- Какая досада,- сказала Элеонора. И отвернулась от меня.
- Вашему отцу пришлось рассказать кое-что весьма интересное насчет вас, - сказал я в ее спину и чуть улыбнулся, увидев, как она напряглась. - Поговорим, Элеонора. Или я расскажу это все присутствующим.
Она снова повернулась и принялась холодно меня разглядывать. Я блефовал, и она должна быть уверена в этом, ведь она не могла рисковать. Для Обедающих Дам выявленные слабые места являются питательной средой, и они бросаются на них, как пираньи на сырое мясо. А кроме того, я должен был быть поинтереснее ее нынешнего общества. Поэтому ей необходимо со мной поговорить и попытаться выяснить, что именно мне известно, рассказав мне взамен как можно меньше. Я мог видеть все это на ее лице...потому что она мне это позволила.
- Если я должна, значит, должна, - сказала она, аристократка оказывающая любезность прислуге. Она мило улыбнулась женщинам, сидящим за ее столом и сгорающим от любопытства. - Простите меня, мои дорогие. Семейные дела. Вы знаете, как это бывает.
Женщины улыбались, кивали и говорили в ответ все, что подобает в таких случаях, но было ясно, они не могли дождаться, когда мы отойдем, чтобы начать про нас сплетничать. Все глаза в комнате не отрывались от нас, пока я вел и усаживал Элеонора в частную кабину в глубине зала. Потом разговоры в Чайном Зале медленно начались снова. Телохранители расслабились за своими столами, несомненно, вздохнув с облегчением, что им не пришлось в конце концов со мной связываться. Рамон следил за мной холодными, темными глазами, а его лицо абсолютно ничего не выражало. Я сел напротив Элеоноры.
- Что ж, - сказал я, - всегда мечтал встретиться с вами здесь.
- Нам и вправду нужно поговорить, - для убедительности она наклонилась вперед. - Но вы понимаете, что я не могла, чтобы это выглядело слишком простым делом для вас.
- Да, конечно, - ответил я, не понимая, к чему она клонит.
- Мне бы не хотелось, чтобы вы решили, что я готова разговаривать с кем попало.
- Боже упаси.
- Посмотрите на них, - сказала она, указывая на свой стол. - Чирикают, как птицы, как же - я осмелилась возражать пресловутому Джону Тэйлору. Если бы я этого не сделала, к завтрашнему дню сплетники уложили бы нас с вами в постель. Некоторые из них в любом случае так и сделают - просто потому, что это хорошая история.
- Боже упаси, - повторил я, и она пристально посмотрела на меня. Я усмехнулся, неожиданно она улыбнулась в ответ. Она немного расслабилась и откинулась на спинку стула.
- С вами легче общаться, чем я думала, мистер Тэйлор. И наконец-то мне будет с кем поговорить.
Я жестом указал на Рамона, сидящего за своим столом. – А разве с ним вы не разговариваете?
- Не могу ручаться, что с Рамоном есть о чем поговорить, - сухо ответила она. - Во многом он еще совсем ребенок. Довольно симпатичный, и с ним приятно поиграть, но без царя в голове. Я предпочитаю использовать моего пупсика именно так. Весь смысл мальчиков для забавы как раз в том и состоит, что какое-то время вы с ними играете, а когда от них устаете, то переходите к следующей игрушке.
- А вашего мужа это не беспокоит? – спросил я.
- Я не для этого вышла замуж за Марселя, - прозаично констатировала Элеонора. - Папа хочет, чтобы я была замужем, потому что в некоторых вопросах он по-прежнему слишком старомоден. Полагаю, ничего удивительного для того, кто родился так давно, как он. Вы можете забрать из прошлого бессмертие, но... Папа верит, что женщиной всегда должен руководить мужчина. Сначала отец, потом муж. А поскольку сейчас у милого Папочки есть более важные занятия, значит, это должен быть муж. Похоже, ему и в голову не приходило, что я выхожу замуж лишь за тех мужчин, у которых хватает здравого смысла вдали от Гриффин-Холла делать так, как им говорят. Я бы вообще не выходила замуж, если бы не было необходимости поддерживать с Папой хорошие отношения...
- Я вышла замуж за Марселя, потому что мне с ним весело. Он очаровательный, воспитанный и компанейский... и он не предъявлет никаких требований. У него своя жизнь, у меня своя, и вместе им не сойтись. В прошлом, в родном времени Папы, это называлось бы «браком по расчету». А в наши дни просто удобное решение проблем. О чем вы хотели со мной поговорить, мистер Тэйлор? Папа не рассказывал вам обо мне ничего интересного, поскольку я приложила массу усилий, чтобы быть уверенной, что ничего интересного он обо мне не узнает.
- Вы бы удивились, узнав то, что мне известно, - я сказал это только потому, что должен был хоть что-то сказать. - Я все еще пытаюсь проверить наличие повода у каждого из членов семьи Гриффинов, поэтому у меня есть некоторые предположения о том, кто мог похитить Мелиссу и почему.
Элеонора пожала плечами. – На самом деле, мы все не такие уж сложные. У Папы его бизнес, Мамочка живет, чтобы быть Королевой, Уильям убегает и прячется, когда Папа не смотрит, Мелисса – лицемерная заноза в заднице, а моя радость и гордость, мой дорогой маленький Павел не выходит из своей спальни. Вот в двух словах и все о Гриффинах.
- А что насчет вас? Кто вы такая, Элеонора Гриффин?
Как и ее брат, начав говорить, остановиться Элеонора уже не могла. Из нее наружу полезло все. Возможно, потому, что ей уже очень давно не с кем было поговорить по душам, не было человека, которому она моглы бы доверить свои секреты, и который бы их сохранил и не стал никому передавать... того, кому плевать на все это.
- У Папы всегда не хватало времени для меня, - хотя она смотрела на меня, ее взгляд был далеко, в прошлом. - Он очень старомоден. Его наследником и компаньоном по семейному бизнесу мог быть сын, но не дочь. Поэтому мне пришлось быть в большем одиночестве, чем когда-либо доводилось Уильяму. Мамочка тоже не слишком беспокоилась обо мне. Мы с Уильямом были ей нужны только как дань моде. Вот меня и воспитывала череда нянь, репетиторов и наемных компаньонок, которые все отчитывались Папе. Я не могла доверять никому из них. Я выросла, не надеясь ни на кого, кроме самой себя, и ни на кого, кроме себя любимой, не огляглядываясь. Совсем как Папа.
- За годы я перебрала множество вещей, пытаясь найти для себя что-то интересное, что могло бы мне помочь скоротать время... Когда ты бессмертен, у тебя появляется слишком много времени, которое необходимо заполнить. Я испробовала политику, религию, шопинг...но все это приносило лишь кратковременное удовлетворение. На данный момент я решила просто наслаждаться своими деньгами и положением и быть счастливым пожирателем лотоса, праздным мечтателем. Наверное, это звучит ужасно мелко?
- А почему мальчики? – спросил я, тщательно избегая вопросов, на которые нет нормальных ответов. – К слову, не похоже, чтобы кто-то из них был надолго...
- По мере того, как года идут, а я не старею, меня все сильнее и сильнее тянет к молодым, - сказала Элеонора. – По-настоящему молодым, в отличие от моего собственного великолепного не стреющего тела. Несмотря на все, что я с ним делала. Меня страшат старение и старческие капризы, и я застряла на пол-пути... Постоянное воздействие молодых мыслей, мнений и моды помогает мне сохранять душевную молодость. Я никогда не буду такой, как Папа, который при всех своих годах и опыте как был изначально, так и остался просто средневековым спекулянтом. Бизнес есть бизнес, и не важно, в каком веке ты живешь. Может, он и перенял аристократические жесты, но в нем все равно осталось слишком много из прошлого. Он не способен к переоценке ценностей, даже если они сформировались века назад...я не хочу быть такой.
-Чего же вы хотите?
Она коротко улыбнулась. - Будь я проклята, если знаю, мистер Тэйлор. Мне бы очень хотелось унаследовать папины деньги, но не его дело. Я продам свою долю при первой же возможности. Но я не хочу закончить, как Уильям, погруженной в потакание собственным капризам. Он думает, что я не знаю, что он вытворяет в Клубе Калигула, но об этом знают все... Я хочу делать то, что имеет значение, и быть тем, кто что-то значит. Но никто и никогда не будет видеть во мне нечто большее, чем дочь Гриффина. Вы даже не представляете, какие ограничения накладывают богатство и власть.
- Бедная богатая девочка, - серьезно сказал я. - Есть все, кроме счастья и душевного спокойствия.
Она впилась в меня взглядом. - Вы издеваетесь, мистер Тэйлор. А ведь любой присутствующий здесь мог бы вам сказать, что это очень опасное занятие.
Я улыбнулся. – Опасность – это мое ремесло.
- Да ладно... Что вам нужно, мистер Тэйлор?
- Ну, для начала, я хочу, чтобы вы называли меня Джон. Дальше...я хочу найти Мелиссу. Убедиться, что она в безопасности.
- И снова вернуть ее домой? Обратно в Гриффин-Холл?
- Если она захочет, - осторожно ответил я.
Мгновение Элеонора изучала меня. - Вы не думаете, что ее похитили, не так ли? Вы думаете, что она сбежала. Должна сказать, что меня это не удивляет. Но когда вы найдете ее, то не потащите ее назад против ее воли, потому что это будет против ваших принципов, верно?
- Точно, - сказал я.
Она ослепительно мне улыбнулась. – Вот за это вы мне нравитесь гораздо больше, Джон. Вы правда готовы бросить вызов прямо в лицо самому Гриффину? Он убивал людей и за меньшее. Возможно, вы действительно такой, каким о вас рассказывают.
- Нет, - ответил я. - Никто не может быть таким.
Она снова коротко рассмеялась. - Вы не представляете себе, как освежает разговор с кем-то...настоящим. Вам ведь наплевать на то, что я Гриффин, не так ли?
- Да, - честно ответил я. – В свое время мне приходилось справляться и с худшим.
- Да...наверное, приходилось. Вы ведь взялись за это дело не только ради денег, не так ли? Вы действительно хотите найти Мелиссу.
- Ну, - я был честен, - деньги помогли.
В этот момент мы оба оглянулись, потому что у входа в нашу кабинку появился Рамон. Он был высок, неплохо сложен под своим дорогим костюм и держался так, как будто какое-то время мог бы продержаться в драке. Он холодно уставился на меня, делая вид, что Элеоноры здесь нет.
- Ты кем себя возомнил, Тэйлор? Разгуливаешь здесь и раздаешь приказы, как будто имеешь на это право. Элеонора, ты не должна ничего ему говорить. Мне известна эта порода – ничего, кроме блефа и репутации.
- Таким ты и был? – ответил я. - Прежде чем понял, в какую тяжелую работу ты ввязался, и насколько легче выставить на продажу свое милое личико и манеры и продаваться за лучшую жизнь? Вернись назад за свой столик, как положено хорошему мальчику. Когда Элеонора будет готова, она придет и заберет тебя.
- Верно, Рамон, - сказала Элеонора. - Никто ни к чему меня не принуждает. Так мило с твоей стороны было побеспокоиться, но...
- Заткнись, - рявкнул Рамон, и Элеонора тупо на него уставилась, как будто он влепил ей пощечину. Рамон перевел взгляд на нее. – Дело совсем не в тебе. Дело во мне. Как по-твоему я выгляжу, когда ты не обращаешь на меня внимания, вместо этого улыбаешься и кокетничаешь с уличным подонком типа него?
- Рамон, - заговорил я, и что-то в моем голосе резко переключило его внимание снова на меня. - Я понимаю, что тебе необходимо показать себя с лучшей стороны перед своей женщиной и своей...ровней, но, серьезно, - не испытывай судьбу.
Он зарычал на меня, и в его руке неожиданно блеснуло лезвие длинного стилета. Он выглядел как оружие профессионала, и был, наверное, был спрятан в ножнах на предплечье. Рамон держал клинок так, как будто знал, что с ним делать, но я сидел неподвижно. Элеонора смотрела на Рамона так, словно никогда прежде его не видела.
- Какого черта ты здесь устроил, Рамон? Не глупи! Положи это немедленно!
Он проигнорировал ее, настолько был охвачен гневом и драматизмом момента. Чайный Зал притих, все смотрели на нас, на него, он это знал и это ему нравилось. Он громко хихикнул.
- Говорят, в тебе есть кровь оборотня, Тэйлор. Давай посмотрим, насколько ты будешь хорош против серебряного клинка. Думаю, ты будешь истекать кровью, как и любой другой, когда я отрежу твои яйца и заставлю тебя их сожрать.
Я встал, а он вопреки собственному желанию отшатнулся назад. Я поймал его взгляд и удержал несмотря на все попытки его отвести. Я шагнул из кабинки, и он, спотыкаясь, попятился назад, по-прежнему не имея возможности отвести глаза. Теперь он хныкал, когда из под его век начали медленно сочиться кровавые слезы. Серебряный стилет выскользнул из его онемевших пальцев, когда я взглядом сбил его с ног. В этот момент из ниоткуда, со стороны моей слепой зоны, появился один из телохранителей и швырнул чашку кофе прямо мне в лицо. Я закричал, когда обжигающая жидкость ошпарила мое лицо, временно меня ослепив. Я отчаянно возил руками по лицу, пытаясь протереть глаза, когда услышал шаги.
Выскочив из кабины, Элеонора пробежала мимо меня и встала между мной и Рамон. Я слышал, как она кричит на него и на кого-то еще, кого я пока что видеть не мог. Привычная властность ее голоса удерживала их на месте, но я не знал, как надолго. Я свирепо тер кулаками слезящиеся глаза, и, наконец, мое зрение вернулось. Лицо продолжало болезненно зудеть, но я не обращал на это внимания. Все телохранители выскочили из-за своих столов и сгрудились позади Рамона. Они, как акулы, почуявшие в воде кровь, не могли упустить шанса сбить спесь с пресловутого Джона Тэйлора. И, конечно, шанса выглядеть перед своими женщинами настоящими мужиками. Если бы им удалось свалить Джона Тэйлора, в будущем они могли бы сами назначать себе цену.
Они толкали друг друга, стремясь занять позицию получше, каждый рвался получить возможность надавать мне тумаков, но никто не хотел быть первым. У них не было оружия, но все они выглядели счастливыми в предвкушении маленькой драчки, жестокого избиения выскочки, который не знает свое место. Я выпрямился и пристально взглянул на них, и одного этого хватило, чтобы несколько из них отступили. Рамон вздрогнул, на его лице высыхали следы, оставшиеся от кровавых слез. Но уверенность быстро вернулась к нему, как только он понял, что второй раз свалить его взглядом у меня не получится. Элеонора по-прежнему стояла между мной и этой толпой, с руками, упертыми в бедра и высоко поднятой головой, и продолжала заслуженно их отчитывать.
- Этот человек - мой гость! Он под моим покровительством и под защитой моего отца! И я, черт возьми, буду разговаривать с теми, с кем мне нравится, Рамон!
- Он не должен здесь находиться, - голос Рамона охрип в предвкушении насилия. – Ему здесь не место.
- Как и ты, - холодно отрезала Элеонора. – Но, тем не менее, я привела тебя сюда. Хотя Бог знает, чем я думала и что я в тебе увидела. Убирайся, Рамон. Все кончено. И не смей даже возражать, или я не напишу тебе рекомендацию.
- Вот так просто? - сказал Рамон. - Как и все остальные? Нет...я так не думаю. Думаю, я оставлю тебе кое-что на память.- И он сильно ударил ее по лицу. Элеонора попятилась назад, прижимая ладонь к покрасневшей щеке. Рамон улыбнулся. - Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом. А теперь с дороги. Ты же не хочешь, чтобы на твоем новом платье была кровь. – И он перевел холодный взгляд на меня. - Давайте, ребята, время веселиться.
Пока он говорил, я шагнул вперед и впечатал колено ему в пах. Он издал болезненный, задыхающийся звук и скорчился, после чего я нанес ему удар в затылок, помогая ему отправиться на пол. С гневными воплями группа телохранителей бросилась вперед и окружила меня. Удары летели со всех сторон сразу, и единственное, что я мог сделать, это опустить голову и принимать их на поднятые вверх плечи, а заодно сосредоточиться на том, чтобы оставаться на ногах. Если бы я упал, меня бы запинали. Не думаю, что они намеревались меня убить, опасаясь навлечь на себя гнев Гриффина, но чего не случается, когда играет кровь.
К счастью, они не привыкли действовать в группе. Большая часть работы телохранителя это защита клиента и запугивание один-на-один. В своем стремлении добраться до меня они мешали друг другу и слишком торопились наносить удары, чтобы думать о сотрудничестве. Я сосредоточился на том, чтобы засунуть руки в карманы своего плаща. Там я храню множество полезных вещей. Телохранители били меня кулаками и пинали ногами, но я не падал. Люди (и не только) пытались меня убить с тех пор, когда я был еще ребенком, но я все еще здесь.
Я вытащил из левого кармана вжжиикк-бац и швырнул его на пол. Оно взорвался во вспышке яркого света, и телохранители расступились, ругаясь и непрерывно моргая. Это дало мне необходимое время, чтобы вытащить из правого кармана маленькую коричневую человеческую кость и продемонстрировать ее телохранителям. Все они замерли, а я мерзко ухмыльнулся.
- Верно, ребята. Это кость-указатель. Все, что мне нужно, - это указать и сказать Слово, и на кого бы я ни указал, тот отправится домой в гробу. Так что забрайте то, что осталось от Рамона, и убирайся с моих глаз.
- Ты блефуешь, - сказал один из телохранителей, но в его голосе было слашно, что на самом деле он так не считает.
- Не будь идиотом, - сказал его сосед. - Это Джон, мать его, Тэйлор. Ему нет нужды блефовать.
Они подняли Рамона и выволокли его из Чайного Зала. Все дамы молча переглянулись, потом снова посмотрели на меня. Нескоторые, похоже, собирались аплодировать. Я повернулся спиной к залу, а Элеонора помогла мне снова сесть в кабинку. Я селс трудом, тяжело дыша. Болело почти везде. С возрастом переносить побои становится все сложнее. Но по крайней мере в этот раз я не лишился зубов. Это я ненавижу. Я убрал кость и посмотрел на Элеонору.
- Спасибо, что вступились за меня.
- Я бесконечно ненавижу и питаю отверащение к мужскому шовинизму, - сказала она. - Но вы были невероятно впечатляющи. Это подлинная кость-указатель аборигенов? Я всегда думала, что настоящую найти довольно трудно.
- Так и есть.
- То есть вы блефовали?
- Может быть, - сказал я. – Этого я никогда не скажу.