Смысл потока сумбурных извинений и жалобных причитаний я смогла понять лишь потому, что у меня был большой опыт работы с самыми разными людьми, в том числе с детьми и дриадами. И что-то меня в этом рассказе, изобилующем деталями, насторожило. Но что именно?
Пока Юрий помогал своей клиентке снять пальто, я размышляла. И тут я поняла, что меня зацепило. Хм, а все же это очень странно. Вся семья Наортэля славилась своими замечательными даже для эльфов целительскими способностями, так что даже полукровка должен был унаследовать хоть часть отцовских способностей. Чтобы маленький эльф, искренне пытающийся помочь домашнему любимцу, совершенно не мог ничего сделать… Не верю. Так что после некоторого размышления я пришла к выводу, что у Наортэля все-таки есть все основания оспаривать свое отцовство. Да, похоже, стоит как можно быстрее сказать Наортэлю о моих выводах. Поэтому я быстро вручила Оливии и ее адвокату по экземпляру подготовленного мной проекта мирового соглашения, а потом постаралась максимально ускорить процедуру и прервала взаимные расшаркивания на полуслове, обратившись к коллеге. - Полагаю, вам есть о чем подумать и что обсудить. Предложение моего доверителя подробно изложено в этом документе. - Я указала на проект мирового соглашения. - Давайте встретимся через несколько дней и уже более аргументировано его обсудим. Договорились? - Ни Оливии, ни Юрию ничего иного не оставалось, как согласиться, и мы быстро распрощались.
Как только за ними закрылась дверь, Наортель не выдержал. - Что случилось? Что вы заметили, Анна? - азартно спросил он, в своей заинтересованности даже забыв выражаться высоким слогом.
Я даже несколько удивилась, неужели я неосторожно показала свои эмоции? Наортэль усмехнулся, поняв мое недоумение. - Я не так молод, как вам кажется, многоуважаемая Анна. Мне недавно исполнилось сто лет.
Я едва удержалась от удивленного присвиста. Да, мое несколько презрительное отношение лично к Наортэлю явно застило мне глаза, и я забыла, что юному на вид эльфу вполне могло исполниться лет сто, а то и все двести. Я недооценила Наортэля, приняв его надменность и презрительность за результат отсутствия жизненного опыта. Хотя, в общем-то, возраст - еще не показатель жизненного опыта, а вел себя Наортэль именно как эгоистичный подросток.
Впрочем, сейчас не время смаковать свои ошибки, и я поспешила изложить клиенту свои наблюдения и выводы. Внимательно выслушав меня, Наортэль даже просветлел лицом, и пообещал тщательнейшим образом все проверить и сообщить мне. Это обещание меня совершенно удовлетворило, и я с чистой совестью проводила клиента.
Звонок от Наортэля раздался уже на следующий день. Он сообщил мне, что мои выводы подтвердились, и предложил встретиться в моем офисе вечером. Несколько подивившись, почему встречу необходимо переносить на вечер, я согласилась. Закончив телефонный разговор с Наортэлем, я тут же перезвонила Юрию Полевому и сообщила, что все наши предварительные договоренности отменяются. - Коллега, я советую вам поговорить со своей клиенткой и объяснить ей, что мы будем настаивать на экспертизе. Вне всяких сомнений, экспертиза покажет, что отцом ребенка является не мой клиент. Так что, соответственно, шансов выиграть дело у вас нет. - Закончила я.
Немного растерянный коллега согласился, что ему необходимо обсудить этот вопрос с его клиенткой.
Спустя пару часов Юрий перезвонил мне и сообщил, что Оливия отказывается от своих исковых требований. Впрочем, в этом я и не сомневалась. Ушлая дриада рассчитывала именно на то, что Наортэль предпочтет замять скандал и выплатить отступные, а не затевать судебное рассмотрение. Понятно, что она прекрасно была осведомлена о вероятном результате экспертизы, так что теперь ей ничего не оставалось, кроме как отказаться от иска.
Положив трубку, я грустно улыбнулась. Да, коллега Юрий, вам еще предстоит уяснить, что клиенты, как их не настраивай и как подробно не объясняй им, что нужно говорить, имеют раздражающую манеру в нужный момент растеряться и начать говорить совершеннейшие глупости, что и произошло в этом случае.
Поужинав, я отправилась в свой офис на встречу с Наортэлем.
Наортэль, как ни странно, уже ждал меня возле двери офиса. Я удивилась такой прыти, но предложила ему проходить и объяснить, что именно он хотел мне сообщить.
После того, как мы вошли и расположились в креслах напротив, Наортэль, старательно глядя мимо меня, наконец заговорил. - Глубокоуважаемая госпожа Анна, я должен искренне возблагодарить вас за ваше высочайшее мастерство и беспримерную внимательность, с коими вы защищали мои интересы. Полагаю, вы заслужили некоторое вознаграждение. - И он просто-таки мученически вздохнул. Несколько мгновений я пыталась сообразить, что он хотел этим сказать, а когда до меня дошло, я едва истерически не рассмеялась. Да уж, клиенты еще никогда не предлагали мне расплатиться натурой за мои услуги!
Нет, я во всех смыслах нормальная женщина, но меня всегда бесит такое снисходительное отношение. Да и забавно все же, насколько эльфы считают себя прямо таки пределом мечтаний любой человеческой женщины. Нет уж, я предпочитаю обычных мужчин, а не идеальных. С идеалами мороки больше, и нервотрепки тоже, а результат тот же…
Я вздохнула и попыталась максимально вежливо отказаться - так, чтобы не оскорбить самовлюбленного эльфа. - Господин Наортэль, по-моему, вы меня так и не поняли. Я совершенно не шутила, когда говорила, что не завязываю… хм… отношений на работе. Если хотите меня поблагодарить, то мне намного приятнее будет банальная денежная премия.
В ответ на сей шедевр дипломатической речи, Наортэль вздернул подбородок и, все так же не глядя на меня, достал из кармана чек и молча положил его на стол, а потом, коротко и сухо попрощавшись, вышел.
Я проводила его взглядом и пожала плечами. Ну что за манера обижаться на то, что остальные не считают тебя кумиром?
Я забрала чек, кстати, на весьма недурную сумму, и отправилась домой.
Однако веселые у меня выдались выходные, да и начало рабочей недели тоже оказалось на уровне…
Глава 3. Поделим честно: тебе - вершки, а мне - корешки.
Только при разделе имущества супруги понимают, как много общего у них есть (с)
Я проснулась очень рано, и притом на пятнадцать минут раньше, чем должен был прозвенеть будильник. Так что я позволила себе немного понежиться в постели, наслаждаясь ее теплым уютом.
Это был особенный день - день моего рождения, и мне исполнилось двадцать девять лет. Естественно, я собиралась праздновать - день рождения, все-таки. Никогда не понимала тех, кто отказывается праздновать свой день рождения, мол "Я уже не в том возрасте, чтобы день рождения считать праздником". Конечно, я не прихожу в восторг от того, что к моему возрасту прибавился еще один год - да и какая нормальная женщина была бы этому рада? Просто, по-моему, из-за того, что я не отпраздную этот день, мой возраст совершенно не изменится. Так что глупо закрывать глаза на реальность и обманывать себя, говоря, что "я этого не вижу, значит, этого нет". Я всегда предпочитала смотреть в лицо обстоятельствам и старалась принимать то, чего не могу изменить. Зачем же лишать себя праздника? Да и вообще, это один из немногих дней в году, когда близкие и любимые люди не стесняются говорить мне о том, как я им нужна и дорога, и желать мне всего самого-самого. Согласитесь, глупо упускать такой случай и ходить с кислой миной, переживая из-за того, чего все равно не изменишь. Так что, в общем и целом, я люблю свои дни рождения.
В бочке меда праздничного дня имелась только одна ложка дегтя - точнее, даже не ложка, а целый половник - это то, что мне пришлось все-таки идти на работу в день рождения, вместо того, чтобы целый день законно принимать поздравления. К сожалению, одно мое дело рассматривала весьма вредная и педантичная судья, для которой день рождения - еще не повод для переноса слушания дела. Когда я подошла к ней с просьбой перенести дело, она мне ответила, что перенесет его лишь по заявлению клиента и при наличии у меня справки, что я занята в другом деле либо больна. Правда, последнюю справку мне взять проблемы не представляло, но… Боюсь, что злопамятная судья Мышкина припомнила бы мне этот фокус с прогулом заседания очень надолго. Да и просто не явиться на заседание по делу я никак не могла, поскольку моя клиентка, Дваргия Ломмсон, - гномка. Как и положено чистокровной представительнице этого народа, моя клиентка весьма правильна и законопослушна. Одна лишь мысль о том, чтобы обмануть закон либо даже просто слегка воспользоваться им в своих интересах, приводила ее даже не в ужас, а в настоящий праведный гнев. Нет уж, раз закон в лице судьи Мышкиной потребовал нашего присутствия в этот день, то уважительной причиной отсутствия в зале судебного заседания могла быть только смерть, и ничто иное.
В общем, мне ничего больше не оставалось, кроме как собираться и отправляться на работу. К тому же заседание было назначено на девять часов утра, а нужный мне районный суд находится на другом конце города, так что просыпаться мне пришлось в шесть. Впрочем, умильная мордочка моего домового, Ната, который ради такого случая даже принес мне в постель на подносе кофе и кучу всяких вкусностей, быстро подняли мне настроение. Ну и ладно, что рано проснулась. Зато и освобожусь тоже пораньше! С этой оптимистической мыслью я отправилась на работу.
Я вышла из дома слишком рано, так что никто еще не успел поздравить меня по городскому телефону, а мобильный я заранее отключила, чтобы не забыть сделать это перед заседанием. Мало что так бесит судью, как трель мобильного телефона в самый неподходящий момент.
Надо сказать, это дело относилось к особой категории. Пожалуй, через пару лет почтенная Дваргия Ломмсон будет просить предоставить ей скидку как постоянной клиентке, и притом вполне обоснованно. Представьте, она собралась уже в четвертый раз делить со своим мужем, Свартальдом Ломмсоном, имущество, нажитое ими в браке. И это совсем не шутка! Эта милая пара, имеющая пятерых детей, делила имущество в среднем раз в год. Каждый раз вскоре после зимних праздников, которые достойный гном отмечал с размахом и вдохновением, Дваргия подавала на раздел имущества. Как она утверждала, это было нужно, чтобы дети не остались без крыши над головой, с таким-то отцом, способным, по ее словам, пропить последнюю рубаху. Правда, в то, что какой-либо гном может допиться до такой степени, лично мне всегда верилось с трудом. Надежность и основательность гномов общеизвестны, так что, скорее всего Дваргии просто хотелось остроты и некоторой новизны в отношениях. Как она сама говорила, "чтобы ему жизнь малиной не казалась".
Надо признать, что, несмотря на просто таки регулярный раздел имущества, супруги так ни разу и не развелись. Вдохновенно поделив пожитки, уже к осени Дваргия и Свартальд как-то тихо мирились, и жили спокойно, как говорится, душа в душу, до следующих зимних праздников.
Так что исковое заявление о разделе имущества супругов Ломмсон я напечатала уже в четвертый раз. Точнее, я чуть-чуть изменила формулировки в сохраненном в моем компьютере тексте, и составила новый список имущества. И поверьте мне, я не просто так каждый раз брала деньги за составление нового искового заявления, ведь этот самый список имущества состоял из солидного количества пунктов: в разное время он насчитывал от ста восьмидесяти до двухсот пятидесяти позиций. В перечень было включено абсолютно все имущество, нажитое супругами за тридцать лет брака. А надо сказать, что данная семья гномов была просто образцово-показательной, с гномьей точки зрения, конечно. У гномов исстари сложились особые отношения с землей и металлами, и большинство гномов, даже живя в столице, продолжают заниматься привычным делом - от кузнечного дела до сельского хозяйства. В столице имеется даже особый квартал, Свартальв, где живут только гномы. Солидность и рачительность гномов вошли в поговорки и сказки, и гномы традиционно относятся к зажиточному среднему классу. Так что имущества у среднестатистического гнома обычно оказывалось немало.
У супругов Ломмсон имелся солидный дом в Свартальве с приличным огородом и большим хозяйством. Так что перечень всего имущества, находящегося в доме, а также хозяйства, действительно получался очень приличный.
Хочу заметить, что вся прелесть данного дела заключалась даже не в том, что супруги делили абсолютно все имущество, которое у них было. Нет, вся соль именно в том, что разделить имущество они желали в натуре. Переводя на нормальный язык, их не устраивал вариант, что которому одному достанется, например, кофейный сервиз, а второму будет выплачена денежная компенсация половины его стоимости. Нет, это слишком просто и неинтересно! По мнению гномов, имущество следовало поделить поровну буквально: если уж делить вилки, то поштучно. А уж принимая во внимание, что некоторые общие вещи разделить поровну просто невозможно (ну, корову, например - нельзя же ее распилить), то каждый из супругов настаивал на том, чтобы это имущество было передано именно ему.
Да и еще, надо сказать, что список совместного имущества, который составила истица, и список, который составил ответчик, не совпадали - ни по количеству пунктов, ни по наименованию некоторых из них. Например, в нашем списке значилось тридцать девять вилок, а в списке ответчика - всего тридцать восемь. И, с точки зрения гномов, это просто-таки вопиющая неточность, и для ее устранения, безусловно, требовалось вызывать свидетелей!
На мою попытку объяснить клиентке (еще при самом первом разделе, теперь я уже даже не пытаюсь), что эти мелкие моменты не существенны и на крайний случай их можно опустить, я получила возмущенную тираду о том, что так нельзя. На мой резонный вопрос, почему же нельзя, последовал просто обескураживающий ответ: ведь это же неправда! Воистину, одним из незыблемых принципов гномов надо считать пресловутое "Закон строг, но это закон".
Лично у меня складывалось мнение, что супругов вообще не так интересовал результат, то есть итоговый раздел имущества, как сам процесс раздела. Еще бы, сколько эмоций: начиная от скандалов с традиционным битьем скалкой по похмельной голове, и заканчивая желанным бурным примирением в итоге.
Да, конечно, у меня вроде бы не было оснований жаловаться - мою работу клиентка оплачивала в срок и очень щепетильно, но как же они мне надоели!
К счастью, на сегодня было назначено лишь предварительное слушание дела, что давало мне надежду освободиться хотя бы после полудня. В конце концов, обычно предварительное судебное заседание занимает пятнадцать-двадцать минут, не больше. Но с особым, истинно гномьим отношением к судебному процессу, даже предварительное заседание грозило перерасти в просто-таки эпическое действо.
Следует заметить, что с тех пор, как была введена обязательная звукозапись всех заседаний по всем гражданским делам, формализма в судах стало еще больше. Если раньше по простеньким делам можно было обойтись практически без формальностей, то теперь все было, как положено: выяснение явки сторон, объявление состава суда, отводы, заявления и ходатайства… Все это крючкотворство записывается на особые кристаллы и хранится в архиве суда в течение двухсот пятидесяти лет. В принципе, все правильно и вполне разумно. Раньше секретари суда слишком часто записывали слова свидетелей так, как им захочется, что создавало впоследствии множество проблем. Теперь же все, что было сказано в судебном заседании, сохраняется в неизменном виде. Зато расплачиваться за точность приходится уймой времени, которую занимает судебный процесс. А уж в случаях, когда сторонами по делу являются дотошные и въедливые гномы, процесс и вовсе растягивается на неопределенный срок. Так что, пожалуй, я все же с утра слишком оптимистично понадеялась на то, что сегодняшнее заседание быстро закончится, и я освобожусь пораньше.
Предчувствия, а точнее, значительный профессиональный опыт, меня не обманули. Более того, все оказалось еще хуже, чем я ожидала.
Начнем с того, что адвокатом ответчика на этот раз был гном, Дьюрин Доваррсон. Если вы никогда не встречались с гномами-адвокатами, то могу сказать без преувеличения: вам очень повезло. Я и сама достаточно внимательна и придирчива - это типичное и вполне положительное профессиональное качество, но гном-адвокат рассматривает каждый документ буквально под микроскопом, не просто не пропуская ни одной неточности, а вообще доводя это до абсурда. И ладно бы все эти бесконечные пререкания имели реальное существенное значение для дела, а так… В лучшем случае, эти мелкие споры лишь показывали клиенту, как же много времени и сил адвокат уделяет его делу.
Судья, уже заранее предвкушавшая все прелести предстоящего слушания, тянула с началом заседания до последнего. Чем она была занята в своем кабинете - покраской ногтей или болтовней по телефону, я не знаю, но ожидали мы под кабинетом больше часа. Наконец, видимо, поняв, что дальше тянуть бессмысленно, судья решила заседание все-таки начать.
Чем хорошо стандартное начало судебного заседания, так это тем, что сторонам практически не дается возможность высказаться. Ну, разве что, если у сторон есть основания для отвода судьи. Да и оглашение текста искового заявления нареканий не вызвало. В конце концов, данный текст, по-моему, уже имеется в компьютере каждого из судей в этом суде.
Так что начало заседания прошло традиционно без эксцессов, а вот дальше…
Моя клиентка, наученная тремя судебными процессами, четко, как по шпаргалке, проговорила, что свои исковые требования она поддерживает в полном объеме. Дальше она попыталась подробно изложить, в чем именно заключаются ее исковые требования, но была неумолимо остановлена мной. Закаленная практикой общения с гномами, я сразу начала дергать клиентку за рукав, пытаясь привлечь ее внимание и знаками показать, что хватит уже подробностей. Почему знаками? Но ведь судебный процесс-то под звукозапись! А я, вроде бы, не имею права заставлять замолчать собственного клиента… Впрочем, положительного результата я этим не добилась. Пришлось нагло наступить клиентке на ногу. Да, иногда в нашем деле сапожки на шпильке - это большое подспорье… Клиентка вздрогнула и оглянулась на меня. Я провела рукой поперек своего горла, пытаясь этим жестом объяснить, что излагаемые ею детали уже лишние. О, дошло, замечательно… Только Дваргия что-то немного побледнела… Неужели у меня такое зверское выражение лица? Или она просто слишком буквально поняла мой жест? А впрочем, какая разница - главное, что подействовало.