– Места для тебя незнакомые, ты к тому же контуженый, раз сознание терял. А значит, вариантов выбраться живым у тебя немного. Так что сиди там на попе ровно и никуда не дергайся. Я постараюсь найти и вытащить тебя оттуда. Доступно объясняю?
– Доступно.
– Очень хорошо. И рацию не отключай. На сколько ее хватит?
– Ну заряд почти полный.
– Отлично. Будешь корректировать мой путь. Давай установим время выхода на связь, чтобы зря аккумуляторы не сажать.
Деловито раздавая указания, Кот собрался, словно сделал себе инъекцию от апатии и ожидания смерти. Эдак бодро, лихо строить планы спасения, прикидывать маршрут и назначать сеансы связи. Сосредотачиваясь на текущих вопросах, так легко уйти от вопроса главного. И, только отключившись, понял, что забыл одну очевидную вещь.
Вытаскивая из беды Акима, самого себя он обрекает на неминуемую гибель.
Какое-то время он тупо переводил взгляд с рации на лодку и обратно. Если и бывает в жизни какой-то особо важный выбор, то это как раз тот случай. Вот оно, Море, вот она, лодка – только садись и греби, ищи свой спасительный Остров. Вдруг случится чудо, и ты найдешь его, излечишься от своего страшного недуга, вернешься домой.
И узнаешь, что Аким сгинул в глубине Зоны. Вслед за погибшим Шевцовым, отправившимся выручать тебя, дурака. И как с этим жить? Как?
Кот поглядел на свои ладони. Руки било в мелком треморе, сквозь кожу пробивались ветвистые черные прожилки. В этот момент он со всей отчетливостью понял, что обречен. Хотелось выть, скрипеть зубами от безысходности, но никакого выбора попросту не существовало.
Не будет никакого Острова. Потому что этот вариант он даже не станет рассматривать.
Потому что погибший Шевцов не испытывал ни малейших сомнений, отправляясь на вертолете в смертельно опасный полет. Он летел спасать друга – и это оправдывало все – даже риск жизнью пилотов, которые, вообще-то говоря, совсем были ни при чем. И Аким, лучше всех знавший подлую природу Зоны, не задумываясь, отправился вместе с ним. Это нормально. Это самый обыкновенный мужской поступок.
Так поступит и он. Он отправится выручать Акима – и точка.
Почему-то от этой ясности сразу стало легче. Как это легко – не думать о наползающей смерти. Просто идти вперед – и вытаскивать из беды друга. Просто действовать.
Постояв немного у лодки, он ухватился за выступ на носу и затащил посудину повыше, на песчаный берег. Не то чтобы он всерьез рассчитывал вернуться, скорее было просто жаль потраченных усилий на поиски этой самой лодки. Еще раз заглянув через борт, обнаружил там объемистый рюкзак. Что бы там ни было – пригодится. Взвалил рюкзак на плечи, поглядел на неподвижного Януша. Надо бы похоронить человека, каким бы он ни был. Но сейчас действительно не до этого. Просто оттащил тело от воды, прикрыл лицо собственным капюшоном.
Напоследок хмуро поглядел на Море. В наступавших сумерках все гуще клубился красноватый туман. Казалось, чудовище молчаливо насмехается над ним. Ничего, посмотрим, кто посмеется последним… Поправил на запястьях целительные «браслеты» – и двинулся в обратном направлении.
Глава пятая. Зона приема
Искать кого-то в Зоне – дело весьма затруднительное, если не сказать безнадежное. Главная проблема в том, что нигде нельзя двигаться по прямой. Тщательно обходя многочисленные ловушки, хочешь не хочешь, будешь оставлять обширные «белые пятна» в своих поисках. Можно сутками бродить по кругу, думая, что идешь прямо.
Однажды он сам попал в такую ловушку. Просто брел на специально намеченный ориентир – высоковольтную вышку в километре от себя, пока не заметил нечто странное. Это была какая-то чертовщина: он шел и шел, но вышка и не думала приближаться. Так продолжалось трое суток. Тогда он взял другой ориентир – ржавую бочку в отдалении. Но все повторялось неизменно: он будто брел на месте по невидимой беговой дорожке. Думая, что сходит с ума, он начал всерьез психовать. А такие взбрыки психики чреваты потерей концентрации и, как следствие, – гибелью. Тогда ему хватило ума пойти на нестандартный шаг: оставить все ориентиры и двигаться «наобум», чуть ли не с закрытыми глазами. И это помогло – он выбрался из странной ловушки, причем в совершенно неожиданном для себя месте – чуть ли не в километре от предполагаемой точки выхода.
Так что ориентиры в Зоне – вещь относительная. Но и без них не обойдешься – иначе как найти того же Акима? Хорошо, если есть какие-то знакомые, характерные, участки местности, – это поможет значительно снизить круг поиска. А если ничего знакомого рядом нет?
Сталкер поднял рацию, вдавил кнопку:
– Как меня слышно, прием?
– Слышу, Кот.
– Иду на юго-запад, в твою сторону. Нужны ориентиры. Что там у тебя по соседству имеется?
– Вертолет рядом разбитый…
– Да не то! Что там еще рядом с тобой заметного? – спрашивал Кот в рацию. – Чтобы я понимал, где искать. Вообще, от упавшего вертолета дым должен был валить столбом, да что-то не видать было. Так что там с ориентирами?
– Сейчас темно, не видно ничего, – растерянно отвечал Аким. – И холодно…
– Попробуй разжечь костер. Это и мне поможет: на огонь легче всего ориентироваться. Только осторожнее – как бы «жгучий пух» не налетел.
– Я пробую… Но ни спичек, ни зажигалки… Все сгорело. Может, утром в вертолете найду, что уцелело.
– В вертолет лучше не суйся. Вспоминай – что там рядом было?
– Я пытаюсь… Летели вроде бы над домами…
– Это уже внутри Зоны?
– Это еще там, до границы.
– Так… Что еще? Ты говорил – вокруг деревья. Что за деревья?
– Обгоревшие такие, кривые. Не знаю, как еще описать.
– Они от пожара загорелись? Когда вертолет горел?