– Кому принадлежит это замечание?
– Этого я вам не скажу. Дело в том, что беседа была конфиденциальной.
– Имена назывались?
– Разумеется.
– Вас зовут Альфред?
– Алан.
– Я забываю имена людей, только не лошадей. Вот что я скажу вам, Алан. Что касается отношений моего зятя к деньгам и брату своей жены, то на этот счет я могу вам дать любые сведения. Во всем остальном я не авторитетен. Не горюю, если кто-то имеет против него зуб. Оплакивать не стану. Поехали.
Из этого высказывания я вряд ли что для себя извлек. В шесть я сказал, что мне нужно искупаться и переодеться перед свиданием с Лоис. Он быстро и точно подсчитал мой выигрыш и протянул мне листок для проверки.
– В настоящий момент я не располагаю девяносто двумя центами, – сказал он, – но они могут превратиться в девяносто два доллара. В четверг Пух Персика выигрывает в пятом забеге восемь к одному. Из шестидесяти долларов сорок могу поставить на него. На руки получу триста двадцать, из них половина ваши. Плюс девяноста два цента.
Я сказал, что это звучит очень заманчиво и что я дам ему ответ завтра. Я знал: получив деньги, он тут же исчезнет, а я этого не хотел.
Утром на балконе я предложил Лоис пообедать вместе и потанцевать. Я тогда назвал «Фламинго», но, судя по тому, что произошло днем у «Рустермана», туда идти не следовало. Поэтому я спросил у Лоис, не возражает ли она, если мы двинем в «Колонн» в Виллэдже.
Джарелл предупредил меня, что Лоис разборчива в партнерах, и, надо сказать, она имела на это полное право. Она чувствовала ритм всем телом и была послушна своему партнеру во всем. Для того чтобы не ударить перед ней лицом в грязь» я полностью отключился и думал лишь о своих руках и ногах, так что, когда наступила полночь, а вместе с нею подошло время выпить шампанского, я не продвинулся ни на шаг в том, что задумал.
Подняв бокал с шампанским, Лоис провозгласила:
– За жизнь и смерть. – И залпом его осушила. Поставив бокал на столик, добавила: – Если бы смерть порой спала.
– Присоединяюсь к вашему тосту, – сказал я, поставив свой пустой бокал рядом с ее. – Если только правильно вас понял. Что означает эта фраза?
– Сама не знаю, хотя и сама ее сочинила. Это из моего стихотворения. Вот последние пять строчек:
Иль грызун бы высоко скакал,
Свободный и быстрый, с ветки на ветку;
Иль девчонка бы горьких рыданий обрушила шквал,
Проклиная безносую нашу соседку.
О, если бы смерть спала!
– Мне нравится, как это звучит, – сказал я, – но мне кажется, я не уловил смысла.
– Я его тоже не улавливаю, вот потому и решила, что это настоящая поэзия. Сьюзен же говорит, что ей все понятно, а может, она притворяется. На ее взгляд, здесь только одно неверно: вместо «горькие рыдания», она говорит, должны быть «сладкие рыдания». Мне это не нравится. А вам?
– «Горькие» мне нравится больше. Сьюзен любит стихи?
.- Не знаю. Ее я понимаю так же мало, как и это стихотворение. Правда, она моя золовка, ее спальня больше, чем моя, к тому же я обожаю своего брата, когда мы с ним не в ссоре, так что я, быть может, просто придираюсь к ней. В общем, я должна все это еще проанализировать.
– Стоит, – кивнул я. – Вчера вечером вокруг нее собрались все мужчины, кроме вашего отца. Наверно, он ее просто не заметил.
– Уж кто-кто, а он ее заметил. Вы знаете, кто такой сатир?
– Более-менее представляю.
– Загляните в словарь. Я не могу сказать, что мой отец сатир, потому что у него уйма времени уходит на процесс дальнейшего обогащения. По-моему, он просто кот…
В среду утром, проходя мимо студии, я обнаружил, что мои часы показывают 11.56, так что у меня была возможность послушать двенадцатичасовую сводку новостей. Я открыл дверь и, переступив порог, замер на месте. В студии кто-то был. Я увидел в кресле Сьюзен, напротив нее стоял незнакомый мужчина в темно-сером костюме.
– Прошу прощения. Я просто прогуливаюсь, – поспешил сказать я и собрался ретироваться, но меня остановил голос Сьюзен.
– Останьтесь, мистер Грин. Это Джим Ибер. Джим, это Алан Грин. Я вам о нем рассказывала.
Мой предшественник был все еще поглощен своими мыслями, но тем не менее протянул мне руку. Я обнаружил, что у него дряблая мускулатура.
– Я зашел повидать мистера Джарелла, а его не оказалось, – заговорил он будто через силу. – Так, по поводу одного пустячка. Как вам работа?
– Я был бы в восторге, если бы и впредь все шло так, как в эти первые два дня. Не знаю, что будет, когда вернется мистер Джарелл. Может, вы меня немного просветите на этот счет?
– Просветить? – Могло создаться впечатление, что он впервые слышит это слово.
– Ладно, как-нибудь в другой раз, – сдался я. – Прошу прощения, что прервал вашу беседу.
– Я как раз собирался уходить, – заявил Джим Ибер и, высоко задрав подбородок, прошагал мимо меня к двери.
– О, господи, – вырвалось у Сьюзен.
– Быть может, я могу быть чем-нибудь полезен?
– Нет, благодарю вас. – Она покачала головой и встала. – Вы не возражаете, если я… Мне требуется кое-что обдумать.
Уходя, Ибер закрыл за собой дверь, и я поспешил открыть ее перед Сьюзен. Она направилась в сторону задней лестницы, завернула за угол, и я услышал, как загудел лифт.
Следующее заслуживающее внимания событие произошло в ту же среду шесть часов спустя, и, хотя не продвинуло меня ни на шаг вперед, оно придало всей ситуации совершенно иную окраску. Но прежде чем рассказать о нем, я должен упомянуть о своей короткой беседе с Уименом, когда я листал в зале отдыха журнал.
– Непохоже, чтобы вы переутомлялись, не так ли? – заметил он, входя.
Это можно произнести по-разному, начиная от издевки и кончая дружеской шуткой. В его устах это прозвучало как нечто среднее. Конечно, я мог ответить: «Вы ведь тоже не надрываетесь», но не стал этого делать. Он был слишком худ и слишком жалок, чтобы быть хорошей мишенью для насмешек. Я знал, что Уимен продюсер двух бродвейских шоу, одно из которых прекратило свое существование через три дня после премьеры, другое же продержалось почти месяц. К тому же его отец сказал мне, что, несмотря на то что Уимен отравлен змеиным ядом, он все еще не потерял надежду обучить его искусству делать деньги.
Поэтому я перевел все в шутку.
– Нет.
Складка на его переносице стала еще глубже.
– А вы не больно разговорчивы.
– Вот тут вы ошибаетесь. Стоит мне только начать, и я вас заговорю. Ну, поехали. Час назад я зашел в студию послушать сводку новостей, там был какой-то мужчина, который разговаривал о чем-то с вашей женой, и она мне его представила. Оказалось, это Джим Ибер. Меня вот что интересует: уж не хочет ли он получить свое место назад, если да, то удастся ему это или нет? Я ушел с хорошего места, так что мне не хотелось бы ставить под угрозу свое будущее. Я не стал спрашивать об этом у вашей жены, но я был бы вам очень признателен, если бы вы сами у нее об этом спросили и передали ответ мне.
Он поджал губы, но тут же спохватился и принял обычное выражение.
– Когда это было? Час назад?
– Именно. Чуть раньше полудня.
– И они говорили… гм… о работе?
– Не имею представления. Я не знал, что они там, открыл дверь и вошел. И тут мне пришло в голову, что он мог обронить в разговоре с вашей женой, что хочет снова на это место.
– Вполне возможно.
– Так спросите v нее?
– Спрошу. – Он повернулся и зашагал к выходу. – Сейчас подадут ленч. Вы присоединитесь к нам?
Я ответил утвердительно.
Я сидел в библиотеке с Норой, когда в пятом часу приехал Джарелл. Он влетел в комнату как вихрь, швырнул под стол портфель, бросил Норе: «Свяжите меня с Клеем» – и направился к своему столу. Меня здесь будто и не было. Я рассеянно слушал телефонный разговор и навострил оба уха лишь тогда, когда Нора, перечисляя происшедшее в отсутствие Джарелла, упомянула среди всего прочего, что утром объявился Джим Ибер.
Он поднял голову.
– Заходил? Звонил?
– Заходил. Взял какие-то бумаги, которые оставались в его столе. Сказал, что пришел специально за ними. Вот и все. Я видела эти бумаги: что-то сугубо личное. Потом разговаривал с Сьюзен в студии. Не знаю, то ли они условились о встрече заранее, то ли это вышло случайно. С ними был мистер Грин, который видел, как Джим уходил.
Определенно в этом доме все были обо всем осведомлены. То, что заходил Ибер, упоминалось за ленчем, но Норы за столом не было. Конечно, ей мог сказать об этом кто угодно, в том числе и Стек.
– Вы были с ними? – ухватился за меня Джарелл.
– Всего несколько секунд. Я хотел послушать по радио новости и зашел в студию. Ваша невестка нас представила. Вот, можно сказать, и все. Он тут же заявил, что уходит.
Джарелл хотел было что-то сказать, но, очевидно, передумал. Вопросы, которые он мог задать Арчи Гудвину, не подобало задавать Алану Грину в присутствии стенографистки. Тогда он обратился к ней:
– Что ему было нужно? Кроме бумаг!
– Ничего. Да, еще он решил, что вы дома, и хотел вас повидать. Так он, по крайней мере, сказал.
Джарелл облизнул губы и бросил на меня выразительный взгляд.
– Ладно, покажите мне почту, – велел он Норе.
Она достала из ящика почту и отдала ее Джареллу. Поболтавшись еще несколько минут в библиотеке, я поинтересовался у Джарелла, нужен ли я ему, и, получив отрицательный ответ, направился к себе.
Я не могу сказать с точностью до минуты, когда это случилось. Постараюсь припомнить как можно точней. В четверть шестого я решил принять душ и побриться. Обычно эта процедура занимает у меня полчаса. Я надевал брюки, когда распахнулась дверь и на пороге появился Джарелл с воплем: «Скорей!»
Он тут же развернулся и устремился по коридору, выкрикивая на ходу: «Скорей!» Мне показалось, что он зовет меня на какую-то неофициальную встречу, где не обязательно появляться при носках и в туфлях, поэтому я быстро запихнул рубашку в брюки и уже на ходу застегнул «молнию». Я вывернул из-за угла в тот момент, когда он коснулся ручки двери в библиотеку.
– Заперто, – сказал он.
– А почему бы и нет? Что произошло?
– Звонили от «Хорланда». Сказали: у них был сигнал, и экран показал, как открылась дверь и вошел кто-то под одеялом или пледом. Они послали сюда человека. Внутри кто-то есть.
– Тогда отоприте дверь.
– В агентстве сказали, что надо подождать их человека.
– Ерунда. Я открою. – Но я тут же сообразил, что мои ключи вместе со всем остальным содержимым моих карманов остались на туалетном столике. – Дайте ваш ключ.
Он достал свою связку и вручил ее мне. Я нашел нужный ключ и вставил его в скважину.
– Отойдите в сторону, – приказал я.
Он повиновался. Я спрятался за дверной косяк, повернул ключ, нажал на ручку и толкнул дверь своей ногой.
Ничего не произошло.
– Останьтесь здесь, – велел я Джареллу, а сам вошел в библиотеку. Никого и ничего. Я огляделся по сторонам, заглянул под стол, за шкафами, в чулан и в ванную. В это время в коридоре послышались торопливые шаги, и я увидел подкрепление – атлета средних лет в серой форме. Мы с ним не были знакомы. Он тяжело дышал и сжимал в руке револьвер.
– Вольно, – скомандовал я. – Ложная тревога. А что там насчет этого одеяла или пледа?
– Это не ложная тревога, – возразил Джарелл. – Уходя, я сам включил систему, а сейчас, когда вы открыли дверь, вспышка не сработала. Кто-то ее отключил. Так что вы там видели?
Человек от «Хорланда», к которому относился этот вопрос, молчал. Он не сводил глаз с пола у наших ног.
– Ей-богу, он самый, – пробормотал он, тыча пальцем в пол.
– Что такое? – не понял Джарелл.
– Да коврик. Он самый. Когда вспыхнул сигнал, я глянул на экран. Там появился этот коврик, а за ним какой-то человек. Вот и все. Он мелькнул в сторону, а через пару секунд экран погас. Понимаете? Кто-то вошел сюда, держа перед собой коврик, отключил систему, а выходя, положил коврик на то же самое место, откуда взял. – Голос у него был довольный, будто он решил труднейшую задачу.
Я решил, что его следует слегка одернуть.
– Откуда вы знаете, что это тот же самый коврик?
– Я запомнил рисунок. Квадратики и пересекающиеся линии.
– Но ведь может оказаться второй такой же.
– О… – Он расправил плечи. – Отойдите в сторону.
– Не трудитесь, я уже проверил. Его там нет. Включите систему, – обратился я к Джареллу. – А мы войдем.
Он повиновался. Я закрыл за ним дверь, а когда он крикнул, что все готово, распахнул ее, и нас ослепила вспышка света. Я захлопнул дверь, свет погас, и мы направились к столу.
– Итак, вы увидели на экране этот коврик. Через какой отрезок времени вы сюда позвонили?
– Сразу же. Сию минуту. Звонил сержант по моему приказу.
– Сколько ушло на то, чтобы его соединили?
– Соединили моментально. Я надел китель, взял револьвер, а когда уходил, он уже разговаривал с мистером Джареллом.
– Скажем, секунд тридцать. Пускай даже минута. Две. Вы, мистер Джарелл, были в своей комнате?
– Да.
– И как долго вы говорили по телефону?
– Не больше минуты.
– И тут же кинулись на место происшествия? Лишь по пути задержались у моей двери, да?
– Совершенно верно.
– Добавим еще минуту. Получается, мы очутились здесь через четыре минуты после того, как появился этот коврик, может, меньше, неизвестного же и след простыл. Думаю, у него хватило времени только на то, чтобы отключить систему.
– Мы должны выяснить, кто это был, – заявил человек из «Хорланда». – По горячим следам.
У этой пичужки неплохо работали мозги. Понятно, это сделал кто-то из домашних, но выяснить, кто именно, было делом сугубо семейным. Джарелл даже не потрудился ему об этом сказать. Просто разрешил проделать то, что от него требовалось, а именно: отпереть дверцу металлического ящика, вделанного в стену напротив входа, в которой было круглое отверстие для объектива, Внутри находился фотоаппарат. Он достал его, сменил пленку, запер дверку и удалился.
– Это была она. Я убежден в этом.
– Совершенно верно, – согласился я. – И она могла, и кто-то другой. Сюда подходит любое местоимение. Как я уже сказал, времени у нее хватило лишь на то, чтобы отключить систему. Но все-таки проверьте. Не исключено, что-то могло и исчезнуть.
Джарелл огляделся по сторонам, встал, потрогал ручки сейфов, проверил, заперты ли шкафчики. Потом выдвинул верхний ящик стола Норы Кент, вернулся к своему столу и тоже выдвинул верхний ящик. Его физиономия вытянулась. Он вытащил ящик до конца, покопался в нем, рывком задвинул его назад и уставился на меня.
– Я держу здесь револьвер, «боудоин» тридцать восьмого калибра. Его нет. Днем он был.
– Заряжен?
– Да.
– Тот, кто его взял, знал, где вы его держите. Так что человек от «Хорланда» прав. Если вы действительно хотите узнать, кто это был, надо действовать по горячим следам. Самый лучший способ – собрать их всех здесь сию минуту и потребовать у них ответа.
– Какой от этого толк? – Он стиснул кулаки. – Я-то знаю, чьих это рук дело. Это была она.
– Закон гласит, что, если украдено оружие, об этом следует немедленно сообщить властям. В противном случае вы совершаете судебно наказуемый проступок. Итак, будем сообщать властям?
– Господи, конечно же, нет. – Он разжал кулаки. – Давайте поступим следующим образом: я заманиваю ее и Уимена сюда, держу какое-то время их здесь, а вы тем временем обыскиваете ее комнату.
– Не пойдет. Если даже допустить, что револьвер ззяла она, в ее комнате вы его ни за что не найдете. Я мог бы, конечно, отыскать его за пару дней или, если мне помогут, еще быстрей, но что, если он окажется в одной из кадок на балконе? Вы получите его назад, но разве вам это нужно?
– Черт побери, вы прекрасно знаете, что мне нужно.
– Да, но сейчас уже не только в этом дело. Тот, кто рискнул добыть этот револьвер, должен, прошу прощения, должна иметь намерение для чего-то им воспользоваться. Уж наверное не для того, чтобы застрелить белку. Не исключено, что готовится покушение на вас. Пока я состою вашим секретарем, постараюсь этого не допустить.
Глава V
Когда в четверг в шесть вечера Ниро Вульф спустился из оранжереи, я уже дожидался его в кабинете. Проворчав по дороге к своему креслу какое-то приветствие, если это можно было назвать приветствием, Вульф опустил в него свою тушу, принял подобающую осанку, положил локти на подлокотники и устремил свой взор на меня.
– Ну?
– Как я уже сказал вам по телефону, я вовсе не прошу вас напрягать свои мозги, если вам этого не хочется. На худой конец я могу проболтаться там все лето, тем более что вы прекрасно без меня обходитесь, имея под рукой такого помощника, как Орри. Просто я не хочу, чтобы клиента застрелили прямо у вас под носом. Вот я и решил предупредить вас о такой возможности. Кстати, где Орри?
– Вышел. А кто собирается застрелить мистера Джарелла?
– Не знаю. Даже не уверен, что мишенью окажется именно он. Хотите, чтобы я сделал сообщение?
– Валяй.
Я вкратце описал ему, с кем встречался и что узнал до того времени, когда Джарелл влетел в мою комнату с криком «скорей!». Отсюда я повел более подробный рассказ. Дословно пересказал свой разговор с Джареллом после ухода хорландовского сыщика.
Вульф хмыкнул.
– Он осел. Каждый из этих людей только выиграет от его смерти. Их необходимо разоблачить, я имею в виду одного из них. Ему следовало согнать их всех в одно место и вызвать полицейских, чтобы сделали обыск.
– Он уверен, что револьвер взяла его невестка, может, просто притворяется…
– Что произошло потом? – прервал меня Вульф.
– Фактически ничего. После обеда мы играли в бридж за двумя столиками – Трелла, Лоис, Нора, Джарелл, Уимен, Роджер Фут, Корей Брайэм и я. Между прочим, когда я перед самым обедом спустился в зал отдыха, там был Брайэм. Я узнал от Стека, что он пришел рано, вскоре после шести, поэтому допускаю, что оружие мог взять и он при условии, что у него имеется ключ от библиотеки. Разошлись мы около полуночи.