– Михаила, – ядовито улыбнулся Василий. – Забыли? Напоминаю: Крюков Михаил Анатольевич, проживал по улице Кусинской, дом четыре. Дальше говорить? Или уйдешь сама?
Полина развернулась и убежала.
– Чего она испугалась? – поразилась Зина.
– А, ерунда… – отмахнулся супруг. – Думает, ей до сих пор все можно. Да не учла кой-чего. Не все умерли!
Василий весело засвистел и вновь полез под капот. Зину скрутило любопытство. Она позвала:
– Вася!
– Чего?
– Кто такой Крюков? Почему Полина так испугалась?
Василий захлопнул капот и стал вытирать руки ветошью.
– Знаешь, Зина, – сказал он, – были такие короли, которых народ прогнал. Ну, типа, революция пришла. Монарх с одним чемоданом в другую страну рванул и живет там преспокойненько… нищим.
– И что? – не поняла Зина.
– Денег нет, власти тоже, а гонор остался. Все ему кажется: за окном подданные на коленях стоят, и золота полная казна. – Василий вздохнул. – Вот и Полина так. Я раньше поражался: ну откуда у нее такое отношение к людям? Отчего она всех за грязь считает? Теперь знаю. Да ошиблась она, как тот царь, которого во время революции вышибли. Нет у нее теперь ничего, все лопнуло, хотя…
Муж примолк, а Зинаида запрыгала на месте, как девочка:
– Вася! Расскажи!
Супруг нахмурился.
– Нет. Забудь. Ерунда. Люди часто ошибки совершают. Кажется им: если время прошло, то уже каюк, похоронено и закопано.
– Что?
– Все! – рубанул Вася. – Но Серафима жива, и вовсе не дурь она несет. Да! Короче, Зинаида, мы больше на эту тему никогда не беседуем, а ты стараешься от Полины подальше держаться. Скажет она тебе гадость – мимо пройди. Таков мой тебе категорический приказ. А сейчас сбегай домой, принеси мне компоту попить!
Зинаида послушно поспешила в квартиру, налила стакан и аккуратно понесла его к гаражу. «Ракушка» находилась за углом дома, Зина решила повернуть и услышала голос Полины:
– Пугать меня решил?
– Нет, – спокойно ответил Вася, – просто дал понять: тебе лучше вести себя тихо.
– Кто наболтал тебе про Крюкова?
– Птички спели.
– Да тебе завтра голову оторвут!
– Кто?
Повисло молчание.
– Кто? – повторил Василий. – Кто? Ага, дошло наконец. Лаборатория закрыта, Сергей Семенович умер. Альберт из Москвы уехал, концов не найти. Наверное, документы сменил. Лучше нос не задирай, щелкнут.
– Да как ты смеешь! Я тебя… я…
– Чего? – засмеялся Василий. – То-то и оно! Ты, Полина Юрьевна, логопед, учишь детей букву «р» правильно произносить.
– Заткнись!
– С какой стати? Прекрати скандалить, а то я рот раскрою. И что тогда? А?
– Шантажируешь? – дрожащим голосом осведомилась Полина.
– Нет, прошу вести себя пристойно. Кто во вторник ударил Сережу Ромашева?
– Он на велике по цветам ехал!
– Нельзя чужих детей бить. А кто веревку с бельем обрезал?
– Нечего во дворе исподнее вешать!
– И собаку Логиновой ты отравила, – вздохнул Василий.
– Она сама яду нажралась! ДЭЗ крыс в подвале уничтожал.
– Болонка умерла после того, как на тебя налаяла. Знаешь, Полина, ты уж веди себя потише. Старайся сдерживаться, пока ты сама в безумную не превратилась… А то начальники тебе уже не помогут.
– Он нормальный, – вдруг тихо сказала Полина. – Вася, не губи нас, он выздоровел.
– Так я не хотел, ты первая начала, – мирно напомнил Василий. – Налетела, наорала, машину бить стала…
– Он нормальный!
– Думаю, нет.
– Он ничего не помнит.
– Не верю.
– Я специалист, мне виднее.
– Нет, Федор убийца, рано или поздно он снова убьет.
– Никогда! Он теперь тихий.
– Затаился.
– Эксперимент удался!
– Жизнь еще не закончилась. Федор хитрый, способен на любую подлость. Вспомни про Крюкова! И заруби на носу: веди себя прилично, иначе я рот раскрою.
– Сволочь!
– Ты не права.
– Скотина!
– Совсем плохо.
– Мразь!
– Охо-хо… Ладно, значит, ничего ты не поняла.
– Это ты не понял! – заорала Полина. – Не я ошибаюсь, Васька, а ты не туда поехал! Смотри, как бы тебе на таратайке своей не разбиться! Понесет на столб, руль не успеешь вывернуть…
– Пугаешь?
– Лучше молчи.
– И ты заткнись, – не остался в долгу Вася.
– Если ваша семейка посмеет…
– Жена тут ни при чем, я не рассказываю ей о делах.
– И правильно. А то ведь из окна выпасть можно…
– Сука.
Испуганная Зинаида метнулась домой. Значит, Полина и Василий связаны каким-то делом. И муж произнес странные слова: назвал сына соседки Федора убийцей.
Через полчаса Василий вернулся домой и наорал на жену:
– Где компот?
– Сейчас налью, – засуетилась та.
– Почему к гаражу не принесла?
– Телефон позвонил, прости.
– И с кем ты говорила?
– С Леной, – соврала Полина, – у нее кошка заболела.
Внезапно щеку Зинаиды обожгла оплеуха.
– Конечно, подруги для тебя важнее мужа… – прошипел Василий и ушел в ванную.
Зина осталась стоять в полном ужасе – ни разу за все годы брака Вася не поднимал на нее руку.
Спустя минут сорок Василий вернулся на кухню и сказал:
– Зина, прости, я не знаю, что на меня нашло.
– Ладно, – прошептала жена, – сама виновата, забыла про компот.
– Поехали! – приказал муж.
– Куда?
– Мы еще успеем на рынок.
– Нам продукты не нужны.
– Хочу на вещевой смотаться.
– Да зачем?
– Надо, собирайся, – велел Вася.
Он привез жену на толкучку и купил ей… шубку.
– Вася, – залепетала Зина, когда супруг накинул ей на плечи норковое манто, – с ума сошел?
– Стыдно в драповом пальто ходить, – улыбнулся Василий. – Все, берем манто, оно летом дешевле, чем осенью. Да и виноват я перед тобой, руки распустил. Извини, Зин, больше это не повторится.
– Ерунда, Васенька, – залепетала та. – Может, без шубы обойдемся?
Но муж настоял на своем, и Зина вернулась домой с обновкой. Неделю потом Зине казалось, что у нее медовый месяц. Впрочем, даже спустя день после свадьбы Василий не был столь внимателен к жене. За всю совместную жизнь он подарил Зине три-четыре букета – Вася был на редкость неромантичен, предпочитал подносить «полезные» подарки (допустим, утюг или сковородку). А от срезанных тюльпанов с нарциссами какой толк? И вдруг за семь дней Вася приволок пять букетов. Было от чего впасть Зине в изумление.
В тот роковой день Василий сказал жене:
– Съезжу к Серафиме.
Зинаида, у которой почти перестала болеть рука, воскликнула:
– И я с тобой!
– Нет, – отказал муж.
– Почему? – удивилась она. – Я давно не видела Симу, хочу с ней поболтать.
– Я потом рассчитываю на рынок заехать, – объяснил муж, – надо моторчик для «дворников» купить, ты устанешь по рядам ходить. А в машине жарко сидеть, там стоянка без навеса, тени не найти.
– Я отлично себя чувствую! – настаивала на своем Зина. – Можно знаешь как поступить? Оставишь меня с Серафимой, мы поговорим, погуляем, а ты тем временем на толкучку скатаешься. Идет?
Василий посмотрел на супругу задумчиво.
– Зин, я не хотел тебя раньше расстраивать… Понимаешь, Серафима совсем плохая стала. Была вроде бойкая, веселая, но как-то внезапно обезумела. Я хочу с врачом договориться, чтобы ее в отдельную палату перевели. Не надо тебе туда ездить, только расстроишься. Уж поверь, зрелище не из приятных. И не узнает она тебя, сидит на лекарствах, одурманенная.
– Ладно, – прошептала Зина, – раз так, не поеду.
– Вот и хорошо, – кивнул муж. Потом посмотрел на часы и добавил: – Ну его, этот рынок, успею еще за моторчиком смотаться. Давай так поступим: я живенько в Караваевку и назад, а ты купи нам два билета в кино, вечером на сеанс сгоняем. На места для поцелуев!
– Дурак, – покраснела Зина. – Сколько нам лет, забыл?
– И чего? Теперь целоваться нельзя? – разошелся Вася. – Чем мы хуже молодежи? Я на пенсию по выслуге лет вышел, не по возрасту, еще ого-го какой, пыль летит из-под копыт!
– Не пыль, – покачала головой Зина, – песок сыплется.
– Это не песок, а не использованный в юности порох, – засмеялся Вася и уехал.
Когда муж не вернулся к пяти часам, Зина разозлилась. Она очень хорошо знала Василия и понимала, что тот придумал: решил, что ему хватит времени не только на поездку в Караваевку, но и на посещение рынка. Но, очутившись в рядах, забитых автозапчастями, разинул рот и забыл о жене. В шесть Зина разорвала так и не использованные билеты в кино и демонстративно сложила их обрывки у зеркала в прихожей. В семь она начала нервно ходить по квартире, репетируя гневные высказывания; в восемь заволновалась; в девять испугалась; в десять схватилась за валокордин. А в одиннадцать позвонили из милиции…
Первые три месяца после кончины супруга Зинаида провела словно под наркозом, потом к ней медленно стала возвращаться способность мыслить. Зина пораскинула мозгами и решила все-таки съездить к Серафиме, но, как назло, заболела гриппом. К бывшей соседке она попала лишь после Нового года и узнала, что та осенью скончалась.
– Тихо ушла, – рассказала ей медсестра, – заснула и не очнулась, всем бы так.
На обратной дороге Зинаида попросила шофера такси остановиться на том перекрестке, где погиб Вася…
Внезапно Зина замолчала, в кухне повисла тишина.
– И что дальше? – рискнула спросить я через пару минут.
Зинаида скрючилась на стуле, лицо ее исказила гримаса.
– Страшно мне стало, – наконец заговорила она. – Там такое место – вовсе не опасное, просто в шоссе вливается маленькая проселочная дорога. Ну как Вася мог не справиться с управлением? Другое дело, если…
Она снова примолкла.
– Что? – занервничала я. – Что?
Зинаида встала.
– Ладно, сейчас все расскажу, а то я давно мучаюсь… Когда Полина дело с протечкой затеяла, я поняла… неспроста это. Видно, с Васей ей помогли, а на меня тратиться уже не стали, вот она и решила собственными силами обойтись. Дом-то наш уж не тот! Федькины съехали, Розанкины… кончилось их время… власть…
Зина упала на стул и заплакала. Да так горько и безнадежно, что у меня защемило сердце. Я кинулась к ней и стала гладить ее по голове, приговаривая:
– Ну тише, тише… пожалуйста, успокойтесь.
Вдова схватила меня за руку:
– Значит, у Полины невестку убили?
– Да, – кивнула я.
– Она сама ее и прикокнула! Как Васю! – зашептала Зина. – Я очень долго думала и наконец-то сообразила: Серафиму переселили из нашего дома, чтобы дать квартиру Полине и Федору. Значит, Полина Юрьевна имела отношение к КГБ, сюда простых людей не пускали. В доме лишь свои жили, и они, приученные хранить служебные тайны, в чужую жизнь не лезли. Ясно?
– Пока да, – сказала я.
Зинаида выпрямилась.
– Мне Вася ничего про службу не рассказывал, да только не все мужья такие правильные. Супруг Серафимы, Михаил Николаевич, был одно время начальником Василия, и, думаю, он жене много интересного сообщал. Да и самой Серафиме должны были после того, как сделали предложение о переезде, хоть что-то сказать, объяснить, по какой причине ее из насиженного гнезда выпихивают. Наверняка вдова догадывалась, что за человек Полина. И когда Вася к ней ездить стал, что-то она моему мужу сболтнула. Со мной-то молчала, а вот Васе нашептала, он ведь свой, любимый подчиненный Михаила Николаевича. И небось такого наплела, что Василий старые связи тряханул. Ну не знаю зачем, может, Серафима о чем-то его попросила. Тут полный мрак, без просвета. И нарыл Вася материал, а потом Полине намек сделал, не сдержался – уж очень взбесился, когда та машину пнула.
Зина обхватила себя за плечи и затряслась.
– А Полина, не будь дура, автокатастрофу подстроила. Я, когда на дороге стояла, будто прозрела, почуяла, как все случилось: Вася тихо ехал по шоссе, а с проселка грузовик со всей дури выскочил, муж руль крутанул и в отбойник влетел. Его самосвал туда подпихнул! Я уверена, это соседкиных рук дело. Видно, тайна ее уж очень страшная, раз на такое пошла. А теперь Полина меня из дома выжить решила. Убивать-то меня ей, наверное, отказались помочь, вот она и старается, чтобы я сама убралась. Нету там никакой протечки, она из чайника под трубу воду точно льет, чтобы мне на башку капало, надеется: я подергаюсь, поистерю, да и уеду прочь, перестану ей глаза мозолить. Может, ее совесть мучает? Хотя навряд ли. Дом наш теперь былое значение потерял, за последнее время сюда уже две посторонние семьи въехало. А жилец из седьмой квартиры суд затеял и выиграл. Я подробностей не знаю, но он сумел жилплощадь в собственность оформить, вроде теперь закон есть: живешь на одном месте много лет – комнаты твои, их у ведомства отсудить можно. А невестку свою точно Полина убила! Как и Васю жизни лишила. Я это чувствую.
– Простите, – спросила я, – а как ваша фамилия?
Глава 15
Выйдя от Зинаиды, я схватилась за телефон и с огромной радостью услышала бас Коробкова:
– Агентство гадких услуг. Говорите, кому плохо сделать?
– Ты можешь мне помочь?
– Йес, май лав!
– Нужны сведения о Бондаренко Полине Юрьевне, ее сыне Федоре и невестке Оксане.
– Какие? – деловито уточнил Дима.
– Все. Где родились, учились, прежние адреса, места работы… Короче – все, что нароешь.
– О, мой босс! Я счастлив служить вам!
– Это еще не все.
– Слишком, однако, много хочешь, начальника, за одну тюлень!
– Крюков Михаил Анатольевич.
– И с ним что?
– Это и требуется узнать.
– Не понял.
– Меня интересует человек по имени Михаил Анатольевич Крюков.
– Да их в стране – целая армия!
– Слушай, Коробков…
– Чего?
– Крюков как-то связан с Бондаренко.
– Ух ты? Веревкой? Интересно, как они по улице ходят?
Манера Димы постоянно изрыгать идиотские шуточки может довести до трясучки даже мать Терезу. Но если сказать ему об этом – Коробков моментально станет кривляться еще сильней.
– Не знаю, – я постаралась выдержать нужный тон разговора, – может, их скрепили степлером.
– Ферштеен, май персик! Ищо чаво надоть от щуки? Она готова Иванушке-дурачку печку подогнать!
– Ведьма Василий Сергеевич.
– Что? – совершенно искренне изумился Дима.
– Фамилия такая – Ведьма! – засмеялась я. – Василий Сергеевич Ведьма! Работал в системе МВД, в хранилище улик, если оно так официально называется. Василий погиб примерно год назад в автокатастрофе. Нужны подробности.
– Угу.
– У Ведьмы был начальник.
– Шикарно звучит: начальник Ведьмы.
– Прикольно, – согласилась я. – Шефа нечистой силы звали Лебедев Михаил Николаевич, у него была жена Серафима Меркуловна, которая умерла в доме престарелых, в местечке Караваевка. Мне необходим точный адрес заведения.
– Все?
Я вздохнула.
– Еще хотелось бы выяснить, кто такие Сергей Семенович и Альберт, но, думаю, это дело безнадежное.
– Почему? – спросил Коробков.
– Их имена были упомянуты в разговоре вскользь, фамилий я не знаю.
– Один раз я нашел Машу, – вдруг сказал Коробков.
– То есть?
– Просто Машу, – повторил Димон, – без отчества, фамилии и года рождения.
– И как тебе такое удалось? – поразилась я.
Коробков хрюкнул.
– С помощью ума, редкостной сообразительности и компьютерных технологий.
– Все равно это невозможно.
– Сомневаешься в способностях парнишки?
– Я уверена, что ты суперспециалист, но сколько в России Маш?
Коробков издал смешок.
– У меня имелись некоторые данные. Имя – Маша. Волосы черные, кудрявые, слегка хромает на левую ногу.
– И тем не менее это невероятно.
– Не-а, просто. Сначала я изъял всех Марий, отбросил тех, кому исполнилось за шестьдесят.
– Почему?
– Волосы черные, длинные, вьющиеся. Не парик, свои.
– И что?
– Редко кто из старушек сохраняет такую прическу.
– Ну…
– Если тебе на седьмой десяток перевалило, волосы седеют.
– Их легко покрасить.
– Верно, да только вы, бабы, любите посветлей быть. И пенсионерки предпочитают короткие стрижки.
– Не всегда.
– Могу и не рассказывать, как решил задачу, – надулся Дима.
– Извини, продолжай.
– Тебе же неинтересно.
– Сгораю от любопытства! – заверила я.
– Значит, совсем древних я отбросил, отмел блондинок, осталась половина. Вычленил тех, кто имеет дефект ноги, круг сузился. Вспомнил про волосы и вычеркнул тех, у кого они прямые. Понимаешь? Так и добрался до шикарной мадамы.
– Ты молодец.
– А як же! Интересующий тебя дом престарелых находится в районе Теплого Стана.
– Ты, болтая со мной, работал?
– Интересно, мог бы Юлий Цезарь, прославившийся своим умением одновременно заниматься несколькими делами, вести автомобиль и посылать эсэмэски?
– Спасибо, Дима!
– Я токмо начал, барыня. Ежели лошадь с голоду не сдохнет, вспашу вам огород к ужину!
Из трубки понеслись короткие гудки, я зашагала к метро. Сейчас съезжу домой, приведу себя в порядок, приму душ, переоденусь, а там, глядишь, и Коробков перезвонит. Кстати, у меня закончились все средства для стирки, ну да сейчас нет никаких проблем с порошками. Может, еще заодно пополнить запасы остальной бытовой химии?
Мозг переключился на домашние дела. Увы, меня нельзя назвать образцовой хозяйкой. Нет, я готовлю, стираю, глажу, убираю, но делаю это без всякого удовольствия, просто отбываю, так сказать, повинность. А вот моя бывшая свекровь Этти делала то же самое умело и вдохновенно… Стоп! Больше никаких воспоминаний [3]. Кстати, могу дать хороший совет тем, кто жалуется, что их замучили тяжкие думы (мол, хочется отвлечься, а забыть о проблемах не получается).
Вам никогда не приходило в голову, что мыслями можно управлять так же, как руками или ногами? А ведь это легко! Маленький пример. Если хотите взять со стола конфетку, вы хватаете ее пальцами, а не садитесь на нее сверху. Почему? Вроде идиотский вопрос, хотя на самом деле он не так глуп, как это кажется на первый взгляд. Сначала у вас возникает идея слопать шоколадку, мозг отдает команду, рука тянется к вазе… цап! Но в любой момент вы можете прервать процесс. Допустим, вы вспомнили о диете – и ладошка повисла над коробкой, а потом и вовсе отдернулась. Вы хозяин своих конечностей. А мыслей? Вполне можно сказать себе: хватит, больше не тону в неприятных размышлениях, не жалею себя, не задаю глупый вопрос, почему неприятность случилась именно со мной.