Наконец, мы добрались до старомодного лифта, раздвижные двери которого были отделаны латунью в стиле рококо. Очень художестенно отделаны. Гоббс небрежно оттянул тяжелые двери, выдавая немалую силу, и мы вошли внутрь. Кабина была достаточно велика, чтобы в ней поместилась интимная вечеринка, и стены были произведением искусства из цветного стекла. Гоббс задвинул створку двери и громким командным голосом сказал «Наверх». Пол лифта дернулся под моими ногами, и мы уехали. Для такого старого механизма поездка оказалась удивительно ровной. Я поискал номера этажей и не могл не заметить, что нигде в лифте не было ни индикаторов, ни пульта управления.
- Я не вижу в лифте ни одного индикатора или средства управления, Гоббс.
- Несомненно, сэр. Все лифты в Гриффин-Холле запрограммированы реагировать только на определенные голоса. Меры безопасности...
- Тогда как же похитители Мелиссы попали на верхний этаж?
- Отличный вопрос, сэр, и я уверен, что в должное время вы просветите нас.
- Хватит издеваться, Гоббс.
- Да, сэр.
Лифт остановился, и Гоббс откатил дверь. Я вышел в длинный коридор, по обеим сторонам которого шли ряды плотно закрытых дверей. Приятно приглушенный свет, голые стены без каких-либо украшений или орнамента и персидский ковер на полу. Все закрытые двери выглядели очень прочными. Я не удивился бы, если бы Гриффины запирали двери на ночь. Я бы обязательно это сделал в таком месте, как это. И с такой семейкой. Гоббс закрыл украшенные двери лифта, а потом подошел и остановился раздражающе близко от меня. Вторжение в чужое личное пространство - это стандартная тактика запугивания, но в свое время я укладывал вниз лицом Существ на Улице Богов, заставляя их плакать, как дети. Чтобы вывести меня из игры потребуется нечто большее, чем один черезчур возомнивший о себе дворецкий.
- Это верхний этаж, сэр. Все спальни семьи здесь. Хотя, конечно, не все член семьи всегда одновременно находятся в резиденции. Мастер Уильям и мисс Элеонора имеют собственное жилье в городе. Мастер Павел и мисс Мелисса нет. Мистер Гриффин требует, чтобы они жили здесь.
Я нахмурился. - Он не позволяет детям живут вместе с их родителями?
- Еще одна мера безопасности, сэр.
- Покажите мне комнату Мелиссы, - потребовал я, чтобы напомнить, кто здесь главный.
Он отправился по коридору. Это был длинный коридор с множеством дверей.
- Комнаты для гостей? – указал я взмахом руки.
- О, нет, сэр. Гостям запрещено оставаться, сэр. Под этой крышей спит только семья. Снова безопасность. Все эти комнаты - это семейные спальни. Так что каждый член может двигать их в соответствии с собственной фантазией, когда обстановка какой-то комнаты им наскучит. Мне дали понять, что для бессмертных скука может стать очень большой проблемой, сэр.
Мы прошли еще немного. - Итак, - начал я. – Что по-вашему случилось с Мелиссой, Гоббс?
Он даже не взглянул на меня. - Не могу знать, сэр.
- Но должно же быть у вас свое мнение?
- Я очень сильно стараюсь, чтобы этого не случилось, сэр. Мнения имеет право на жизнь исключительно как способ обеспечить надлежащее служение семье.
-Что вы делали до поступления сюда, Гоббс?
-О, я всегда был на службе, сэр.
Я мог в это поверить. Подобной надменности не достигнуть без долгих лет службы.
- А что насчет остального персонала? Неужели никто не заметил или не услышал ничего подозрительного или необычного до или после того, как исчезла Мелисса?
- Я очень подробно опросил весь персонал, сэр. Если бы они что-то знали, они сказали бы мне. Все.
- В вечер исчезновения Мелиссы вы незапускали в Поместье каких-либо необычных или нежданных посетителей?
- Люди всегда приходят и уходят, сэр.
Я подарил ему один из своих жестких взглядов.
- Вы всегда так уклончивы, Гоббс?
- Я делаю все от меня зависящее, сэр. Вот комната Мисс Мелиссы.
Мы остановились перед дверью, ничем не отличавшейся от прочих. Из прочной древесины, благоразумно заперта. Никаких очевидных признаков нападения или попытки взлома. Я нажал на латунную ручку, и она легко повернулась под моей рукой. Я толкнул дверь и заглянул внутрь. Комнате была совершенно пуста. Не плакатов с мальчиковыми группами на стенах, ни пушистых зверьков, ни обстановки. Просто четыре голые стены, голая кровать, и еще более голый деревянный пол. Ничего не указывало на то, что здесь когда-нибудь жила девочка-подросток. Я пристально посмотрел на Гоббса.
- Скажите мне, что ее комната не всегда выглядят так.
- Она не всегда так выглядит, сэр.
- Это Гриффин приказал вынести все из этой комнаты?
- Нет, сэр. Здесь все точно так, как я это нашел.
- Объясните, - произнес я с легкой угрозой.
- Да, сэр. Мисс Мелисса должна была присоединиться к остальным членам семьи за вечерней трапезой. Хозяин и Хозяйка всегда очень тверды в том, что все члены семьи должны ужинать вместе, находясь в резиденции. Мастер Уильям и мисс Элеонора со своим сыном, мастером Павлом, присутствовали, но мисс Мелисса опаздывала, что было совсем на нее не похоже. Когда она не явилась, меня послали ее позвать. Когда я сюда пришел, дверь была приоткрыта. Я постучал, но не получил ответа. Когда я отважился заглянуть внутрь, на тот случай, если она плохо себя чувствует, я нашел комнату такой, какой вы видите ее сейчас. Мисс Мелисса никогда не придавала особого значения удобствам или безделушкам, но это выглядит уже слишком. Я немедленно поднял тревогу, охрана обыскала Поместье сверху донизу, но не было обнаружено и следа мисс Мелиссы.
Я долго смотрел на него.
- Вы хотите сказать, - наконец выдавил я, - что не похитители не только забрали из Поместья Мелиссу – так, что никто этого не заметил, - но и вышли вместе со всеми ее вещами, да? И никто ничего не увидел? Вы это хотите сказать?
- Да, сэр.
- У меня в кармане ледит хорошая оплеуха с вашим именем, Гоббс.
- По-моему, я должен также обратить ваше внимание, что без одобрения семьи Гриффин в Гриффин-Холле не сработает никакая магия, сэр. Поэтому мисс Мелисса не могла похищена из своей комнаты магическим путем...
- Без содействия ее самой или кого-то из ее семьи.
- Что, конечно же, совершенно невозможно, сэр.
- Нет, Гоббс, приколотить гвоздями к стене живого осьминога – это - невозможно, все остальное - просто трудно.
- Я преклоняюсь перед вашим высшим знанием, сэр.
Я по-прежнему думал про крота, но не был готов сказать это вслух.
Я заглянул в пустой комнате и снова попытался вызвать свой дар, надеясь хотя бы мельком увидеть, что произошло, но мой внутренний глаз не открылся. Кто-то чертовски могущественный очень не хотел, чтобы я использовал мой дар в этом деле. Я начал задумываться – может, этот Кто-то играет со мной...
Сзади меня в коридоре раздались шаги. Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть в девушку в униформе горничной, присевшей перед Гоббсом и в уважительном реверансе. Черт, слуги здесь двигаются бесшумно. Она сделала книксен и для меня тоже, как будто вспомнив.
- Простите, мистер Гоббс, сэр, - сказала девушка голосом, который был не громче шепота. - Но Хозяйка велела сказать вам, что она хочет поговорить с мистером Тэйлором, прежде чем он нас покинет.
Гоббс посмотрел на меня и поднял бровь.
- О, пожалуйста, научите меня, как это сделать, - сказал я. – Мне всегда хотелось уметь так поднять одну бровь.
Горничная захихикала, и вынуждена была отвернуться. Гоббс просто смотрел на меня.
- Да какого черта, - сказал я. – Не мешало бы поговорить с Хозяйкой. Она может что-то знать.
-Я бы не рассчитывал на это, сэр, - ответил Гоббс.
Горничная поспешила по своим делам, а Гоббс повел меня обратно по коридору к комнате Марии Гриффин. Мне было любопытно, почему она захотела меня увидеть, и что такого она может быть готова мне поведать о своей внучке, чего не смог или не захотел рассказать Иеремия. С женщинами зачастую делятся семейные секретами, о которых мужчины даже не догадываются. Наконец, мы остановились еще перед одной безымянной дверью.
- Комната Марии Гриффин, сэр, - сказал Гоббс.
Я задумчиво взглянул на него. - Не «комната Иеремии и Maрии»? У них отдельные спальни?
- Разумеется, сэр.
Я не стал спрашивать. Все равно он ничего не скажет.
Я кивнул ему, и он очень вежливо постучал в дверь. Громкий женский голос произнес «Войдите!», и Гоббс толкнул дверь и отступил, пропуская меня вперед. Я неторопливо вошел, словно я думал о месте для аренды, а потом отказался от этой мысли. Хотя сейчас было то, что принято называть на Темной Стороне серединой дня, Maрия Гриффин была еще в постели. Она сидела в ночной рубашке из тонкого белого шелка, поддерживаемая целой грудой пухлых розовых подушек. Стены комнаты тоже были розовыми. На самом деле, вся атмосфера огромной комнаты была какой-то розовой, как будто ты попал в детский сад. Кровать была достаточно велика для нескольких дружелюбно настроенных людей, и Maрия Гриффин была окружен маленькой армией служанок, консультантов и личных секретарей. Некоторые из них ревниво следили, как я подхожу к изножию кровати.
Искусно сделанное и, несомненно, очень дорогое одеяло было покрыто остатками нескольких полу-съеденных блюд, еще большим количеством полу-опустошенных коробок шоколадных конфет и дюжинами разбросанных глянцевых «желтых» журналов. Прямо около ее руки, для удобства, располагалась открытая бутылка шампанского, охлаждающаяся в ведерке со льдом. Maрия демонстративно не обращала на меня внимания, полностью сосредоточившись на всех тех, кто толпился вокруг ее кровати, конкурируя друг с другом за ее внимание. Поэтому я стоял в ногах кровати и открыто ее рассматривал.
Maрия Гриффин была привлекательно пухленькой, приятно округлой, если не просто роскошной, - из старой школы красоты. Волосы, собранные в густой пучок у нее на макушке, были настолько бледно – желтыми, что казались почти бесцветными, но ее лицо было покрыто ярким, кричащим макияжем. Полные чувственные губы с алой помадой, щеки нарумянены, темно-фиолетовые тени для глаза, ресницы настолько густые, что было чудом, что она могла видеть сквозь них. Maрия выглядела, словно ей было чуть-чуть за тридцать, и так продолжалось уже много веков. Кости лица выдавали ее характер, скрытый расплывчатыми манерами и сварливым голосом. Она больше напоминала избалованную любовницу, чем жену в длительном браке.
Различные горничные и лакеи, окружившие ее, угождали каждой ее прихоти прежде, чем она об этом подумает: взбивали подушки, предлагали новые конфеты или доливали шампанского в ее бокал. Maрия не обращала на них внимания, полностью погрузившись в разбор ежедневной корреспонденции и обновление своего личного дневника. Вскоре стало ясно, что ее обычным состоянием было недовольство, и всякий раз, когда события, казалось, сговорились против нее, она обрушивала слабые удары пухлых рук на того, кто в этот момент оказался ближе всех. Горничные и лакеи, не моргнув глазом, принимали на себя удары. Секретари и советники по вопросам моды предусмотрительно держались вне пределов досягаемости ее рук, но так, чтобы это не бросалось в глаза. Те, кто были ко мне ближе других, искоса тщательно разглядывали меня, и спустя какое-то время, чтобы оживить свое мужество, начали переговариваться друг с другом, достаточно громко, чтобы я услышал.
- Ну, ну, ты только посмотри, кто это - знаменитый Джон Тэйлор.
- Печально известный, я бы сказал. Я всегда думал, что он будет выше. Более мужественный, знаешь ли.
- И пальто какое-то прошлогоднее ... я мог бы одеть его во что-то действительно дерзкое, в розовато-лиловых тонах.
- Попросите у него мерки!
-О, мне бы не хотелось!
На Темной Стороне определенно есть что-то такое, что позволяет выявлять стереотипы поведения некоторых людей. Осмелев от того, что я не обиделся, крупный джентльмен, от подбородка до ступней затянутый в черную кожу, открыто уставился на меня.
- Вот, смотрите и слушайте – самый крутой частный сыщик Темной Стороны ... всегда пытается пролезть туда, где он не нужен.
- Смотрите и слушайте? – ответил я. - Я могу увидеть все, что хочешь, но если потребуется слушать, кому-то придется меня консультировать. Я никогда так до конца и не понял, что включается в понятие «слушать»... Должно быть, для этого есть целое учебное пособие, что-то вроде « Слушание для Начинающих» или «Шулерское Руководство по Слушанию».
- Завяжешься со мной, Джон Тэйлор, и я вызову охрану, так и знай. И тогда быть беде!
- Тоже будет слушание? – в моем голосе звучала надежда.
- Почему эта женщина до сих пор мне пишет? – громко спросила Мария Гриффин, размахивая письмом, зажатым в ее пухлой руке, чтобы снова привлечь к себе всеобщее внимание. – Ей прекрасно известно, что я с ней не разговаривают! Мои правила предельно ясны: пропусти две мои вечеринки, и ты Исключен. Меня не волнует, что у ее детей проказа...
Она смотрела на всех, кто был в комнате, кроме меня, но в целом ее выступление принесло мне пользу. Она продолжала жаловаться на то и это своим всевозможным советникам, которые отдавали ей если не интерес, то уж точно все свое внимание. Marрии отчаянно хотелось выглядеть величественно, но ей не хватало собранности. Она начинала с одного, переключалась на другое, отвлекалась, а потом забывала, с чего она начала. Она порхала с одной темы на другую, подобно бабочке, ее всегда влекло что-то другое, что обещало быть хоть немного более интересным и красочным. Мне надоело ждать, и я начал бродить по комнате, разглядывая вещи, снимая их и ставя на место с нарочитой небрежностью.
Если бы и это не сработало, я начал бы швырять их в окна.
Повсюду были предметы роскоши, изысканные китайские фигурки, старинные куклы, стеклянные животные, фарфор - настолько хрупкий, что, казалось, он расколется, если дунуть на него слишком сильно. Все тщательно, в высочайшем порядке разложено и расставлено на антикварной мебели. Какая-то глубоко запрятанная, анархистская часть меня жаждала впысть в неистовство (в оригинале – amok - амок (сумеречное состояние эпилептического или психогенного происхождения; описано преимущественно у аборигенов Малайского архипелага), дикий,бешеный, озверевший;неистовый, вышедший из-под контроля), имея в руках с кувалду или хотя бы длинную стальную цепь ... я успокоил варвара у себя внутри с помощью шоколадных конфет из открытой коробки. С мягкой начинкой уже кончились, но я обошелся и так.
Судя по груде еще нераспечатанных писем, каскадами сползающих с прикроватного столика Марии, у нее была обширная корреспонденция. E-mail так и не прижилась на Темной Стороне – ее слишком легко взломать или перехватить. А кроме того, здесь всегда были проблемы с самосовершенствованием компьютеров или получение ими силы от тьмы Извне...а техно-экзорцисты стоят не дешево. В наше время принято писать от руки, особенно среди тех, кого принято считать Высшими Кругами. Бессмертные Гриффины ближе всех к тому, кого можно считать аристократией Темной Стороны, а значит, каждый честолюбец будет отчаянно стемиться быть рядом с ними, в надежде, что частица положения и гламура Гриффинов перепадет и их ближайшим фаворитам. Снобизм - это страшный порок, на который так же легко подсесть, как на героин, и с которого так же нелегко соскочить и пережить все прелести абствиненции, когда ты уже не Часть.
Даже лица королевской крови пришли к подножию Гриффинов, осторожно вымаливая блага и милости. У нас на Темной Стороне хватает всяких - королей и королев в изгнании, принцев Этого и лордов Того, всех чинов и званий, которые только можно придумать. Они прибывают сквозь Границу Времени из других миров, времен и измерений, навсегда отрезанные от своих собственных людей, власти и богатств. Некоторые засучивают рукава и создают из себя что-то новое. Большинство - нет. Потому что не знают, как. Они по-прежнему рассчитывают на обращение, как с членами королевской семьи, только потому, что они когда-то ими были, и очень расстраиваются, когда Темная Сторона дает им понять, что ей плевать на это. В основном, они держатся вместе в маленьких частных привелегированных клубах, где они могут именовать друг друга их собственными титулами, и проводят большую часть своего времени, охотясь за приглашениями на очередной бал или суаре у Гриффинов. Потому что, быть принятым Гриффинами, подтверждает их особую природу в глазах у всех. К их сожалению, аристократов вокруг слишком много, и Гриффинам есть из кого выбирать. Что они и делают. У вас есть один шанс, чтобы зарекомендовать себя интересным или забавным, после чего вы Посторонний. Зог, Король Пикси, был знаменит тем, что постоянно пытался прорваться на вечеринки Гриффинов, даже после того, как ему ясно дали понять, что ему не рады, и никогда не будут, независимо от того, с кем он.
(Он помочился на пол. По-видимому, там, откуда он прибыл, раб повсюду следовал за ним с ведром. И шваброй.)
Maрия всегда претендовала на вкус и стиль, но, к сожалению, никогда их не имела, и поэтому зависела от толпы модных консультантов, чтобы помочь ей решить, кто будет Внутри, а кто станет Посторонним, и какие причуды и стили будут в моде в каждом Сезоне. Но воплощением этих решений в жизнь занималась Мария лично, ее капризы исполнялись беспрекословно. И поэтому советники локтями расталкивали друг друга, чтобы максимально приблизиться к Maрии, громко и взволнованно спорили из-за каждой мелочи, сопровождая это широкими, драматическими жестами. Которые иногда перерастали в сражения, с ударами и пощечинами. Советники одним словом или взглядом могли создать или уничтожить репутацию в обществе, и все это знали, и именно поэтому у этих несчастных было много знакомых, но мало настоящих друзей. Говоря по правде, наверное, в них было даже больше паранойи и неуверенности, чем в самих карьеристах, ловивших каждые их слово.