Быстро собразив, что отменная характеристика, выданная мне Анной Андреевной была своего рода рекламой для сексуально озабоченной племянницы, я решил больше ни в коем случае не упоминать о Голубевой.
Похоже, тетка просто-напросто хотела выдать Лиду замуж за первого встречного и моя кандидатура учительницу Голубеву вполне устраивала.
– Я – лицо официальное, – твердо проговорил я, пока на всякий случай не поворачиваясь. – Дело, можно сказать, уголовное, а я, можно сказать, на работе. При исполнении. Так что...
– Ах вот как, – разочарованно раздалось у меня за спиной, – что ж, тогда давайте чай пить.
– Давайте, – с облегчением вздохнул я. – Это как-то привычнее.
Дождавшись, пока шорох одежд прекратится и Лида снова наденет свой халатик, я решил, что теперь уже можно обернуться, не опасаясь, что тебя снова станут соблазнять.
– Речь, собственно, пойдет о письмах, которые получала Виктория Петровна, покойная подруга вашей тети, – начал я излагать свое дело.
– А может, мы с вами выпьем шампанского?! – кинула на меня призывный взгляд Лида. – Советского! Полусухого! С мандаринами!
– Ни в коем случае, голубушка, я же при исполнении, – укоризненно произнес я, стараясь не поддаваться ее напору. – Ну что вы в самом деле! К тому же я за рулем. Хотите, чтобы меня оштрафовали?
– Нет, – нежно проговорила Лида, пожирая меня глазами. – Я хочу, чтобы вы...
– Как-нибудь в другой раз, – остановил я ее. – Сначала работа. Девушки потом.
– А когда вы заканчиваете работать? – сделала она последнюю отчаянную попытку. – Может быть, сходим в кино или съедим мороженого?! Вы знаете, я еще ни разу в жизни не пробовала «Баскин-Роббинс».
– У меня по жизни ненормированный рабочий день, сударыня, – отрезвил я ее. – Вы что-то там говорили о чае? Пьем или как?
Поданный чай назывался ни много ни мало «Кама-Сутра» и обещал эротическое наслаждение, как заверяла потребителя торговая марка.
Слава Богу, рисунок на пачке не представлял из себя подробную иллюстрацию к этому трактату, иначе быть бы мне изнасилованному на месте.
Лида, однако, еще не оставила своих поползновений, но они приняли более меркантильный характер.
– Так что говорила вам моя тетя? – спросила она, доставая из буфета коробку с шоколадными конфетами. – Я, кажется, вас перебила...
– Ваша тетя тут абсолютно не при чем, – немедленно отозвался я во избежание продолждения попыток свети разговор на прежнюю колею.
– Ах да, – И Лида спрятала коробку обратно. Действительно, раз я не потенциальный жених – то зачем добро переводить?
– Среди ваших знакомых есть человек по имени Марк? – спросил я очень строго.
– Нет уж, дудки, – немедленно отозвалась Лида. Ее голос вдруг стал обиженным, как будто я сказал что-то неприличное. – Нет и никогда не было.
Час от часу не легче. То ли они все сговорились и морочат мне голову, то ли дело о таинственном корреспонденте действительно очень крутое и с наскоку выяснить ничего не удастся.
Посудите сами – сначала Роза Валериановна вдруг вспоминает про какого-то мальчика и сожженные письма. То ли моя клиентка действительно не придавала значения этим важным подробностям во время нашей первой встречи, то ли быстренько придумала идиотскую историю с вещим сном для того, чтобы преподнести мне эти сведения после убийства Гагариной?
А потом мне сообщают, что покойница вовсе не получала никаких писем, а речь о таинственном Марке, от которого ей передавали привет в адресованном ей (именно ей!) письме, идет в посланиях, которые приходили к Лиде. Каково мне блуждать в таком лабиринте?
Ведь я же своими глазами видел письмо, которое мне передала Гагарина и помню наизусть его текст: «Готовься к смерти, старая садистка». Вряд ли это обращено к Лиде. Да и имя Марка в письме упомянуто.
А вот теперь сексуально озабоченная Лида заявляет, что не знает никакого Марка. Кто же из них врет?
– Н-ну хорошо, – осторожно сказал я. – Тогда ответьте мне на такой простой вопрос: вы когда-нибудь получали письма с угрозами в ваш адрес?
– А как же! – столь же стремительно отозвалась Лида. – Целый ворох.
Теперь пришла моя очередь искренне удивляться. Сам черт ногу сломит с этими бабами!
– Не могли бы вы поподробнее рассказать об этом, – стараясь не раздражаться, попросил я. – Видите ли, голубушка...
При слове «голубушка» рука Лиды инстинкстивно потянулась к пояску халата, но когда она услышала рассказ об убийстве Виктории Петровны, о загадочном незнакомце, терроризирующем письмами старушку, она немедленно вскочила и забегала по комнате в возбуждении.
– Все как у меня! Просто один к одному! – восклицала Лида, всплескивая руками. – Господи, как это романтично!
– Вы так полагаете? – скривился я, вспомнив залитое кровью тело старушки.
– Ну конечно! – радостно проговорила она. – О, сейчас я вам такое расскажу, такое! Вы просто на месте умрете и не встанете!
– Попробуйте, – с улыбкой предложил я. – Вдруг выживу?
Лида с размаху бухнулась рядом со мной на диван. Ее серые глаза возбужденно горели, а рот с пухлыми губками был слегка приоткрыт.
Я на всякий случай немного отодвинулся, но потом понял, что могу не беспокоиться за свою половую безопасность. Ведь девушка сейчас целиком погрузилась в иную реальность – реальность вымысла, для нее куда более эротическую, нежели живой реальный объект, сидящий рядом с ней.
– Так, значить... – приступила к рассказу Лида, – ох, я прямо даже и не знаю, с чего начать! Все мысли перепутались. Может быть, подскажете?
– Начните с конца, – посоветовал я. – Так гораздо удобнее.
Заметив страстный огонек в глазах девушки, я немедленно поправился:
– То есть, с окончания вашей истории.
– Хорошо, – согласилась со мной Лида. – В общем, я приехала в Тарасов несколько лет назад поступать в фармацевтическое училище.
И замолчала. Очевидно, это и был финал.
«Неужели наркотики? – с ужасом подумал я. – Сексуально озабоченную девчонку охмурила мафия и теперь она работает в какой-нибудь тайной лаборатории, где качает героин из сырья!»
– Скажите, а почему этот ваш приезд и учеба имеет такое значение? – очень осторожно осведомился я, опасаясь выдать свое волнение.
– Как это почему! – подпрыгнула на диване Лида. – Стала бы я уезжать из Колобова, если бы Андрюша меня не бросил! Понятное дело!
– Андрюша, – повторил я. – Так, теперь еще и Андрюша. А кто он такой, этот Андрюша?
– Как кто? – снова подпрыгнула Лида. – Мой знакомый. Мы едва не поженились.
– И что же вам помешало скрепить ваши отношения?
– Как что? – снова удивилась Лида. Наверное, когда она волновалась и переспрашивала, то всегда употребляла слово «как». – Эти письма и помешали.
– Какие письма? – начал терять я терпение. – Вы можете внятно изложить суть дела или нет? Представьте себе, что вы на экзамене и у вас в билете стоит вопрос: «Письма с угрозами, которые я получала».
– Ага, – вникла Лида. – Сейчас попробую. Значится, так. Андрюша Князев был из профессорской семьи, очень интеллигентный мальчик, на скрипке мне играл. Его родители немного кривилась на меня, но потом увидели, что я девушка хозяйственная и решили, что все у нас сладится. Но вот незадача – стали мне письма эти приходить, женитьба и расстроилась. Бросил меня Андрюша.
– А что же такого было в этих письмах? Кто их писал, вы знаете? – сгорал я от любопытства.
– Письма были не подписаны, по-научному называется – аноноимные, но там такое!.. – всплеснула руками Лида. – Простыми словами не расскажешь. Короче, это моя «лав стори».
– Что вы имеете в виду?
– Мануэла, Марианна и Тропиканка вместе взятые, – с гордостью произнесла Лида. – Хоть сейчас кино снимай со мной в главной роли.
– А с Андреем вы вы с тех пор больше не виделись? – спросил я на всякий случай.
– Не-а, – мотнула головой Лида. – Впрочем, что же это я говорю? Недавно он позвонил, спросил, как я себя чувствую. По тону мне показалось, что соскучился.
А по ее тону мне показалось, что Лида вовсе не прочь возобновить их отношения.
– И что же дальше? Вы договорились о встрече? – продолжал я выяснять.
– К сожалению, нет. Он бросил трубку, пока я ему отвечала, – обиженно произнесла девушка. – Рассказывала про сердцебиения и флюс.
«Неудивительно, – подумал я, – нет ничего скучнее, чем слушать про чужие хворости».
– Всю щеку надысь разнесло, – жаловалась Лида. – В зеркало без слез не взглянешь. Пришлось в аптеку идти к Марку Абрамычу...
– Минуточку, – прервал я ее жалобы. – Так дело не пойдет. Вы же только что сказали мне, что у вас нет знакомых по имени Марк!
– Конечно, – подтвердила Лида. – Я всю правду вам сказала.
Тут уж я не сумел сдержаться. Вскочив с дивана, я заорал на девушку:
– Раз у вас нет знакомых по имени Марк, то кто же такой Марк Абрамович?!
– Раз у вас нет знакомых по имени Марк, то кто же такой Марк Абрамович?!
– Просто человек, – ответила она. – Никакой он не знакомый. Андрюша – вот был знакомый. Еще потом несколько было знакомых, но это неважно. А Марк Абрамович уже в летах, куда ему! К тому же – он мой начальник. Хоть аптека у нас круглосуточная и работаем мы в две смены с отгулами, но даже ночью никогда и ничего я себе не позволяю. Вы напрасно так обо мне думаете!
И Лида обиженно отвернулась от меня, закусив нижнюю губу.
Я начал постепенно понимать, в чем тут дело. Очевидно, в райцентре Колобово, откуда девушка была родом, безобидное слово «знакомый» имело вполне определенный смысловой оттенок, абсолютно неуловимый для жителей областного центра, и обозначало человека, с которым у вас были или имеются интимные отношения.
– Ну хорошо, – сдался я, – где находится аптека, в которой работает этот ваш зна... тьфу, просто человек Марк Абрамович?
Лида объяснила мне, как добраться до аптеки и на всякий случай дала свой телефон.
– Всякое может произойти, – загадочно произнесла она при этом, пристально глядя мне в глаза.
– Вот еще что, – решился я. – Мне бы хотелось с вами встретиться на днях.
– О-о, – снова потупила глаза Лида, – какой вы противоречивый!
– Ни капельки, – заявил я. – Просто я хочу вернуть вам при встрече письма, которые сейчас вы мне дадите для изучения.
– А вы не потеряете? – опасливо спросила Лида. – Я очень люблю их перечитывать, несмотря на то, что эти письма разбили мне жизнь. Знаете, это так волнительно...
– Ни в коем случае, – пообещал я. – Буду аккуратен, а при встрече поделюсь с вами впечатлениями.
Лида немного поколебалась и вручила мне связку конвертов, обвязанную цветной ленточкой. Ей, конечно же, очень не хотелось расставаться с ними, но, с другой стороны, это была единственная возможность снова меня увидеть.
Когда я переходил улицу, то у меня вдруг стал чесаться затылок.
Я непроизвольно оглянулся и, подняв глаза к фасаду дома, увидел стоящую перед окном Лиду, которая посылала мне воздушный поцелуй.
– Козел сраный! Разуй глаза, мудило! – раздался крик у меня над самым ухом.
Оказалось, что засмотревшись на Лиду я едва не угодил под колеса старенького «запорожца», за рулем которого сидел старичок в ватнике.
Благополучно миновав проезжую часть, я быстро направился к аптеке, в которой работал один из Марков, указанных мне Приятелем.
Наконец-то я смогу увидеть одного из «скамеечников», как называла своих подсудимых покойница Гагарина. Кажется, волшебная ниточка вот-вот приведет меня в нужное место, как сестрицу Аленушку в сказке – налицо была связь (хоть и не такая, о которой мечтала Лида) между девушкой, получавшей анонимные письма с угрозами, Гагариной-старшей и таинственным Марком.
Не буду скрывать, я очень торопился. Но, поверьте мне, вовсе не настолько, чтобы взять, да и попасть под автобус. Да-да, не удивляйтесь.
Когда до аптеки оставалось бувально метров сто и я переходил проезжую часть, то мне пришлось слегка сбавить темп, поскольку к остановке подкатил желтый «Икарус». Я не хотел рисковать и решил обождать, пока он отъедет, чтобы спокойно перейти улицу.
И вот, только-только эта венгерская махина со всхлипом закрыла свои раздолбанные двери, как я почувствовал, что какая-то сволочь сзади ударяет меня чем-то очень неприятным под коленки. По-моему, это был железный прут – короткий, толстый и ржавый.
Я не смог удержаться на ногах от неожиданного удара и упал вперед, оказавшись как раз под колесами автобуса, вдобавок в непосредственной близости от вонючей выхлопной трубы, направленной прямехонько в мой раскрытый от удивления рот.
Еще больше мне не понравилось, когда автобус начал медленно двигаться, а в это время я обнаружил, что моя правая рука находится возле его левого заднего колеса, а моя левая рука – возле правого заднего.
Уж и не знаю, как мне в ту роковую минуту удалось вывернуться так, чтобы мое беззащитное хакеровское тельце оказалось лежащим параллельно этим круглым орудиям убийства с резиновыми шинами.
Народ, прозевавший момент моего падения и видевший только человека под колесами, понятное дело, орал во всю силу своих глоток. Женщины падали в обморок, дети визжали, а старики ругали власть.
Когда водитель затормозил – разумеется, если бы я не извернулся, то он в принципе, мог бы спокойно ехать дальше, размазывая мои остатки по шоссе, – то я был уверен, что несчастный шофер сорвет на мне свой эмоциональный шок, благо я жив и здоров и теперь мне можно пару раз дать по морде,
Но, на мое счастье, он был настолько напуган, что даже не мог говорить, не то чтобы драться. Сердобольный кондуктор даже предложил мне войти в салон, чтобы проехать в поликлинику.
– Спасибо, товарищ, за любезность. Я как раз направлялся в аптеку, – с идиотской улыбкой ответил я и, отряхнувшись, побрел себе неверной походкой по направлению к изящному особнячку с яркой вывеской – змея, склонившаяся над чашей.
«А ведь это покушение, – пронзила меня мысль, – самое натуральное покушение. Хакер, поздравляю, ты уже начинаешь кому-то здорово мешать, если тебя хотят убрать с дороги. Вернее, положить на дорогу, да еще умудриться запихнуть под автобус».
А уж когда я прошел в служебное помещение аптеки и увидел искомого Марка Абрамовича Зацепина, то удивился еще больше.
– Вы, очевидно, по поводу писем? – прямо с порога спросил меня хорошо одетый мужчина средних лет. – Проходите, проходите, я вас жду.
«Наверное, Лида предупредила его по телефону, хотя я об этом ее не просил, – подумал я, усаживаясь на неудобный офисный стульчик. – Зачем же она это сделала? Решила выслужиться перед начальством? Или вправду боится? Неужели, действительно, в дело замешана торговля наркотиками?»
– Итак, что я могу вам сказать по известному вам поводу? – тяжело вздохнул Зацепин, – Дело совсем не так просто, как вам кажется.
– А мне так и не кажется, – подал я голос. – Дело, действительно, очень сложное.
– Знаете, мне очень нравится ваш подход, – Зацепин неожиданно повеселел. – Хотите коньячку?
– Спасибо, но я не пью на работе, – вежливо отказался я.
– Вот как? – искренне удивился Марк Абрамович. – Странно... Ну что же, как знаете. В общем, могу пока сказать одно: просто так я не сдамся, и не надейтесь.
– И что же вы собираетесь предпринять дальше? – спросил я, изрядно удивленный его прямотой. – Будут очеред– ные убийства?
– Вот этого не надо, – поднял он руку в защитном жесте. – Вы все равно ничего не докажете. И вообще, я тут не при чем, это Горелый со своей братвой. Об этом весь город знает.
– Да-а? – выпучил я глаза. – Вы уверены в этой информации?
– Ну конечно! – подтвердил Зацепин. – Неужели вы думаете, что стрелял я сам? Как бы там ни было, уясните себе одно: я никого не заказывал. Если говорить начистоту, то все получилось само собой. У Горелого с этой бабой были давние счеты.
– Очень интересно! – взволнованно отозвался я. – И что же они не поделили?
– Разве вы не в курсе? Банк, разумеется, – коротко ответил мне Зацепин. – Потом Горелый сел, а Жанна Белянкевич вошла в команду второго помощника первого вице-мэра. Тут-то все и закрутилось и никак не раскрутится по сей день.
– Какая еще Жанна? – нахмурился я. – При чем тут Жанна?
– Как это при чем? – удивился Зацепин. – А кто распоряжался городским фондом имущества? Вы думаете, что второй помощник у первого вице? Он же спивался на глазах еще тогда, до октябрьского кризиса.
– Позвольте– позвольте, вы хотите сказать, что Горелый убил эту самую Жанну Белянкевич? – до меня стал постепенно доходить смысл разговора.
– О чем я вам битый час и толкую, – тотчас же подтвердил Зацепин. – А я в этом деле – ни сном ни духом. Так что вы напрасно на меня давите, у вас нет никаких доказательств. И не будет.
– А письма? – не унимался я. – При чем тут письма? Вы же сами сказали...
– Это здание выведено из фонда охраняемых государством построек постановлением городской администрации от двадцать четвертого февраля сего года, – медленно повторял Зацепин фразу, которую он явно затвердил наизусть. – В пункте втором данного постановления...
В это время в дверь кабинета Зацепина довольно решительно постучали.
– Марк Абрамович? – просунулась лохматая рыжая голова. – Я к вам из фонда имущества по поводу писем. Вроде, вопрос со зданием, в котором поместилась ваша аптечка, утрясается. Поговорим под рюмочку, а?
– Обождите в применой, – строго ответил Марк Абрамович.
Зацепин перевел на меня взгляд. На его лице отразилась напряженная работа мысли.
– Послушайте, а кто вы, собственно такой? – недоуменно спросил он. – Так вы не из фонда имущества? И не по поводу писем из управления охраны памятников?
Я покачал головой.
По предъявлении лицензии частного детектива Марк Абрамович насторожился.