Значит, покупателю был важен именно цвет! Он пожертвовал размером, дабы приобрести изделие колера «слоновая кость». Но все женщины знают – ни в коем случае нельзя брать блузку, если она велика. Однако «красавчик» схватил блузку из-за ее цвета. И ведь он проконсультировался с кем-то по телефону! На мой взгляд, ситуация очень странная.
Я взяла со стола салфетку и начала складывать из нее лодочку.
Редкий парень пойдет в магазин за одеждой для подружки. К тому же рыцари, если уж они решились на поход за тряпками, приобретают в основном белье. Они, наивные, желая сделать сюрприз, залезают тайком в гардероб, выуживают лифчик, тщательно изучают ярлычок и потом уверенно говорят продавщице:
– Дайте вон тот комплект, черный, размер восемьдесят «В».
Каково же бывает разочарование мужчины, когда дама отказывается носить презент: он неудобен, трет во всех местах и делает грудь плоской. Мысль, что бюстгальтер надо мерить, не приходит мужикам в голову.
Более ушлые из них поступают иначе, они дарят халаты, шали, платки. Сообразительный мужчина никогда не купит своей подруге косметику, духи или крем для лица, поскольку слишком велик риск не угадать с цветом и запахом. Но повторюсь, в «бабских» лавках представители сильной половины человечества ощущают себя неуютно. Если жена заруливает в магазин белья, муж предпочтет остаться на улице курить. И уж совсем редкая птица – парень, пожелавший приодеть любимую в «Рюи Блаз». Неважно, что изделия сделаны во Франции, блузки ужасны, они давным-давно вышли из моды.
– …вилки тащат, пепельницы, стул уперли, а мне плати! Гады! И ведь мы пометили их – ножки прижгли, а все равно уносят! Уже третий за месяц. Суки!
Я поежилась. Внезапно вспомнился кадр: Оксана, привязанная к белому пластиковому стулу, одна из ножек которого имеет круглую отметину, оплавленные края свидетельствуют о том, что к ней прикладывали горячий предмет. А что, если это не случайность, а клеймо? Наверное, пластиковые стулья часто воруют, и их метят подобным образом.
– Дряни! – раздался вопль над моей головой. – Мерзавцы!
Я вздрогнула. Официантка сердито поставила передо мной тарелку, из которой угрожающе торчал… рыбий хребет.
– Это что? – поразилась я.
– Суп-лапша куриная.
– А косточки-то не птичьи!
– Курица – не птица, – отбила подачу девица.
– Но и не рыба, – не растерялась я.
– Ну народ пошел! Все капризничают. В чем проблема? Скелет есть не надо!
– Я не избалована, просто хочу знать, из кого сварено первое? Если из несушки, то почему у нее голова и спина, как у окуня?
Официантка прищурилась:
– Где? Не вижу!
Я подцепила вилкой хребет, вытащила его наружу и продемонстрировала нахалке:
– Вот!
– Подумаешь, на кухне перепутали. Это завтрашний ланч, – не покраснев, сказала девица, – уха называется.
– Обед на завтра готовится сегодня?
– Ну?
– А сегодняшний вчера?
– Ну?
– Унесите суп и лучше дайте мне чаю, – сурово приказала я.
– К ланчу не положено.
– Не хочу обедать!
– А поздно, вы уже заказали!
Я заморгала и хотела было проявить миролюбие, мол, «ладно, ладно, но я хочу еще и чайку за отдельные деньги», но мне вдруг стало обидно.
– Вы обманщица. Обещали куриный суп, а принесли рыбный!
– Я сказала «лапша». Вон же, макароны плавают.
– И где курочка? – я попыталась настоять на своем.
– Тьфу прямо! – фыркнула официантка и ушла.
– Чай заварите, – крикнула я ей в спину и попыталась выстроить мысли в логическую цепочку.
На Оксане в момент смерти была блуза от «Рюи Блаз», светлая, сорокового размера. Точь-в-точь такую купил парень в фирменном магазине. Кофты продают только на улице Калашникова. Бондаренко в роковой день ушла из дома в белой блузке. Кондитерский мешок у Леры, мастерицы по тортам, порвался случайно. Оксана предполагала пойти на встречу и, расстроившись, едва не отменила ее, когда жирный крем шмякнулся на кофту. Приблатненный парень схватил блузку не того размера, он ориентировался на цвет.
Теперь, если сложить эти факты воедино, получаем такой расклад. Бондаренко попросили явиться на встречу в белом, но она приехала в бордовом, и именно в водолазке Леры ее и запечатлели на первом диске. Потом похититель спохватился и послал своего помощника за светлой блузкой. Следовательно, одежда в «Рюи Блаз» была куплена для Оксаны. Ее лишили жизни где-то неподалеку.
Почему я пришла к такому выводу? Сейчас объясню.
В центральной части столицы трудно купить батон хлеба, там мало гастрономов, а те, что есть, очень дорогие, пафосные. Но и на окраине, если вы желаете приобрести яйца, вам придется топать до супермаркета, ларьки начинают исчезать с улиц, а в ассортименте тех, что остались, есть лишь лимонад, сигареты и чипсы. У нас нет крохотных частных продуктовых магазинчиков, зато «точек», где торгуют одеждой, навалом. Встаньте на любой улице и оглядитесь. Да вот хоть сейчас…
Я высунулась из-под зонтика над столом. Ну-ка, что тут у нас имеется? «Обувь из Италии», «Одежда для всех», «Женское счастье», «Чулки, колготки», «Мода Парижа»… На дворе лето, так что, думается, в каждой лавке найдется светлая одежда. Был ли смысл рулить в «Рюи Блаз»? Никакого. Умирающий от отсутствия клиентов магазин просто первым попался парню на глаза, когда он мчался к проспекту…
Я откинулась на спинку стула. С чего я решила, что парень шел к шумной магистрали, а не от нее?
Вскочив с места, я бросила на столик деньги и, так и не дождавшись чая, побежала к большому серому дому, густо украшенному вывесками.
Через полчаса стало понятно: в каждом магазинчике полно светлых вещей, никакой необходимости идти на улицу Калашникова не было. Значит, тот рязанский красавец двигался к проспекту, а не от него. Но жилых домов на Калашникова нет.
Внезапно меня охватил азарт, и я, не чуя под собой ног, полетела назад к «Рюи Блаз».
Так, дальше «бутика» сексуальный маньяк не пошел, значит… Что это значит?
Справа высится ржавый остов какого-то здания, слева двухэтажная развалюха с выбитыми стеклами, чуть далее ряд покосившихся сараев, вероятно это гаражи, а затем зеленеет лес, где раскинулись «Лучшие времена». Если же вспомнить бумажку, найденную мной на дне ящика… телефон и имя… Ой, а ведь Оксана не ошиблась, написав «спросить Владимир»! Ей не человек требовался – нужна была изба.
Я развернулась и снова побежала на проспект. Пока не могу ответить на вопросы: кто и за что убил Оксану, но, кажется, догадалась, где это случилось!
Деньги на то, чтобы снять «Марфу», я получила через полтора часа – пришлось опустошить ближайшие банкоматы, которые, как назло, выдавали на руки очень маленькие суммы. У всех членов бригады есть специальные кредитки, если внезапно потребуются рубли, их можно обналичить в необходимом количестве. Я не знаю, кто пополняет мой счет и сколько презренного металла лежит в банке. Чеслав лишь предупреждал: «Если предстоит большой расход, сообщи мне».
Я кивнула и буквально на следующий день звякнула ему с сообщением:
– Требуется повести в ресторан домработницу одного…
– Действуй, – оборвал меня на полуслове Чеслав.
– Та любит выпить.
– И что?
– Придется заказывать алкоголь.
– Никак не пойму, в чем проблема, – как всегда, ровно откликнулся Чеслав.
– Выпивка дорогая.
– И?
– Надо взять деньги.
– Бери.
– Тысячи три, не меньше.
– В долларах?
– Нет, конечно, в рублях!
Чеслав вздохнул.
– Вы просили сообщать о расходах, – стала оправдываться я.
– О крупных, – уточнил он. – Соберешься приобретать машину, звякни.
Вечером я показала боссу квиток.
– Это что? – искренне изумился Чеслав.
– Квитанция из банкомата, подтверждающая изъятие суммы. А вот счет из ресторана. Видите? Домработница пила как верблюд, и…
– Зачем мне эти бумажки? – усмехнулся Чеслав.
– Но… как же… – растерялась я. – Ведь это большие деньги… вдруг вы подумаете, что я истратила их на себя…
Чеслав выдернул у меня чеки, смял их, швырнул в мусорную корзинку и сказал:
– Правило первое. Я верю члену бригады всегда и во всем. Если требовалось потратить энную сумму на дело, ты ее израсходовала. Финансовых проверок не будет. Если я перестану тебе доверять, то…
– Что? – пролепетала я.
Чеслав стал перелистывать свои бумаги.
– Что? – повторила я.
– Если перестану доверять, то мы не будем работать вместе, – спокойно, словно учитель, растолковывающий первоклашке правило написания жи-ши, закончил Чеслав.
– Извините, – прошептала я.
– Правило второе. Никогда не извиняйся.
Я окончательно растерялась.
– А как же? Если я совершила глупость…
Чеслав оторвал взгляд от документов.
– Выпрашивать прощение унизительно. Лучше сказать: «Поняла, это более не повторится».
– Поняла, это более не повторится, – эхом отозвалась я.
– Уже лучше, – кивнул Чеслав и снова занялся документами.
– Что? – повторила я.
– Если перестану доверять, то мы не будем работать вместе, – спокойно, словно учитель, растолковывающий первоклашке правило написания жи-ши, закончил Чеслав.
– Извините, – прошептала я.
– Правило второе. Никогда не извиняйся.
Я окончательно растерялась.
– А как же? Если я совершила глупость…
Чеслав оторвал взгляд от документов.
– Выпрашивать прощение унизительно. Лучше сказать: «Поняла, это более не повторится».
– Поняла, это более не повторится, – эхом отозвалась я.
– Уже лучше, – кивнул Чеслав и снова занялся документами.
С тех пор я беспокою Чеслава по денежному вопросу только в том случае, когда сумма звучит впечатляюще. И ни разу не услышала от начальства «нет». Похоже, у нашей бригады очень богатый спонсор. Или их несколько. Но я стараюсь экономить на расходах: если вам безоговорочно доверяют, ответственность возрастает во много раз.
Так, сейчас куплю вон в той аптеке гель для душа – и в «Лучшие времена».
Увидев деньги, Домна откровенно обрадовалась.
– Вам тут понравится, – заулыбалась она, – пошли, устрою все в «Марфе»…
Около получаса мне понадобилось, чтобы изучить скудное хозяйство. Изба состояла из одной комнаты, перегороженной печью. За очагом стояла кровать с матрасом и подушкой, с простыней из колючего полотна, на спинке висела мятая тряпка, названная Домной полотенцем.
В передней части избы громоздились стол, несколько грубо сколоченных табуреток и лавка. На стене висела косо прибитая полка с мисками и чашками.
– Свечи под печкой, – пояснила Домна, – дрова в углу, там же ухват.
– А он зачем? – поинтересовалась я.
– Как же горшок из печи вытащить? – засмеялась Домна. – Руки туда ведь не сунешь.
– Понятно, – кивнула я. – А где туалет с ванной?
– Во дворе. Пошли, – захлопотала Домна.
Я двинулась за ней и обозрела будку и крохотную баньку.
– Устя воды натаскала, – улыбнулась провожатая, – ведро в доме стоит, и в летний душ она наплескала. Мы подумали, вам захочется на ночь помыться.
– Спасибо, – от души поблагодарила я. – Сколько я должна вашей дочери?
Домна нахмурилась.
– Упаси вас бог мою девку деньгами соблазнять! Мы за работу крышу над головой имеем! Усте в радость к колодцу сбегать, ей развлечение с коромыслом прогуляться. Кажный день она водоноской работать не сможет, у нас хозяйство: корова, птица, огород. Но по первости чего ж не помочь? Человек ведь только приехал… Ну, устраивайтесь, с богом!
Скрипя половицами, Домна ушла. Я подождала пару минут и выскользнула во двор. Стояла удивительная, невероятная тишина! Если не знать, что находишься в Москве, пусть и на окраине, то покажется, будто перенеслась в глухую деревню. На деревьях самозабвенно чирикали птички, откуда-то издалека пахнуло дымком, в двух шагах поблескивало небольшое озеро. Подул прохладный ветерок, я вздрогнула и пошла влево, туда, где белели стволы берез.
Изба «Владимир» выглядела больше «Марфы». Я остановилась примерно в двадцати метрах от крыльца и стала осматриваться. Похоже, внутри никого нет: окна закрыты, дверь тоже, на ступеньках лежат сухие листочки. Надо подойти к лестнице, пошарить под ней, взять ключ…
– Воздухом дышите? – гаркнули над ухом.
От неожиданности я подскочила, заорала: «Мама!» – и тут же увидела дочь Домны.
– Испужала вас? – засмущалась Устя. – Простите, я не хотела.
– Ничего, – я еле-еле перевела дух.
– Я тихо хожу, – улыбнулась девушка, – не топочу. Отдыхаете, да?
– Решила с деревней познакомиться, – ответила я.
– Ой, вы не туда забрели, – затрясла головой девушка, – вам надо поправее держаться. Тама красиво – аж дух захватывает! Озеро голубое и елочки. Пойдемте, покажу!
– Спасибо, лучше я здесь поброжу, – попыталась я отказаться, но Устя вцепилась в меня репейником.
– Тута глядеть впустую, – решительно заявила она и, схватившись крепкой ладонью за мое плечо, повела меня по тропинке.
Глава 10
Через полтора часа, ошалев от беспрерывной болтовни Усти, я наконец-то вернулась в свою избу и почти без сил рухнула на лавку. Если кто из вас считает, что разговором невозможно довести человека до нервного истощения, пусть погуляет с Устиньей. С одной стороны, мне было жаль девушку, лишенную нормального общения со сверстниками, с другой – стало понятно: дочь Домны явно отстает в умственном развитии. У меня даже возникли сомнения, умеет ли Устя читать. И, похоже, она никогда не встречалась со зверем по имени «телевизор».
– Давно ты тут живешь? – поинтересовалась я, когда девушка на секунду захлопнула рот.
– А всю жизню, – бойко ответила собеседница.
– Сколько же тебе лет?
Устинья склонила голову набок:
– Много.
– Сколько? – повторила я вопрос.
Девушка нахмурилась:
– Мама знает! Я скоро замуж выйду.
– Поздравляю. А кто жених?
Устинья поджала губы.
– Парень.
– И как его зовут? – я зачем-то поддержала бессмысленную беседу.
– Мы ищо не познакомилися, – ответила глупышка. – Его намедни на смотрины приведут. Ой, туточки грибы растут!
Я тяжело вздохнула. Наверное, неправильно называть Устю девушкой, похоже, ей уже за тридцать. Домна придумала не самый плохой сценарий жизни для умственно неполноценной дочери. Что ждало Устю в большом городе, набитом людьми, равнодушными к чужим проблемам? При самых удачных обстоятельствах соседи посмеивались бы на ее счет, в худшем случае принялись бы устно травить. А в «Лучших временах» она на месте и, кажется, счастлива. Вот только подружек у нее нет, а поговорить хочется, поэтому она так и вцепилась в меня. Спас меня вопль Домны, раскатившийся над поселком:
– Устинья! Зараза! Принеси воды!
– Ой, маменька гневается! – всплеснула руками моя спутница и метнулась в кусты.
Я встала с лавки и посмотрела в окно. Больше не совершу ошибки – пойду к «Владимиру» после того, как стемнеет, а сейчас хорошо бы поесть, помыться и немного отдохнуть. Я предусмотрительна, поэтому прихватила с собой немного еды, пачку заварки, лимон… Где тут чайник?
Глаза обшарили печь, полку с глиняной посудой, ведро, до краев наполненное водой. Вот черт, электричества-то нет. Где взять кипяток? Наверное, надо позвонить Домне…
Нет, последнее не удастся – телефон отсутствует. Я снова плюхнулась на жесткую лавку. Придется топать по лесу до домика Домны, признаться ей в своей полнейшей несостоятельности. Уже неприятно. И Домна сама не пойдет в «Марфу», велит Усте помочь мне, ясное дело, доченька примчится сюда, затараторит, заболтает…
Я встала, тяжело вздохнула. Что ж, попробую без «поводыря» справиться с печью. Откуда-то из глубин памяти выплыл мультик, виденный в раннем детстве. Аленушка попадает в дом к Бабе-яге. Вот старуха подходит к печи, отодвигает железную заслонку, берет ухват, протягивает его и вытаскивает дымящийся горшок.
Я приблизилась к бело-серому монстру и ухватилась за ручку, торчащую посередине полукруглой серой пластины, прикрывавшей очаг.
Однако, ведьмы обладали немалой физической силой – легко печка не открылась, мне пришлось попыхтеть минут десять, прежде чем я увидела черную дыру, куда, по всей видимости, следовало поместить горшок.
Приободрившись, я схватила горшок, зачерпнула воды и попробовала поставить его в закопченное нутро. Рук не хватило, пришлось упереться коленями, залезть повыше, почти вползти в печь, и лишь тогда мне удалось установить горшок. Чихнув пару раз, я отряхнула руки и призадумалась. А как разжечь огонь? Газа нет, следовательно, нужно положить поленья. Куда? А туда, где уже тоскует горшок! Сказано – сделано.
Набив печь дровами, я чиркнула спичкой.
Спустя четверть часа мне стало понятно: мерзкие деревяшки не собираются разгораться. По непонятной причине спички тут же гасли, а поленья никак не реагировали на огонь.
Сообразив, что чаю сегодня мне не попить, я вытащила из пакета упаковку с лапшой и только сейчас оценила собственную глупость. «Быстрорастворимые» макароны, которые я посчитала лучшей едой в полевых условиях, нужно заливать кипятком. А где его взять? Неужели наши несчастные предки мучились так всякий раз, когда хотели утолить голод и жажду? Стоп, самовар!
С радостным воплем я бросилась к пузатому монстру, водрузила его на стол и попыталась разобраться в устройстве древнего «чайника».
Когда-то моей маме коллеги по работе преподнесли на юбилей похожий сосуд, ярко расписанный «под Хохлому». Вот только от него тянулся шнур, а внутри имелась спираль, по сути, это был обычный кипятильник, выполненный в виде самовара.
Я налила в самовар воды из ведра, прикрыла крышкой и вновь встала перед той же задачей. А как он закипит? Откуда возьмется огонь? Вероятно, надо положить дрова вот в эту чашечку наверху и зажечь их.
Полено оказалось слишком большим. Ни одного ножа в избе не нашлось, и я вышла во двор. Увидела сарай, а там обнаружился топор, воткнутый в круглый пень.